суицид напоказ
Текст о легенде сибирского панк-рока Михаиле Марьине aka Мише Старом.
Миша Старый был кумир. Любой омский "неформал" моложе двадцати двух почитал за честь занять ему полтинник. Невозвращеные полтинники Миша компенсировал стальной харизмой, закаленной в суровом климате северного города Норильска, откуда он был родом. Выглядел он, пожалуй, как Виктор Цой нового поколения - мой отец, когда пытался показать, что ко мне заходил Миша, всегда говорил "ну, этот!" и делал лицом самую страшную гримасу, на какую был способен.
В конце 90-х часть омской околомузыкальной тусовки обитала на крыльце первого корпуса ОмГУ, в сотне метров от моего дома. Это тот самый ОмГУ, в лабораториях которого играли и писались Гражданская Оборона, Пик Клаксон, да и много кто еще из того времени. В мое же время стену универа украшала крупными буквами надпись NIRVANA - ЛОХ и все уже было немного не так. В общем, Старый постоянно там тусовался, так как жил неподалеку - внутрь корпуса его не пускали из-за какого-то недоразумения вроде пьянки в туалете. Там мы и познакомились.
Старый вместе с Толиком Костычевым, отличным басистом, образовали команду "Летающие свиньи" (по названию песни Pink Floyd). Они тогда хотели играть как Butthole Surfers, а получался у них простой разнузданный панк-рок, запоминающиеся с первого раза песни "Давай станцуем пого", "Конопляное поле", "Кому по ебалу?" и так далее. Надо было видеть, как подростки рубились под эти песни в маленьких душных залах...Старый был отличный вокалист - мог и начитать, и наорать, и просто пропеть, все это с хорошим таким драйвом. Мне тогда казалось, что круче команды в Омске не было.
Именно Старый в конце 1997-го познакомил меня с Олегом (Бэбом) Лищенко из Пик Клаксон, ставшим потом на несколько лет моей религией. Миша тогда позиционировал меня "как Янку". В честь знакомства было закуплено (на мои студенческие деньги) сколько-то портвейна, я, значит, взяла гитару...Про первую песню Бэб сказал, что да, мол, похоже на Янку, точнее, совсем не похоже, просто на все другое похоже еще меньше. Я расхрабрилась и стала петь дальше. К середине третьей песни Бэб умудрился уже сильно нажраться и наблевал мне на пол. После этого я всегда полагалась на его музыкальный вкус -).
В общем, мы долгое время так втроем и тусовались. Пропивали все, что могли, были постоянно какие-то концерты, песни новые все писали. Старый с порога, как правило, зачитывал какой-нибудь очередной рэпак. Мне кажется, именно в 98-99м его самые сильные песни были написаны - "Революция", "Мама-Сибирь", "В горизонт головой"... Мне было 18 и я от всего этого сильно балдела. Ходила в отцовских свитерах и дырявых джинсах прямо на пары (а училась я, надо сказать, на экономическом, среди дочерей банкиров). Я именно тогда сильно доставала родителей на ту тему, что замуж не пойду, работать не стану, посвящу свою жизнь музыке. Не посвятила.
У Миши была жена Алиса. Любовь произошла, судя по рассказам, так - на одном из концертов Старый со сцены зачитал стихи Есенина - Мне бы женщину белую-белую/А впрочем, какая разница!/Я б поставил ее носом к дереву/И в задницу! В задницу! В задницу! У Алиски в этот момент как-то по-особенному сердце застучало...После и познакомились.
В какой-то момент все сильно устали и случился сезон самоубийств. Я порезала вены поперек, Старый - повдоль, а пьянющего Бэба мама настигла, когда он себе в комнату унес таз с замоченными носками, чтобы в этой самой мыльной воде предаться тому же мерзкому действу. Про эти неудачные попытки Миша потом написал песню "Суицид напоказ", одну из лучших - жаль, что ни в моей, ни в чьей другой голове она уже не сохранилась. В общем, это был настоящий рокнролл, только пока еще никто не умер.
Еще у Миши произошел приступ клептомании. На какой-то пьянке у Бэба он всех сильно убеждал, что, если бы не стал музыкантом - стал бы бандитом, а на выходе из квартиры спер чью-то меховую шапку. Все потом сильно смеялись, кроме шапкиного хозяина.
Потом мы с Бэбом, как положено идеальным любовникам, сбежали из дома в Питер, а по возвращении все трое стали входить в штопор уже по отдельности. И дальше уже сильно неинтересная история начинается. Я через некоторое время взялась за ум и от всего этого sex-drugs-rok-n-roll стала шарахаться, как от чумы, и подробностей жизней музыкантов не знаю. Старый, вроде б, какое-то время работал монтировщиком сцены в театре Любови Ермолаевой и периодически затарчивал. Бэба кто-то, как обычно, поил. Песни писать все перестали. Кончилось все тем, что Старый повесился у себя дома, через некоторое время повесился Бэб (вот такие веселые висельники), а я до сих пор еще, по слухам, живая. Это все потому, что они были настоящие рок-н-ролльщики, а я - ненастоящий.
Миша Старый был кумир. Любой омский "неформал" моложе двадцати двух почитал за честь занять ему полтинник. Невозвращеные полтинники Миша компенсировал стальной харизмой, закаленной в суровом климате северного города Норильска, откуда он был родом. Выглядел он, пожалуй, как Виктор Цой нового поколения - мой отец, когда пытался показать, что ко мне заходил Миша, всегда говорил "ну, этот!" и делал лицом самую страшную гримасу, на какую был способен.
В конце 90-х часть омской околомузыкальной тусовки обитала на крыльце первого корпуса ОмГУ, в сотне метров от моего дома. Это тот самый ОмГУ, в лабораториях которого играли и писались Гражданская Оборона, Пик Клаксон, да и много кто еще из того времени. В мое же время стену универа украшала крупными буквами надпись NIRVANA - ЛОХ и все уже было немного не так. В общем, Старый постоянно там тусовался, так как жил неподалеку - внутрь корпуса его не пускали из-за какого-то недоразумения вроде пьянки в туалете. Там мы и познакомились.
Старый вместе с Толиком Костычевым, отличным басистом, образовали команду "Летающие свиньи" (по названию песни Pink Floyd). Они тогда хотели играть как Butthole Surfers, а получался у них простой разнузданный панк-рок, запоминающиеся с первого раза песни "Давай станцуем пого", "Конопляное поле", "Кому по ебалу?" и так далее. Надо было видеть, как подростки рубились под эти песни в маленьких душных залах...Старый был отличный вокалист - мог и начитать, и наорать, и просто пропеть, все это с хорошим таким драйвом. Мне тогда казалось, что круче команды в Омске не было.
Именно Старый в конце 1997-го познакомил меня с Олегом (Бэбом) Лищенко из Пик Клаксон, ставшим потом на несколько лет моей религией. Миша тогда позиционировал меня "как Янку". В честь знакомства было закуплено (на мои студенческие деньги) сколько-то портвейна, я, значит, взяла гитару...Про первую песню Бэб сказал, что да, мол, похоже на Янку, точнее, совсем не похоже, просто на все другое похоже еще меньше. Я расхрабрилась и стала петь дальше. К середине третьей песни Бэб умудрился уже сильно нажраться и наблевал мне на пол. После этого я всегда полагалась на его музыкальный вкус -).
В общем, мы долгое время так втроем и тусовались. Пропивали все, что могли, были постоянно какие-то концерты, песни новые все писали. Старый с порога, как правило, зачитывал какой-нибудь очередной рэпак. Мне кажется, именно в 98-99м его самые сильные песни были написаны - "Революция", "Мама-Сибирь", "В горизонт головой"... Мне было 18 и я от всего этого сильно балдела. Ходила в отцовских свитерах и дырявых джинсах прямо на пары (а училась я, надо сказать, на экономическом, среди дочерей банкиров). Я именно тогда сильно доставала родителей на ту тему, что замуж не пойду, работать не стану, посвящу свою жизнь музыке. Не посвятила.
У Миши была жена Алиса. Любовь произошла, судя по рассказам, так - на одном из концертов Старый со сцены зачитал стихи Есенина - Мне бы женщину белую-белую/А впрочем, какая разница!/Я б поставил ее носом к дереву/И в задницу! В задницу! В задницу! У Алиски в этот момент как-то по-особенному сердце застучало...После и познакомились.
В какой-то момент все сильно устали и случился сезон самоубийств. Я порезала вены поперек, Старый - повдоль, а пьянющего Бэба мама настигла, когда он себе в комнату унес таз с замоченными носками, чтобы в этой самой мыльной воде предаться тому же мерзкому действу. Про эти неудачные попытки Миша потом написал песню "Суицид напоказ", одну из лучших - жаль, что ни в моей, ни в чьей другой голове она уже не сохранилась. В общем, это был настоящий рокнролл, только пока еще никто не умер.
Еще у Миши произошел приступ клептомании. На какой-то пьянке у Бэба он всех сильно убеждал, что, если бы не стал музыкантом - стал бы бандитом, а на выходе из квартиры спер чью-то меховую шапку. Все потом сильно смеялись, кроме шапкиного хозяина.
Потом мы с Бэбом, как положено идеальным любовникам, сбежали из дома в Питер, а по возвращении все трое стали входить в штопор уже по отдельности. И дальше уже сильно неинтересная история начинается. Я через некоторое время взялась за ум и от всего этого sex-drugs-rok-n-roll стала шарахаться, как от чумы, и подробностей жизней музыкантов не знаю. Старый, вроде б, какое-то время работал монтировщиком сцены в театре Любови Ермолаевой и периодически затарчивал. Бэба кто-то, как обычно, поил. Песни писать все перестали. Кончилось все тем, что Старый повесился у себя дома, через некоторое время повесился Бэб (вот такие веселые висельники), а я до сих пор еще, по слухам, живая. Это все потому, что они были настоящие рок-н-ролльщики, а я - ненастоящий.