Песенки.
.
"Варшавянка", русский вариант.
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут.
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут.
О чём поём?
Ну, нас бьют, угнетают, могут посадить, а то и вовсе того-с.
Но мы подымем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело,
Знамя великой борьбы всех народов
За лучший мир, за святую свободу.
Но мы можем помахать флагом! И помашем!
Мрёт в наши дни с голодухи рабочий,
Станем ли, братья, мы дольше молчать?
И даже чего-нибудь скажем! Может быть.
Наших сподвижников юные очи
Может ли вид эшафота пугать?
В битве великой не сгинут бесследно
Павшие с честью во имя идей.
Их имена с нашей песней победной
Станут священны мильонам людей.
Собственно, ничем другим сейчас не обрадуем.
Нам ненавистны тиранов короны,
Цепи народа-страдальца мы чтим.
Тут автор унд исполнители уже совершенно чётко отделяют себя от народа.
Кровью народной залитые троны
Кровью мы наших врагов обагрим!
Смерть беспощадная всем супостатам!
Всем паразитам трудящихся масс!
Мщенье и смерть всем царям-плутократам!
Близок победы торжественный час.
Обращение к революционному быдлу. Ибо главное - месть.
Месть, кровь, кишки, распидарасило.
Сквозь этот фон чудно прорастает лексика переписки Энгельса с Каутским.
А на вершине тортика угнездилось актуальное слово "супостаты", выбранное переводчиком не по наущению Бояню, а токмо для замещения польского "katom".
Ну, это песня опиздюленных маргиналов.
Претендующих, однако, на руководство массой, которой они тут же и приказывают:
На бой кровавый,
Святой и правый
Марш, марш вперед,
Рабочий народ.
Довольно-таки нагло.
Кстати, польский исходник начинался иначе:
Śmiało podnieśmy sztandar nasz w góre
Посмотрим другую революционную песенку, начинавшуюся теми же словами.
Die Fahne hoch, die Reihen fest geschlossen,
ROTFRONT marschiert mit ruhig festem Schritt…
Ой. Это не тот вариант. История его не пропустила.
Вотъ:
Die Fahne hoch, die Reihen fest geschlossen,
SA marschiert mit ruhig festem Schritt.
Kamraden, die Rotfront und Reaktion erschossen,
Marschieren im Geist in unsern Reihen mit.
Die Strasse frei den braunen Bataillonen,
Die Strasse frei dem Sturmabteilungsmann.
Es schau'n aufs Hakenkreuz voll Hoffnung schon Millionen,
Der Tag fuer Freiheit und fuer Brot bricht an.
Zum letztenmal wird nun Appell geblasen,
Zum Kampfe stehen wir alle schon bereit.
Bald flattern Hitlerfahnen ueber allen Strassen,
Die Knechtschaft dauert nur noch kurze Zeit.
Здесь всё то же: знамя, марш, борьба, смерть, обещания свободы, хлеба и решения в kurze Zeit.
Однако здесь нет опиздюленных маргиналов.
Это песня самой массы, организованной, мощной и сознающей свою силу.
Между тем, до победы ей весьма далеко: слова опубликованы в 1929-м, а написаны двумя-тремя годами раньше.
Но ощущение силы и возможности снести нахрен всё на своём пути - уже есть, и оно не сиюминутно, оно жило и росло все эти годы.
"Варшавянка", в русском её варианте, переведена на кучу языков более-менее адекватно.
За исключением испанского, где получилось так:
Negras tormentas agitan los aires
nubes oscuras nos impiden ver.
Aunque nos espere el dolor y la muerte
contra el enemigo nos llama el deber.
El bien más preciado es la libertad
hay que defenderla con fe y valor.
Alza la bandera revolucionaria
que del triunfo sin cesar nos lleva en pos.
En pie el pueblo obrero, a la batalla
hay que derrocar a la reacción.
¡A las barricadas! ¡A las barricadas!
por el triunfo de la Confederación.
Чудо: тут кагбэ слова Кржижановского, а настроение Хорста Весселя, только более агрессивное, всё будет не завтра, а сейчас!
Ибо. Перевод 1933 года, выполненный местным анархистом. Время чрезвычайно развесёлое. Confederación - это CNT, Национальная конфедерация труда, анархо-синдикалисты, уже 15 лет объединявшая около полумиллиона боевых хомяков, успешно запилившая баррикадные бои ещё двумя десятилетиями раньше, долбившая всю Испанию массовыми забастовками и - тадаммм! - запилившая баррикадные бои годом позже, в 1934. С блэкджеком и шлюхами отменой денег и объявлением коммунизма.
Вернёмся к дыму отечества. Чё там ещё до 1917 года?
Вот попурри, отражающее тренд:
Слезами залит мир безбрежный,
Вся наша жизнь - тяжелый труд,
Но день настанет неизбежный,
Неумолимо грозный суд!
Вы жертвою пали в борьбе роковой
Любви беззаветной к народу,
Вы отдали всё, что могли, за него,
За честь его, жизнь и свободу!
Беснуйтесь, тираны, глумитесь над нами,
Грозите свирепо тюрьмой, кандалами!
Мы вольны душою, хоть телом попраны,
Позор, позор, позор вам, тираны!
Отречемся от старого мира!
Отряхнем его прах с наших ног!
Нам враждебны златые кумиры;
Ненавистен нам царский чертог!
Мы пойдем в ряды страждущих братий,
Мы к голодному люду пойдем;
С ним пошлем мы злодеям проклятья,
На борьбу мы его позовем
Мы светлый путь куем народу, -
Полезный труд для всех куем...
И за желанную свободу
Мы все страдаем и умрем.
Нас давит, товарищи, власть капитала,
Царящего мощно повсюду.
Однако, товарищи, время настало
Проснуться рабочему люду.
И т.д.
И т.п.
Реально боевая песня, названная, кстати, "¡A las barricadas! На баррикады!"
Но слова! Ёбаный стыд!
Борцы идеи, труда титаны,
Кровавой битвы час настает!
На баррикады! За раны раны!
За гибель - гибель! Борьба зовет!
Тяжкий млат, куй булат!
Твой удар в сердцах родит пожар!
Пыл бойца жжет сердца!
Вставай, народ, сигнал на бой зовет!
Вставай, народ, сигнал на бой зовет!
Честь Робеспьеру, Марату слава!
Смерть кровопийцам! Довольно слез!
На баррикады! За раны раны!
За гибель гибель! Борьба зовет!
Сколько-то спасает - не положение, но честь - старая "Смело, товарищи, в ногу".
Однако и это далеко не "Die Fahne hoch", а скорее имитация подобной песни, несущая, впрочем, узнаваемые родинки:
Вышли мы все из народа
...
Долго в цепях нас держали,
Долго нас голод томил
Особый путь, хуле.
"Варшавянка", русский вариант.
Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут.
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут.
О чём поём?
Ну, нас бьют, угнетают, могут посадить, а то и вовсе того-с.
Но мы подымем гордо и смело
Знамя борьбы за рабочее дело,
Знамя великой борьбы всех народов
За лучший мир, за святую свободу.
Но мы можем помахать флагом! И помашем!
Мрёт в наши дни с голодухи рабочий,
Станем ли, братья, мы дольше молчать?
И даже чего-нибудь скажем! Может быть.
Наших сподвижников юные очи
Может ли вид эшафота пугать?
В битве великой не сгинут бесследно
Павшие с честью во имя идей.
Их имена с нашей песней победной
Станут священны мильонам людей.
Собственно, ничем другим сейчас не обрадуем.
Нам ненавистны тиранов короны,
Цепи народа-страдальца мы чтим.
Тут автор унд исполнители уже совершенно чётко отделяют себя от народа.
Кровью народной залитые троны
Кровью мы наших врагов обагрим!
Смерть беспощадная всем супостатам!
Всем паразитам трудящихся масс!
Мщенье и смерть всем царям-плутократам!
Близок победы торжественный час.
Обращение к революционному быдлу. Ибо главное - месть.
Месть, кровь, кишки, распидарасило.
Сквозь этот фон чудно прорастает лексика переписки Энгельса с Каутским.
А на вершине тортика угнездилось актуальное слово "супостаты", выбранное переводчиком не по наущению Бояню, а токмо для замещения польского "katom".
Ну, это песня опиздюленных маргиналов.
Претендующих, однако, на руководство массой, которой они тут же и приказывают:
На бой кровавый,
Святой и правый
Марш, марш вперед,
Рабочий народ.
Довольно-таки нагло.
Кстати, польский исходник начинался иначе:
Śmiało podnieśmy sztandar nasz w góre
Посмотрим другую революционную песенку, начинавшуюся теми же словами.
Die Fahne hoch, die Reihen fest geschlossen,
ROTFRONT marschiert mit ruhig festem Schritt…
Ой. Это не тот вариант. История его не пропустила.
Вотъ:
Die Fahne hoch, die Reihen fest geschlossen,
SA marschiert mit ruhig festem Schritt.
Kamraden, die Rotfront und Reaktion erschossen,
Marschieren im Geist in unsern Reihen mit.
Die Strasse frei den braunen Bataillonen,
Die Strasse frei dem Sturmabteilungsmann.
Es schau'n aufs Hakenkreuz voll Hoffnung schon Millionen,
Der Tag fuer Freiheit und fuer Brot bricht an.
Zum letztenmal wird nun Appell geblasen,
Zum Kampfe stehen wir alle schon bereit.
Bald flattern Hitlerfahnen ueber allen Strassen,
Die Knechtschaft dauert nur noch kurze Zeit.
Здесь всё то же: знамя, марш, борьба, смерть, обещания свободы, хлеба и решения в kurze Zeit.
Однако здесь нет опиздюленных маргиналов.
Это песня самой массы, организованной, мощной и сознающей свою силу.
Между тем, до победы ей весьма далеко: слова опубликованы в 1929-м, а написаны двумя-тремя годами раньше.
Но ощущение силы и возможности снести нахрен всё на своём пути - уже есть, и оно не сиюминутно, оно жило и росло все эти годы.
"Варшавянка", в русском её варианте, переведена на кучу языков более-менее адекватно.
За исключением испанского, где получилось так:
Negras tormentas agitan los aires
nubes oscuras nos impiden ver.
Aunque nos espere el dolor y la muerte
contra el enemigo nos llama el deber.
El bien más preciado es la libertad
hay que defenderla con fe y valor.
Alza la bandera revolucionaria
que del triunfo sin cesar nos lleva en pos.
En pie el pueblo obrero, a la batalla
hay que derrocar a la reacción.
¡A las barricadas! ¡A las barricadas!
por el triunfo de la Confederación.
Чудо: тут кагбэ слова Кржижановского, а настроение Хорста Весселя, только более агрессивное, всё будет не завтра, а сейчас!
Ибо. Перевод 1933 года, выполненный местным анархистом. Время чрезвычайно развесёлое. Confederación - это CNT, Национальная конфедерация труда, анархо-синдикалисты, уже 15 лет объединявшая около полумиллиона боевых хомяков, успешно запилившая баррикадные бои ещё двумя десятилетиями раньше, долбившая всю Испанию массовыми забастовками и - тадаммм! - запилившая баррикадные бои годом позже, в 1934. С блэкджеком и шлюхами отменой денег и объявлением коммунизма.
Вернёмся к дыму отечества. Чё там ещё до 1917 года?
Вот попурри, отражающее тренд:
Слезами залит мир безбрежный,
Вся наша жизнь - тяжелый труд,
Но день настанет неизбежный,
Неумолимо грозный суд!
Вы жертвою пали в борьбе роковой
Любви беззаветной к народу,
Вы отдали всё, что могли, за него,
За честь его, жизнь и свободу!
Беснуйтесь, тираны, глумитесь над нами,
Грозите свирепо тюрьмой, кандалами!
Мы вольны душою, хоть телом попраны,
Позор, позор, позор вам, тираны!
Отречемся от старого мира!
Отряхнем его прах с наших ног!
Нам враждебны златые кумиры;
Ненавистен нам царский чертог!
Мы пойдем в ряды страждущих братий,
Мы к голодному люду пойдем;
С ним пошлем мы злодеям проклятья,
На борьбу мы его позовем
Мы светлый путь куем народу, -
Полезный труд для всех куем...
И за желанную свободу
Мы все страдаем и умрем.
Нас давит, товарищи, власть капитала,
Царящего мощно повсюду.
Однако, товарищи, время настало
Проснуться рабочему люду.
И т.д.
И т.п.
Реально боевая песня, названная, кстати, "¡A las barricadas! На баррикады!"
Но слова! Ёбаный стыд!
Борцы идеи, труда титаны,
Кровавой битвы час настает!
На баррикады! За раны раны!
За гибель - гибель! Борьба зовет!
Тяжкий млат, куй булат!
Твой удар в сердцах родит пожар!
Пыл бойца жжет сердца!
Вставай, народ, сигнал на бой зовет!
Вставай, народ, сигнал на бой зовет!
Честь Робеспьеру, Марату слава!
Смерть кровопийцам! Довольно слез!
На баррикады! За раны раны!
За гибель гибель! Борьба зовет!
Сколько-то спасает - не положение, но честь - старая "Смело, товарищи, в ногу".
Однако и это далеко не "Die Fahne hoch", а скорее имитация подобной песни, несущая, впрочем, узнаваемые родинки:
Вышли мы все из народа
...
Долго в цепях нас держали,
Долго нас голод томил
Особый путь, хуле.