Тяжелый случай
Самоцитата
Предвкушение от плохо известных Телемана, Куперена и все же известного Баха в исполнении заезжего бельгийца Виланда Кёйкена сменилось острым осознанием образа бельгийцев в европейском сборнике анекдотов.
Нет, понятно, что Раритетные сочинения, тембровая утонченность старинных инструментов, таинственная изысканность звучания, погружающего в атмосферу эпохи предполагались быть исполненными в послеобеденный час на лужайке оркестром, спрятанным за шпалеры и боскеты: пока кавалеры отдуваются от съеденного, а главное, от выпитого, а дамы, удалившись, поправляют лифы, мушки и напудренные прически, держащиеся на мучном клейстере и честном слове неверных кавалеров.
Но должен же быть какой-то намек на забавы перед-обеденные и будущие перед-ужинные, прециозность и жеманность, пирлим-пам-пам etc. В результате же вышло исполнение занудного и скучнейшего консерваторского учителя, засушившего все до состояния пыльного клубка ниток, закатанного под шкаф старым же котом. Бах еще немного сопротивлялся, и у Телемана один раз проскочило что-то живое, когда молодые ребята из "Pratum integrum" ("Некошеный луг") нечаянно отыграли повеселее. Но они потом исправились, ведомые гостем.
Пришлось внимательно рассмотреть плафоны (один был разбит), схему развески микрофонов и динамиков, разнообразие причесок дам и уже менее разнообразные лысины их спутников, оценить стильную плоскогрудость и экономность кожных покровов на костяках лиц концертанток и запомнить цвет подметок владельцев виол да гамб, выворачивающих ноги для удерживания инструментов на весу. Вопрос техники удерживания и развитости их икр не смог занять ум на все время исполнения, увы.
Если бы я была грубый кавалер Риппафратта или, хотя бы, дерзкая Мирандолина, то сказала бы, что стыдно так обращаться с публикой, однако, будучи человеком нового времени, терпела. Соседка рядом зевала много раз, но хлопала всякий раз, когда успевала очнуться.
Зал был полон, все хлопали. Видно, успевали очнуться тоже.
Предвкушение от плохо известных Телемана, Куперена и все же известного Баха в исполнении заезжего бельгийца Виланда Кёйкена сменилось острым осознанием образа бельгийцев в европейском сборнике анекдотов.
Нет, понятно, что Раритетные сочинения, тембровая утонченность старинных инструментов, таинственная изысканность звучания, погружающего в атмосферу эпохи предполагались быть исполненными в послеобеденный час на лужайке оркестром, спрятанным за шпалеры и боскеты: пока кавалеры отдуваются от съеденного, а главное, от выпитого, а дамы, удалившись, поправляют лифы, мушки и напудренные прически, держащиеся на мучном клейстере и честном слове неверных кавалеров.
Но должен же быть какой-то намек на забавы перед-обеденные и будущие перед-ужинные, прециозность и жеманность, пирлим-пам-пам etc. В результате же вышло исполнение занудного и скучнейшего консерваторского учителя, засушившего все до состояния пыльного клубка ниток, закатанного под шкаф старым же котом. Бах еще немного сопротивлялся, и у Телемана один раз проскочило что-то живое, когда молодые ребята из "Pratum integrum" ("Некошеный луг") нечаянно отыграли повеселее. Но они потом исправились, ведомые гостем.
Пришлось внимательно рассмотреть плафоны (один был разбит), схему развески микрофонов и динамиков, разнообразие причесок дам и уже менее разнообразные лысины их спутников, оценить стильную плоскогрудость и экономность кожных покровов на костяках лиц концертанток и запомнить цвет подметок владельцев виол да гамб, выворачивающих ноги для удерживания инструментов на весу. Вопрос техники удерживания и развитости их икр не смог занять ум на все время исполнения, увы.
Если бы я была грубый кавалер Риппафратта или, хотя бы, дерзкая Мирандолина, то сказала бы, что стыдно так обращаться с публикой, однако, будучи человеком нового времени, терпела. Соседка рядом зевала много раз, но хлопала всякий раз, когда успевала очнуться.
Зал был полон, все хлопали. Видно, успевали очнуться тоже.