XVI.(3) ПАЕК, ОБМУНДИРОВАНИЕ, ЖИЛЬЕ…
Жилище для заключенных на Соловках не представляло какой-либо заботы для чекистского начальства. Захваченный Соловецкий монастырь имел достаточно благоустроенного жилья для 500 монахов и более 1000 трудней, временно живших и работавших по обету в Святой обители. При открытии концлагеря в 1921 году оставшихся монахов стеснили в трехэтажном, так называемом, Сельдяном корпусе, а заключенных поместили в монашеских кельях, закрытых соборах, деревянных двухэтажных домах за Кремлем, где частично жили трудни. Двухэтажные деревянные здания гостиниц для богомольцев за Кремлем были отведены под женскую роту и дивизион войск ОГПУ. В кельях, рассчитанных на проживание одного-двух монахов были поселены по пять-шесть заключенных на топчанах, в соборах, разделенных перегородками по несущим колоннам на камеры, были поселены по 250 заключенных в каждой. В этих отгороженных камерах были сделаны трехъярусные нары. В домах трудней и в женроте были сделаны двухъярусные нары. Хотя кубатуры воздуха не хватало, в кельях и домах воздух был спертым, но стены не пропускали холода, над головами заключенных была крыша с самого начала их заключения в концлагере.
Такие жилищные условия на Соловках выгодно отличались от условий других отделений Соловецкого лагеря Особого назначения ОГПУ, расположенные на материке, где заключенные пригонялись на территории девственного леса и сами должны были строить себе жилье, находясь сначала просто под открытым небом, в лучше случае в палатках, в любую погоду, в любое время года почти у полярного круга. Дело осложнялось еще тем, что жилье для себя заключенные строили в последнюю очередь, потому что последовательность работ по созданию концлагеря была такова: вырубка леса, корчевка пней, обнесение колючей проволокой территории концлагеря, постройка вышек для часовых, постройка жилого барака для своих тюремщиков, затем общей кухни, бани, складов, производственных зданий и только после всего этого бараков для жилья заключенных с двойными сплошными нарами. Строительство жилых бараков затягивалось еще и по той причине, что основная масса заключенных, пригнанных на территорию концлагеря направлялась на выполнение производственного плана (рытье канала, лесозаготовки, добыча камня, руды, строительство дороги) и только незначительная часть выделялась на строительство жилья.
Такой путь до жилья проходили заключенные при организации и всех остальных концлагерей, опутавших в тридцатых годах густой паутиной все необъятные просторы нашей страны.
Мой друг М., вывезенный с Соловков на строительство Беломорско-Балтийского канала в записке, нелегально переданной мне через командировочного заключенного, писал «Старайся, чтоб тебя не вывезли с Соловков, здесь со своим слабым здоровьем сразу погибнешь. Только благодаря тому, что я работаю электромехаником гаража, я сплю в палатке, а не под открытым небом, как другие. И то каждое утро я поднимаюсь с заложенной носоглоткой и совершенно разбитый, так как сон в холоде не дает отдыха организму». А М. был очень крепкого здоровья и зима только начиналась.
«Друг М.»:
Сколько заключенных до вселения в бараки погибало от непогоды, сколько убито конвоирами при «попытке к бегству» при отсутствии видимой границы концлагеря до установки проволоки, - никто сказать не может. Поселение заключенных на пустом месте очень увеличивало число смертей рабов ОГПУ.
С усилением террора во второй половине двадцатых годов, количество заключенных на Соловках стало расти и было приступлено к возведению бараков южнее Кремля, так называемого «рабочего городка». Построено было восемь бараков, в которых были помещены только те заключенные-краткосрочники, которые, по мнению чекистов были менее склонны к побегу и работали рабочими, техниками на предприятиях и стройработах.
В каждом бараке помещалось не более 100 заключенных и жилищные условия в них были сноснее, поскольку нар не было, спали на топчанах и проходы между топчанами были нормальные.
Катастрофа с жильем для заключенных произошла на Соловках в октябре-ноябре 1929 года, когда было арестовано очень много людей по всей стране, других концлагерей еще не было и на Соловки, к трем тысячам бывших заключенных, добавили еще 18 тысяч. Все кельи, соборы, бараки были до отказа забиты заключенными, но мест не хватало. Стали помещать в конюшни, заставляли рыть землянки. Привоз такой массы заключенных в столь короткий срок не дал возможности, если бы даже чекистское начальство хотело, построить нужное количество бараков с двойными нарами. Кстати, ни одного нового барака так и не было построено. Жилищный кризис отчасти разрешился тотчас же вспыхнувшей эпидемией сыпного тифа, молниеносно распространившейся в такой скученности на 16 тысяч заключенных. За несколько месяцев эпидемия унесла в могилу восемь тысяч. Оставшиеся тринадцать тысяч заключенных уменьшились еще к весне 1930 года от заболевания цингой. Частично, главным образом краткосрочников, из оставшихся в живых, с открытием навигации отправили на материк во вновь создаваемые отделения Соловецкого концлагеря. И все же заключенных на Соловках осталось больше в два раза, чем было до осени 1929 года и жилищные условия весьма ухудшились по сравнению с летом 1929 года и предыдущими годами. Кельи уплотнили еще больше, в бараках взамен топчанов поставили двухъярусные нары.
Дальнейший вывоз больших этапов заключенных на строительство Беломорско-Балтийского канала в 1930-1931 годах, не улучшил жилищных условий, так как на Соловецких островах со вновь привезенными все же оказалось около трех тысяч заключенных, а жилплощадь уменьшилась вследствие изъятия соборов под фабрику ширпотреба. Проживавшими в соборах заключенными снова уплотнили кельи и бараки.
Большой соловецкий пожар 1932 года еще более сократил жилую площадь для заключенных. Бараки Рабочего городка были заняты фабрикой ширпотреба, а проживавшими в бараках снова уплотнили кельи и бараки сельхоза. Соборы так и не восстановили и новых бараков под жилье не построили. Проживание заключенных, вследствие большой скученности, стало на Соловках хуже, чем даже на материке в бараках.
Благодаря отеческим заботам обо мне моих старших друзей, я всего лишь около полугода, в начале моего пребывания на Соловках, испытал сам жилищные условия рядового заключенного - месяц в 13 роте на трехъярусных нарах, два месяца в до отказа набитой келье, где топчаны стояли так плотно, что протиснуться можно было только боком и два с лишним месяца в деревянном бараке, где топчаны стояли несколько просторнее. А многие миллионы и миллионы заключенных так и жили свой долгий срок без просвета, без надежды на улучшение невыносимых жилищных условий в концлагерях.
Голодные и холодные, обутые в шанхайки, тяжело ступая по глубоким снегам Крайнего севера, десятки миллионов заключенных, подгоняемые полуночными демонами, шеренга за шеренгой всходили на Голгофу ХХ века, на вершине которой не светился яркий блеск спасения, а лишь мерцало неверным красным пламенем, маня и обманывая, боясь малейшего дуновения, учение нового еврейского мессии - Маркса.
ОГЛАВЛЕНИЕ ЗДЕСЬ
Такие жилищные условия на Соловках выгодно отличались от условий других отделений Соловецкого лагеря Особого назначения ОГПУ, расположенные на материке, где заключенные пригонялись на территории девственного леса и сами должны были строить себе жилье, находясь сначала просто под открытым небом, в лучше случае в палатках, в любую погоду, в любое время года почти у полярного круга. Дело осложнялось еще тем, что жилье для себя заключенные строили в последнюю очередь, потому что последовательность работ по созданию концлагеря была такова: вырубка леса, корчевка пней, обнесение колючей проволокой территории концлагеря, постройка вышек для часовых, постройка жилого барака для своих тюремщиков, затем общей кухни, бани, складов, производственных зданий и только после всего этого бараков для жилья заключенных с двойными сплошными нарами. Строительство жилых бараков затягивалось еще и по той причине, что основная масса заключенных, пригнанных на территорию концлагеря направлялась на выполнение производственного плана (рытье канала, лесозаготовки, добыча камня, руды, строительство дороги) и только незначительная часть выделялась на строительство жилья.
Такой путь до жилья проходили заключенные при организации и всех остальных концлагерей, опутавших в тридцатых годах густой паутиной все необъятные просторы нашей страны.
Мой друг М., вывезенный с Соловков на строительство Беломорско-Балтийского канала в записке, нелегально переданной мне через командировочного заключенного, писал «Старайся, чтоб тебя не вывезли с Соловков, здесь со своим слабым здоровьем сразу погибнешь. Только благодаря тому, что я работаю электромехаником гаража, я сплю в палатке, а не под открытым небом, как другие. И то каждое утро я поднимаюсь с заложенной носоглоткой и совершенно разбитый, так как сон в холоде не дает отдыха организму». А М. был очень крепкого здоровья и зима только начиналась.
«Друг М.»:
Сколько заключенных до вселения в бараки погибало от непогоды, сколько убито конвоирами при «попытке к бегству» при отсутствии видимой границы концлагеря до установки проволоки, - никто сказать не может. Поселение заключенных на пустом месте очень увеличивало число смертей рабов ОГПУ.
С усилением террора во второй половине двадцатых годов, количество заключенных на Соловках стало расти и было приступлено к возведению бараков южнее Кремля, так называемого «рабочего городка». Построено было восемь бараков, в которых были помещены только те заключенные-краткосрочники, которые, по мнению чекистов были менее склонны к побегу и работали рабочими, техниками на предприятиях и стройработах.
В каждом бараке помещалось не более 100 заключенных и жилищные условия в них были сноснее, поскольку нар не было, спали на топчанах и проходы между топчанами были нормальные.
Катастрофа с жильем для заключенных произошла на Соловках в октябре-ноябре 1929 года, когда было арестовано очень много людей по всей стране, других концлагерей еще не было и на Соловки, к трем тысячам бывших заключенных, добавили еще 18 тысяч. Все кельи, соборы, бараки были до отказа забиты заключенными, но мест не хватало. Стали помещать в конюшни, заставляли рыть землянки. Привоз такой массы заключенных в столь короткий срок не дал возможности, если бы даже чекистское начальство хотело, построить нужное количество бараков с двойными нарами. Кстати, ни одного нового барака так и не было построено. Жилищный кризис отчасти разрешился тотчас же вспыхнувшей эпидемией сыпного тифа, молниеносно распространившейся в такой скученности на 16 тысяч заключенных. За несколько месяцев эпидемия унесла в могилу восемь тысяч. Оставшиеся тринадцать тысяч заключенных уменьшились еще к весне 1930 года от заболевания цингой. Частично, главным образом краткосрочников, из оставшихся в живых, с открытием навигации отправили на материк во вновь создаваемые отделения Соловецкого концлагеря. И все же заключенных на Соловках осталось больше в два раза, чем было до осени 1929 года и жилищные условия весьма ухудшились по сравнению с летом 1929 года и предыдущими годами. Кельи уплотнили еще больше, в бараках взамен топчанов поставили двухъярусные нары.
Дальнейший вывоз больших этапов заключенных на строительство Беломорско-Балтийского канала в 1930-1931 годах, не улучшил жилищных условий, так как на Соловецких островах со вновь привезенными все же оказалось около трех тысяч заключенных, а жилплощадь уменьшилась вследствие изъятия соборов под фабрику ширпотреба. Проживавшими в соборах заключенными снова уплотнили кельи и бараки.
Большой соловецкий пожар 1932 года еще более сократил жилую площадь для заключенных. Бараки Рабочего городка были заняты фабрикой ширпотреба, а проживавшими в бараках снова уплотнили кельи и бараки сельхоза. Соборы так и не восстановили и новых бараков под жилье не построили. Проживание заключенных, вследствие большой скученности, стало на Соловках хуже, чем даже на материке в бараках.
Благодаря отеческим заботам обо мне моих старших друзей, я всего лишь около полугода, в начале моего пребывания на Соловках, испытал сам жилищные условия рядового заключенного - месяц в 13 роте на трехъярусных нарах, два месяца в до отказа набитой келье, где топчаны стояли так плотно, что протиснуться можно было только боком и два с лишним месяца в деревянном бараке, где топчаны стояли несколько просторнее. А многие миллионы и миллионы заключенных так и жили свой долгий срок без просвета, без надежды на улучшение невыносимых жилищных условий в концлагерях.
Голодные и холодные, обутые в шанхайки, тяжело ступая по глубоким снегам Крайнего севера, десятки миллионов заключенных, подгоняемые полуночными демонами, шеренга за шеренгой всходили на Голгофу ХХ века, на вершине которой не светился яркий блеск спасения, а лишь мерцало неверным красным пламенем, маня и обманывая, боясь малейшего дуновения, учение нового еврейского мессии - Маркса.
ОГЛАВЛЕНИЕ ЗДЕСЬ