Доминик Веннер
Мы всегда должны помнить гениальные слова Хайдеггера ("Бытие и время") о том, что сущность человека в его жизни, а не в "ином мире". Здесь и сейчас наша судьба вершится до последней секунды. И эта последняя секунда так же важна, как и остальная жизнь. Именно поэтому человек должен быть самим собой до последнего момента. Это решение которое принимает он сам, если он действительно стремится, чтобы его судьба была победителем небытия. Нет никакого спасения от этого требования, потому что у нас есть только эта жизнь, в которой нам надлежит быть в полной мере собой и ничем иным.
Моё тело и ум в полном здравии; я преисполнен любви к жене и детям. Я люблю жизнь и чаю лишь сохранения моей расы и моего духа. И всё же, на закате своих дней, при виде великой опасности, угрожающей моей родине, Франции, и всей Европе, я обязан действовать, пока ещё есть силы. Я считаю, что должен пожертвовать своей собственной жизнью для того, чтобы пробудить соотечественников от летаргического сна. Я приношу в жертву то, что осталось от моей жизни в знак протеста. Я выбираю глубоко символическое место, милый моему сердцу Собор Парижской Богоматери, возведённый гением моих предков на месте ещё более древнего культа, в память о нашем великом происхождении.
В то время как люди сковывают себя цепями собственного телесного существования, мой жест является актом воли. Я принимаю смерть для того, чтобы пробудить оцепеневшие сознания. Я восстаю против рока судьбы. Я восстаю против отравляющих душу ядов, против индивидуалистичных желаний, что разрывают нашу связь с корнями и традиционными формами бытия, в частности с семьёй - фундаментом нашей многотысячелетней цивилизации. Выступая в защиту идентичности каждого из народов у себя дома, я восстаю против преступного замещения нашего народа иными.
Преобладающий на данный момент дискурс по уши погряз в двойных стандартах, и европейцам придётся рано или поздно справляться с последствиями этой двусмысленности. Не имея родовой религиозный системы, являющейся надёжным якорем в пучине непостоянства, со времён Гомера нас всё же объединяет общая родовая память, кладезь вечных ценностей, которые послужат основанием для нашего грядущего возрождения, в метафизическом отрыве от царства количества - причине всех бед современного мира.
Я заранее прошу прощения у всех тех, кого моя смерть заставит страдать; прежде всего у моей жены, детей и внуков, а также друзей и преданных мне соратников. Но я не сомневаюсь, что как только боль утраты утихнет, им откроется истинное значением моих действий, и они с гордостью отринут печаль. Я бы хотел, чтобы эти люди навечно сплотились. В моих последних произведениях они найдут сведения, предвосхищающие и объясняющие мои действия.
Моё тело и ум в полном здравии; я преисполнен любви к жене и детям. Я люблю жизнь и чаю лишь сохранения моей расы и моего духа. И всё же, на закате своих дней, при виде великой опасности, угрожающей моей родине, Франции, и всей Европе, я обязан действовать, пока ещё есть силы. Я считаю, что должен пожертвовать своей собственной жизнью для того, чтобы пробудить соотечественников от летаргического сна. Я приношу в жертву то, что осталось от моей жизни в знак протеста. Я выбираю глубоко символическое место, милый моему сердцу Собор Парижской Богоматери, возведённый гением моих предков на месте ещё более древнего культа, в память о нашем великом происхождении.
В то время как люди сковывают себя цепями собственного телесного существования, мой жест является актом воли. Я принимаю смерть для того, чтобы пробудить оцепеневшие сознания. Я восстаю против рока судьбы. Я восстаю против отравляющих душу ядов, против индивидуалистичных желаний, что разрывают нашу связь с корнями и традиционными формами бытия, в частности с семьёй - фундаментом нашей многотысячелетней цивилизации. Выступая в защиту идентичности каждого из народов у себя дома, я восстаю против преступного замещения нашего народа иными.
Преобладающий на данный момент дискурс по уши погряз в двойных стандартах, и европейцам придётся рано или поздно справляться с последствиями этой двусмысленности. Не имея родовой религиозный системы, являющейся надёжным якорем в пучине непостоянства, со времён Гомера нас всё же объединяет общая родовая память, кладезь вечных ценностей, которые послужат основанием для нашего грядущего возрождения, в метафизическом отрыве от царства количества - причине всех бед современного мира.
Я заранее прошу прощения у всех тех, кого моя смерть заставит страдать; прежде всего у моей жены, детей и внуков, а также друзей и преданных мне соратников. Но я не сомневаюсь, что как только боль утраты утихнет, им откроется истинное значением моих действий, и они с гордостью отринут печаль. Я бы хотел, чтобы эти люди навечно сплотились. В моих последних произведениях они найдут сведения, предвосхищающие и объясняющие мои действия.