Прельщение или любовь ко Христу?
Изданная в 2006 году на русском языке книга "Старец Порфирий Кавсокаливит. Житие и слова" подверглась резкой критике со стороны профессора А.И. Осипова . Среди прочего проф. Осипов цитирует слова старца Порфирия, приведенные в указанной книге:
"два пути ведут нас к Богу: путь суровый и утомительный, с суровыми сражениями против зла, и легкий путь посредством любви. Многие люди избрали суровый путь, и «пролили кровь, чтобы принять Дух», доколе не достигли великой добродетели. Я нахожу, что самый краткий и верный путь - это путь любви. Им следуйте и вы... Не боритесь за то, чтобы изгнать тьму из клети своей души. Проделайте маленькое отверстие, чтобы проник свет, и тьма исчезнет. То же в отношении страстей и немощей. Не воюйте с ними, но преображайте в силу, презирая зло... Не нужно ни диавола бояться, ни ада - ничего. Должна царствовать любовь ко Христу... Оставьте все немощи, чтобы не узнал о них супротивный дух и не стал мучить вас и погружать в уныние. Не делайте никаких усилий к тому, чтобы освободиться от них... И не говорите: «Боже мой, освободи меня от того-то», - например, от гнева, тоски. Нехорошо молиться или думать о какой-либо определенной страсти... Не сражайтесь с искушением напрямую, не просите, чтобы оно ушло, не говорите: «Убери его, Боже мой!»
Далее проф. Осипов отмечает:
Господь заповедует бороться с грехом до крови (Мк. 9, 43-47). Церковь Великим постом призывает с земными поклонами молиться об очищении от праздности, уныния, любоначалия, празднословия, осуждения... На этом "легком пути" у о. Порфирия отсутствует главнейшее в духовной жизни - покаяние, о котором все святые Отцы учат, что «нет конца покаянию до самой смерти и для малых, и для великих» (преп. Марк Подвижник); «нет ни одной добродетели, высшей покаяния. Делание его никогда не может достигнуть совершенства» (св. Исаак Сирин); «покаяние - единственная дверь, посредством которой можно о Господе обрести пажить спасительную. Вознерадевший о покаянии чужд всякого блага» (свт. Игнатий (Брянчанинов))... Истинная любовь к Богу и ближнему приобретается только через борьбу со страстями, немощами, искушениями, через исполнение заповедей Божиих и покаяние, то есть всем тем, что противопоставляется "легкому пути" посредством любви.
Может быть, с наибольшей точностью и силой отвечает на этот вопрос святой Исаак Сирин. Он решительно осудил неразумность стремления к любви подвижника, не препобедившего страстей путем суровых сражений против зла:
«Нет способа возбудиться в душе Божественной любви... если она не препобедила страстей. Ты же сказал, что душа твоя не препобедила страстей и возлюбила любовь к Богу; и в этом нет порядка. Кто говорит, что не препобедил страстей и возлюбил любовь к Богу, о том не знаю, что он говорит. Но скажешь: не говорил я «люблю», но «возлюбил любовь». И это не имеет места, если душа не достигла чистоты. Если же хочешь сказать это только для слова, то не ты один говоришь, но и всякий говорит, что желает любить Бога... И слово это всякий произносит как свое собственное, однако же при произнесении таких слов движется только язык, душа же не ощущает, что говорит»
Отсюда можно понять, из какого источника получил о. Порфирий свои потрясающие «откровения» не бороться, не воевать, не делать никаких усилий против искушений, страстей, немощей, тьмы, зла, но идти легким путем. Этот источник - мечтательность, прелесть, и этот путь «открыт» не теперь. О нем со всей силой предупреждали как древние, так и позднейшие Отцы, в том числе и русские. Этот ложный путь глубоко усвоен католическими аскетами всех рангов святости, а затем и всеми протестантами. Все они, не идя путем очищения сердца от страстей, путем покаяния, сразу призывают христианина возноситься «любовью» к Богу, ко Христу. И этой своей беструдностью и романтической сладостью так называемый путь любви уловляет многих «малых сих».
Как видим, одной из главных причин уклонения от истины учения Церкви является незнание святоотеческого аскетического опыта. В этом же, несомненно, заключается причина и столь ярко выраженного антиаскетического учения о духовной жизни о. Порфирия, к которому он так настойчиво призывает своих чад. Его путь прямо идет в русле учения таких великих католических «святых», как Франциск Ассизский, Катарина Сиенская, Тереза Авильская, Тереза Малая, и множества других, которые никогда не держали в руках Отцов Добротолюбия и пошли своим мечтательным путем. В незнании святых Отцов признается и о. Порфирий: «Мне нравились и нравятся книги, написанные святыми Отцами: Златоустом, Василием, Григорием Богословом, Григорием Нисским, Григорием Паламой и другими. Но, искренне говорю вам, я не читал их..».
Представляет интерес доклад доктора богословия, главного редактора журнала «Синаксис» Афанасиоса Н. Папафанасиу, посвященный личности старца Порфирия. В частности, в нем говорится:
...старец Порфирий не оставил почти ни одного письменного источника. В нашем распоряжении свидетельства людей, рассказы очевидцев, которые, естественно, являются весьма противоречивыми. В некоторых из них запечатлены суждения старца, в других мнения, которые он выражал из снисхождения к людям, а в третьих, что хуже всего, слова Порфирия преломляются так, чтобы подтвердить убеждения самого рассказчика! На данный момент с этим мы не можем ничего сделать, кроме осуществления уважительной (аккуратной) богословской работы, которая могла бы, возможно, со временем привести к истине...
Старец Порфирий был совершенно не согласен с ведением фронтальной битвы со злом. Он считал, что тот предмет, к которому ты устремляешь ум, на который нацеливаешь свои силы, будет определять твое существование, идет ли речь о том, что ты любишь, или о том, что ненавидишь. Несомненно, старец был убежден, что жизнь христианина состоит в том, чтобы противодействовать делам сатаны, однако категорично настаивал на том, что сам человек должен обратиться ко Христу, к Его любви и свету. Этот свет и его распространение прогоняет тьму, а не борьба с тьмой как таковой. Непосредственная борьба с тьмой вводит в центр жизни «крестоносца» тьму, с которой, как предполагается, он сражается!..
Принципиальна его позиция относительно проблемы, которая беспокоила многих в Греции: вопрос о числе 666 и Антихристе. Старец Порфирий отказался ставить в центр своих попечений Антихриста. Он настаивал на том, что сила «печати» заключается не в механическом использовании чисел и символов, а в том, кого принимает человеческое сердце как своего господина...
Старец Порфирий, очевидно, не был общественным богословом. Он был, как я сказал, садовником, делающим прививку, т.е. окулировщиком; и как таковой он привносит ключевые критерии. Его трезвая кротость радикально отличается от почти оскорбительного бреда ревностной агрессивности, которая процветает в наше время под предлогом защиты веры. «В нашем миссионерском усердии, - говорил он, - будем ненавязчивы... Немного слов... Лучшая миссия - это наш добрый пример, наша любовь, наша кротость». Свидетельства показывают, что старец Порфирий не вторгался в личное пространство человека. Он не говорил о Боге, если его не просили, и не спешил окроплять святой водой всех присутствовавших, когда не был уверен, что они этого хотят...
Старец испытывал глубочайшее уважение к литургической жизни и к ее освящающей силе. Однако совсем по-детски однажды выразил свое несогласие со святым Андреем Критским, поскольку в его главном творении, Великом Каноне, преобладает скорбный взгляд, обращенный в преисподнюю, к смерти, в то время как сам Порфирий предпочитал обращать свой взор к любви Христовой. Когда его собеседница привела в противовес его словам пример из Канона, где святой Андрей повествует о св. Игнатии Богоносце (святом, который выразил пламенную любовь ко Христу), отец Порфирий сказал замечательную фразу: «О, это уже не Канон, это огонь. В этом Каноне пропал Песнописец! Его поглотил, снес святой Игнатий».
Итак, что же, скорее всего, обреталось в лице старца Порфирия? Прелесть или особый взгляд, апеллирующий прежде всего к Любви Христовой?
"два пути ведут нас к Богу: путь суровый и утомительный, с суровыми сражениями против зла, и легкий путь посредством любви. Многие люди избрали суровый путь, и «пролили кровь, чтобы принять Дух», доколе не достигли великой добродетели. Я нахожу, что самый краткий и верный путь - это путь любви. Им следуйте и вы... Не боритесь за то, чтобы изгнать тьму из клети своей души. Проделайте маленькое отверстие, чтобы проник свет, и тьма исчезнет. То же в отношении страстей и немощей. Не воюйте с ними, но преображайте в силу, презирая зло... Не нужно ни диавола бояться, ни ада - ничего. Должна царствовать любовь ко Христу... Оставьте все немощи, чтобы не узнал о них супротивный дух и не стал мучить вас и погружать в уныние. Не делайте никаких усилий к тому, чтобы освободиться от них... И не говорите: «Боже мой, освободи меня от того-то», - например, от гнева, тоски. Нехорошо молиться или думать о какой-либо определенной страсти... Не сражайтесь с искушением напрямую, не просите, чтобы оно ушло, не говорите: «Убери его, Боже мой!»
Далее проф. Осипов отмечает:
Господь заповедует бороться с грехом до крови (Мк. 9, 43-47). Церковь Великим постом призывает с земными поклонами молиться об очищении от праздности, уныния, любоначалия, празднословия, осуждения... На этом "легком пути" у о. Порфирия отсутствует главнейшее в духовной жизни - покаяние, о котором все святые Отцы учат, что «нет конца покаянию до самой смерти и для малых, и для великих» (преп. Марк Подвижник); «нет ни одной добродетели, высшей покаяния. Делание его никогда не может достигнуть совершенства» (св. Исаак Сирин); «покаяние - единственная дверь, посредством которой можно о Господе обрести пажить спасительную. Вознерадевший о покаянии чужд всякого блага» (свт. Игнатий (Брянчанинов))... Истинная любовь к Богу и ближнему приобретается только через борьбу со страстями, немощами, искушениями, через исполнение заповедей Божиих и покаяние, то есть всем тем, что противопоставляется "легкому пути" посредством любви.
Может быть, с наибольшей точностью и силой отвечает на этот вопрос святой Исаак Сирин. Он решительно осудил неразумность стремления к любви подвижника, не препобедившего страстей путем суровых сражений против зла:
«Нет способа возбудиться в душе Божественной любви... если она не препобедила страстей. Ты же сказал, что душа твоя не препобедила страстей и возлюбила любовь к Богу; и в этом нет порядка. Кто говорит, что не препобедил страстей и возлюбил любовь к Богу, о том не знаю, что он говорит. Но скажешь: не говорил я «люблю», но «возлюбил любовь». И это не имеет места, если душа не достигла чистоты. Если же хочешь сказать это только для слова, то не ты один говоришь, но и всякий говорит, что желает любить Бога... И слово это всякий произносит как свое собственное, однако же при произнесении таких слов движется только язык, душа же не ощущает, что говорит»
Отсюда можно понять, из какого источника получил о. Порфирий свои потрясающие «откровения» не бороться, не воевать, не делать никаких усилий против искушений, страстей, немощей, тьмы, зла, но идти легким путем. Этот источник - мечтательность, прелесть, и этот путь «открыт» не теперь. О нем со всей силой предупреждали как древние, так и позднейшие Отцы, в том числе и русские. Этот ложный путь глубоко усвоен католическими аскетами всех рангов святости, а затем и всеми протестантами. Все они, не идя путем очищения сердца от страстей, путем покаяния, сразу призывают христианина возноситься «любовью» к Богу, ко Христу. И этой своей беструдностью и романтической сладостью так называемый путь любви уловляет многих «малых сих».
Как видим, одной из главных причин уклонения от истины учения Церкви является незнание святоотеческого аскетического опыта. В этом же, несомненно, заключается причина и столь ярко выраженного антиаскетического учения о духовной жизни о. Порфирия, к которому он так настойчиво призывает своих чад. Его путь прямо идет в русле учения таких великих католических «святых», как Франциск Ассизский, Катарина Сиенская, Тереза Авильская, Тереза Малая, и множества других, которые никогда не держали в руках Отцов Добротолюбия и пошли своим мечтательным путем. В незнании святых Отцов признается и о. Порфирий: «Мне нравились и нравятся книги, написанные святыми Отцами: Златоустом, Василием, Григорием Богословом, Григорием Нисским, Григорием Паламой и другими. Но, искренне говорю вам, я не читал их..».
Представляет интерес доклад доктора богословия, главного редактора журнала «Синаксис» Афанасиоса Н. Папафанасиу, посвященный личности старца Порфирия. В частности, в нем говорится:
...старец Порфирий не оставил почти ни одного письменного источника. В нашем распоряжении свидетельства людей, рассказы очевидцев, которые, естественно, являются весьма противоречивыми. В некоторых из них запечатлены суждения старца, в других мнения, которые он выражал из снисхождения к людям, а в третьих, что хуже всего, слова Порфирия преломляются так, чтобы подтвердить убеждения самого рассказчика! На данный момент с этим мы не можем ничего сделать, кроме осуществления уважительной (аккуратной) богословской работы, которая могла бы, возможно, со временем привести к истине...
Старец Порфирий был совершенно не согласен с ведением фронтальной битвы со злом. Он считал, что тот предмет, к которому ты устремляешь ум, на который нацеливаешь свои силы, будет определять твое существование, идет ли речь о том, что ты любишь, или о том, что ненавидишь. Несомненно, старец был убежден, что жизнь христианина состоит в том, чтобы противодействовать делам сатаны, однако категорично настаивал на том, что сам человек должен обратиться ко Христу, к Его любви и свету. Этот свет и его распространение прогоняет тьму, а не борьба с тьмой как таковой. Непосредственная борьба с тьмой вводит в центр жизни «крестоносца» тьму, с которой, как предполагается, он сражается!..
Принципиальна его позиция относительно проблемы, которая беспокоила многих в Греции: вопрос о числе 666 и Антихристе. Старец Порфирий отказался ставить в центр своих попечений Антихриста. Он настаивал на том, что сила «печати» заключается не в механическом использовании чисел и символов, а в том, кого принимает человеческое сердце как своего господина...
Старец Порфирий, очевидно, не был общественным богословом. Он был, как я сказал, садовником, делающим прививку, т.е. окулировщиком; и как таковой он привносит ключевые критерии. Его трезвая кротость радикально отличается от почти оскорбительного бреда ревностной агрессивности, которая процветает в наше время под предлогом защиты веры. «В нашем миссионерском усердии, - говорил он, - будем ненавязчивы... Немного слов... Лучшая миссия - это наш добрый пример, наша любовь, наша кротость». Свидетельства показывают, что старец Порфирий не вторгался в личное пространство человека. Он не говорил о Боге, если его не просили, и не спешил окроплять святой водой всех присутствовавших, когда не был уверен, что они этого хотят...
Старец испытывал глубочайшее уважение к литургической жизни и к ее освящающей силе. Однако совсем по-детски однажды выразил свое несогласие со святым Андреем Критским, поскольку в его главном творении, Великом Каноне, преобладает скорбный взгляд, обращенный в преисподнюю, к смерти, в то время как сам Порфирий предпочитал обращать свой взор к любви Христовой. Когда его собеседница привела в противовес его словам пример из Канона, где святой Андрей повествует о св. Игнатии Богоносце (святом, который выразил пламенную любовь ко Христу), отец Порфирий сказал замечательную фразу: «О, это уже не Канон, это огонь. В этом Каноне пропал Песнописец! Его поглотил, снес святой Игнатий».
Итак, что же, скорее всего, обреталось в лице старца Порфирия? Прелесть или особый взгляд, апеллирующий прежде всего к Любви Христовой?