Про смертную тень
Тhилим 23:4:
גַּם כִּי אֵלֵךְ בְּגֵיא צַלְמָוֶת לֹא אִירָא רָע כִּי אַתָּה עִמָּדִי שִׁבְטְךָ וּמִשְׁעַנְתֶּךָ הֵמָּה יְנַחֲמֻנִי
Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня.
Почему в Синодальном переводе "успокаивают"? "Утешат", в будущем времени. Как всегда, отметим, насколько славянский текст лучше синодального:
Аще бо и пойду посредѣ сѣни смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси: жезлъ Твой и палица Твоя, та мя утѣшиста.
Но мы сейчас не про утешение, а про слово "цалмавет" = "смертная тень". Все классические переводы переводят таким образом, и потому выражение "смертная тень" так прочно вошло во все языки, что кажется естественным, и не задумываешься, что оно может означать.
Слово "цалмавет", по этому почти общепринятому мнению, состоит из двух корней: "цель"="тень", и "мавет"="смерть". Составное слово с таким непонятным и специфическим значением выглядит, как из лексикона Шалтая-Болтая. А между тем оно встречается в ТаНаХе 18 раз, из них 9 - в книге Иова.
Почти во всех этих местах цалмавет противопоставляется свету или выступает как параллельная форма тьме. "Смертная тень", что бы она ни означала, не всегда в это вписывается.
Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране цалмавет свет воссияет (Ишаяhу 9:1)
Воздайте славу Господу Богу вашему, доколе Он еще не навел темноты, и доколе еще ноги ваши не спотыкаются на горах мрака: тогда вы будете ожидать света, а Он обратит его в цалмавет и сделает тьмою (Ирмияhу 13:16)
Кто... претворяет цалмавет в ясное утро, а день делает темным как ночь, призывает воды морские и разливает их по лицу земли? - Господь имя Ему! (Амос 5:8)
Не только классические переводы, но и классические комментаторы, такие как Радак и Рамбан, считают, что это слово составное.
Современные филологи считают, что слово цалмавет - от корня ц-л-м, в значении "темнота, чернота", встречающегося во многих семитских языках: угаритском, аккадском, арабском, гезском. Оно - неоднокоренное слову целем - образ, по-арабски они пишутся по-разному - один через ﻅ, а другой - через ﺹ. И что правильная форма - не цалмавет, а цалмут.
В ТаНаХе тоже один раз встречается слово целем в контексте, где "темнота" была бы естественнее, чем "образ".
אַךְ בְּצֶלֶם יִתְהַלֶּךְ אִישׁ אַךְ הֶבֶל יֶהֱמָיוּן יִצְבֹּר וְלֹא יֵדַע מִי אֹסְפָם
Подлинно, человек ходит в целем (синодальный перевод переводит "подобно призраку); напрасно он суетится, собирает и не знает, кому достанется то. (Тхилим 39:7)
Раши к этому стиху пишет:
Бецелем - в темноте, Донаш объясняет, что это - как цалмавет, а Менахем - в образе, как "человек создан по образу Божию". И не может быть по его словам.
Раши, таким образом, ссылается на горячую полемику между двумя соперниками-учеными - специалистами по ивриту и ивритской грамматике, Донашем бен Лабрат и Менахемом бен Срок, жившими в Кордове в конце 10 в.
Донаш бен Лабрат родился в 920 г. в Фесе, учился в Багдаде у Саадии Гаона, а затем принял приглашение Хасдая ибн Шапрута, который, пользуясь своим высоким положением при дворе халифа, собирал в Кордове под свое покровительство ученых людей.
Оказавшись в Кордове, Донаш встретил там другого специалиста по ивритской грамматике, Менахема, и между ними завязалось горячее пожизненное соперничество. Донаш в этой полемике сплошь и рядом ссылался на сравнения с арабским языком, так и в данном случае он ссылается на родственнное арабское слово. Раши, как мы видим, берет в данном случае его сторону.
В коммернтарии к Тhилим 23:4 Раши пишет:
Во всех местах цалмавет означает "тьма", так объясняет Донаш бен Лабрат.
Донаш, действительно, подробно пишет о слове цалмавет, и говорит, что его надо понимать как цалмут. Современный филолог сказал бы, что в данном месте изменилась даже не огласовка - огласовок еще не было во времена Септуагинты - а традиция прочтения слова. Донаш не высказывает сомнений в традиции прочтения, но говорит, что вав в суффиксе может читаться как у, а может и как в. Аналогично этому, множественное число от слова тор - турим, но шор - шварим.
Как мы видим, Раши в этой полемике берет сторону Донаша. Но рабейну Там, через почти 200 лет после Донаша, пишет сочинение с целью поставить точку в полемике Донаша и Менахема. И в данном случае, как и во многих других, однозначно не соглашается с Донашем: нигде и никогда не видано, чтобы в суффиксе ות- вав читался как в.
Полемику между Менахемом и Донашем и комментарии рабейну Тама можно прочитать вот здесь.
גַּם כִּי אֵלֵךְ בְּגֵיא צַלְמָוֶת לֹא אִירָא רָע כִּי אַתָּה עִמָּדִי שִׁבְטְךָ וּמִשְׁעַנְתֶּךָ הֵמָּה יְנַחֲמֻנִי
Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох - они успокаивают меня.
Почему в Синодальном переводе "успокаивают"? "Утешат", в будущем времени. Как всегда, отметим, насколько славянский текст лучше синодального:
Аще бо и пойду посредѣ сѣни смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси: жезлъ Твой и палица Твоя, та мя утѣшиста.
Но мы сейчас не про утешение, а про слово "цалмавет" = "смертная тень". Все классические переводы переводят таким образом, и потому выражение "смертная тень" так прочно вошло во все языки, что кажется естественным, и не задумываешься, что оно может означать.
Слово "цалмавет", по этому почти общепринятому мнению, состоит из двух корней: "цель"="тень", и "мавет"="смерть". Составное слово с таким непонятным и специфическим значением выглядит, как из лексикона Шалтая-Болтая. А между тем оно встречается в ТаНаХе 18 раз, из них 9 - в книге Иова.
Почти во всех этих местах цалмавет противопоставляется свету или выступает как параллельная форма тьме. "Смертная тень", что бы она ни означала, не всегда в это вписывается.
Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий; на живущих в стране цалмавет свет воссияет (Ишаяhу 9:1)
Воздайте славу Господу Богу вашему, доколе Он еще не навел темноты, и доколе еще ноги ваши не спотыкаются на горах мрака: тогда вы будете ожидать света, а Он обратит его в цалмавет и сделает тьмою (Ирмияhу 13:16)
Кто... претворяет цалмавет в ясное утро, а день делает темным как ночь, призывает воды морские и разливает их по лицу земли? - Господь имя Ему! (Амос 5:8)
Не только классические переводы, но и классические комментаторы, такие как Радак и Рамбан, считают, что это слово составное.
Современные филологи считают, что слово цалмавет - от корня ц-л-м, в значении "темнота, чернота", встречающегося во многих семитских языках: угаритском, аккадском, арабском, гезском. Оно - неоднокоренное слову целем - образ, по-арабски они пишутся по-разному - один через ﻅ, а другой - через ﺹ. И что правильная форма - не цалмавет, а цалмут.
В ТаНаХе тоже один раз встречается слово целем в контексте, где "темнота" была бы естественнее, чем "образ".
אַךְ בְּצֶלֶם יִתְהַלֶּךְ אִישׁ אַךְ הֶבֶל יֶהֱמָיוּן יִצְבֹּר וְלֹא יֵדַע מִי אֹסְפָם
Подлинно, человек ходит в целем (синодальный перевод переводит "подобно призраку); напрасно он суетится, собирает и не знает, кому достанется то. (Тхилим 39:7)
Раши к этому стиху пишет:
Бецелем - в темноте, Донаш объясняет, что это - как цалмавет, а Менахем - в образе, как "человек создан по образу Божию". И не может быть по его словам.
Раши, таким образом, ссылается на горячую полемику между двумя соперниками-учеными - специалистами по ивриту и ивритской грамматике, Донашем бен Лабрат и Менахемом бен Срок, жившими в Кордове в конце 10 в.
Донаш бен Лабрат родился в 920 г. в Фесе, учился в Багдаде у Саадии Гаона, а затем принял приглашение Хасдая ибн Шапрута, который, пользуясь своим высоким положением при дворе халифа, собирал в Кордове под свое покровительство ученых людей.
Оказавшись в Кордове, Донаш встретил там другого специалиста по ивритской грамматике, Менахема, и между ними завязалось горячее пожизненное соперничество. Донаш в этой полемике сплошь и рядом ссылался на сравнения с арабским языком, так и в данном случае он ссылается на родственнное арабское слово. Раши, как мы видим, берет в данном случае его сторону.
В коммернтарии к Тhилим 23:4 Раши пишет:
Во всех местах цалмавет означает "тьма", так объясняет Донаш бен Лабрат.
Донаш, действительно, подробно пишет о слове цалмавет, и говорит, что его надо понимать как цалмут. Современный филолог сказал бы, что в данном месте изменилась даже не огласовка - огласовок еще не было во времена Септуагинты - а традиция прочтения слова. Донаш не высказывает сомнений в традиции прочтения, но говорит, что вав в суффиксе может читаться как у, а может и как в. Аналогично этому, множественное число от слова тор - турим, но шор - шварим.
Как мы видим, Раши в этой полемике берет сторону Донаша. Но рабейну Там, через почти 200 лет после Донаша, пишет сочинение с целью поставить точку в полемике Донаша и Менахема. И в данном случае, как и во многих других, однозначно не соглашается с Донашем: нигде и никогда не видано, чтобы в суффиксе ות- вав читался как в.
Полемику между Менахемом и Донашем и комментарии рабейну Тама можно прочитать вот здесь.