Война пришла в Борбарово
Воспоминания Усовой Ольги Андреевны, уроженки села Борбарово Глусского района БССР.
Мирная жизнь закончилась воскресным утром 22 июня 1941 года. Началась мобилизация. Мужчины уходили с вещмешками за спиной в неизвестность. Рыдали жены, матери, дети…
Через месяца два по деревне, не останавливаясь, промчались немецкие мотоциклисты, и снова наступило затишье. В этот период на поляне возле деревни приземлились два советских самолета. Один из них был поврежден, второй вскоре поднялся в воздух и улетел - за запчастями. С первым самолетом остались два летчика. Днем они пытались ремонтировать крылатую машину, ночью отдыхали в одной из хат, а сельские деды организовали охрану самолета по ночам. Так прошло около недели. Потом пошли слухи, что к деревне приближаются отряды эсэсовцев. Пилоты решили сжечь самолет, чтобы он не достался гитлеровцам. Им было очень тяжело это сделать, один даже плакал. Когда самолет сгорел, они ушли в сторону Рудобельщины, и больше мы о них ничего не слышали. Один из них оставил свою фотографию, на ней было написано: летное училище в г.Кременчуг, Александр Новиков.
После поражения нашей армии на фронте, много солдат и офицеров, попавших в окружение, появлялись в деревнях. Одним из них был политрук Дмитрий Гуляев. Он организовал несколько солдат в боевую группу, и они устраивали нападения на немцев. Со временем группа выросла в партизанский отряд. В нем были и местные жители, и много самых разных людей различных национальностей, которых объединяла ненависть к фашистам. Гуляев сумел навести в отряде строгую дисциплину. Его бойцы практически никогда не занимались грабежами и поборами среди местного населения, поэтому сельчане уважали и любили партизан-гуляевцев. Сам Дмитрий был высокий, стройный, в военной форме с ремнями. Он часто бывал в нашей хате, так как мамина сестра (молодая сельская учительница) была связана с отрядом. Иногда он со своими помощниками обсуждали разные планы, сидя за нашим столом.
Осенью 1941 года пришел отец. Он сумел удрать из немецкого плена в г.Житомир. Однако счастье наше было недолгим. Немцы начали активную борьбу с партизанами, и нам пришлось уходить в лес. За 10 км от нас немцы сожгли вместе с жителями деревню Зделица, до нас доносился едкий запах горящих жилищ и их обитателей. Помню гнетущее состояние безысходности, охватившее всех. В той деревне погибли наши родственники.
В нашей деревне немцы обнаружили раненого советского бойца, которого прятала деревенская женщина. Они сожгли их живьем вместе с хатой.
На опушке леса, недалеко от деревни, немцы натолкнулись на группу наших односельчан, которые заготавливали дрова для своих семей. Они всех их расстреляли на месте.
Отряд Гуляева присоединили к партизанской бригаде. Вскоре, в одной из операций, гуляевцы разгромили крупный немецкий обоз. В обозе была русская девушка-переводчица, ее взяли в отряд. Дмитрий был неравнодушен к ней, но любовь их закончилась трагически. Говорили, что кто-то из сотрудников НКВД, бывших в отряде, позавидовал Гуляеву, и, когда он был на боевом задании, эту девушку расстреляли, обвинив в шпионаже. После этого Гуляев сам себя не щадил в боях, и погиб в лесах возле Любани. Посмертно ему присвоили звание Героя Советского Союза.
Однажды, во время очередной немецкой карательной операции, 12 односельчан, в том числе и мой отец, уехали в лес, чтобы переждать это время. Появились каратели. Они выгнали из домов женщин, стариков, детей и стали требовать, чтобы выдали тех, кто связан с партизанами. Они угрожали расстрелом всех, окружив толпу пулеметами. Нашлись такие - отец и сын - которые указали на нескольких человек. Их позже увезли в Глуск, в гестапо, и там вскоре расстреляли. Потом немцы потребовали указать им короткую дорогу в другую деревню. И снова нашелся предатель. Он повел их короткой дорогой, про которую не знал никто, кроме местных. И именно на этой дороге немцы встретили те 12 человек из нашей деревни, и всех их убили, в том числе погиб и наш отец. Это было страшно. Мороз был 30 градусов. На следующий день мы вывозили окоченевшие трупы из леса, привезли их в церковь, зажгли свечи и всю ночь оплакивали. Более жуткую картину трудно представить. Потом были похороны. Прибавилось сразу сирот и вдов в нашей деревне. Нас осталось четверо: 10, 9, 8 лет и 1,5 годика братику. Впереди была неизвестность, страх, голод, холод.
У нас была корова. Чтобы уберечь ее от немцев, мы отвели ее к родственникам в другую деревню. Однако появились незнакомые партизаны и забрали нашу корову. Были случаи грабежей, пьянок со стороны партизан.
Наша изба была крайняя к лесу. Однажды мы вернулись зимой из гостей, и увидели, что в нашей хате немцы организовали засаду. Они разбили стекла, залезли внутрь, выставили в окна пулеметы. Нас они впустили и мы всю ночь просидели в углу. Утром немцы уехали, не тронув нас. Надо сказать, что партизаны действительно частенько стучались именно в нашу хату, но в ту ночь Бог нас миловал, хотя мы уже были готовы ко всему.
Однажды немцы приехали в нашу деревню и остались, разместив у нас свой госпиталь. Немцы заняли лучшие дома, повыгоняв из них жителей. В нашей хате организовали амбулаторию, в которой оказывали помощь и местным жителям. Из-за скученности и антисанитарии началась вспышка тифа. Кроме нескольких немецких солдат, умерли и две деревенских девушки.
Однажды появились полицаи и арестовали тетю и бабушку, якобы за связь с партизанами. Дедушка был тяжело болен. Их увезли в гестапо Глуска, били, допрашивали. Однажды привели партизана на очную ставку, но тот сказал, что никогда не видел их и не знаком с ними. Тогда их однажды погрузили на грузовик и повезли куда-то. Все были уверены, что на расстрел. Однако разгрузили на станции, загнали в вагоны и отправили в Германию. Оттуда их переправили во Францию, и там они работали на каком-то военном заводе. Потом их освободили бойцы Французского Сопротивления, долго прятали, а вскоре появились американские войска. Затем их переправили в Англию на корабле, но через некоторое время вернули обратно во Францию и передали в советское посольство. Там тете предложили остаться переводчицей, но она отказалась, о чем впоследствии пожалела. Когда она вернулась на Родину, ее чуть не посадили. Спасло только то, что ее муж прошел всю войну, был ранен, награжден орденами и медалями.
Однажды немцы снова нагрянули в нашу деревню. Моментально пронесся слух, что они забирают многодетные семьи в лагерь Азаричи. У дедушки в саду был зарыт в землю большой сундук. Нас, троих детей, спрятали в этот сундук, забросали всяким тряпьем, а сверху поставили жатку. Вскоре воздуха стало нехватать и мы стали задыхаться. Не знаю, сколько мы там просидели, но вытащили нас уже полуживых. Многодетная женщина, которую с детьми забрали в тот лагерь, вернулась потом с одним ребенком из 4-х.
В июне 1944 года к нашей деревне, которую занимали немцы, стали приближаться советские войска. Однажды началась стрельба. Мы бросились бежать в сторону леса. Мама взяла на руки младшего братика, а мне, как старшей, велела вернуться и забрать с собой мешок с сухарями. Внезапно начался сильный бой, грохот, взрывы. Посреди этого сражения я тянула к лесу тяжелый мешок с сухарями. Неожиданно в посадках льна я увидела синенький мамин платочек, а рядом плачущего брата. Мелькнула страшная мысль… Однако еще через мгновение я увидела бегущую мне навстречу плачущую маму.
Вместе мы добрались до леса, потом ушли в болото. Стемнело. От комаров не было спасенья. Люди располагались на тесных купинах, привязывали детей к деревьям, чтобы они не упали в воду. Утром из деревни прибежали женщины, которые не стали прятаться в лесу, и сообщили, что в деревне красноармейцы. Так к нам пришло Освобождение, а потом и Победа. Как мы завидовали тем семьям, в которые с фронта возвращались отцы! Нам уже не на что было надеяться…
На фронте были два маминых брата, к счастью, они выжили, хотя и были ранены. Началась мирная, но очень тяжелая жизнь. Мы ходили в школу за 5 км и работали. Ни лошадей, ни тракторов не было, все делали вручную. Голод, холод, нищета… Но это уже другая история.
Мирная жизнь закончилась воскресным утром 22 июня 1941 года. Началась мобилизация. Мужчины уходили с вещмешками за спиной в неизвестность. Рыдали жены, матери, дети…
Через месяца два по деревне, не останавливаясь, промчались немецкие мотоциклисты, и снова наступило затишье. В этот период на поляне возле деревни приземлились два советских самолета. Один из них был поврежден, второй вскоре поднялся в воздух и улетел - за запчастями. С первым самолетом остались два летчика. Днем они пытались ремонтировать крылатую машину, ночью отдыхали в одной из хат, а сельские деды организовали охрану самолета по ночам. Так прошло около недели. Потом пошли слухи, что к деревне приближаются отряды эсэсовцев. Пилоты решили сжечь самолет, чтобы он не достался гитлеровцам. Им было очень тяжело это сделать, один даже плакал. Когда самолет сгорел, они ушли в сторону Рудобельщины, и больше мы о них ничего не слышали. Один из них оставил свою фотографию, на ней было написано: летное училище в г.Кременчуг, Александр Новиков.
После поражения нашей армии на фронте, много солдат и офицеров, попавших в окружение, появлялись в деревнях. Одним из них был политрук Дмитрий Гуляев. Он организовал несколько солдат в боевую группу, и они устраивали нападения на немцев. Со временем группа выросла в партизанский отряд. В нем были и местные жители, и много самых разных людей различных национальностей, которых объединяла ненависть к фашистам. Гуляев сумел навести в отряде строгую дисциплину. Его бойцы практически никогда не занимались грабежами и поборами среди местного населения, поэтому сельчане уважали и любили партизан-гуляевцев. Сам Дмитрий был высокий, стройный, в военной форме с ремнями. Он часто бывал в нашей хате, так как мамина сестра (молодая сельская учительница) была связана с отрядом. Иногда он со своими помощниками обсуждали разные планы, сидя за нашим столом.
Осенью 1941 года пришел отец. Он сумел удрать из немецкого плена в г.Житомир. Однако счастье наше было недолгим. Немцы начали активную борьбу с партизанами, и нам пришлось уходить в лес. За 10 км от нас немцы сожгли вместе с жителями деревню Зделица, до нас доносился едкий запах горящих жилищ и их обитателей. Помню гнетущее состояние безысходности, охватившее всех. В той деревне погибли наши родственники.
В нашей деревне немцы обнаружили раненого советского бойца, которого прятала деревенская женщина. Они сожгли их живьем вместе с хатой.
На опушке леса, недалеко от деревни, немцы натолкнулись на группу наших односельчан, которые заготавливали дрова для своих семей. Они всех их расстреляли на месте.
Отряд Гуляева присоединили к партизанской бригаде. Вскоре, в одной из операций, гуляевцы разгромили крупный немецкий обоз. В обозе была русская девушка-переводчица, ее взяли в отряд. Дмитрий был неравнодушен к ней, но любовь их закончилась трагически. Говорили, что кто-то из сотрудников НКВД, бывших в отряде, позавидовал Гуляеву, и, когда он был на боевом задании, эту девушку расстреляли, обвинив в шпионаже. После этого Гуляев сам себя не щадил в боях, и погиб в лесах возле Любани. Посмертно ему присвоили звание Героя Советского Союза.
Однажды, во время очередной немецкой карательной операции, 12 односельчан, в том числе и мой отец, уехали в лес, чтобы переждать это время. Появились каратели. Они выгнали из домов женщин, стариков, детей и стали требовать, чтобы выдали тех, кто связан с партизанами. Они угрожали расстрелом всех, окружив толпу пулеметами. Нашлись такие - отец и сын - которые указали на нескольких человек. Их позже увезли в Глуск, в гестапо, и там вскоре расстреляли. Потом немцы потребовали указать им короткую дорогу в другую деревню. И снова нашелся предатель. Он повел их короткой дорогой, про которую не знал никто, кроме местных. И именно на этой дороге немцы встретили те 12 человек из нашей деревни, и всех их убили, в том числе погиб и наш отец. Это было страшно. Мороз был 30 градусов. На следующий день мы вывозили окоченевшие трупы из леса, привезли их в церковь, зажгли свечи и всю ночь оплакивали. Более жуткую картину трудно представить. Потом были похороны. Прибавилось сразу сирот и вдов в нашей деревне. Нас осталось четверо: 10, 9, 8 лет и 1,5 годика братику. Впереди была неизвестность, страх, голод, холод.
У нас была корова. Чтобы уберечь ее от немцев, мы отвели ее к родственникам в другую деревню. Однако появились незнакомые партизаны и забрали нашу корову. Были случаи грабежей, пьянок со стороны партизан.
Наша изба была крайняя к лесу. Однажды мы вернулись зимой из гостей, и увидели, что в нашей хате немцы организовали засаду. Они разбили стекла, залезли внутрь, выставили в окна пулеметы. Нас они впустили и мы всю ночь просидели в углу. Утром немцы уехали, не тронув нас. Надо сказать, что партизаны действительно частенько стучались именно в нашу хату, но в ту ночь Бог нас миловал, хотя мы уже были готовы ко всему.
Однажды немцы приехали в нашу деревню и остались, разместив у нас свой госпиталь. Немцы заняли лучшие дома, повыгоняв из них жителей. В нашей хате организовали амбулаторию, в которой оказывали помощь и местным жителям. Из-за скученности и антисанитарии началась вспышка тифа. Кроме нескольких немецких солдат, умерли и две деревенских девушки.
Однажды появились полицаи и арестовали тетю и бабушку, якобы за связь с партизанами. Дедушка был тяжело болен. Их увезли в гестапо Глуска, били, допрашивали. Однажды привели партизана на очную ставку, но тот сказал, что никогда не видел их и не знаком с ними. Тогда их однажды погрузили на грузовик и повезли куда-то. Все были уверены, что на расстрел. Однако разгрузили на станции, загнали в вагоны и отправили в Германию. Оттуда их переправили во Францию, и там они работали на каком-то военном заводе. Потом их освободили бойцы Французского Сопротивления, долго прятали, а вскоре появились американские войска. Затем их переправили в Англию на корабле, но через некоторое время вернули обратно во Францию и передали в советское посольство. Там тете предложили остаться переводчицей, но она отказалась, о чем впоследствии пожалела. Когда она вернулась на Родину, ее чуть не посадили. Спасло только то, что ее муж прошел всю войну, был ранен, награжден орденами и медалями.
Однажды немцы снова нагрянули в нашу деревню. Моментально пронесся слух, что они забирают многодетные семьи в лагерь Азаричи. У дедушки в саду был зарыт в землю большой сундук. Нас, троих детей, спрятали в этот сундук, забросали всяким тряпьем, а сверху поставили жатку. Вскоре воздуха стало нехватать и мы стали задыхаться. Не знаю, сколько мы там просидели, но вытащили нас уже полуживых. Многодетная женщина, которую с детьми забрали в тот лагерь, вернулась потом с одним ребенком из 4-х.
В июне 1944 года к нашей деревне, которую занимали немцы, стали приближаться советские войска. Однажды началась стрельба. Мы бросились бежать в сторону леса. Мама взяла на руки младшего братика, а мне, как старшей, велела вернуться и забрать с собой мешок с сухарями. Внезапно начался сильный бой, грохот, взрывы. Посреди этого сражения я тянула к лесу тяжелый мешок с сухарями. Неожиданно в посадках льна я увидела синенький мамин платочек, а рядом плачущего брата. Мелькнула страшная мысль… Однако еще через мгновение я увидела бегущую мне навстречу плачущую маму.
Вместе мы добрались до леса, потом ушли в болото. Стемнело. От комаров не было спасенья. Люди располагались на тесных купинах, привязывали детей к деревьям, чтобы они не упали в воду. Утром из деревни прибежали женщины, которые не стали прятаться в лесу, и сообщили, что в деревне красноармейцы. Так к нам пришло Освобождение, а потом и Победа. Как мы завидовали тем семьям, в которые с фронта возвращались отцы! Нам уже не на что было надеяться…
На фронте были два маминых брата, к счастью, они выжили, хотя и были ранены. Началась мирная, но очень тяжелая жизнь. Мы ходили в школу за 5 км и работали. Ни лошадей, ни тракторов не было, все делали вручную. Голод, холод, нищета… Но это уже другая история.