Смута в станице Полтавской в 1873 году
Сейчас довольно часто в среде кубанского казачества слышны разговоры о том, что в Российской Империи их предкам жилось вольготно и никаких притеснений со стороны государственного аппарата не было. В связи с этим я решил рассмотреть один случай, произошедший в станице Полтавской в 1873 году и описанный доктором исторических наук Б.А.Трёхбратовым, цитатами из работы которого я и подкреплю свой пост.
На всем протяжении существования кубанского казачества ими массово применялся самовольный захват сельскохозяйственных земель. Эти участки («царины»), как правило, располагались обособленно. Некоторые казаки имели несколько царин в разных местах. При захвате участков никто не задумывался о справедливом распределении земли. При их дележе «распоряжается предприимчивость и даже алчность», писал генерал-майор И.Д.Попко в своем докладе о тех событиях. Он же привел пример того, как влиятельный старик Крыштопа (церковный староста) запахал несколько полос на значительном расстоянии одна от другой в виде городка, и объявил, что это его царина, с тех пор и стала царина за ним. Иван Диомидович утверждал, что и прочие царины имели такое же происхождение.
Когда же безземельные казаки поднимали вопрос на сходе о выделении им участка, председательствующие там «зажиратели» (так называли зажиточных казаков, имеющих несколько наделов земли) лишь винили их в том, что в свое время те не заняли (захватили) себе участок, и делиться частью своей земли отказывались.
И вот, в 1870 году вышло распоряжение о наделении генералов, офицеров и классных чиновников земельными участками. Под эти цели была выделена территория, на которой в том числе располагались царины казаков из станицы Полтавской. Это решение вызвало большое недовольство в казачьей среде, переросшее в 1873 году в массовую стачку.
Наказной атаман Кубанского казачьего войска, дворянин Таврической губернии М.А.Цакни собирался бороться с бунтом в станице Полтавской жёсткими методами.
После неудачных попыток увещевания жителей, он принял решение «насильно расселить жителей станицы Полтавской по отдаленнейшим («нагорным» - зачеркнуто) станицам, оставив в ней только («20 семейств» - зачеркнуто) тех, которые выказали с самого начала полное послушание, и служащих казаков, если последние не изъявят желания следовать на переселение со своими отцами. Затем станицу Полтавскую заселить охотниками из других станиц, изменив и самое её название».
Обосновывал свое решение М.А.Цакни тем, что казаки «издавна поддерживали между жителями станицы Полтавской дух глухого безмолвного озлобления и противодействия всяким административным распоряжениям, направленным к улучшению существовавшего в войске порядка»
В следствие этого они «постоянно влияли губительным образом на соседние поселения своим примером и образом мыслей». Также он писал, что в среде станичников «вкоренился обычай действовать скопом, подчинять влиянию схода, или так называемой громады, станичное начальство, и ни за что не обнаруживать («не выдавать» - зачеркнуто) виновников духа упорного сопротивления»
А в предписании военному начальнику станицы Полтавской генералу-майору И. Д. Попко,
которому было поручено разрешить конфликт, значилось: «Станицу Полтавскую как омрачившую себя преступлением, налагающим пятно на добрую славу кубанского казачества, переименовать в иное название, какое угодно будет определить Его Высочеству» (наместнику царя на Кавказе - Б.Трехбратов.).
Исходя из приведенных выше сведений, можно утверждать, что во второй половине XIX века при решении насущных материальных вопросов в казачьей среде не придерживались принципов справедливости и равноправия, а решения принимались в пользу зажиточных казаков.
Отношения же властей к кубанским казакам не имело никаких черт привилегированности данного сословия и все споры решались достаточно жестко.
Следовательно, можно считать, что высказывания нынешних казаков о безоблачной жизни в Российской Империи, по крайней мере в XIX веке, ошибочны.
На всем протяжении существования кубанского казачества ими массово применялся самовольный захват сельскохозяйственных земель. Эти участки («царины»), как правило, располагались обособленно. Некоторые казаки имели несколько царин в разных местах. При захвате участков никто не задумывался о справедливом распределении земли. При их дележе «распоряжается предприимчивость и даже алчность», писал генерал-майор И.Д.Попко в своем докладе о тех событиях. Он же привел пример того, как влиятельный старик Крыштопа (церковный староста) запахал несколько полос на значительном расстоянии одна от другой в виде городка, и объявил, что это его царина, с тех пор и стала царина за ним. Иван Диомидович утверждал, что и прочие царины имели такое же происхождение.
Когда же безземельные казаки поднимали вопрос на сходе о выделении им участка, председательствующие там «зажиратели» (так называли зажиточных казаков, имеющих несколько наделов земли) лишь винили их в том, что в свое время те не заняли (захватили) себе участок, и делиться частью своей земли отказывались.
И вот, в 1870 году вышло распоряжение о наделении генералов, офицеров и классных чиновников земельными участками. Под эти цели была выделена территория, на которой в том числе располагались царины казаков из станицы Полтавской. Это решение вызвало большое недовольство в казачьей среде, переросшее в 1873 году в массовую стачку.
Наказной атаман Кубанского казачьего войска, дворянин Таврической губернии М.А.Цакни собирался бороться с бунтом в станице Полтавской жёсткими методами.
После неудачных попыток увещевания жителей, он принял решение «насильно расселить жителей станицы Полтавской по отдаленнейшим («нагорным» - зачеркнуто) станицам, оставив в ней только («20 семейств» - зачеркнуто) тех, которые выказали с самого начала полное послушание, и служащих казаков, если последние не изъявят желания следовать на переселение со своими отцами. Затем станицу Полтавскую заселить охотниками из других станиц, изменив и самое её название».
Обосновывал свое решение М.А.Цакни тем, что казаки «издавна поддерживали между жителями станицы Полтавской дух глухого безмолвного озлобления и противодействия всяким административным распоряжениям, направленным к улучшению существовавшего в войске порядка»
В следствие этого они «постоянно влияли губительным образом на соседние поселения своим примером и образом мыслей». Также он писал, что в среде станичников «вкоренился обычай действовать скопом, подчинять влиянию схода, или так называемой громады, станичное начальство, и ни за что не обнаруживать («не выдавать» - зачеркнуто) виновников духа упорного сопротивления»
А в предписании военному начальнику станицы Полтавской генералу-майору И. Д. Попко,
которому было поручено разрешить конфликт, значилось: «Станицу Полтавскую как омрачившую себя преступлением, налагающим пятно на добрую славу кубанского казачества, переименовать в иное название, какое угодно будет определить Его Высочеству» (наместнику царя на Кавказе - Б.Трехбратов.).
Исходя из приведенных выше сведений, можно утверждать, что во второй половине XIX века при решении насущных материальных вопросов в казачьей среде не придерживались принципов справедливости и равноправия, а решения принимались в пользу зажиточных казаков.
Отношения же властей к кубанским казакам не имело никаких черт привилегированности данного сословия и все споры решались достаточно жестко.
Следовательно, можно считать, что высказывания нынешних казаков о безоблачной жизни в Российской Империи, по крайней мере в XIX веке, ошибочны.