И снова
История-преканон, задолго до Медузы. Все еще молодые и полные иллюзий.
Я знаю - дача будет!
Я знаю - саду цвесть!
Иваси “Как мы строили навес на даче у Евгения Ивановича”
- Сева! - Ким, атлетичный и загорелый, облаченный только в короткие шорты и полотенце через плечо, красиво гарцевал на крыльце. - Сева, сколько можно копаться? Мы идем или не идем? Ты вызвал флаер?
Всеволод неторопливо затянул горловину рюкзака.
- Зачем тебе флаер, Кимушка? - спросил он ласково. - Так дойдем. Здесь километров шесть, не больше.
- Шесть? - переспросил Ким. Его иноходь утратила бодрый размах. - С рюкзаком? Зачем нам такой большой рюкзак, Сева? Нам же только искупаться...
- Пока дойдем до речки, - обстоятельно начал Всеволод, - захотим пить. Искупаемся - захотим есть. А тут уже и вечер, захотим утеплиться...
- Да, но шесть километров с таким баулом...
- Я знаю! - воскликнул Третий. Он лучился энтузиазмом. - Я об этом читал! Это древняя традиция землян: строить дачу в месте, которое находится далеко от всего на свете, и потом превозмогать. Я тоже хочу превозмогать, Сева! Я понесу рюкзак!
- Вот, товарищ Янсон, берите пример с инопланетного товарища...
Он не закончил, потому что в этот момент Светлана Анатольевна выглянула из окна веранды и спросила:
- Сева, куда это вы собрались?
- Да вот, хочу наконец сводить ребят на Клязьму...
- Я понесу рюкзак!..
- Я вызову флаер, когда ты надорвешься нести рюкзак!..
- Ох, мальчики, - вздохнула Светлана Анатольевна. - Клязьма отменяется. Сева, ты помнишь тетю Мельду?
Всеволод пожал плечами. У мамы была целая армия каких-то знакомых теть, и он плохо в них ориентировался.
- В общем, тетя Мельда сегодня приезжает в гости, - твердо сказала Светлана Анатольевна. - Вместе с сыном. Так что на Клязьму сходите в другой раз.
- О, - расстроенно протянул Третий. Он мечтал побывать на Клязьме со второго курса, когда Сева показал ему шрам на ступне и сказал, что это “вот такенный крокодил вцепился”.
- Раз надо, значит, останемся, - молвил Ким волевым голосом. Перспектива тащиться шесть километров по жаре и под рюкзаком слегка умерила его пыл.
- А сын маленький? - спросил Всеволод. - Может, позвать соседского Павлика, чтобы ему было с кем поиграть?
Светлана Анатольевна задумалась.
- Да нет, - сказала она. - Вроде он ваш ровесник. У него еще имя какое-то странное...
Как заметил классик, все счастливые семьи похожи друг на друга. И за пару дней до описываемых событий где-то на другом конце галактики развернулась очень похожая сцена.
Космический пират Крыс уже поставил ногу на нижнюю ступеньку трапа, когда за спиной у него нежный как колокольчик голос произнес:
- Куда это ты намылился?
Крыс оглянулся через плечо.
- В рейд, - ответил он. - Я же говорил. Вернусь послезавтра.
- Рейд отменяется, - решительно сказала пиратская королева. - Ты помнишь тетю Свету?
Крыс открыл было рот, чтобы сообщить, что тетя Света вместе со всеми остальными тетями во Вселенной может катиться куда подальше, а космический экспресс сам себя не ограбит - но осекся. И уточнил:
- Это у которой Севочка?
Здесь надобно сказать, что любящие мать и сын совсем недавно обрели друг друга в бескрайней пустоте космоса и теперь наслаждались семейным счастьем, которое пока не омрачили упреки, разочарования и взаимная усталость - все те чувства, которые неизбежно начинают питать друг к другу родители и их взрослые дети, всю жизнь проведшие бок о бок.
Не в последнюю очередь королева-мать с такой готовностью распахнула объятья блудному сыну потому, что упомянутый сын возник в поле ее зрения в очень удачный момент. Недавно она познакомилась в космонете с землянкой Светой (пути их пересеклись на форуме, посвященном ретро-мелодрамам). Они начали переписываться, затем обмениваться фотографиями и рецептами. Случайное знакомство постепенно превратилось в крепкую дружбу, и только одно тяготило королеву: у Светы был сын Севочка, про достижения которого она много и с удовольствием рассказывала. А королеве нечем было симметрично ответить.
Так что Крыс появился в ее жизни очень вовремя.
Что же до самого Крыса, то он никогда не слышал идиому “сын маминой подруги”, но познал ее суть на практике. Неведомый Севочка оказался мерилом всех вещей и совершенством во плоти. Он замечательно учился в Академии Звездного Флота, замечательно исследовал новые планеты и громил пиратские базы, а в свободное время замечательно помогал маме на даче. Крыс, которого жизнь еще не сталкивала с таким сияющим феноменом, прекрасно жил бы в неведении и дальше. Но не тут-то было: его собственная мама с восторгом рассказывала ему обо всех Севочкиных достижениях. Да еще и проводила какие-то неуместные параллели и сравнения, причем всегда не в пользу Крыса. Так что подспудно в нем созрело желание познакомиться с легендарным Севочкой лично и выяснить, какого цвета у него внутренности.
- Да, это у которой Севочка, - процедила королева-мать. - Тетя Света пригласила нас в гости к себе на дачу. Выдвигаемся немедленно.
Холодные глаза Крыса хищно сверкнули. Он убрал ногу с трапа и сказал с неискренним сожалением в голосе:
- Ради любимой мамы - все, что угодно.
Любимая мама смотрела на него с явным осуждением.
- Что? - спросил Крыс после паузы.
- Ты что, собираешься лететь к тете Свете в таком виде?
Крыс вздрогнул и быстро осмотрел себя. Все было в порядке: облик не поплыл, конечностей было положенное для гуманоида число, черный кожаный мундир на месте.
- В каком - таком? - уточнил он.
Мамаша закатила глаза.
- Тысячу раз тебе объясняла, - сказала она утомленно. - Я молодая, красивая женщина. У меня не может быть такого пожилого и страшного сына. Придумай себе внешность помоложе.
Тут уже закатил глаза Крыс.
- Мамаша, ну что вы опять... - начал он - и осекся, уперевшись взглядом в дуло бластера.
- Быстро сделал для мамы красоту, - отчеканила королева.
В назначенный час Светлана Анатольевна собрала и построила домочадцев на посадочной лужайке. Все немножко волновались и были полны решимости произвести на тетю Мельду самое приятное впечатление. Ким притащил из дома батон и сахарницу - он объяснял, что так на Руси в древности было принято встречать гостей, он про это читал. Переубедить его не удалось.
Флаер неторопливо опустился на лужайку. Дверца отъехала в сторону, и Всеволод крякнул от неожиданности: из флаера выпорхнула прелестная черноволосая девушка, к которой меньше всего подходило обращение “тетя”. Ким рядом тоже крякнул, но с иным посылом, еще сильнее расправил широкие плечи и взял батон наизготовку.
Всеволод подумал было, что красавица оказалась здесь случайно и сейчас спросит, как добраться до Клязьмы, и полетит дальше. Но тут девушка вскрикнула: “Светочка!”, а Светлана Анатольевна в ответ вскрикнула: “Мельдочка!” - и они кинулись друг другу в объятия. Всеволод моргнул.
Но это было еще не все. Следом за девушкой из флаера неторопливо выбрался очень красивый золотоволосый юноша с таким кислым лицом, словно он только что жевал лимон. Не было похоже, что визит его радует. Не поднимая взгляда, глубоко засунув руки в карманы и загребая ногами, он потащился через лужайку следом за прекрасной тетей Мельдой.
- А вот и сын, - пробормотал Всеволод себе под нос и двинулся юноше навстречу. Но застыл, потому что за спиной у него Третий напряженным голосом сказал:
- Ребята, это Крыс.
В этот момент юноша поднял голову. На лице его явно проступило неприятное изумление, он отшатнулся и потянулся рукой к бедру, на котором при других обстоятельствах висела бы кобура. Капитаны сдвинулись плечом к плечу. Ким приготовился метнуть сахарницу. Всеволод приготовился удерживать Кима, потому что сахарница была из сервиза, который Светлана Анатольевна очень любила.
И неизвестно, чем могло бы кончиться дело и какими жертвами и разрушениями обернуться. Но тут любящие подруги наконец расцепились, благожелательно уставились на младшее поколение, и тетя Света сказала:
- А это Крысик? Мне по фотографиям казалось, что он старше.
А тетя Мельда ответила:
- Светочка, это все твои? А кто из них Севочка?
- Вот это Севочка. А это его друзья, они у нас отдыхают. Ребята, познакомьтесь.
Под нежными материнскими взглядами сыновья Вселенной обменялись вялыми и неискренними рукопожатиями.
- Почему ты Севочка? - спросил Крыс с тихим отчаянием в голосе. Покров тайны был сорван, и сын маминой подруги явил себя во всем слепящем великолепии. - Я же знаю, тебя зовут Первый Капитан. Или капитан Буран.
- Это уменьшительное, - отмахнулся Всеволод. - Лучше скажи, почему ты так выглядишь? Хотел произвести впечатление на мою маму? Сколько тебе лет вообще?
Сказать по правде, он с трудом сдерживал смех. Уж очень непривычно было видеть самого холодного и жестокого негодяя в галактике с такой несерьезной кукольной внешностью.
Прекрасная тетя Мельда услышала его слова и голосом, в котором сквозь звон хрустальных колокольчиков прорезалась смертоносная сталь, ответила:
- Крысик выглядит на свой возраст. Я, кстати, тоже.
Крыс перекосился.
- Я произвожу впечатление на свою маму, - сказал он кисло.
Сева посерьезнел, ткнул под ребра Кима, который тихо ржал сквозь зубы, и ответил:
- Мама - это святое.
Но Ким не перестал ржать - он был сирота и не знал, что такое “мама”.
- Что же мы стоим? - воскликнула Светлана Анатольевна. - Пойдемте в дом. Мельдочка, я все тебе покажу.
Все потянулись следом. Третий и Крыс оказались в конце процессии, и Крыс, который плохо ориентировался в земных реалиях, тихо спросил:
- Севочка - это уменьшительное от чего? От Бурана или от Первого?
Вопрос был задан явно не тому специалисту - на Фиксе имен не признавали в принципе, даже полных.
- Я и сам еще не разобрался, - честно ответил Третий. - Но, главное, он отзывается.
Пока шли к дому, Всеволода переполняли сомнения и тревоги. Он ничего не понимал, привычная жизнь вдруг обернулась какой-то комедией абсурда. У злейшего врага, который попортил капитанам немало крови - впрочем, это было взаимно - обнаружилась мама, выглядевшая едва ли не моложе его самого, и эта мама дружила с его, Всеволода, мамой. Как вести себя в такой ситуации? Врожденное чувство справедливости требовало от него вступить в бой с врагом, но как-то неудобно вступать в бой, если враг - сын маминой подруги. И к тому же гость.
Он думал, что общая неловкость ситуации будет давить на всех присутствующих. Но на удивление остальные как-то очень легко нашли себе дело по душе и рассредоточились по участку. После короткой экскурсии обе мамаши возлегли в шезлонгах и принялись вести неторопливую беседу, потягивая клюквенный морс и приглядывая за юношеством. Они звали Третьего составить им компанию - Светлана Анатольевна всегда выделяла его среди всех Севиных друзей - но Третий ловко уклонился от этой почетной обязанности и сказал, что идет жарить шашлык. Это явно был защитный маневр: Всеволод знал доподлинно, что Третий - вегетарианец и вряд ли притронулся бы к сырому мясу добровольно, если бы не угроза двойной материнской атаки.
Всеволода никто не приглашал выпить морсу, поэтому он отправился чинить крыльцо. Дача семейства Буран была заслуженная, с более чем вековой историей. На ней всегда было что чинить.
Ким и Крыс потащились за ним следом. Сначала они нависали над Всеволодом, пока тот пилил будущие ступени, и сверлили друг друга яростными взглядами поверх его головы. Потом начали на повышенных тонах обсуждать аэродинамические свойства крыльца. Это действовало угнетающе, и Всеволод предложил им заняться чем-то полезным - например, покрыть морилкой балясины. Крыс спросил, что такое балясины, а Ким - что такое морилка. Всеволод понял, что проще будет справиться самому. Но на даче, как известно, дело найдется каждому. Поэтому он принес из сарая лопаты и показал участок за домом, который нужно было перекопать.
На некоторое время наступило спокойствие. Потом явился Ким и попросил топор.
Всеволод возмутился.
- Ким, - сказал он, - я все понимаю, но он же наш гость. Нельзя так поступать с гостем!
- Нельзя?! - выкрикнул в ответ Ким. Он был красен и очень взволнован. - А что же теперь, дать гостю выиграть только потому, что у него клешни?!
Тут Всеволод понял, что ничего не понял, и спросил, что Ким будет делать с топором. Его ведь отправили копать и выдали лопату.
Ким ответил, что топор ему нужен для борьбы с очень твердыми сорняками. Крыс выкорчевывает их клешнями, а у Кима так не получается, и противник уже вырвался вперед.
Всеволод мысленно содрогнулся и побежал оценивать потери. Потери, впрочем, оказались не так велики: Крыс успел вырвать с корнем только три вишни, а Ким подкопал всего одну, и то не сильно.
Мамаши самозабвенно токовали в шезлонгах. Третий нажарил огромную гору мяса и переключился на овощи-гриль. Всеволод решил, что трудовых подвигов на сегодня достаточно, и пошел растапливать баню.
Душистый пар завивался под потолком. Дрова потрескивали, камни шипели.
- Всем нормально? - спросил бдительный Всеволод. Посмотрел налево, на красного и очень довольного Кима. Посмотрел направо, не выдержал и прыснул.
- Нормально, Севочка, - желчно сказал Крыс.
- Я не могу тебя воспринимать серьезно в таком виде, - пожаловался Всеволод. - Сколько тебе все-таки лет? Ближе к этому облику или к обычному?
- У нас возраст считается по-другому, - ответил Крыс. Подумал и нехотя признался: - Ближе к этому.
- Тогда зачем ты изображаешь пожилого мужика? - спросил Ким. - Он стремный. У него лысина.
Крыс осклабился.
- И у тебя будет, Кимушка, - откликнулся он живо. - Вспоминай об этом каждый раз, когда мы встречаемся. Мементо лысина!
- Зато ее никто не увидит! - парировал Ким и с торжеством посмотрел на Крыса сверху вниз. - А спорим, я вас обоих пересижу? Мы на Марсе привыкли к высоким температурам.
Это был вызов. Всеволод и Крыс переглянулись.
- Ты сам этого хотел, - сказал Всеволод и от души плеснул воды на камни.
... Спустя десять минут Крыс выволок сомлевшего Кима из парной, пристроил на стул в предбаннике и забежал обратно.
- К высоким температурам он, может, и привык, - констатировал Всеволод, - а к влажности - точно нет. Ну что, погнали дальше?
- Валяй, Севочка, - разрешил Крыс, вольготно растянувшись на полоке. - Я могу перестроить терморегуляцию тела под любую температуру и влажность. А вот ты можешь?
- История нас рассудит, - ответил Всеволод и поболтал в бочке замоченными вениками. - Так все-таки что это за стремный мужик с лысиной? Кто-то из родственников?
- Просто мужик, - пожал плечами Крыс. - Из учебника. У нас все в него превращаются. Какая тебе разница? Хватит трепаться, игры кончились. Давай по-взрослому, Севочка.
... Спустя еще пятнадцать минут Всеволод вытащил Крыса в предбанник и пристроил на соседнем с Кимом стуле. Может, Крыс и управлял своей терморегуляцией, но к веникам жизнь его явно не готовила. Всеволод окатил обеих жертв русской бани холодной водой из кадки и вернулся в парную.
- Ну вот, - сказал он сам себе, - теперь и правда можно по-взрослому.
Он выплеснул на камни оставшуюся воду. Пар взметнулся к потолку, и в клубах на секунду проступил тонкий профиль.
- Третий? - в изумлении окликнул Всеволод и замахал веником, расчищая зону видимости.
Третий чинно сидел на полоке в углу парной, сложив три пары рук на острых коленях.
- Ты в порядке? - спросил Всеволод. Он знал, что фиксианцы очень чувствительны к перепадам температур, и потому никогда не звал друга в баню.
- Не обращай на меня внимания, Сева, - кротко молвил Третий. - Делай, что должен. Я просто посижу тут тихонько...
Всеволод сочувственно ждал.
- Я больше не могу, Сева, - в голосе Третьего прорезалось отчаяние. - Я пожарил мясо. Я пожарил рыбу. Я пожарил все овощи, даже огурцы. Хлеб пожарил. У меня все кончилось, Сева, мне больше нечем было оправдывать свое отсутствие! А они, Сева, они уже достали альбом с твоими детскими фотографиями и подбирались ко мне с двух сторон! А я к этому не готов! Мне еще не раз предстоит в бою прикрывать твою спину и то, что ниже. Я не хочу знать, как все это выглядело в твои три года!
В это время за стеной бани послышалось какое-то шевеление.
- Мальчики! - окликнули снаружи. Третий сильно вздрогнул и рефлекторно натянул на уши войлочную шапку. - Мальчики, вы там угорите! Идите ужинать!
Ужин накрыли на веранде. Снаружи сгустились синие июльские сумерки, и в этих сумерках уютно всплескивал оранжевыми отсветами костер, в который вывалили угли из мангала. Шашлык на столе исходил паром. Мотыльки вились вокруг желтой лампы под потолком и падали в салат.
Светлана Анатольевна поставила на стол пузатую бутылку толстого стекла.
- Коньяк, - произнесла она со значением. - Пять звезд. Вы, молодежь, конечно, не оцените...
- В смысле, мы не оценим? - вскинулся Ким. Он желал реабилитироваться после бани. - Наливайте, тетя Света!
- И мне, - ревниво откликнулся Крыс.
- Пожалуйста, - подсказала тетя Мельда неприятным голосом.
- Пожалуйста.
- И мне, мама, пожалуйста, налей, - сказал Всеволод. - Иногда можно.
Светлана Анатольевна разлила коньяк по рюмкам и сказала:
- Ну, за знакомство!
Все выпили. Третий пригубил морс.
- Клопом пахнет, - сообщил Крыс с интонациями опытного сомелье.
- Господи, - немедленно отреагировала его мамаша. - Откуда ты знаешь, как пахнет клоп?
- Я его ел.
Все сразу очень заинтересовались.
- Севочка меня научил, - пояснил Крыс, - что когда ешь малину, нужно обязательно смотреть, есть ли в ней клоп.
- И? - спросила Светлана Анатольевна.
- И я всего четыре таких нашел.
Всеволод тихо заржал, а Ким, который прошел крещение малиной с клопами еще в первый свой приезд на дачу, заржал в голос.
- Сева, - сказала Светлана Анатольевна таким тоном, что хохот мгновенно смолк, - принеси, пожалуйста, самовар.
Самовар был большой, заслуженный, поивший не одно поколение семейства Буран. Третий, сноровисто орудуя шестью руками, накрыл стол к чаю. Светлана Анатольевна обновила коньяк в рюмках.
Вместе с самоваром на веранде появилась и гитара. Всеволод пробежал пальцами по струнам, подкрутил колок.
- Давай нашу, Сева, - сказал Ким.
И Всеволод ударил по струнам и запел:
Светит незнакомая звезда,
Снова мы оторваны от дома...
Эту песню сочинили более ста лет назад, но время не затерло ее смысл. И сейчас она так же остро отзывалась в сердцах первопроходцев.
- Надежда, - с чувством выводил Ким - мой компас земной...
- А удача - награда за смелость, - вторил Третий.
Мамаши сидели, одинаково подперев щеки кулаками, и внимали.
Всеволод сыграл про надежду, про нет дороге окончанья и про то, как люди идут по свету. А потом вдруг гитару попросил Крыс. Всеволод удивился, но передал инструмент.
Крыс взял пару аккордов, примериваясь, и заиграл.
Просто нечего нам больше терять,
Всё нам вспомнится на Страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым исполненье надежд.
Видно, прожитое прожито зря - не зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Слышишь, капают дожди октября.
Видишь, старый дом стоит средь лесов.
Он играл и пел неожиданно хорошо. И стихи были хорошие, хоть и без того задора, к которому Всеволод привык и который ценил в бардовской песне.
Мы затопим в доме печь, в доме печь,
Мы гитару позовём со стены.
Просто нечего нам больше беречь,
Ведь за нами все мосты сожжены.
Все мосты, все перекрестки дорог,
Все прошептанные тайны в ночи.
Каждый сделал все, что мог, все, что мог,
Но об этом помолчим, помолчим.
... Какая-то безысходность, подумал Всеволод. Вот верное слово. Безысходность и беспомощность перед лицом грядущего. Словно что-то холодное и скользкое, как щупальце медузы, коснулось сердца.
А луна взойдет оплывшей свечой,
Скрипнут ставни на ветру, на ветру.
Ах, как я тебя люблю горячо,
Годы это не сотрут, не сотрут.
Мы оставшихся друзей соберем,
Мы набьем картошкой старый рюкзак.
Люди спросят: «Что за шум, что за гам?»
Мы ответим: «Просто так, просто так…»
Неужели когда-нибудь это будет песня про меня? Неужели однажды все закончится, канет в Лету, и это я буду собирать оставшихся друзей? А останусь ли я сам?..
Просто так идут дожди по земле,
И потеряны от счастья ключи.
Это все, конечно, мне, конечно, мне,
Но об этом помолчим, помолчим.
Просто прожитое прожито зря - не зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Слышишь, капают дожди октября.
Видишь, старый дом стоит средь лесов.
Тишина повисла на веранде. Молчал Ким, между бровей у него залегла складка. Молчал Третий, остановившимся взглядом он смотрел на костер. Молчали мамаши.
А затем, разбив тягостный морок, Крыс сунул гитару Всеволоду в руки и сказал:
- Кстати, раз уж здесь собрались знатоки: что такое картошка?
И Всеволод встряхнулся, сбрасывая оцепенение, и ответил:
- Завтра вставай пораньше, я тебе покажу. Лопату захвати.
Светлана Анатольевна подлила всем коньяка и сказала:
- Ну, за встречу!
... Звезды качались в ясном ночном небе. Веранда плыла сквозь мрак, как утлый кораблик. Мотыльки отплясывали качучу вокруг лампы, самовар дымил, коньяк согревал. Пламя костра отражалось в больших фиксианских глазах. Марсианин и крокрысец, обнявшись, орали хором:
- А снится нам трава, трава у дома!..
Мамаши подпевали. Всеволод тоже подпевал и хотел, чтобы этот странный вечер подольше не заканчивался.
***
- Корабль, - проговорил Всеволод в рацию. - К вам обращается капитан Буран. Прошу назвать ваши позывные и цель...
- Сдавайтесь! - проскрежетала рация очень знакомым голосом. - Вы окружены, идем на абордаж!
- Ах, на абордаж? - оживился Всеволод. Побитый жизнью кораблик без опознавательных знаков болтался перед “Эверестом” как на ладони. - Ким, расчехляй ионную пушку...
На том конце связи произошло некоторое замешательство. Другой, тоже знакомый голос, принадлежавший знаменитому космическому негодяю Весельчаку У, прошипел: “Ты что, рехнулся? Смотри, какие у них дула!”
И уже громче сообщил:
- Это мой друг так здоровается. На самом деле наша цель - переговоры.
- Да, Севочка, переговоры, - подтвердил Крыс. - Один на один, только ты и я.
Всеволод вспылил.
- Хватит называть меня “Севочка”! - рявкнул он таким капитанским голосом, что сидевший в соседнем кресле Третий подпрыгнул и уронил планшет.
В рации повисло молчание.
- А как надо? - спросил Крыс наконец.
- Называй меня “Всеволод”!
- Так, - сказал Крыс после еще одной паузы. - Давай помедленнее, я записываю. Всеволод - это уменьшительное от чего?
Всеволод закатил глаза.
- Стыковку разрешаю, - ответил он. - Встречаемся в наружном шлюзе через пять минут.
Он отстегнул ремни и вылез из кресла.
Друзья смотрели на него с тревогой.
- Послушай, Сева, - молвил Ким. - Это опасно. Возьми бластер. И кого-нибудь из нас.
- Опасность - мое второе имя, - парировал Всеволод. Но бластер взял.
А также захватил в своей каюте объемистый баул.
... Через пять минут, как и было назначено, противники встретились. Крыс появился в шлюзе кормой вперед - свой баул он волоком тащил по полу. В бауле звякало.
- Уф, - сказал Крыс, с трудом разогнувшись и держась за поясницу. - Мамаша расстаралась, конечно.
Всеволод принялся извлекать из своего баула бесконечные банки с огурцами, помидорами, грибами и компотами. Светлана Анатольевна тоже расстаралась для лучшей подруги от души.
Баул Крыса явил миру такие же трех- и пятилитровые банки, только без овощей. В основном они были наполнены прозрачной, как слеза, жидкостью. Впрочем, несколько банок радовали взгляд яркими чистыми цветами: красные, желтые, лиловые. Это были настойки.
- Ну что, меняемся? - спросил Крыс.
Всеволод оглядел выстроившуюся перед ним алкогольную шеренгу.
- Я должен проверить, - сказал он.
- В смысле?
- В смысле, откуда я знаю, может, там вода.
Крыс смерил его долгим взглядом.
- Резонно, - согласился он. - Я, пожалуй, тоже должен проверить все эти огурцы. Вдруг там... ну, не огурцы.
Всеволод с готовностью достал из кармана комбинезона консервный нож и две походные стопки.
- Вскрываю?
Но Крыс колебался.
- А что мы скажем мамашам? - спросил он.
Всеволод пожал плечами.
- Что произошла усушка и утруска. Спирт, опять же, имеет свойство испаряться. А хрупкий груз запросто может не пережить гипер-прыжок.
Крыс посмотрел на него с уважением.
- Севочка, - сказал он вкрадчиво. - В смысле, Всеволод. Из тебя бы получился отличный пират. Вскрывай.
Когда минуло полчаса, Весельчак У забеспокоился. Вся идея с переговорам с самого начала казалось ему дурацкой, и первым движением его души было отстыковаться в одностороннем порядке и растаять в бескрайних просторах космоса, а Крыс пусть разбирается как знает. Но он пересилил этот естественный порыв и для начала попробовал связаться со шлюзом.
Ему ответили. Сначала в динамике послышались нечленораздельные звуки, словно кто-то что-то жевал. Затем Крыс не очень твердым голосом сказал:
- Весельчак, гитару мою принеси.
Противоречивые чувства боролись в сердце Весельчака. Но в шлюзе явно ели, и ели без него. Так что праведное негодование победило природную осторожность. Он захватил гитару и пошел разбираться.
Случилось так, что в тот момент, когда он открыл внутренний люк и шагнул в шлюз, противоположный люк также открылся, пропуская внутрь Кима и Третьего. Новоприбывшие застыли, созерцая открывшуюся им картину безусловного морального падения.
Несколько секунд все молчали. Затем падшие капитаны отсалютовали своим командам стопками, и Всеволод сказал:
- Чего стоите? Давайте, наливайте себе сами. Третий, возьми помидорку!
Отправляясь на разборку, Весельчак оставил включенными внешний и внутренний каналы связи. “Эверест”, состыкованный с пиратским кораблем, плыл в космическом безмолвии и транслировал всем, кто готов был услышать, пять голосов, певших неслаженно, но с большим чувством. В эфире звучала песня, которую пели и всегда будут петь покорители неведомого.
Ту самую песню, которой довольно одной. Чтоб только о доме в ней пелось.
Я знаю - дача будет!
Я знаю - саду цвесть!
Иваси “Как мы строили навес на даче у Евгения Ивановича”
- Сева! - Ким, атлетичный и загорелый, облаченный только в короткие шорты и полотенце через плечо, красиво гарцевал на крыльце. - Сева, сколько можно копаться? Мы идем или не идем? Ты вызвал флаер?
Всеволод неторопливо затянул горловину рюкзака.
- Зачем тебе флаер, Кимушка? - спросил он ласково. - Так дойдем. Здесь километров шесть, не больше.
- Шесть? - переспросил Ким. Его иноходь утратила бодрый размах. - С рюкзаком? Зачем нам такой большой рюкзак, Сева? Нам же только искупаться...
- Пока дойдем до речки, - обстоятельно начал Всеволод, - захотим пить. Искупаемся - захотим есть. А тут уже и вечер, захотим утеплиться...
- Да, но шесть километров с таким баулом...
- Я знаю! - воскликнул Третий. Он лучился энтузиазмом. - Я об этом читал! Это древняя традиция землян: строить дачу в месте, которое находится далеко от всего на свете, и потом превозмогать. Я тоже хочу превозмогать, Сева! Я понесу рюкзак!
- Вот, товарищ Янсон, берите пример с инопланетного товарища...
Он не закончил, потому что в этот момент Светлана Анатольевна выглянула из окна веранды и спросила:
- Сева, куда это вы собрались?
- Да вот, хочу наконец сводить ребят на Клязьму...
- Я понесу рюкзак!..
- Я вызову флаер, когда ты надорвешься нести рюкзак!..
- Ох, мальчики, - вздохнула Светлана Анатольевна. - Клязьма отменяется. Сева, ты помнишь тетю Мельду?
Всеволод пожал плечами. У мамы была целая армия каких-то знакомых теть, и он плохо в них ориентировался.
- В общем, тетя Мельда сегодня приезжает в гости, - твердо сказала Светлана Анатольевна. - Вместе с сыном. Так что на Клязьму сходите в другой раз.
- О, - расстроенно протянул Третий. Он мечтал побывать на Клязьме со второго курса, когда Сева показал ему шрам на ступне и сказал, что это “вот такенный крокодил вцепился”.
- Раз надо, значит, останемся, - молвил Ким волевым голосом. Перспектива тащиться шесть километров по жаре и под рюкзаком слегка умерила его пыл.
- А сын маленький? - спросил Всеволод. - Может, позвать соседского Павлика, чтобы ему было с кем поиграть?
Светлана Анатольевна задумалась.
- Да нет, - сказала она. - Вроде он ваш ровесник. У него еще имя какое-то странное...
Как заметил классик, все счастливые семьи похожи друг на друга. И за пару дней до описываемых событий где-то на другом конце галактики развернулась очень похожая сцена.
Космический пират Крыс уже поставил ногу на нижнюю ступеньку трапа, когда за спиной у него нежный как колокольчик голос произнес:
- Куда это ты намылился?
Крыс оглянулся через плечо.
- В рейд, - ответил он. - Я же говорил. Вернусь послезавтра.
- Рейд отменяется, - решительно сказала пиратская королева. - Ты помнишь тетю Свету?
Крыс открыл было рот, чтобы сообщить, что тетя Света вместе со всеми остальными тетями во Вселенной может катиться куда подальше, а космический экспресс сам себя не ограбит - но осекся. И уточнил:
- Это у которой Севочка?
Здесь надобно сказать, что любящие мать и сын совсем недавно обрели друг друга в бескрайней пустоте космоса и теперь наслаждались семейным счастьем, которое пока не омрачили упреки, разочарования и взаимная усталость - все те чувства, которые неизбежно начинают питать друг к другу родители и их взрослые дети, всю жизнь проведшие бок о бок.
Не в последнюю очередь королева-мать с такой готовностью распахнула объятья блудному сыну потому, что упомянутый сын возник в поле ее зрения в очень удачный момент. Недавно она познакомилась в космонете с землянкой Светой (пути их пересеклись на форуме, посвященном ретро-мелодрамам). Они начали переписываться, затем обмениваться фотографиями и рецептами. Случайное знакомство постепенно превратилось в крепкую дружбу, и только одно тяготило королеву: у Светы был сын Севочка, про достижения которого она много и с удовольствием рассказывала. А королеве нечем было симметрично ответить.
Так что Крыс появился в ее жизни очень вовремя.
Что же до самого Крыса, то он никогда не слышал идиому “сын маминой подруги”, но познал ее суть на практике. Неведомый Севочка оказался мерилом всех вещей и совершенством во плоти. Он замечательно учился в Академии Звездного Флота, замечательно исследовал новые планеты и громил пиратские базы, а в свободное время замечательно помогал маме на даче. Крыс, которого жизнь еще не сталкивала с таким сияющим феноменом, прекрасно жил бы в неведении и дальше. Но не тут-то было: его собственная мама с восторгом рассказывала ему обо всех Севочкиных достижениях. Да еще и проводила какие-то неуместные параллели и сравнения, причем всегда не в пользу Крыса. Так что подспудно в нем созрело желание познакомиться с легендарным Севочкой лично и выяснить, какого цвета у него внутренности.
- Да, это у которой Севочка, - процедила королева-мать. - Тетя Света пригласила нас в гости к себе на дачу. Выдвигаемся немедленно.
Холодные глаза Крыса хищно сверкнули. Он убрал ногу с трапа и сказал с неискренним сожалением в голосе:
- Ради любимой мамы - все, что угодно.
Любимая мама смотрела на него с явным осуждением.
- Что? - спросил Крыс после паузы.
- Ты что, собираешься лететь к тете Свете в таком виде?
Крыс вздрогнул и быстро осмотрел себя. Все было в порядке: облик не поплыл, конечностей было положенное для гуманоида число, черный кожаный мундир на месте.
- В каком - таком? - уточнил он.
Мамаша закатила глаза.
- Тысячу раз тебе объясняла, - сказала она утомленно. - Я молодая, красивая женщина. У меня не может быть такого пожилого и страшного сына. Придумай себе внешность помоложе.
Тут уже закатил глаза Крыс.
- Мамаша, ну что вы опять... - начал он - и осекся, уперевшись взглядом в дуло бластера.
- Быстро сделал для мамы красоту, - отчеканила королева.
В назначенный час Светлана Анатольевна собрала и построила домочадцев на посадочной лужайке. Все немножко волновались и были полны решимости произвести на тетю Мельду самое приятное впечатление. Ким притащил из дома батон и сахарницу - он объяснял, что так на Руси в древности было принято встречать гостей, он про это читал. Переубедить его не удалось.
Флаер неторопливо опустился на лужайку. Дверца отъехала в сторону, и Всеволод крякнул от неожиданности: из флаера выпорхнула прелестная черноволосая девушка, к которой меньше всего подходило обращение “тетя”. Ким рядом тоже крякнул, но с иным посылом, еще сильнее расправил широкие плечи и взял батон наизготовку.
Всеволод подумал было, что красавица оказалась здесь случайно и сейчас спросит, как добраться до Клязьмы, и полетит дальше. Но тут девушка вскрикнула: “Светочка!”, а Светлана Анатольевна в ответ вскрикнула: “Мельдочка!” - и они кинулись друг другу в объятия. Всеволод моргнул.
Но это было еще не все. Следом за девушкой из флаера неторопливо выбрался очень красивый золотоволосый юноша с таким кислым лицом, словно он только что жевал лимон. Не было похоже, что визит его радует. Не поднимая взгляда, глубоко засунув руки в карманы и загребая ногами, он потащился через лужайку следом за прекрасной тетей Мельдой.
- А вот и сын, - пробормотал Всеволод себе под нос и двинулся юноше навстречу. Но застыл, потому что за спиной у него Третий напряженным голосом сказал:
- Ребята, это Крыс.
В этот момент юноша поднял голову. На лице его явно проступило неприятное изумление, он отшатнулся и потянулся рукой к бедру, на котором при других обстоятельствах висела бы кобура. Капитаны сдвинулись плечом к плечу. Ким приготовился метнуть сахарницу. Всеволод приготовился удерживать Кима, потому что сахарница была из сервиза, который Светлана Анатольевна очень любила.
И неизвестно, чем могло бы кончиться дело и какими жертвами и разрушениями обернуться. Но тут любящие подруги наконец расцепились, благожелательно уставились на младшее поколение, и тетя Света сказала:
- А это Крысик? Мне по фотографиям казалось, что он старше.
А тетя Мельда ответила:
- Светочка, это все твои? А кто из них Севочка?
- Вот это Севочка. А это его друзья, они у нас отдыхают. Ребята, познакомьтесь.
Под нежными материнскими взглядами сыновья Вселенной обменялись вялыми и неискренними рукопожатиями.
- Почему ты Севочка? - спросил Крыс с тихим отчаянием в голосе. Покров тайны был сорван, и сын маминой подруги явил себя во всем слепящем великолепии. - Я же знаю, тебя зовут Первый Капитан. Или капитан Буран.
- Это уменьшительное, - отмахнулся Всеволод. - Лучше скажи, почему ты так выглядишь? Хотел произвести впечатление на мою маму? Сколько тебе лет вообще?
Сказать по правде, он с трудом сдерживал смех. Уж очень непривычно было видеть самого холодного и жестокого негодяя в галактике с такой несерьезной кукольной внешностью.
Прекрасная тетя Мельда услышала его слова и голосом, в котором сквозь звон хрустальных колокольчиков прорезалась смертоносная сталь, ответила:
- Крысик выглядит на свой возраст. Я, кстати, тоже.
Крыс перекосился.
- Я произвожу впечатление на свою маму, - сказал он кисло.
Сева посерьезнел, ткнул под ребра Кима, который тихо ржал сквозь зубы, и ответил:
- Мама - это святое.
Но Ким не перестал ржать - он был сирота и не знал, что такое “мама”.
- Что же мы стоим? - воскликнула Светлана Анатольевна. - Пойдемте в дом. Мельдочка, я все тебе покажу.
Все потянулись следом. Третий и Крыс оказались в конце процессии, и Крыс, который плохо ориентировался в земных реалиях, тихо спросил:
- Севочка - это уменьшительное от чего? От Бурана или от Первого?
Вопрос был задан явно не тому специалисту - на Фиксе имен не признавали в принципе, даже полных.
- Я и сам еще не разобрался, - честно ответил Третий. - Но, главное, он отзывается.
Пока шли к дому, Всеволода переполняли сомнения и тревоги. Он ничего не понимал, привычная жизнь вдруг обернулась какой-то комедией абсурда. У злейшего врага, который попортил капитанам немало крови - впрочем, это было взаимно - обнаружилась мама, выглядевшая едва ли не моложе его самого, и эта мама дружила с его, Всеволода, мамой. Как вести себя в такой ситуации? Врожденное чувство справедливости требовало от него вступить в бой с врагом, но как-то неудобно вступать в бой, если враг - сын маминой подруги. И к тому же гость.
Он думал, что общая неловкость ситуации будет давить на всех присутствующих. Но на удивление остальные как-то очень легко нашли себе дело по душе и рассредоточились по участку. После короткой экскурсии обе мамаши возлегли в шезлонгах и принялись вести неторопливую беседу, потягивая клюквенный морс и приглядывая за юношеством. Они звали Третьего составить им компанию - Светлана Анатольевна всегда выделяла его среди всех Севиных друзей - но Третий ловко уклонился от этой почетной обязанности и сказал, что идет жарить шашлык. Это явно был защитный маневр: Всеволод знал доподлинно, что Третий - вегетарианец и вряд ли притронулся бы к сырому мясу добровольно, если бы не угроза двойной материнской атаки.
Всеволода никто не приглашал выпить морсу, поэтому он отправился чинить крыльцо. Дача семейства Буран была заслуженная, с более чем вековой историей. На ней всегда было что чинить.
Ким и Крыс потащились за ним следом. Сначала они нависали над Всеволодом, пока тот пилил будущие ступени, и сверлили друг друга яростными взглядами поверх его головы. Потом начали на повышенных тонах обсуждать аэродинамические свойства крыльца. Это действовало угнетающе, и Всеволод предложил им заняться чем-то полезным - например, покрыть морилкой балясины. Крыс спросил, что такое балясины, а Ким - что такое морилка. Всеволод понял, что проще будет справиться самому. Но на даче, как известно, дело найдется каждому. Поэтому он принес из сарая лопаты и показал участок за домом, который нужно было перекопать.
На некоторое время наступило спокойствие. Потом явился Ким и попросил топор.
Всеволод возмутился.
- Ким, - сказал он, - я все понимаю, но он же наш гость. Нельзя так поступать с гостем!
- Нельзя?! - выкрикнул в ответ Ким. Он был красен и очень взволнован. - А что же теперь, дать гостю выиграть только потому, что у него клешни?!
Тут Всеволод понял, что ничего не понял, и спросил, что Ким будет делать с топором. Его ведь отправили копать и выдали лопату.
Ким ответил, что топор ему нужен для борьбы с очень твердыми сорняками. Крыс выкорчевывает их клешнями, а у Кима так не получается, и противник уже вырвался вперед.
Всеволод мысленно содрогнулся и побежал оценивать потери. Потери, впрочем, оказались не так велики: Крыс успел вырвать с корнем только три вишни, а Ким подкопал всего одну, и то не сильно.
Мамаши самозабвенно токовали в шезлонгах. Третий нажарил огромную гору мяса и переключился на овощи-гриль. Всеволод решил, что трудовых подвигов на сегодня достаточно, и пошел растапливать баню.
Душистый пар завивался под потолком. Дрова потрескивали, камни шипели.
- Всем нормально? - спросил бдительный Всеволод. Посмотрел налево, на красного и очень довольного Кима. Посмотрел направо, не выдержал и прыснул.
- Нормально, Севочка, - желчно сказал Крыс.
- Я не могу тебя воспринимать серьезно в таком виде, - пожаловался Всеволод. - Сколько тебе все-таки лет? Ближе к этому облику или к обычному?
- У нас возраст считается по-другому, - ответил Крыс. Подумал и нехотя признался: - Ближе к этому.
- Тогда зачем ты изображаешь пожилого мужика? - спросил Ким. - Он стремный. У него лысина.
Крыс осклабился.
- И у тебя будет, Кимушка, - откликнулся он живо. - Вспоминай об этом каждый раз, когда мы встречаемся. Мементо лысина!
- Зато ее никто не увидит! - парировал Ким и с торжеством посмотрел на Крыса сверху вниз. - А спорим, я вас обоих пересижу? Мы на Марсе привыкли к высоким температурам.
Это был вызов. Всеволод и Крыс переглянулись.
- Ты сам этого хотел, - сказал Всеволод и от души плеснул воды на камни.
... Спустя десять минут Крыс выволок сомлевшего Кима из парной, пристроил на стул в предбаннике и забежал обратно.
- К высоким температурам он, может, и привык, - констатировал Всеволод, - а к влажности - точно нет. Ну что, погнали дальше?
- Валяй, Севочка, - разрешил Крыс, вольготно растянувшись на полоке. - Я могу перестроить терморегуляцию тела под любую температуру и влажность. А вот ты можешь?
- История нас рассудит, - ответил Всеволод и поболтал в бочке замоченными вениками. - Так все-таки что это за стремный мужик с лысиной? Кто-то из родственников?
- Просто мужик, - пожал плечами Крыс. - Из учебника. У нас все в него превращаются. Какая тебе разница? Хватит трепаться, игры кончились. Давай по-взрослому, Севочка.
... Спустя еще пятнадцать минут Всеволод вытащил Крыса в предбанник и пристроил на соседнем с Кимом стуле. Может, Крыс и управлял своей терморегуляцией, но к веникам жизнь его явно не готовила. Всеволод окатил обеих жертв русской бани холодной водой из кадки и вернулся в парную.
- Ну вот, - сказал он сам себе, - теперь и правда можно по-взрослому.
Он выплеснул на камни оставшуюся воду. Пар взметнулся к потолку, и в клубах на секунду проступил тонкий профиль.
- Третий? - в изумлении окликнул Всеволод и замахал веником, расчищая зону видимости.
Третий чинно сидел на полоке в углу парной, сложив три пары рук на острых коленях.
- Ты в порядке? - спросил Всеволод. Он знал, что фиксианцы очень чувствительны к перепадам температур, и потому никогда не звал друга в баню.
- Не обращай на меня внимания, Сева, - кротко молвил Третий. - Делай, что должен. Я просто посижу тут тихонько...
Всеволод сочувственно ждал.
- Я больше не могу, Сева, - в голосе Третьего прорезалось отчаяние. - Я пожарил мясо. Я пожарил рыбу. Я пожарил все овощи, даже огурцы. Хлеб пожарил. У меня все кончилось, Сева, мне больше нечем было оправдывать свое отсутствие! А они, Сева, они уже достали альбом с твоими детскими фотографиями и подбирались ко мне с двух сторон! А я к этому не готов! Мне еще не раз предстоит в бою прикрывать твою спину и то, что ниже. Я не хочу знать, как все это выглядело в твои три года!
В это время за стеной бани послышалось какое-то шевеление.
- Мальчики! - окликнули снаружи. Третий сильно вздрогнул и рефлекторно натянул на уши войлочную шапку. - Мальчики, вы там угорите! Идите ужинать!
Ужин накрыли на веранде. Снаружи сгустились синие июльские сумерки, и в этих сумерках уютно всплескивал оранжевыми отсветами костер, в который вывалили угли из мангала. Шашлык на столе исходил паром. Мотыльки вились вокруг желтой лампы под потолком и падали в салат.
Светлана Анатольевна поставила на стол пузатую бутылку толстого стекла.
- Коньяк, - произнесла она со значением. - Пять звезд. Вы, молодежь, конечно, не оцените...
- В смысле, мы не оценим? - вскинулся Ким. Он желал реабилитироваться после бани. - Наливайте, тетя Света!
- И мне, - ревниво откликнулся Крыс.
- Пожалуйста, - подсказала тетя Мельда неприятным голосом.
- Пожалуйста.
- И мне, мама, пожалуйста, налей, - сказал Всеволод. - Иногда можно.
Светлана Анатольевна разлила коньяк по рюмкам и сказала:
- Ну, за знакомство!
Все выпили. Третий пригубил морс.
- Клопом пахнет, - сообщил Крыс с интонациями опытного сомелье.
- Господи, - немедленно отреагировала его мамаша. - Откуда ты знаешь, как пахнет клоп?
- Я его ел.
Все сразу очень заинтересовались.
- Севочка меня научил, - пояснил Крыс, - что когда ешь малину, нужно обязательно смотреть, есть ли в ней клоп.
- И? - спросила Светлана Анатольевна.
- И я всего четыре таких нашел.
Всеволод тихо заржал, а Ким, который прошел крещение малиной с клопами еще в первый свой приезд на дачу, заржал в голос.
- Сева, - сказала Светлана Анатольевна таким тоном, что хохот мгновенно смолк, - принеси, пожалуйста, самовар.
Самовар был большой, заслуженный, поивший не одно поколение семейства Буран. Третий, сноровисто орудуя шестью руками, накрыл стол к чаю. Светлана Анатольевна обновила коньяк в рюмках.
Вместе с самоваром на веранде появилась и гитара. Всеволод пробежал пальцами по струнам, подкрутил колок.
- Давай нашу, Сева, - сказал Ким.
И Всеволод ударил по струнам и запел:
Светит незнакомая звезда,
Снова мы оторваны от дома...
Эту песню сочинили более ста лет назад, но время не затерло ее смысл. И сейчас она так же остро отзывалась в сердцах первопроходцев.
- Надежда, - с чувством выводил Ким - мой компас земной...
- А удача - награда за смелость, - вторил Третий.
Мамаши сидели, одинаково подперев щеки кулаками, и внимали.
Всеволод сыграл про надежду, про нет дороге окончанья и про то, как люди идут по свету. А потом вдруг гитару попросил Крыс. Всеволод удивился, но передал инструмент.
Крыс взял пару аккордов, примериваясь, и заиграл.
Просто нечего нам больше терять,
Всё нам вспомнится на Страшном суде.
Эта ночь легла, как тот перевал,
За которым исполненье надежд.
Видно, прожитое прожито зря - не зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Слышишь, капают дожди октября.
Видишь, старый дом стоит средь лесов.
Он играл и пел неожиданно хорошо. И стихи были хорошие, хоть и без того задора, к которому Всеволод привык и который ценил в бардовской песне.
Мы затопим в доме печь, в доме печь,
Мы гитару позовём со стены.
Просто нечего нам больше беречь,
Ведь за нами все мосты сожжены.
Все мосты, все перекрестки дорог,
Все прошептанные тайны в ночи.
Каждый сделал все, что мог, все, что мог,
Но об этом помолчим, помолчим.
... Какая-то безысходность, подумал Всеволод. Вот верное слово. Безысходность и беспомощность перед лицом грядущего. Словно что-то холодное и скользкое, как щупальце медузы, коснулось сердца.
А луна взойдет оплывшей свечой,
Скрипнут ставни на ветру, на ветру.
Ах, как я тебя люблю горячо,
Годы это не сотрут, не сотрут.
Мы оставшихся друзей соберем,
Мы набьем картошкой старый рюкзак.
Люди спросят: «Что за шум, что за гам?»
Мы ответим: «Просто так, просто так…»
Неужели когда-нибудь это будет песня про меня? Неужели однажды все закончится, канет в Лету, и это я буду собирать оставшихся друзей? А останусь ли я сам?..
Просто так идут дожди по земле,
И потеряны от счастья ключи.
Это все, конечно, мне, конечно, мне,
Но об этом помолчим, помолчим.
Просто прожитое прожито зря - не зря,
Но не в этом, понимаешь ли, соль.
Слышишь, капают дожди октября.
Видишь, старый дом стоит средь лесов.
Тишина повисла на веранде. Молчал Ким, между бровей у него залегла складка. Молчал Третий, остановившимся взглядом он смотрел на костер. Молчали мамаши.
А затем, разбив тягостный морок, Крыс сунул гитару Всеволоду в руки и сказал:
- Кстати, раз уж здесь собрались знатоки: что такое картошка?
И Всеволод встряхнулся, сбрасывая оцепенение, и ответил:
- Завтра вставай пораньше, я тебе покажу. Лопату захвати.
Светлана Анатольевна подлила всем коньяка и сказала:
- Ну, за встречу!
... Звезды качались в ясном ночном небе. Веранда плыла сквозь мрак, как утлый кораблик. Мотыльки отплясывали качучу вокруг лампы, самовар дымил, коньяк согревал. Пламя костра отражалось в больших фиксианских глазах. Марсианин и крокрысец, обнявшись, орали хором:
- А снится нам трава, трава у дома!..
Мамаши подпевали. Всеволод тоже подпевал и хотел, чтобы этот странный вечер подольше не заканчивался.
***
- Корабль, - проговорил Всеволод в рацию. - К вам обращается капитан Буран. Прошу назвать ваши позывные и цель...
- Сдавайтесь! - проскрежетала рация очень знакомым голосом. - Вы окружены, идем на абордаж!
- Ах, на абордаж? - оживился Всеволод. Побитый жизнью кораблик без опознавательных знаков болтался перед “Эверестом” как на ладони. - Ким, расчехляй ионную пушку...
На том конце связи произошло некоторое замешательство. Другой, тоже знакомый голос, принадлежавший знаменитому космическому негодяю Весельчаку У, прошипел: “Ты что, рехнулся? Смотри, какие у них дула!”
И уже громче сообщил:
- Это мой друг так здоровается. На самом деле наша цель - переговоры.
- Да, Севочка, переговоры, - подтвердил Крыс. - Один на один, только ты и я.
Всеволод вспылил.
- Хватит называть меня “Севочка”! - рявкнул он таким капитанским голосом, что сидевший в соседнем кресле Третий подпрыгнул и уронил планшет.
В рации повисло молчание.
- А как надо? - спросил Крыс наконец.
- Называй меня “Всеволод”!
- Так, - сказал Крыс после еще одной паузы. - Давай помедленнее, я записываю. Всеволод - это уменьшительное от чего?
Всеволод закатил глаза.
- Стыковку разрешаю, - ответил он. - Встречаемся в наружном шлюзе через пять минут.
Он отстегнул ремни и вылез из кресла.
Друзья смотрели на него с тревогой.
- Послушай, Сева, - молвил Ким. - Это опасно. Возьми бластер. И кого-нибудь из нас.
- Опасность - мое второе имя, - парировал Всеволод. Но бластер взял.
А также захватил в своей каюте объемистый баул.
... Через пять минут, как и было назначено, противники встретились. Крыс появился в шлюзе кормой вперед - свой баул он волоком тащил по полу. В бауле звякало.
- Уф, - сказал Крыс, с трудом разогнувшись и держась за поясницу. - Мамаша расстаралась, конечно.
Всеволод принялся извлекать из своего баула бесконечные банки с огурцами, помидорами, грибами и компотами. Светлана Анатольевна тоже расстаралась для лучшей подруги от души.
Баул Крыса явил миру такие же трех- и пятилитровые банки, только без овощей. В основном они были наполнены прозрачной, как слеза, жидкостью. Впрочем, несколько банок радовали взгляд яркими чистыми цветами: красные, желтые, лиловые. Это были настойки.
- Ну что, меняемся? - спросил Крыс.
Всеволод оглядел выстроившуюся перед ним алкогольную шеренгу.
- Я должен проверить, - сказал он.
- В смысле?
- В смысле, откуда я знаю, может, там вода.
Крыс смерил его долгим взглядом.
- Резонно, - согласился он. - Я, пожалуй, тоже должен проверить все эти огурцы. Вдруг там... ну, не огурцы.
Всеволод с готовностью достал из кармана комбинезона консервный нож и две походные стопки.
- Вскрываю?
Но Крыс колебался.
- А что мы скажем мамашам? - спросил он.
Всеволод пожал плечами.
- Что произошла усушка и утруска. Спирт, опять же, имеет свойство испаряться. А хрупкий груз запросто может не пережить гипер-прыжок.
Крыс посмотрел на него с уважением.
- Севочка, - сказал он вкрадчиво. - В смысле, Всеволод. Из тебя бы получился отличный пират. Вскрывай.
Когда минуло полчаса, Весельчак У забеспокоился. Вся идея с переговорам с самого начала казалось ему дурацкой, и первым движением его души было отстыковаться в одностороннем порядке и растаять в бескрайних просторах космоса, а Крыс пусть разбирается как знает. Но он пересилил этот естественный порыв и для начала попробовал связаться со шлюзом.
Ему ответили. Сначала в динамике послышались нечленораздельные звуки, словно кто-то что-то жевал. Затем Крыс не очень твердым голосом сказал:
- Весельчак, гитару мою принеси.
Противоречивые чувства боролись в сердце Весельчака. Но в шлюзе явно ели, и ели без него. Так что праведное негодование победило природную осторожность. Он захватил гитару и пошел разбираться.
Случилось так, что в тот момент, когда он открыл внутренний люк и шагнул в шлюз, противоположный люк также открылся, пропуская внутрь Кима и Третьего. Новоприбывшие застыли, созерцая открывшуюся им картину безусловного морального падения.
Несколько секунд все молчали. Затем падшие капитаны отсалютовали своим командам стопками, и Всеволод сказал:
- Чего стоите? Давайте, наливайте себе сами. Третий, возьми помидорку!
Отправляясь на разборку, Весельчак оставил включенными внешний и внутренний каналы связи. “Эверест”, состыкованный с пиратским кораблем, плыл в космическом безмолвии и транслировал всем, кто готов был услышать, пять голосов, певших неслаженно, но с большим чувством. В эфире звучала песня, которую пели и всегда будут петь покорители неведомого.
Ту самую песню, которой довольно одной. Чтоб только о доме в ней пелось.