Невский, 41/Фонтанки набережная, 42: герб Великого князя Сергея Александровича (останки)
Лёле Караськовой
Знаменитое строение у Аничкова моста, известное под именем дворца Белосельских-Белозерских, дошло до нас в том самом виде, в котором его в 1848 году возвел - на месте прежнего - архитектор Андрей Штакеншнейдер и украсил скульптор Давид Иенсен. Единственные существенные изменения, что происходили на фасаде, касались выходящих на Невский и Фонтанку балконов и аттиков (многократные перекраски здания в расчет не берем: подновители фасада всегда держались той красно-розовой гаммы, что была назначена дворцу его строителями).
Гравюра 1850-х годов показывает дворец князей в ту пору, когда он принадлежал первовладельцам. Она сделана по рисунку И.И. Шарлеманя (1782-1861), а Иосиф Иосифович отличался особой дотошностью в передаче деталей, потому что был не только художником, но и архитектором.
Ниже на увеличенных фрагментах гравюры: слева - решетка углового балкона с овалом, в котором две рыбины под полумесяцем; справа - верх «фонтанного» фасада дворца с явно различимым двучастным гербовым щитом на мантии под короной (в подсоветское время там находились серп и молот).
»» Увидеть страницы Общего гербовника с гербом князей Белосельских (ОГ, I, 13).
Первые изменения декора произошли после 1884 года, когда безалаберный князь Константин Эсперович (владелец дворца и сын его реформаторов - Эспера Александровича и Елены Павловны Белосельских-Белозерских) из-под гнета набранных им кредитов начал, наконец, свои расчеты с кредиторами с продажи владения на Фонтанке Императорскому Двору (иногда пишут, что это была просто отдача за долги). Свежеобретенный дворец был тут же предоставлен царем Александром Третьим в пользование брату Сергею (1857-1905) для устройства там семейного гнезда: Великий князь женился на гессенской принцессе Элле (1865-1918) - старшей сестре будущей императрицы Александры Федоровны (см. на фото Д. Ашкритова: Великий князь Сергей и его супруга в нарядах а-ля рюсс на костюмированном балу 1903 года).
Дворец стал зваться Сергиевским, о чем сообщал проходящим и проезжающим «вензелевыми именами» своего нового хозяина (сплетенные литеры «С» и «А» украсили все балконные ажурные решетки), а также его малым великокняжеским гербом, который был помещен на аттике «невского» фасада.
Введенная Александром Освободителем в 1857 году система династической геральдики предполагала, что все сыновья императора пользуются совершенно одинаковыми гербами, а фактически - одним и тем же гербом (одним на всех), от которого отличен только герб престолонаследника (обычно им был старший сын - если только доживал до воцарения). Для всех членов династии вводились как большие, так и малые гербы.
Структурно малый герб Великого князя, являющегося младшим сыном императора, отличается от такого же герба цесаревича только тем, что имеет по периметру щита кайму из династического герба Романовых (см. рис. ниже слева) - черную, обремененную восемью львиными головами, попеременно золотыми и серебряными. Элемент этот имеет значение, «понижающее» гербы младших сыновей царя относительно престолонаследничьего: если в последнем малый государственный герб (двуглавый орел) занимает все поле золотого щита, то в гербах его братьев он ограничен этой родовой каймою, «загнан» внутрь нее. В остальном малые гербы всех сыновей императора совпадали. На щите установлен серебряный с золотыми украшениями «шлем Александра Невского» (на самом деле это - шапка-ерихонка основателя царской династии, Михаила Федоровича). На шлем набрасывается намет (геральдический плащ, обычно изрезанный в причудливые клочья): он окрашен в главный гербовый цвет и металл, т.е. - черный с золотым подбоем. Сам шлем венчается так называемой «древней царской короной». Надо сказать, что реформатор русской геральдики Борис Васильевич Кёне во второй половине 1850-х выдумал таких одноименных корон сразу две. И если территориальная версия «древней царской короны» (она назначалась гербам областей Империи) имела установленные на жемчужинках золотые кресты, то династический фасон по своим геральдическим характеристикам ничем, кроме названия, не отличается от обычной дворянской короны: золотой венец с тремя видимыми листовидными зубцами, между которыми на малых зубчиках укреплены те самые жемчужины. Обруч короны, имеющий бортики в виде витого шнура, украшен самоцветами - как и большие зубцы. Над короной возникает нашлемник - малый государственный герб, укрепленный на макушке шлема, а щит окружен Андреевской орденской цепью: орден Св. Андрея Первозванного был императорским династическим, так что каждый Великий князь становился его кавалером вскоре после своего появления на свет - по совершении над младенцем таинства Св. Крещения.
Вот это великолепие (хотя и в некрашеном виде) и было помещено на аттике великокняжеского семейного гнезда на Фонтанке, хотя как раз гнезда из дворца и не вышло. В 1891-ом Сергей Александрович и его супруга, принявшая православие под именем Елизаветы Федоровны, уехали в Москву, куда Великий князь был назначен генерал-губернаторствовать и возглавлять Московский военный округ. Свое служение Первопрестольной Сергей начал с бесчеловечной реализации повеления Высочайшего брата (который - «Миротворец») по изгнанию из столицы 20-ти тысяч евреев, а закончил - на кремлевском снегу без головы, оторванной бомбой эсера Ивана Каляева. Овдовевшая Елизавета Федоровна в 1910 году постриглась в монахини и вернула Императорскому Двору ту часть имущества, что была передана им с покойником в семейное пользование. Согласно действующим узаконениям - и по сложившейся традиции - предоставленные Великому князю дворцы и резиденции переходили в пользование его старшему сыну, но, поскольку Сергей с Елизаветой были бездетны, дворец на Фонтанке отошел их своего рода приемному сыну - Великому князю Дмитрию Павловичу. Ему же досталось и подмосковное имение великокняжеской четы Ильинское, где он - родился, а его мать - умерла при родах. Отец ребенка, Великий князь Павел Александрович, был выслан за неправедную вторую женитьбу за пределы Империи, поэтому воспитывались Дмитрий и старшая сестра его, Мария, именно в семье Сергея и Елизаветы. «Воспитывались» - не значит «воспитались»: в 1916-ом Дмитрий вместе с Феликсом Юсуповым мучительно для самих себя и своей жертвы убьют Распутина, и будущая Святая Преподобномученица Елизавета пришлет ему и матери Феликса телеграммы, в которых, приветствуя «этот патриотический шаг», сообщит о своих молитвах за убийц.
Будучи тоже Великим князем, но приходясь императору не сыном, а внуком, Дмитрий Павлович пользовался гербом, который - в полном согласии со все той же схемой, введенной Александром Вторым - отличался от гербов царских сыновей (в т.ч. - его отца Павла и дяди Сергея) отсутствием щитков с титульными гербами на крыльях орла в нашлемнике (см. рис. выше справа). Теоретически, происшедшая смена хозяина дворца на Фонтанке должна была повлечь за собой и правку лепного нашлемника. Но, во-первых, мы не знаем, а был ли орел-нашлемник вообще воспроизведен на фасаде, еще при прежнем владельце (а вполне мог быть - чуть выступающий над кромкой аттика), а во-вторых, даже если орел там и был, необходимость его правки вполне могла быть проигнорирована. Дмитрий во дворце почти не жил, а после убийства Распутина, уже в 1917-ом, его и вовсе выслали подальше от столицы - на Персидский фронт. Наказание вышло во спасение. Перед отъездом Дмитрий успел продать дворец Ивану Ивановичу Стахееву, за скромной вывеской фирмы которого, «И. Стахеев и Кo.», не смог бы при всем желании скрыться его мегаконцерн - одна из крупнейших в России финансово-промышленных монополий.
Но Стахееву уже не было дела ни до лепнины на дворце, ни до самого дворца. Хотя и потерявшему после октября 1917-го совсем недавнее приобретение на Невском, покупателю (как и продавцу) все же удалось выбраться из России вместе со своими капиталами. Более ранняя хозяйка Сергиевского дворца Елизавета Федоровна и единородный брат предпоследнего владельца, князь Владимир Палей, были в июле 1918-го живьем сброшены в алапаевскую шахту вместе с родней и приближенными: красные последователи методов эсера Каляева и Великого Князя Дмитрия Павловича зашвыряли казнимых гранатами. За сутки до того в областном для Алапаевска центре, Екатеринбурге, была расстреляна семья сестры Елизаветы - императрицы Александры. Спустя полгода отец князей - спасшегося Дмитрия и погибшего Владимира - и последний остававшийся в живых сын Александра Освободителя, Павел Александрович, был притащен едва живым на носилках к Трубецкому бастиону Петропавловки и застрелен вместе с тремя другими Великими князьями. Некогда изгнанный из России, он был прощен царем и (как оказалось - на свою погибель) вернулся в Россию в 1915-ом году.
И вся родня бывшей хозяйки Сергиевского дворца, и она сама были еще живы, когда Ильич собственноручно накидывал петлю на памятный крест, который вдова за десять лет до того установила на месте гибели мужа в Кремле. День свержения вождями большевиков этого креста (к слову, работы замечательного Виктора Васнецова) - 1 мая 1918 года - и должен бы считаться первым «коммунистическим субботником» (советская пропаганда назначила таковым мероприятие, состоявшееся только годом позже, когда Ильичу довелось нести в Кремле ставший легендарным толстый конец бревна).
За декор "национализированного" дворца на Фонтанке взялись позже. Уже в 1920 году здесь разместился районный комитет партии (Центрального, затем - Куйбышевского района). Кстати, в том же 1920-ом в Финляндии скончался и бывший владелец здания новоявленного райкома - князь Константин Эсперович Белосельский-Белозерский.
Жить с «двуглавым во лбу» коммунисты не могли хотя бы потому, что по переименованному в «Проспект 25-го октября» Невскому они же водили демонстрации на 1-ое мая и 7-ое ноября. Невский - все же не «тихие задворки», как Миллионная или Чайковского (там великокняжеские гербы уцелели), а «главный проспект колыбели Революции». Уж какие там орлы…
С них, раздражающих больше всего, и начали калечить великокняжеский герб (говорят, его уродовали постепенно). Сперва сбили орла в щите (и в нашлемнике, заменив его там листовидной деталью? - только если там изначально был именно орел, а не этот трилистник). Андреевскую цепь с подвешенным к ней знаком ордена (в виде все того же двуглавого орла) - перелепили на растительный не то венок, не то гирлянду, причем довольно глупого вида: листья на стебле «растут» неестественными пучками-бутонами, равномерно удаленными друг от друга - ровно там, где были медальоны-звенья цепи. В середину щита поместили серп и молот, при этом (опять же - говорят) по периметру щита долго сохранялась романовская кайма со львиными головами. Крах коммунистического правления искалеченный герб встретил уже без них: на фотографии Сергиевского дворца конца 1980-х на их месте видны «блямбы»-заклепки (смешно, но имени Белосельских-Белозерских коммунисты тоже боялись - в буквальном смысле слова; в книжке 1988 года, из которой взято это фото, оно подписано так: «Дворцовое здание середины XIX века (ныне Куйбышевский районный комитет КПСС»)).
Из всех специфически великокняжеских атрибутов герба сохранился только романовский династический шлем царя Михаила Федоровича (хотя на нем и утрачены козырек с носовой стрелкой). Видом своим шлем казался коммунистам идеологически вполне безобидным и даже вполне годным на то, чтобы - венчая щит с серпом и молотом - славить богатырскую поступь Советской власти. На "фонтанном" фасаде Сергиевского дворца серп и молот также появились, украсив один из иенсеновских картушей. С крушением Советов в 1991-ом советская символика на обоих фасадах уступила место пустоте. Заклепки со щита пропали тоже.
Зато почти без утрат дошли до наших дней инициалы Великого князя Сергея на балконных решетках. Вензель над главным, «невским» подъездом, даже нагружен полезной функцией - придерживает государственный флаг России, который при жизни Сергея Александровича был национальным.
От автора:
Все цветные уличные фотоснимки для публикации, кроме отдельно оговоренного в тексте статьи, получены трудами (и фотокамерой) canoe-ride.
* * *
P.S.: С 1998 года статуя бывшей хозяйки Сергиевского дворца, Святой Елизаветы, украшает Западные врата Вестминстерского аббатства в Лондоне. Она установлена в одном в ряду с другими мучениками XX века, между фигурами двух борцов за права человека. Одесную Святой Елизаветы - архиепископ Джанани Лувум, убитый в 1977 году по приказу палача угандийцев Иди Амина; ошую - преподобный Мартин Лютер Кинг, павший от рук американских расистов.
»» См. фото скульптурной галереи новомучеников в Вестминстере полностью »»
