"Смерть Джоан Воллмер Берроуз: продолжение 3
...
Тревожная сцена из «Джанки», видимо, произошла примерно в это время:
Когда моя жена увидела, что я снова подсаживаюсь, она сделала нечто, чего не делала никогда. Через пару дней после того, как я установил канал через Старого Айка, я готовил вмазку. Моя жена схватила ложку и выкинула джанк на пол. Я дал ей пару оплеух и она, всхлипывая, бросилась на кровать, потом обернулась и сказала мне: «Ты не хочешь ничего с этим делать? Ты же знаешь, как тебе скучно, когда ты подсаживаешься. Как будто все огни погасли. Ох, ладно, делай что хочешь. У тебя все равно немного заначено». У меня было заначено.
Версия Берроуза, изложенная им Теду Моргану в середине восьмидесятых, немного отличается:
Я готовил вмазку, она схватила ложку, отнесла и выплеснула ее в толчок, и я дал ей пощечину. Она выплеснула содержимое в туалет. Так я врезал ей и пошел купить еще.
«Ох, разве ты не хотел раскапывать руины или что-то делать?», - сказала она, - «Ты становишься такой скучный, когда торчишь».
Она была очень терпимой, но что она могла поделать? [Уехать обратно] В Нью-Йорк? Это была бы довольно пустая угроза, потому что я знал, что она этого никогда не сделает.
Билл - через Старого Дейва - сначала вырубал через «бумаги Люпиты». Потом некоторое время они добывали и заполняли законные (и дорогостоящие) рецепты; но через несколько месяцев после их встречи, Тесореро - с деньгами Берроуза - получил официальное разрешение покупать пятнадцать грамм морфина в месяц как официально зарегистрированный наркоман, примерно за тридцать долларов; как он написал в «Джанки»: «Просто мечта джанки»… или кошмар Джоан.
К июню 1950-го Билл и Джоан жили по адресу Серада де Медельин, 37, на архитектурно эклектичной улочке в один квартал, которая сейчас называется улицей Хосе Альварадо. Это была квартира (третий этаж, ближе ко двору) в современном здании, которое все еще существует. В пяти кварталах от этого места был бар-гриль «Баунти», в пятиэтажном здании на северо-восточном углу Чиуауа и Монтеррея, номер 122. Джон Хили был одним из двух американцев-барменов там, и клиентурой его были в основном студенты Колледжа Мехико Сити - дикая, крепко пьющая орда. Берроуз и Воллмер в «Баунти» были как дома.
В Колледже Мехико Сити хорошо знали и «Баунти» и то, что там происходит. Статья от 15 февраля 1950 года в «Коллегиан», студенческой газете, объявляет об открытии бара; и, как можно почувствовать из бытового, свойского тона заметки (типичного для студенческих газет, особенно в этом случае - изолированной, экспатриантской газеты), молодые редакторы «Коллегиана» ожидали с полной уверенностью что их читатели полностью понимают, о чем идет речь:
Большая группа студентов-любителей Карта Бланка в течение нескольких лет, с тех пор как родилась наша Альми Мамми, зависала в месте под названием «У Тато», почти вплотную к зданию Кайн… пиво никогда не было достаточно холодным, так что они решили взбунтоваться.
Обеспеченный член группы пьянчуг арендовал место, названное «Баунти»… а бывший борец от Университета Нуэво Леон, вечно зависавших на алкогольных тусовках Луис Карпио, заработал достаточно денег, чтобы оплачивать аренду, покупать запас пива, обновить интерьер, превратив место в большой салун, обновить кухню и устроить ночь открытия с бесплатной едой и выпивкой.
Декор был строго морским; разнообразные виды странной рыбы плавали по стенам - а между стенами, конечно, плавали другие виды странных рыб. Спинки стульев выглядели как рулевые колеса кораблей - втыкались тебе в спину, стоило на них откинуться. Вдоль стен и над стойкой висели цветные фонарики…
Это место было на Монтеррей, 122, примерно полквартала от авенида Обрегон. Хватало места примерно на 22-с половиной человека (если они карлики), но цены были низкие, еда вкусной, пиво холодным, и можно было по-прежнему тусоваться со старыми членами «Уголка Поэта».
Джек Керуак приехал в Мехико с Нилом Кассади и Фрэнком Джефрисом 24 июня 1950 года. Они нашли Джоан и Билла на Медельинском шоссе, 37 и сняли «дешевую квартиру с двумя спальнями рядом» (пишет Никосия). Примерно через неделю Кассади уехал в Нью-Йорк, а Фрэнк начал заниматься на курсах писательского и актерского мастерства в Колледже Мехико Сити. Энн Чартерс, в своих заметках об «Избранных письмах 1940-1956 гг.» Керуака пишет что Керуак «заболел дизентерией» и пытался редактировать первую версию своей книги «На дороге»; к концу июля он уже был в Нью-Йорке. За время визита Керуака, учеба Берроуза в Колледже отошла на второй план, он ее временно забросил.
Потом Люсьен Карр приехал в августе на недельку, в компании со своей тогдашней подругой, Лиз Лерман - которая в многословном описании ее визита в книге «Роллинг Стоун: Книга Бита» (1999), подписанной «Лиза Уильямс», заявляет, что видела сама как Джоан готовила вмазку и кололась… что очень странно, ведь Берроуз несколько раз говорил и мне и другим друзьям, много лет спустя, в Лоуренсе, Канзас, что Джоан в равной степени ненавидела иглы и приход от опиатов.
Как пишет Тед Морган: «После отъезда Люсьена, Джоан пошла в Куэрнаваку и подала заявление на развод». О том же говорилось на слушаниях по делу гибели Джоан:
Внезапный вопрос фискала [обвинителя], заставил американца Уильяма Сьюарда Берроуза подтвердить, что год назад тот начал бракоразводный процесс в Куэрнаваке, [штат] Морелия...
Это признание, очень обеспокоившее адвокатов защиты… разбило все заявления [Берроуза] относительно того, что он никогда не ссорился со своей женой…
Обвиняемый сказал, между строк, что год назад, по взаимному соглашению, он и его жена попросили развода… но потом подумали получше и оставили эти планы…
Он настаивал на том, что между ним и Джоан никогда не было серьезных разногласий, и что и в последнее время между ними не возникало серьезных споров.
(«Эксцельсиор», 9 сентября 1951 года)
Вчера стало известно… что примерно один год назад они собирались развестись, потому что устали друг от друга и часто ссорились из-за его серьезного пристрастия к алкоголю.
(«Новедадес»(«Новости»), 9 сентября 1951 года)
Кое-какие свидетельства содержатся в свидетельстве о браке двух студентов Колледжа, заключенном в Мехико, Фрэнка Джеффриса (другого парня из Денвера, друга Хэла Чейза) и Эллис Хартман, заключенном 9 декабря 1950 года.
Свидетелями на свадьбе были два члена преподавательского состава Колледжа - Эрл Сеннетт и Эдмунд Джон «Тед» Робинс - и 48-летний фотограф, Мария Луиза Пеасе и «Джоан Уоллмер (опечатка) Берроуз», 27 лет, проживающая по Медельинскому шоссе, 37, чей семейный статус был записан как «разведена». (Это может относиться и к ее бывшему браку с Полом Адамсом, но это сомнительно, так как со времен развода в 1944 она официально выходила замуж).
Эрл Сеннет, 27 лет, был главой театрального отделения Колледжа, на сцене которого была поставлена, среди прочих, «Безумная из Шаллио», на репетициях которой летом 1950 года впервые встретились Фрэнк и Элис Джеффрис. Сеннет жил в доме 28 по Рио Лерма, через улицу Рио Гардиана от первого места жительства Берроуза в Мехико. Тед Робинс, которому тогда было 41, был бывшим студентом Маргарет Шедд, которая летом 1950 года основала в Колледже литературный центр; Робинс приехал из области Сан-Франциско, чтобы учиться у нее. Ни Сенетт, ни Робинс никогда не вступали в брак.
В начале января 1951 года, старый друг Берроуза Келлс Элвинс и его жена, Марианна, приехали в Мехико, где Элвинс собирался изучать психологию с Эрихом Фроммом на медицинском факультете Национального Автономного Университета Мексики (НАУМ).
Через несколько недель, 15 февраля, «Коллегиан», журнал Колледжа, опубликовал рассказ о Берроузе в колонке «Персонажи из кампуса». Читая эту статью, написанную Томасом Уэсоном, не следует забывать, что пока что Берроуз не совершил ничего достойного известности; он был просто персонажем из кампуса Колледжа Мехико Сити:
Профессии Уильяма Берроуза менялись от страны к стране с тех пор как он впервые покинул дом в 18 лет. Он был детективом, копировщиком, репортером газеты, фермером и студентом-медиком. Он частично удовлетворил свою страсть к путешествиям, посетив Фрацию, Австрию, Грецию, Югославию, Италию и Албанию.
Берроуз, кроме своих различных занятий, изичал английскую литературу, медицину и антропологию. Он стал выпускником Гарварда в 1936 году, получив степень по английской литературе и антропологии. В следующем году он уехал в Вену, где начал изучать медицину, он прекратил обучение ввиду того, что было слишком трудно работать в Америке с дипломами, полученными в Европе. Оставаться в Вене было неразумно, так как было совершенно понятно, что немцы вот-вот придут.
Албания впечатлила его более всего, как самая интересная страна из тех, что он посетил. Традиции там были похожи на те, что бытуют в юго-восточных штатах США, особенно милые традиции кровной вражды. Кроме того, эта мусульманская страна сохраняет свой язык, непохожий ни на один другой.
В 1939 году Берроуз попробовал себя в написании рекламных статей для рекламного агентства в Нью-Йорке, а через год писал для главной колонки газеты в Сент-Луисе. Тогда он был персонажем со страниц книг Гарднера, задерживая темных личностей и выписывая повестки в качестве частного детектива в Нью-Йорке. После войны он решил выращивать хлопок на ферме в долине Рио-Гранде.
Он поступил в Колледж Мехико Сити в прошлом году, и готовиться получить степень магистра по антропологии. После того, как он получит свою степень, он собирается отправиться изучать возможности фермерства в Центральной и Южной Америке.
В марте 1951 года Берроуз писал Люсьену Кару что слез с джанка и то же самое - Гинзбергу в начале мая. Это почти что сочетается с написанным в «Джанки»: «Как-то утром в апреле, я проснулся немного больным… я громко сказал: «Я собираюсь слезть»». Возможно, его вдохновляло присутствие в городе его старого друга Элвинса, или, может, ему нравился ореол «респектабельности», который ему придала статья в журнале…
После ужасов отказа от джанка, Берроуз начал пить с утра до ночи (как и Джоан) и через пару недель пьянства он уже пил так, что в пьяном состоянии угрожал барменам своим пистолетом - который был у него бесцеремонно отобран мексиканским полицейским. В «Джанки» есть сцена где «Роллинс» (Элвинс) спорит с автором об этом пистолете: «Ты снесешь себе голову, если будешь таскать этот ствол… если и есть что-то, что я не хотел бы видеть рядом с собой, да и никто другой, я думаю, это пьяница с оружием».
Когда Тед Морган расспрашивал Хэла Чейза в Пасо Роблес, Калифорния, 15 марта 1985 года, он делал заметки, но, похоже, не записал на пленку. Комментарии Чейза интересны и открывают много нового; вот некоторые выдержки из того, что Чейз рассказал Моргану о Воллмер в Мехико - Чейз тогда учился в Колледже Мехико Сити языку запатеков:
Джоан была та еще яйцерезка. Не давала Биллу спокойно жить в Мехико.
Билл был разоружен. Мексиканцы же были вооружены, а он ходил в мексиканские бары и влезал в свары с этими политическими со здоровыми пистолетами и патронташными лентами, и эти ссоры привели, естественно, к тому, что пистолет у него забрали.
А Джоан сказала: «Ну так они забрали твою пушку, да?..»
Она любила видеть Билла униженным. Билл должен был позировать перед всем миром, но не должен был перед ней…
В письме к Гинзбергу от 5 мая, Берроуз пересказывает историю того, как у него пьяного конфисковали пистолет, совпадающую с версией из «Джанки»; так что март-апрель 1951 были периодом без наркотиков, за которым последовал период запоя, когда он был «месяц пьян». В течение этого периода, как он пишет в «Джанки», «Мои эмоции выплескивались наружу везде. Был неконтролируемо социален и забалтывал каждого, кого я мог поймать. Несколько раз я делал грубейшие сексуальные предложения людям, которые не проявили и малейшего признака взаимности».
Опять же, у нас есть свидетельство о том, что его гомосексуальные связи были известны Джоан, и она предпочитала терпеть это: в мае 1951 Берроуз удовлетворенно писал Гинзбергу из Мехико:
Я спал с женщинами в последние 15 лет (т.е. с 1936-го) и никогда не слышал жалоб от женщин.*1
Что это доказывает, кроме того, что у меня вставал все это время? Спать с женщиной, по моему мнению, нормально, если я не могу снять мальчика.
Но пересплю я с одной женщиной или с тысячей - это не меняет того факта, что женщина - это не то, что мне надо. Лучше чем ничего, конечно же, ну, как тортилья лучше, чем отсутствие еды. Но неважно, сколько я сьем тортилий, я все равно хочу стейк. *2
Джоан прочитала это письмо и добавила пару замечаний:
*1-Верно!
*2-После 20-го числа каждого месяца деньги кончаются, и он живет на тортильях.
Смысл этого замечания в том, что Берроуз платил своим мальчикам в Мехико, но деньги по стипендии имели свойство кончаться после трех первых недель месяца. Возможно, конечно, что он платил им, проставляя выпивку и обеды - дома Джоан и дети питались той едой, которую удавалось купить в начале месяца.
В мае 1951 года Берроуз встретил Адельберта Льюиса Маркера и начал клеить похожего на сову 21-летнего американского парня из Джексонвилля, Флорида. Льюис Маркер был ветераном, служил в контрразведке в послевоенной Германии, и был студентом-прогульщиком в Колледже Мехико Сити.
На самом деле Берроуз познакомился с Маркером прошлым летом. На фотографии, сделанной 27 июля 1950 года и опубликованной в «Коллегиан», можно видеть группу из пятидесяти студентов Колледжа Мехико Сити, стоящих на широкой каменной лестнице на Улице Мертвых в Теотихуакане, около Цитадели рядом с Храмом Кетцалькоатля. Загородная экскурсия на целый день, спонсированная Клубом Антропологии Сахагуна для более чем сотни студентов, возглавлялась доктором Педро Армильясом с антропологического факультета Колледжа.
Маркер впервые поступил в Колледж на летнюю четверть 1950 года, так что он мог тогда быть в Теотихуакане; а лицо Берроуза вполне узнаваемо. Запись в деле Берроуза в Колледже показывает, что он занимался у доктора Армильяса в то лето, но потом ушел со всех четырех антропологических курсов, на которых занимался, из-за четырехнедельного отсутствия, причиной которого он в записи от 4-го августа он называл «acute sciatica» (боль в спине). Он даже принес справку от своего врача, Перфекто Эрнандеса Суньиги, проставленную 6-м июлем 1950 года. Что странно, так это то, что Эрнандес Суньига специализировался по "Enfermedades Señoras y Niños" - болезням женщин и детей. Возможно, Берроуз встретил этого врача, когда его жена или кто-то из детей были больны, через некоторое время после их приезда в Дистрито Федераль в прошлом октябре?
Если, как написал врач, Берроуз действительно был «обязан соблюдать постельный режим», это точно должно было прервать его общение с Джеком Керуаком во время четырех недель его визита, начавшегося в конце июня. Возможно, конечно, что именно приезд Керуака заставил Берроуза прервать занятия, так вместе они могли заняться вещами поинтереснее - это предположил Аллен Гинзберг в разговоре доктором Эдом Симменом в интервью, взятом в Мехико в августе 1981 года.
Преувеличенные, водевильные штучки, которые Берроуз крутил, чтобы привлечь внимание Льюиса Маркера (которые заполняют его вторую книгу, «Гомосека»), были уморительны, но в конце концов он соблазнил гетеросексуала Маркера, которого в романе он называет «Ойген Аллертон».
«Гомосек» начинается с того, что Ли преследует молодого человека по имени «Карл», но безрезультатно. Тогда он пытается впечатлить «Уинстона Мура», который зависает в «Баунти» со своим другом «Томом Уильямсом». Эти двое были, на самом деле, Хэл Чейз и Фрэнк Джефрис - тот парень из Денвера, что женился на Элис Хартман в декабре 1950 года.
...
Тревожная сцена из «Джанки», видимо, произошла примерно в это время:
Когда моя жена увидела, что я снова подсаживаюсь, она сделала нечто, чего не делала никогда. Через пару дней после того, как я установил канал через Старого Айка, я готовил вмазку. Моя жена схватила ложку и выкинула джанк на пол. Я дал ей пару оплеух и она, всхлипывая, бросилась на кровать, потом обернулась и сказала мне: «Ты не хочешь ничего с этим делать? Ты же знаешь, как тебе скучно, когда ты подсаживаешься. Как будто все огни погасли. Ох, ладно, делай что хочешь. У тебя все равно немного заначено». У меня было заначено.
Версия Берроуза, изложенная им Теду Моргану в середине восьмидесятых, немного отличается:
Я готовил вмазку, она схватила ложку, отнесла и выплеснула ее в толчок, и я дал ей пощечину. Она выплеснула содержимое в туалет. Так я врезал ей и пошел купить еще.
«Ох, разве ты не хотел раскапывать руины или что-то делать?», - сказала она, - «Ты становишься такой скучный, когда торчишь».
Она была очень терпимой, но что она могла поделать? [Уехать обратно] В Нью-Йорк? Это была бы довольно пустая угроза, потому что я знал, что она этого никогда не сделает.
Билл - через Старого Дейва - сначала вырубал через «бумаги Люпиты». Потом некоторое время они добывали и заполняли законные (и дорогостоящие) рецепты; но через несколько месяцев после их встречи, Тесореро - с деньгами Берроуза - получил официальное разрешение покупать пятнадцать грамм морфина в месяц как официально зарегистрированный наркоман, примерно за тридцать долларов; как он написал в «Джанки»: «Просто мечта джанки»… или кошмар Джоан.
К июню 1950-го Билл и Джоан жили по адресу Серада де Медельин, 37, на архитектурно эклектичной улочке в один квартал, которая сейчас называется улицей Хосе Альварадо. Это была квартира (третий этаж, ближе ко двору) в современном здании, которое все еще существует. В пяти кварталах от этого места был бар-гриль «Баунти», в пятиэтажном здании на северо-восточном углу Чиуауа и Монтеррея, номер 122. Джон Хили был одним из двух американцев-барменов там, и клиентурой его были в основном студенты Колледжа Мехико Сити - дикая, крепко пьющая орда. Берроуз и Воллмер в «Баунти» были как дома.
В Колледже Мехико Сити хорошо знали и «Баунти» и то, что там происходит. Статья от 15 февраля 1950 года в «Коллегиан», студенческой газете, объявляет об открытии бара; и, как можно почувствовать из бытового, свойского тона заметки (типичного для студенческих газет, особенно в этом случае - изолированной, экспатриантской газеты), молодые редакторы «Коллегиана» ожидали с полной уверенностью что их читатели полностью понимают, о чем идет речь:
Большая группа студентов-любителей Карта Бланка в течение нескольких лет, с тех пор как родилась наша Альми Мамми, зависала в месте под названием «У Тато», почти вплотную к зданию Кайн… пиво никогда не было достаточно холодным, так что они решили взбунтоваться.
Обеспеченный член группы пьянчуг арендовал место, названное «Баунти»… а бывший борец от Университета Нуэво Леон, вечно зависавших на алкогольных тусовках Луис Карпио, заработал достаточно денег, чтобы оплачивать аренду, покупать запас пива, обновить интерьер, превратив место в большой салун, обновить кухню и устроить ночь открытия с бесплатной едой и выпивкой.
Декор был строго морским; разнообразные виды странной рыбы плавали по стенам - а между стенами, конечно, плавали другие виды странных рыб. Спинки стульев выглядели как рулевые колеса кораблей - втыкались тебе в спину, стоило на них откинуться. Вдоль стен и над стойкой висели цветные фонарики…
Это место было на Монтеррей, 122, примерно полквартала от авенида Обрегон. Хватало места примерно на 22-с половиной человека (если они карлики), но цены были низкие, еда вкусной, пиво холодным, и можно было по-прежнему тусоваться со старыми членами «Уголка Поэта».
Джек Керуак приехал в Мехико с Нилом Кассади и Фрэнком Джефрисом 24 июня 1950 года. Они нашли Джоан и Билла на Медельинском шоссе, 37 и сняли «дешевую квартиру с двумя спальнями рядом» (пишет Никосия). Примерно через неделю Кассади уехал в Нью-Йорк, а Фрэнк начал заниматься на курсах писательского и актерского мастерства в Колледже Мехико Сити. Энн Чартерс, в своих заметках об «Избранных письмах 1940-1956 гг.» Керуака пишет что Керуак «заболел дизентерией» и пытался редактировать первую версию своей книги «На дороге»; к концу июля он уже был в Нью-Йорке. За время визита Керуака, учеба Берроуза в Колледже отошла на второй план, он ее временно забросил.
Потом Люсьен Карр приехал в августе на недельку, в компании со своей тогдашней подругой, Лиз Лерман - которая в многословном описании ее визита в книге «Роллинг Стоун: Книга Бита» (1999), подписанной «Лиза Уильямс», заявляет, что видела сама как Джоан готовила вмазку и кололась… что очень странно, ведь Берроуз несколько раз говорил и мне и другим друзьям, много лет спустя, в Лоуренсе, Канзас, что Джоан в равной степени ненавидела иглы и приход от опиатов.
Как пишет Тед Морган: «После отъезда Люсьена, Джоан пошла в Куэрнаваку и подала заявление на развод». О том же говорилось на слушаниях по делу гибели Джоан:
Внезапный вопрос фискала [обвинителя], заставил американца Уильяма Сьюарда Берроуза подтвердить, что год назад тот начал бракоразводный процесс в Куэрнаваке, [штат] Морелия...
Это признание, очень обеспокоившее адвокатов защиты… разбило все заявления [Берроуза] относительно того, что он никогда не ссорился со своей женой…
Обвиняемый сказал, между строк, что год назад, по взаимному соглашению, он и его жена попросили развода… но потом подумали получше и оставили эти планы…
Он настаивал на том, что между ним и Джоан никогда не было серьезных разногласий, и что и в последнее время между ними не возникало серьезных споров.
(«Эксцельсиор», 9 сентября 1951 года)
Вчера стало известно… что примерно один год назад они собирались развестись, потому что устали друг от друга и часто ссорились из-за его серьезного пристрастия к алкоголю.
(«Новедадес»(«Новости»), 9 сентября 1951 года)
Кое-какие свидетельства содержатся в свидетельстве о браке двух студентов Колледжа, заключенном в Мехико, Фрэнка Джеффриса (другого парня из Денвера, друга Хэла Чейза) и Эллис Хартман, заключенном 9 декабря 1950 года.
Свидетелями на свадьбе были два члена преподавательского состава Колледжа - Эрл Сеннетт и Эдмунд Джон «Тед» Робинс - и 48-летний фотограф, Мария Луиза Пеасе и «Джоан Уоллмер (опечатка) Берроуз», 27 лет, проживающая по Медельинскому шоссе, 37, чей семейный статус был записан как «разведена». (Это может относиться и к ее бывшему браку с Полом Адамсом, но это сомнительно, так как со времен развода в 1944 она официально выходила замуж).
Эрл Сеннет, 27 лет, был главой театрального отделения Колледжа, на сцене которого была поставлена, среди прочих, «Безумная из Шаллио», на репетициях которой летом 1950 года впервые встретились Фрэнк и Элис Джеффрис. Сеннет жил в доме 28 по Рио Лерма, через улицу Рио Гардиана от первого места жительства Берроуза в Мехико. Тед Робинс, которому тогда было 41, был бывшим студентом Маргарет Шедд, которая летом 1950 года основала в Колледже литературный центр; Робинс приехал из области Сан-Франциско, чтобы учиться у нее. Ни Сенетт, ни Робинс никогда не вступали в брак.
В начале января 1951 года, старый друг Берроуза Келлс Элвинс и его жена, Марианна, приехали в Мехико, где Элвинс собирался изучать психологию с Эрихом Фроммом на медицинском факультете Национального Автономного Университета Мексики (НАУМ).
Через несколько недель, 15 февраля, «Коллегиан», журнал Колледжа, опубликовал рассказ о Берроузе в колонке «Персонажи из кампуса». Читая эту статью, написанную Томасом Уэсоном, не следует забывать, что пока что Берроуз не совершил ничего достойного известности; он был просто персонажем из кампуса Колледжа Мехико Сити:
Профессии Уильяма Берроуза менялись от страны к стране с тех пор как он впервые покинул дом в 18 лет. Он был детективом, копировщиком, репортером газеты, фермером и студентом-медиком. Он частично удовлетворил свою страсть к путешествиям, посетив Фрацию, Австрию, Грецию, Югославию, Италию и Албанию.
Берроуз, кроме своих различных занятий, изичал английскую литературу, медицину и антропологию. Он стал выпускником Гарварда в 1936 году, получив степень по английской литературе и антропологии. В следующем году он уехал в Вену, где начал изучать медицину, он прекратил обучение ввиду того, что было слишком трудно работать в Америке с дипломами, полученными в Европе. Оставаться в Вене было неразумно, так как было совершенно понятно, что немцы вот-вот придут.
Албания впечатлила его более всего, как самая интересная страна из тех, что он посетил. Традиции там были похожи на те, что бытуют в юго-восточных штатах США, особенно милые традиции кровной вражды. Кроме того, эта мусульманская страна сохраняет свой язык, непохожий ни на один другой.
В 1939 году Берроуз попробовал себя в написании рекламных статей для рекламного агентства в Нью-Йорке, а через год писал для главной колонки газеты в Сент-Луисе. Тогда он был персонажем со страниц книг Гарднера, задерживая темных личностей и выписывая повестки в качестве частного детектива в Нью-Йорке. После войны он решил выращивать хлопок на ферме в долине Рио-Гранде.
Он поступил в Колледж Мехико Сити в прошлом году, и готовиться получить степень магистра по антропологии. После того, как он получит свою степень, он собирается отправиться изучать возможности фермерства в Центральной и Южной Америке.
В марте 1951 года Берроуз писал Люсьену Кару что слез с джанка и то же самое - Гинзбергу в начале мая. Это почти что сочетается с написанным в «Джанки»: «Как-то утром в апреле, я проснулся немного больным… я громко сказал: «Я собираюсь слезть»». Возможно, его вдохновляло присутствие в городе его старого друга Элвинса, или, может, ему нравился ореол «респектабельности», который ему придала статья в журнале…
После ужасов отказа от джанка, Берроуз начал пить с утра до ночи (как и Джоан) и через пару недель пьянства он уже пил так, что в пьяном состоянии угрожал барменам своим пистолетом - который был у него бесцеремонно отобран мексиканским полицейским. В «Джанки» есть сцена где «Роллинс» (Элвинс) спорит с автором об этом пистолете: «Ты снесешь себе голову, если будешь таскать этот ствол… если и есть что-то, что я не хотел бы видеть рядом с собой, да и никто другой, я думаю, это пьяница с оружием».
Когда Тед Морган расспрашивал Хэла Чейза в Пасо Роблес, Калифорния, 15 марта 1985 года, он делал заметки, но, похоже, не записал на пленку. Комментарии Чейза интересны и открывают много нового; вот некоторые выдержки из того, что Чейз рассказал Моргану о Воллмер в Мехико - Чейз тогда учился в Колледже Мехико Сити языку запатеков:
Джоан была та еще яйцерезка. Не давала Биллу спокойно жить в Мехико.
Билл был разоружен. Мексиканцы же были вооружены, а он ходил в мексиканские бары и влезал в свары с этими политическими со здоровыми пистолетами и патронташными лентами, и эти ссоры привели, естественно, к тому, что пистолет у него забрали.
А Джоан сказала: «Ну так они забрали твою пушку, да?..»
Она любила видеть Билла униженным. Билл должен был позировать перед всем миром, но не должен был перед ней…
В письме к Гинзбергу от 5 мая, Берроуз пересказывает историю того, как у него пьяного конфисковали пистолет, совпадающую с версией из «Джанки»; так что март-апрель 1951 были периодом без наркотиков, за которым последовал период запоя, когда он был «месяц пьян». В течение этого периода, как он пишет в «Джанки», «Мои эмоции выплескивались наружу везде. Был неконтролируемо социален и забалтывал каждого, кого я мог поймать. Несколько раз я делал грубейшие сексуальные предложения людям, которые не проявили и малейшего признака взаимности».
Опять же, у нас есть свидетельство о том, что его гомосексуальные связи были известны Джоан, и она предпочитала терпеть это: в мае 1951 Берроуз удовлетворенно писал Гинзбергу из Мехико:
Я спал с женщинами в последние 15 лет (т.е. с 1936-го) и никогда не слышал жалоб от женщин.*1
Что это доказывает, кроме того, что у меня вставал все это время? Спать с женщиной, по моему мнению, нормально, если я не могу снять мальчика.
Но пересплю я с одной женщиной или с тысячей - это не меняет того факта, что женщина - это не то, что мне надо. Лучше чем ничего, конечно же, ну, как тортилья лучше, чем отсутствие еды. Но неважно, сколько я сьем тортилий, я все равно хочу стейк. *2
Джоан прочитала это письмо и добавила пару замечаний:
*1-Верно!
*2-После 20-го числа каждого месяца деньги кончаются, и он живет на тортильях.
Смысл этого замечания в том, что Берроуз платил своим мальчикам в Мехико, но деньги по стипендии имели свойство кончаться после трех первых недель месяца. Возможно, конечно, что он платил им, проставляя выпивку и обеды - дома Джоан и дети питались той едой, которую удавалось купить в начале месяца.
В мае 1951 года Берроуз встретил Адельберта Льюиса Маркера и начал клеить похожего на сову 21-летнего американского парня из Джексонвилля, Флорида. Льюис Маркер был ветераном, служил в контрразведке в послевоенной Германии, и был студентом-прогульщиком в Колледже Мехико Сити.
На самом деле Берроуз познакомился с Маркером прошлым летом. На фотографии, сделанной 27 июля 1950 года и опубликованной в «Коллегиан», можно видеть группу из пятидесяти студентов Колледжа Мехико Сити, стоящих на широкой каменной лестнице на Улице Мертвых в Теотихуакане, около Цитадели рядом с Храмом Кетцалькоатля. Загородная экскурсия на целый день, спонсированная Клубом Антропологии Сахагуна для более чем сотни студентов, возглавлялась доктором Педро Армильясом с антропологического факультета Колледжа.
Маркер впервые поступил в Колледж на летнюю четверть 1950 года, так что он мог тогда быть в Теотихуакане; а лицо Берроуза вполне узнаваемо. Запись в деле Берроуза в Колледже показывает, что он занимался у доктора Армильяса в то лето, но потом ушел со всех четырех антропологических курсов, на которых занимался, из-за четырехнедельного отсутствия, причиной которого он в записи от 4-го августа он называл «acute sciatica» (боль в спине). Он даже принес справку от своего врача, Перфекто Эрнандеса Суньиги, проставленную 6-м июлем 1950 года. Что странно, так это то, что Эрнандес Суньига специализировался по "Enfermedades Señoras y Niños" - болезням женщин и детей. Возможно, Берроуз встретил этого врача, когда его жена или кто-то из детей были больны, через некоторое время после их приезда в Дистрито Федераль в прошлом октябре?
Если, как написал врач, Берроуз действительно был «обязан соблюдать постельный режим», это точно должно было прервать его общение с Джеком Керуаком во время четырех недель его визита, начавшегося в конце июня. Возможно, конечно, что именно приезд Керуака заставил Берроуза прервать занятия, так вместе они могли заняться вещами поинтереснее - это предположил Аллен Гинзберг в разговоре доктором Эдом Симменом в интервью, взятом в Мехико в августе 1981 года.
Преувеличенные, водевильные штучки, которые Берроуз крутил, чтобы привлечь внимание Льюиса Маркера (которые заполняют его вторую книгу, «Гомосека»), были уморительны, но в конце концов он соблазнил гетеросексуала Маркера, которого в романе он называет «Ойген Аллертон».
«Гомосек» начинается с того, что Ли преследует молодого человека по имени «Карл», но безрезультатно. Тогда он пытается впечатлить «Уинстона Мура», который зависает в «Баунти» со своим другом «Томом Уильямсом». Эти двое были, на самом деле, Хэл Чейз и Фрэнк Джефрис - тот парень из Денвера, что женился на Элис Хартман в декабре 1950 года.
...