Усадьба «Рюмина Роща»: humus

humus

Усадьба «Рюмина Роща»

Aug 09, 2017 21:31

О Гавриле Васильевиче Рюмине можно прочесть в «Записках» Дмитрия Ивановича Ростиславова (упоминается в них и его усадьба)
«…Жила в Рязани туземная, можно сказать, самородная знаменитость - статский советник Гавриил Васильевич Рюмин, о котором даже и теперь, слишком через 40 лет после его смерти, рассказываются легендарные предания. Несмотря на то, что в 1824 г. ему уже было за 70 лет, в Рязани было еще несколько стариков, его сверстников, которые видели его детство и знали былые его занятия. Рюмин по своему происхождению был мещанин, в детстве и молодых летах добывал себе хлеб разноскою аладьев, блинов, пирожков и разною мелочною торговлею и, разумеется, был очень беден, перебиваясь по поговорке, со дня на день кое-как, где сытый, а где и впроголодь. Еще незадолго до 1824 года, жил-был в Рязани бедный мещанин Харин, которому когда-то Рюмин остался должен три денежки за аладьи или блины. Харин, подвыпивши, имел обыкновение подходить к дому бывшего своего собедняги, а теперь сделавшегося богачом, и кричал ему с улицы: «Эй, Гаврюшка, что же ты мне не отдаешь три денежки, которые и Бог знает когда заел у меня? Отдай, говорю тебе; покою тебе не дам!». Ему отдавали не раз не денежки, а рубли и ассигнации, но он приговаривал, принимая впрочем их: «Это не то; нет, ты отдай мне три денежки такие, какие ходили тогда, как ты у меня заел аладьев на три денежки». Разумеется, пьянчуге доставалось и от полиции, и от лакеев Рюмина, но он все-таки любил напоминать богачу о своих трех денежках.
О том, как Рюмин сделался богачем, носились различные слухи; но все они сходились в том, что, бросив аладьи, пирожки, блинцы и другие предметы мелочной торговли, пошел, по тогдашнему выражению, по кабацкой части; сначала пристроился где-то подносчиком, т.е. помощником целовальника, потом сам сделался целовальником; тут его заметил тогдашний богач и откупщик-рязанец Мальшин, сделав своим агентом, помощником и пр.. Поговаривали даже, что Рюмин умел не совсем добросовестно понажиться около своего благодетеля, но, как бы то ни было, только он скоро сделался сам откупщиком и зачислился, разумеется, в первую купеческую гильдию. Отсюда уже было недалеко до звания коммерции советника, а почислившись несколько лет коммерции советником, хоть может быть ровно ничего не посоветовавши по части русской коммерции, можно уже было получить чин надворного советника. Сверх того, Рюмин сделал много крупных пожертвоваий; особенно говорили, что в 1812 г. едва ли не до миллиона пожертвовал на тогдашние военные нужды. Все это давало ему ордена, чины, известность. О нем узнал покойный император Александр I, видел, полюбил его и был крестным отцом одного или нескольких детей его, и, когда приезжал в Рязань, всегда останавливался в доме Рюмина. Однажды Балашов, будучи недоволен за что-то Рюминым, приготовил квартиру для государя в другом каком-то доме. Но государь, когда его подвезли к отведенной для него квартире, сказал: «Это что такое? Я хочу остановиться у Рюмина» и велел везти себя туда. Старик на всякий случай приготовился, и император нашел прежнюю свою квартиру в том же самом виде, в каком заставал ее прежде.
Но Рюмин, награждаемый чинами и орденами, не забывал того, что ему их доставляло, т.е. деньги. Как ловкий и оборотливый откупщик, он жил и наживался и, сделавшись дворянином, начал покупать крестьян на нажитые деньги. По смерти его, случившейся, кажется, в 1827 г., оказалось, что он оставил своим детям в наследство, как тогда говорили, более 10.000 душ крестьян и до 15 миллионов рублей денег. Этот бывший блинщик и подносчик, сделавшийся статским советником, богачем и кумом государя, кажется, не забывал о прежней своей бедности и был очень хорошим помощиком относительно своих крестьян. Оброк на них налагал очень небольшой, рублей по 20-30 с тягла, снабжал крестьян землею более нежели в достаточном количестве, а главное - его фамилия служила им защитою против чиновничьих придирок. Рюминского крестьянина опасались поприжать и исправник, и заседатель, и стряпчий, и даже все временное отделение, составлявшееся для производства какого-либо следствия; разве только к бурмистрам Рюмина любили заезжать напиться чаю, поесть и попить. После этого не удивительно, что крестьяне Рюмина жили хорошо; нищие между ними были редкость.
Не забывал он, как выражались духовные, и церквей Божьих. В Рязани он выстроил второй этаж соборной колокольни и переделал теплый собор. Затем священники, в приход которых находились рюминские крестьяне, смело могли идти к барину их; почти не было примера, чтобы по объяснении церковных нужд он отказал в пособии просимого, но большею частью всегда давал порядочную сумму…
Настоящим, впрочем, благодетелем Рюмин был для рязанской аристократии, как помещичьей, так и чиновничьей; для купцов, кажется, он был не очень доступен, по крайней мере они у него едва ли бывали гостями; как-то об этом мало тогда говорили. Зато имевшие свободный вход в дом Рюмина чиновники и помещики находили там всегда щедрое угощение. Кажется, особенных приемных дней не было; едва ли не каждый день двери были отворены для желающих воспользоваться гостеприимством хозяина. Надобно полагать, что иногда у старика бывали гости даже и среди дня; так по крайней мере рассказывал мой батюшка.
Но и прочим жителям Рязани Рюмин доставлял разные удовольствия. Несколько лет он содержал на свой счет в Рязани театр, который по тогдашним слухам приносил ему до 10.000 руб. чистого убытка. Я сам никогда не бывал при представлениях на этом театре, но слыхал, с каким восхищением рассказывали богословы и философы о том, что они там видели и слышали. Особенно хвалили какую-то оперу под названием «Русалка». Потом всем городским жителям, разумеется, порядочно одетым, открыт был во все летнее время вход на загородную дачу Рюмина. Она находится близ самого города и далее до сих пор служит чуть не единственным местом, где можно подышать свежим полевым воздухом, имея возможность прикрываться под тенью деревьев и прогуливаться по хорошо утрамбованным дорожкам. При старике Рюмине она содержалась гораздо лучше, нежели при сыне и внуке его; тогда небольшая деревенька крепостных крестьян только и имела обязанность содержать рощу в чистоте. Ежегодно на этой даче Рюмин в какие-то семейные праздники устраивал очень порядочные фейерверки, которые отличались особенным великолепием, когда он выдавал двух своих дочерей, одну между прочим за генерала Павленко, бывшего после начальником рязанского ополчения в Крымскую войну».

Въезд в усадьбу. Вид на плотину большого пруда и парадный фасад господского дома. 2-я пол. 1860-х.