Конфетно-мармеладное :)
Самый лучший альбом Эрика Клэптона - это эпическая Лейлá. Энд азер ассортыд лав сонгз. Это потому, что придуман и записан он в состоянии неразделённой любви, и неразделённой любовию весь сочится.
Хорошо, когда супер-пупер-рок-звезде («... после бурного, но непродолжительного романа с супергитаристом Эриком Клэптоном она...» Ску-у-ушно!) хоть кто-то не даст. Супер-пупер-рок-звезда сползает со своего пьедестала, становится таким же рядовым человеком, как и мы с вами, начинает смотреть на звёзды, вздыхать и читать Низами Гянджеви (на альбоме есть одна песня на его стихи). Трагизм, мистика, осознание таинственности и чудесности бытия, да, в конце концов, физиологическая фрустрация и необходимость дрочить, как дрочат все остальные смертные, - всё это придаёт криатиффчегу глубины, неоднозначности, настоящего блюза даже.
И до, и после альбома, я так понимаю, мистеру Слоухэнду давали решительнейшим образом все. И, собственно, сама Лейлá (жена Джорджа Харрисона Пэтти Бойд) в конце концов ему досталась тоже. И это обстоятельство крайне вредным образом сказалось на всём его творчестве.
Но этот альбом может служить саундтреком не только к неразделённой любви. Например, к её противоположности он также преотличнейшим образом может служить саундтреком.
Весна.
Я сижу в сумерках на скамеечке, покуриваю сигаретку, а в просвете между скайскрэйперами очень мистично мерцают дальние, c того берега реки огоньки Строгинá. В плеере играет та самая, на стихи Низами (“... there blows no wind but wafts your scent to me...”), на лице моём блуждает идиотическая улыбка, в мозгу взрываются разного рода конфетки с мармеладками («Глаза!... Глаза!!... Глаза!!!...» © один мой знакомый медиевист). Палец лениво шёлкает кнопочку Back, а там - тягучая, уже нугу или тянучку напоминающая Nobody Knows You When You’re Down And Out. «От же ж чувака растаращило!» - сочувственно, но лениво и не убирая идиотской улыбки с лица, думаю я и кликаю на несколько песен вперёд. Хэв ю эва-а-аАААAAA лавд э вумэн. Там трагизм и боль, без базара, но вот тон гитары... Клэптон вообще обладает талантом сыграть простое блюзовое соло так, что оно будет звучать грязнее-чувственнее любой порнухи. Его соляк на Moanin’ The Blues с альбома 1994 г. я бы запретил к прослушиванию детьми до 16 лет :) С вконец растормошённой чувственностью (а Героиня, ЧСХ, - на другом конце города и будет занята по горло ещё дня два =((() я подхватываю свой прозаический супермаркетный пакетик и бреду домой задавать корм моим несмышлёнышам...
Такие дела.
Надо только забороть анорексию, которая на меня всегда нападает в таких случаях. Питание либо (а) один пивом и сигаретами, либо (б) одним кофе и сигаретами отнюдь не является хорошей идеей.
А, кстати, тут меня на работе ВНЕЗАПНО!!! сделали научным сотрудником. Теперь можно будет хоть на визитках что-то сравнительно приличное писать, а не писюковское junior research fellow. И - как знать?! - может быть, в этом перерождении мне суждено дорасти и до СТАРШЕГО научного сотрудника!... :)))
Хорошо, когда супер-пупер-рок-звезде («... после бурного, но непродолжительного романа с супергитаристом Эриком Клэптоном она...» Ску-у-ушно!) хоть кто-то не даст. Супер-пупер-рок-звезда сползает со своего пьедестала, становится таким же рядовым человеком, как и мы с вами, начинает смотреть на звёзды, вздыхать и читать Низами Гянджеви (на альбоме есть одна песня на его стихи). Трагизм, мистика, осознание таинственности и чудесности бытия, да, в конце концов, физиологическая фрустрация и необходимость дрочить, как дрочат все остальные смертные, - всё это придаёт криатиффчегу глубины, неоднозначности, настоящего блюза даже.
И до, и после альбома, я так понимаю, мистеру Слоухэнду давали решительнейшим образом все. И, собственно, сама Лейлá (жена Джорджа Харрисона Пэтти Бойд) в конце концов ему досталась тоже. И это обстоятельство крайне вредным образом сказалось на всём его творчестве.
Но этот альбом может служить саундтреком не только к неразделённой любви. Например, к её противоположности он также преотличнейшим образом может служить саундтреком.
Весна.
Я сижу в сумерках на скамеечке, покуриваю сигаретку, а в просвете между скайскрэйперами очень мистично мерцают дальние, c того берега реки огоньки Строгинá. В плеере играет та самая, на стихи Низами (“... there blows no wind but wafts your scent to me...”), на лице моём блуждает идиотическая улыбка, в мозгу взрываются разного рода конфетки с мармеладками («Глаза!... Глаза!!... Глаза!!!...» © один мой знакомый медиевист). Палец лениво шёлкает кнопочку Back, а там - тягучая, уже нугу или тянучку напоминающая Nobody Knows You When You’re Down And Out. «От же ж чувака растаращило!» - сочувственно, но лениво и не убирая идиотской улыбки с лица, думаю я и кликаю на несколько песен вперёд. Хэв ю эва-а-аАААAAA лавд э вумэн. Там трагизм и боль, без базара, но вот тон гитары... Клэптон вообще обладает талантом сыграть простое блюзовое соло так, что оно будет звучать грязнее-чувственнее любой порнухи. Его соляк на Moanin’ The Blues с альбома 1994 г. я бы запретил к прослушиванию детьми до 16 лет :) С вконец растормошённой чувственностью (а Героиня, ЧСХ, - на другом конце города и будет занята по горло ещё дня два =((() я подхватываю свой прозаический супермаркетный пакетик и бреду домой задавать корм моим несмышлёнышам...
Такие дела.
Надо только забороть анорексию, которая на меня всегда нападает в таких случаях. Питание либо (а) один пивом и сигаретами, либо (б) одним кофе и сигаретами отнюдь не является хорошей идеей.
А, кстати, тут меня на работе ВНЕЗАПНО!!! сделали научным сотрудником. Теперь можно будет хоть на визитках что-то сравнительно приличное писать, а не писюковское junior research fellow. И - как знать?! - может быть, в этом перерождении мне суждено дорасти и до СТАРШЕГО научного сотрудника!... :)))