Баричара. Город-сиеста
Остановились на несколько дней в Сан Гиле, что в провинции Сантандер, Колумбия. Это крупная жемчужина в ожерелье маленьких городков и деревень в высокогорной части страны. Вчера выбрались в задушевную Баричару. Фотографий много, поэтому они отдельным постой пойдут, а пока так нарисую, словами.
Баричара (Barichara) - это удивительный город. Спокойный, расслабленный и малолюдный. С тщательно умытыми уличками и домами. Я назвала Баричару латиноамериканским Киото и с первого взгляда захотела остаться там надолго. Он расположен на горе и заканчивается одним бочком у обрыва, с которого открывается мощный вид на зелёные горы, коричневую реку и маленькое жёлтое озерцо. И всё это поёт птицами, шуршит насекомыми и дышит слабеньким туманом.
Мощёные крупным желтым камнем неширокие, но просторные улицы. Одно, двухэтажные дома, гулкие на стук стены, покрытые немыслимым слоем белоснежной штукатурки. Зелёные, синие, бирюзовые ставенки и дверки. Свисающие с толстых стен, укрытых терракотовой черепицей, цикломеновые, нежно-розовые, фиолетовые и жёлтые цветы на кустовых веточках. Тянутся из внутренних садов наружу.
На улицах пусто, но то тут, то там вдруг ребячья тёмная головка и упитанное стройное тельце, наполовину высунутся из двери - позевачить. А вот ползком на тротуар выбралась малютка в бирюзовом платьице и, неловко встав на робкие ножки, зовёт своего кота в половину её ростом "Гато! Гатито!" И складывает ладошку - мол, сюда, сюда "Беньга!". Но коту наплевать, он объелся остатками и теперь сидит поодаль и вылизывает длинную полосатую ногу.
"Изабелла, встань сюда! Теперь развернись вот так. Рукой закрой глаза. Вот так! Нет, выше! Ага, так-так..." - это меня фотографируют на фоне сумасшедших белых стен или потёчных участков на стенах в десять оттенков жёлтого. Редкие прохожие смотрят с любопытством и робкой улыбкой. Проходят мимо, здороваются. "Буэнас, буэнас!". Идём дальше. Солнце уже в оранжевой стадии, скоро начнёт вечереть.
Вот центр городка. Замечательная своим каменным величием в сочетании с бамбуковым потолком по-деревенски добродушная , наивная церковь, доведённая до ума в 19 веке. Замахнулись было на собор, но какой-тут собор, когда такое солнце и такая всепроникающая лень? Плитка с мозаичным узором на полу, наивные белые голубицы "Ла Пас", отделённая решёткой маленькая молеленка с крошечными старушечками в разноцветном, которых едва видно из-за спинок скамей. Скромные витражики по второму ярусу. Посетители, как ветер насквозь, проходят свободно в-из церкви тихо и привычно, как сквозь домашние сени. Снаружи быстро с топотом и хохотом пронеслись дети, голуби под крышей соборчика встрепенулись и загулькали. И опять всё стихло. Звонкая по-сентябрьски тишина маленького города.
Против соборчика - кое-как, без присмотра, заросшая деревьями центральная площадь города. Скамейки, скульптурные быки с чересчур крупными рогами смотрят в сторону банка, которых охраняется высоким холёным красавцем в зелёной форме. Он разговаривает по мобильному телефону. В банке - ни души. Посреди внутреннего дворика сюрреалистичная скульптура муравья - символа провинции Сантандер. Муравьи тут особенно крупные, редкого в Латинской Америке вида. Их тут жарят и едят. Их едят - они хрустят. На вкус, как попкорн в нерафинированном подсолнечном масле. Вкусно. Их также измельчают и добавляют в соусы и глазури.
На углу сонной площади - бойкое место. Кафе-кондитерская, в которой местные старички и старушки, сплетничая обо всех мимо проходящих, распивают кофей с булками, а отъезжающие коротают время перед автобусом в Сан Гиль или ещё в какие веси. Пожилые люди в Баричаре - активнейшая часть населения. Они сидят вокруг столиков кафе, обсуждают последние политические новости (Сантос будет президентом, жалко Мокус проиграл) и домашние дела. Вот великолепная дама преклонных лет, изящно молодящаяся, в зелёной кофточке, показывающей её все ещё аппетитную грудь, поправляя то и дело сползающие очки на цепочке, что-то записывает в небольшой блокнот. Исподтишка поглядывает на нас - кучку гринго в сандалетках. Губы в помаде. Здоровается со знакомыми через распахнутые высокие двери кафе.
Сквозь двери видна часть парка и часть улицы. Убери машину и увидишь город таким, каким он был 200 лет назад. Спокойствие в воздухе. Люди движутся неторопливо. Степенные мужчины в ковбойских шляпах, белых рубахах и заношенных штанах подпирают белые стены в тенёчке и лениво переговариваются, не глядя друг на друга. День, другой, третий, - все похожи друг на друга, как близнецы. Но вдруг что-то нет-нет да случится, задавая городским ковбоям разговоров на месяц. Говорильня-летопись, тонущая во вселенском спокойствии. Как горы и поля, река и жёлтое озеро тонут в дымке потревоженного дождиком стоячего воздуха.
Туристы приезжают в этот сонный городок не только за аутентичностью колониального колумбийского поселения, но и за тем, чтобы поесть в замечательном ресторанчике Color de Hormiga (Цвет муравья). Всех посетителей встречает у входа здоровый пёс шоколадного цвета по кличке Кустодио.
После великолепной еды в муравьином соусе (козлиное карри, цыплёнок, томатно-апельсиновый суп и ананасовый сок с мятой) мы отправляемся обратно в Сан Гиль, чтобы на будущий день уже деться куда-нибудь. Я уезжаю из Баричары с тоской. Таков рок путешественника - невозможность остановиться, в надежде, что за новым поворотом тебя ждёт что-то ещё более захватывающее. А надо помнить Германовское - не рисковать насущным в надежде приобрести излишнее. Таков принцип жизни в латиноамериканском Киото - Баричаре.
Сорри за грамматические ошибансы.
Баричара (Barichara) - это удивительный город. Спокойный, расслабленный и малолюдный. С тщательно умытыми уличками и домами. Я назвала Баричару латиноамериканским Киото и с первого взгляда захотела остаться там надолго. Он расположен на горе и заканчивается одним бочком у обрыва, с которого открывается мощный вид на зелёные горы, коричневую реку и маленькое жёлтое озерцо. И всё это поёт птицами, шуршит насекомыми и дышит слабеньким туманом.
Мощёные крупным желтым камнем неширокие, но просторные улицы. Одно, двухэтажные дома, гулкие на стук стены, покрытые немыслимым слоем белоснежной штукатурки. Зелёные, синие, бирюзовые ставенки и дверки. Свисающие с толстых стен, укрытых терракотовой черепицей, цикломеновые, нежно-розовые, фиолетовые и жёлтые цветы на кустовых веточках. Тянутся из внутренних садов наружу.
На улицах пусто, но то тут, то там вдруг ребячья тёмная головка и упитанное стройное тельце, наполовину высунутся из двери - позевачить. А вот ползком на тротуар выбралась малютка в бирюзовом платьице и, неловко встав на робкие ножки, зовёт своего кота в половину её ростом "Гато! Гатито!" И складывает ладошку - мол, сюда, сюда "Беньга!". Но коту наплевать, он объелся остатками и теперь сидит поодаль и вылизывает длинную полосатую ногу.
"Изабелла, встань сюда! Теперь развернись вот так. Рукой закрой глаза. Вот так! Нет, выше! Ага, так-так..." - это меня фотографируют на фоне сумасшедших белых стен или потёчных участков на стенах в десять оттенков жёлтого. Редкие прохожие смотрят с любопытством и робкой улыбкой. Проходят мимо, здороваются. "Буэнас, буэнас!". Идём дальше. Солнце уже в оранжевой стадии, скоро начнёт вечереть.
Вот центр городка. Замечательная своим каменным величием в сочетании с бамбуковым потолком по-деревенски добродушная , наивная церковь, доведённая до ума в 19 веке. Замахнулись было на собор, но какой-тут собор, когда такое солнце и такая всепроникающая лень? Плитка с мозаичным узором на полу, наивные белые голубицы "Ла Пас", отделённая решёткой маленькая молеленка с крошечными старушечками в разноцветном, которых едва видно из-за спинок скамей. Скромные витражики по второму ярусу. Посетители, как ветер насквозь, проходят свободно в-из церкви тихо и привычно, как сквозь домашние сени. Снаружи быстро с топотом и хохотом пронеслись дети, голуби под крышей соборчика встрепенулись и загулькали. И опять всё стихло. Звонкая по-сентябрьски тишина маленького города.
Против соборчика - кое-как, без присмотра, заросшая деревьями центральная площадь города. Скамейки, скульптурные быки с чересчур крупными рогами смотрят в сторону банка, которых охраняется высоким холёным красавцем в зелёной форме. Он разговаривает по мобильному телефону. В банке - ни души. Посреди внутреннего дворика сюрреалистичная скульптура муравья - символа провинции Сантандер. Муравьи тут особенно крупные, редкого в Латинской Америке вида. Их тут жарят и едят. Их едят - они хрустят. На вкус, как попкорн в нерафинированном подсолнечном масле. Вкусно. Их также измельчают и добавляют в соусы и глазури.
На углу сонной площади - бойкое место. Кафе-кондитерская, в которой местные старички и старушки, сплетничая обо всех мимо проходящих, распивают кофей с булками, а отъезжающие коротают время перед автобусом в Сан Гиль или ещё в какие веси. Пожилые люди в Баричаре - активнейшая часть населения. Они сидят вокруг столиков кафе, обсуждают последние политические новости (Сантос будет президентом, жалко Мокус проиграл) и домашние дела. Вот великолепная дама преклонных лет, изящно молодящаяся, в зелёной кофточке, показывающей её все ещё аппетитную грудь, поправляя то и дело сползающие очки на цепочке, что-то записывает в небольшой блокнот. Исподтишка поглядывает на нас - кучку гринго в сандалетках. Губы в помаде. Здоровается со знакомыми через распахнутые высокие двери кафе.
Сквозь двери видна часть парка и часть улицы. Убери машину и увидишь город таким, каким он был 200 лет назад. Спокойствие в воздухе. Люди движутся неторопливо. Степенные мужчины в ковбойских шляпах, белых рубахах и заношенных штанах подпирают белые стены в тенёчке и лениво переговариваются, не глядя друг на друга. День, другой, третий, - все похожи друг на друга, как близнецы. Но вдруг что-то нет-нет да случится, задавая городским ковбоям разговоров на месяц. Говорильня-летопись, тонущая во вселенском спокойствии. Как горы и поля, река и жёлтое озеро тонут в дымке потревоженного дождиком стоячего воздуха.
Туристы приезжают в этот сонный городок не только за аутентичностью колониального колумбийского поселения, но и за тем, чтобы поесть в замечательном ресторанчике Color de Hormiga (Цвет муравья). Всех посетителей встречает у входа здоровый пёс шоколадного цвета по кличке Кустодио.
После великолепной еды в муравьином соусе (козлиное карри, цыплёнок, томатно-апельсиновый суп и ананасовый сок с мятой) мы отправляемся обратно в Сан Гиль, чтобы на будущий день уже деться куда-нибудь. Я уезжаю из Баричары с тоской. Таков рок путешественника - невозможность остановиться, в надежде, что за новым поворотом тебя ждёт что-то ещё более захватывающее. А надо помнить Германовское - не рисковать насущным в надежде приобрести излишнее. Таков принцип жизни в латиноамериканском Киото - Баричаре.
Сорри за грамматические ошибансы.