Г.Р. Державинъ. Богъ.
1.
О Ты, пространствомъ безконечный,
Живый въ движеньи вещества,
Теченьемъ времени превѣчный,
Безъ лицъ, въ трехъ лицахъ Божества2!
Духъ, всюду сущій и единый,
Кому нѣтъ мѣста и причины,
Кого никто постичь не могъ,
Кто все собою наполняетъ,
Объемлетъ, зиждетъ, сохраняетъ,
Кого мы называемъ - Богъа!
2.
Измѣрить океанъ глубокій,
Сочесть пески, лучи планетъ
Хотя и могъ бы умъ высокій,
Тебѣ числа и мѣры нѣтъ!
Не могутъ духи просвѣщенны3,
Отъ свѣта Твоего рожденны,
Изслѣдовать судебъ Твоихъ;
Лишь мысль къ Тебѣ взнестись дерзаетъ, -
Въ Твоемъ величьи исчезаетъ,
Какъ въ вѣчности прошедшій мигъ.
3.
Хаоса бытность довременну
Изъ безднъ Ты вѣчности воззвалъ,
А вѣчность, прежде вѣкъ рожденну,
Въ себѣ самомъ Ты основалъ.
Себя собою составляя,
Собою изъ себя сіяя,
Ты свѣтъ, откуда свѣтъ истекъ.
Создавый все единымъ словомъ,
Въ твореньи простираясь новомъ,
Ты былъ, Ты есь, Ты будешь ввѣкъ4!
4.
Ты цѣпь существъ въ себѣ вмѣщаешь,
Ее содержишь и живишь,
Конецъ съ началомъ сопрягаешь
И смертію животъ даришь.
Какъ искры сыплются, стремятся,
Такъ солнцы отъ Тебя родятся;
Какъ въ мразный ясный день зимойб
Пылинки инея сверкаютъ,
Вратятся, зыблются, сіяютъ,
Такъ звѣзды въ безднахъ подъ Тобой5.
5.
Свѣтилъ возжженныхъ милліоны6
Въ неизмѣримости текутъв;
Твои они творятъ законы,
Лучи животворящи льютъ.
Но огненны сіи лампады,
Иль рдяныхъ кристалей громады,
Иль волнъ златыхъ кипящій сонмъ,
Или горящіе эѳиры,
Иль вкупѣ всѣ свѣтящи міры -
Передъ Тобой, какъ нощь предъ днемъ.
6.
Какъ капля въ море опущенна,
Вся твердь передъ Тобой сія7;
Но чтог мной зримая вселенна?
И что передъ Тобою я?
Въ воздушномъ океанѣ ономъ
Міры умножа милліономъ
Стократъ другихъ міровъ, и то,
Когда дерзну сравнить съ Тобоюд,
Лишь будетъ точкою одною,
А я передъ Тобой - ничто.
7.
Ничто! - Но Ты во мнѣ сіяешь
Величествомъ Твоихъ добротъ8,
Во мнѣ себя изображаешь,
Какъ солнце въ малой каплѣ водъ.
Ничто! - Но жизнь я ощущаю,
Несытымъ нѣкакимъ летаю
Всегда пареньемъ въ высоты;
Тебя душа моя быть чаетъ,
Вникаетъ, мыслитъ, разсуждаетъ:
Я есмь - конечно есь и Ты!
8.
Ты есь! - Природы чинъ вѣщаетъ,
Гласитъ мое мнѣ сердце то,
Меня мой разумъ увѣряетъ:
Ты есь - и я ужъ не ничто!
Частица цѣлой я вселенной,
Поставленъ, мнится мнѣ, въ почтенной9
Срединѣ естества я той,
Гдѣ кончилъ тварей Ты тѣлесныхъ,
Гдѣ началъ Ты духовъ небесныхъ
И цѣпь существъ связалъ всѣхъ мной.
9.
Я связь міровъ повсюду сущихъ,
Я крайня степень вещества,
Я средоточіе живущихъ,
Черта начальна Божества.
Я тѣломъ въ прахѣ истлѣваю,
Умомъ громамъ повелѣваю,
Я царь - я рабъ, я червь - я Богъ10!
Но будучи я столь чудесенъ,
Отколѣ происшелъе? - безвѣстенъ,
А самъ собой я быть не могъ.
10.
Твое созданье я, Создатель!
Твоей премудрости я тварь,
Источникъ жизни, благъ податель11,
Душа души моей и царь!
Твоей т̀о правдѣ нужно было,
Чтобъ смертну бездну преходило
Мое безсмертно бытіе,
Чтобъ духъ мой въ смертность12 облачилсяж
И чтобъ чрезъ смерть я возвратился,
Отецъ! въ безсмертіе Твоез.
11.
Неизъяснимый, Непостижныйи! 11.
Я знаю, что души моей
Воображенія безсильны
И тѣни начертать Твоей;
Но если славословить должно,
То слабымъ смертнымъ невозможно
Тебя ничѣмъ инымъ почтить,
Какъ имъ къ Тебѣ лишь возвышаться,
Въ безмѣрной разности теряться13
И благодарны слезы лить.
2 Безъ лицъ, въ трехъ лицахъ Божества.
«Авторъ, кромѣ богословскаго православной нашей вѣры понятія, разумѣлъ тутъ три лица метафизическія, т. е. безконечное пространство, безпрерывную жизнь въ движеніи вещества и неокончаемое теченіе времени, которыя Богъ въ себѣ совмѣщаетъ» (Об. Д.). Другая Ода Богъ, напечатанная 1777 г. въ І-й ч. Утренняго свѣта безъ подписи имени автора (см. выше, стр. 189), начиналась стихами:
О Ты, которому вселенна
Единый кажется чертогъ ...
Строфы Державинской оды, по размѣру и количеству стиховъ, даже по порядку сочетанія риѳмъ, совершенно такія же, какъ въ этой старѣйшей одѣ. Это была обыкновенная въ то время форма для одъ важнаго содержанія.
3 Не могутъ духи просвѣщенны.
Въ 1-й строфѣ Оды Богъ, упомянутой въ примѣчаніяхъ 1 и 2, есть три слѣдующіе стиха:
Во храмъ Твой дивный и священный
Не можетъ умъ непросвѣщенный,
Ни грѣшникъ вѣчно досягнуть.
(Утр. свѣтъ, ч. I, стр. 156).
4 Ты былъ, Ты есь, Ты будешь ввѣкъ.
Du warest, du bist, wirst sein!
(Клопштокъ въ одѣ: Der Erbarmer, строфа 4-я).
Ты былъ, Ты есь и вѣчно будешь.
(Стансы Богу Княжнина въ С-петербургскомъ Вѣстникѣ ч. VI, и въ Собесѣдникѣ ч. VIII).
При жизни Державина печаталось въ этомъ стихѣ, какъ и ниже въ 7-й и 8-й строфахъ: Ты есть; только въ изданіи 1798 г.: Ты есь.
5 . . . звѣзды въ безднахъ подъ Тобой.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Но огненны сіи лампады . . .
Въ 1-й строфѣ Оды Міръ (Утр. Свѣтъ 1778 г., ч. II, стр. 74) встрѣчаются сходныя съ этими выраженія:
Звѣздамы полны вижу бездны;
Надъ тысящьми міровъ стою:
На небо возвергаю взгляды:
Висятъ горящія лампады.
6 Свѣтилъ возжженныхъ милліоны...
Этотъ и нѣкоторые другіе стихи слѣдующихъ строфъ напоминаютъ два мѣста изъ Вѣчности Галлера:
Ich häufe ungeheure Zahlen,
Gebürge Millionen auf;
Ich welze Zeit auf Zeit und Welt auf Welten hin,
Und wann ich auf der March des endlichen nun bin,
Und von der fürchterlichen Höhe,
Mit Schwindeln wieder nach Dir sehe,
Ist alle Macht der Zahl, vermehrt mit tausend Malen,
Noch nicht ein Theil von Dir.
...............................................
Vollkommenheit der Grösse!
Was ist der Mensch, der gegen Dich sich hält!
Er ist ein Wurm, ein Sandkorn in der Welt,
Die Welt ist selbst ein Punkt, wann ich an Dir sie messe.
Русскій переводъ прозою см. въ С-петербургскомъ Вѣстникѣ за декабрь 1778 г. (ч. II) и въ С-петербургскомъ Журналѣ Пнина за 1798 г. (ч. I). Выписываемъ это мѣсто изъ старѣйшаго перевода, какъ предшествовавшаго сочиненію оды Богъ и притомъ болѣе удовлетворительнаго, не смотря на отдаленность времени, къ которому онъ относится (стр. 415): «Я соединяю тьмы съ тьмами, несчислимыя числа; я кладу время на время, міры на міры, и когда съ сея ужасныя вышины со страхомъ паки на Тебя взираю, вижу, что вся сила умноженныхъ тьмами разовъ сихъ чиселъ не составляетъ ни единыя Твоея части.... О совершенство величія! что человѣкъ въ сравненіи съ Тобою? - червь, песчинка, и вся вселенная - непримѣтная точка».
Съ этимъ довольно сходно также содержаніе 10-й и 11-й строфъ оды Броккеса: Gottes Grösse (см. выше стр. 194 и переводъ этихъ строфъ въ приложеніи къ настоящей одѣ).
У Сумарокова ода О величествѣ Божіемъ оканчивается слѣдующею строфой:
Я свѣтъ на свѣтъ постановляю
И милліоны предъявляю
Ихъ смутной мысли я своей.
Толико жъ ихъ взношу надъ оный
И паки, паки милліоны:
Песчинка то вселенной всей.
(Соч. Сум. ч. 1, стр. 222).
7 Какъ капля въ море опущенна,
Вся твердь передъ Тобой сія.
Въ параллель этимъ стихамъ и предыдущей строфѣ еще Бередниковъ (см. ниже примѣчаніе 10) привелъ слѣдующее описаніе вѣчно-горящаго океана у Ломоносова:
Тамъ огненны валы стремятся
И не находятъ береговъ;
Тамъ вихри пламенны крутятся,
Борющись множество вѣковъ;
Тамъ камни, какъ вода, кипятъ:
Горящи тамъ дожди шумятъ.
Сія ужасная громада -
Какъ искра предъ Тобой одна.
8 Величествомъ Твоихъ добротъ.
Въ текстѣ оды Богъ, приложенномъ къ брошюрѣ г. Полторацкаго (см. выше, въ примѣчаніи 1-мъ, стр. 190), напечатано щедротъ вмѣсто добротъ. Хотя послѣднее слово уже и не употребляется такъ въ нынѣшнемъ языкѣ, оно должно оставаться здѣсь, потому что у Державина не нашли мы щедротъ ни въ одной редакціи этого стиха. У Ломоносова доброты очень часто встрѣчаются подъ риѳму слову щедроты; то же самое находимъ нерѣдко и у Державина.
9 Поставленъ, мнится мнѣ, въ почтенной и проч.
И. И. Дмитріевъ предлагалъ вмѣсто мнится мнѣ поставить здѣсь кажется или передѣлать этотъ и слѣдующій за нимъ стихъ такимъ образомъ:
Всея природы помѣщенный
Во средоточіи Тобой.
10 Я царь - я рабъ, я червь - я Богъ.
Почти вся 9-я строфа и вторая половина предыдущей представляютъ большое сходство съ тѣмъ мѣстомъ 1-й пѣсни Юнговыхъ Ночей, которое начинается словами:
How poor, how rich, how abject, how august....
и гдѣ далѣе встрѣчаются стихи :
Connexion exquisite of distant worlds!
Distinguish'd link in being's endless chain!
Midway from nothing to the Deity!.....
A worm! a god ! -
Это мѣсто можно перевести такъ: «Какъ бѣденъ, какъ богатъ, какъ низокъ, какъ высокъ!... Чудная связь отдаленныхъ міровъ! избранное звено въ безконечной цѣпи существъ! средина пути отъ ничтожества къ Божеству!... Червь! богъ!» Подлинныя слова Юнга: A worm! a god! были взяты Жуковскимъ въ эпиграфъ его стихотворенія Человѣкъ, напечатаннаго во II-й книжкѣ Утренней зари 1803 г. - Переводъ 1-й Ночи Юнга былъ напечатанъ еще въ ноябрской книжкѣ Утренняго свѣта 1778 г. Сходство нѣкоторыхъ мыслей оды Богъ съ стихами Юнга было давно замѣчено. Покойный Я. И. Бередниковъ, разбирая эту оду въ Вѣстникѣ Европы 1812 г. (ч. LXII), сказалъ по этому поводу: «Справедливо говорятъ, что сіе описаніе почерпнуто нашимъ пѣснопѣвцемъ изъ описанія пѣвца Британіи, во мракахъ нощи бесѣдовавшаго съ Богомъ, вѣчностію и безсмертіемъ» и проч. Тотъ же авторъ, приведя послѣднюю половину предыдущей (8-й) строфы, начиная отъ стиха:
Частица цѣлой я вселенной ,...
замѣтилъ: «Здѣсь пѣснопѣвецъ цѣлитъ на извѣстное опредѣленіе человѣка философами древняго вѣка: nexus utriusque mundi. Аддиссонъ вь своемъ Зрителѣ тожъ самое подтверждаетъ: «Человѣкъ», говоритъ онъ, «занимаетъ среднее мѣсто между естественною и духовною природою, между видимымъ и невидимымъ міромъ, и составляетъ то звено существъ, которое, въ нѣкоторомъ смыслѣ, подобно чистѣйшимъ духамъ, славящимъ Безплотнаго, дерзаетъ называть Его отцомъ, а въ другомъ смыслѣ можетъ сказать съ Іовомъ тлѣнію: ты мой отецъ! и червю: ты мать моя»! (Іовъ, гл. 17, ст. 14).
Клопштокъ въ одѣ An Gott также назвалъ человѣка червякомъ:
.... dem Wurm, der Mensch heisst....
О стихѣ: Я царь - я рабъ, я червь - я Богъ, профессоръ казанскаго университета Городчаниновъ въ 1838 г. переписывался съ Шишковымъ (см. Маякъ 1842 г., т. III, кн. V). Городчаниновъ, находя мысль я Богъ слишкомъ смѣлою и трудною для объясненія, ищетъ оправданія ея въ священномъ писаніи и приводитъ тексты, которыми можно ее подкрѣпить. Въ отвѣтѣ своемъ Шишковъ, соглашаясь съ этимъ, прибавляетъ, что «по силѣ воплощенія Божія содѣлываясь не только чадомъ Божіимъ, но и причастникомъ Божескаго естества, восторгъ его (человѣка): я Богъ содѣлался не хвастовствомъ червя, но благоговѣніемъ человѣка, величающаго въ себѣ дѣйствіе благодатнаго милосердія Божія, возведшаго его изъ червя въ Бога». Сверхъ того Шишкову казалось, что разсматриваемый стихъ, «при всемъ своемъ превосходствѣ, имѣлъ бы больше правильности и постепенности, когда бы, начальныя два слова: я царь - я рабъ переставя, сказать: Я рабъ - я царь, я червь - я Богъ».
Мы съ своей стороны должны указать на различіе пониманія слова Богъ въ стихѣ Юнга и въ стихѣ Державина. Юнгъ употребилъ это названіе какъ нарицательное имя, съ неопредѣленнымъ членомъ, и потому оно начинается у него строчною буквою (a god); Державинъ, напротивъ, всегда писалъ въ этомъ стихѣ Богъ.
11 Источникъ жизни, благъ податель.
Этимъ самымъ стихомъ начинаются Стансы Богу Княжнина, напечатанные въ С-петербургскомъ Вѣстникѣ за августъ 1780 г. (ч. VI) и въ Собесѣдникѣ (ч. VIII).
12 Чтобъ духъ мой въ смертность облачился.
Вмѣсто смертность Дмитріевъ предлагалъ тлѣнность.
13 Въ безмѣрной разности теряться.
Этотъ стихъ ставилъ въ недоумѣніе нѣкоторыхъ ограниченныхъ критиковъ; профессоръ Городчаниновъ находилъ его темнымъ и предлагалъ замѣнитъ его другимъ (см. "Поясненіе нѣкоторыхъ мѣстъ въ гимнѣ Державина Богъ», Маякъ 1843, т. IX, книга 6). Иные читали здѣсь радости вмѣсто разности, считая это послѣднее слово опечаткою, тогда какъ мысль Державина очень ясна: рѣчь идетъ просто о безмѣрной разности между человѣкомъ и Творцомъ его.
а Кого мы нарицаемъ Богъ (1798). (Въ рукописи 1790-хъ годовъ на поляхъ написано еще слово именуемъ).
б Какъ въ мразный день когда зимой (1784).
в Въ бездонной пустотѣ текутъ.(Передѣлка этого стиха принадлежитъ И. И. Дмитріеву).
г Но чтожъ ....
д Какъ ежели сравнять съ Тобою. (Этотъ стихъ исправленъ также Дмитріевымъ).
е Отколь я происшелъ.
ж Чтобъ духъ мой перстью облачился.
з Отецъ! въ объятіе Твое.
и Неизъясненный, непостижный. (Первое слово поправлено Дмитріевымъ).
Изъ «Объясненій на сочиненія Державина»:
ОДА БОГЪ.
3) Безъ лицъ, въ трехъ лицахъ Божества. - Авторъ, кромѣ богословскаго православной нашей вѣры понятія, разумѣлъ тутъ три лица метафизическія; то есть: безконечное пространство, безпрерывную жизнь въ движеніи вещества и неокончаемое теченіе времени, которое Богъ въ Себѣ совмѣщаетъ5.
5 Однажды, въ разговорѣ, Сперанскій строго критиковалъ, съ богословской точки зрѣнія, первую строфу оды Богъ. Извѣстный графъ Петръ Александровичъ Толстой (род. 1769, ум. 1844, генер. отъ инфантеріи, чл. госуд. совѣта) возражалъ и съ своей стороны приводилъ, въ защиту Державина, другія строфы оды, особенно стихи: «Какъ въ мразный, ясный день зимой» и проч. Сперанскій, сознавая красоту этого мѣста, остался однакожъ при своемъ мнѣніи (слыш. отъ графа Блудова).
4) Пылинки инея сверкаютъ. - Обитателямъ токмо сѣвера сія великолѣпная картина ясно бываетъ видима по зимамъ въ ясный день, въ большіе морозы, по большей части въ мартѣ мѣсяцѣ, когда уже снѣгъ оледенѣетъ, и пары, въ леденыя капли обратившіеся, внизъ и вверхъ носясь, какъ искры сверкаютъ предъ глазами.
5) И благодарны слезы лить. - Авторъ первое вдохновеніе или мысль къ написанію сей оды получилъ въ 1780 г., бывъ во дворцѣ y всенощной въ Свѣтлое воскресенье, и тогда же, пріѣхавъ домой, первыя строки положилъ на бумагу; но, будучи занятъ должностію и разными свѣтскими суетами, сколько ни принимался, не могъ окончить оную, написавъ однако въ разныя времена нѣсколько куплетовъ. Потомъ 1784 года, получивъ отставку отъ службы, приступалъ-было къ окончанію, но так-же по городской жизни не могъ; безпрестанно однако былъ побуждаемъ внутреннимъ чувствомъ, и для того, чтобъ удовлетворить оное, сказавъ первой своей женѣ, что онъ ѣдетъ въ польскія свои деревни для осмотрѣнія оныхъ, поѣхалъ и, прибывъ въ Нарву1, оставилъ свою повозку и людей на постояломъ дворѣ, нанялъ маленькій покой въ городѣ y одной старушки Нѣмки, съ тѣмъ, чтобы она и кушать ему готовила; гдѣ запершись сочинялъ оную нѣсколько дней, но, не докончивъ поcлѣдняго куплета сей оды, чт̀о было уже ночью, заснулъ передъ свѣтомъ; видитъ во снѣ, что блещетъ свѣтъ въ глазахъ его, проснулся, и въ самомъ дѣлѣ воображеніе такъ было разгорячено, что казалось ему, вокругъ стѣнъ бѣгаетъ свѣтъ, и съ симъ вмѣстѣ полились потоки слезъ изъ глазъ y него; онъ всталъ и ту жъ минуту, при освѣщающей лампадѣ, написалъ послѣднюю сію строфу, окончивъ тѣмъ, что въ самомъ дѣлѣ проливалъ онъ благодарныя слезы за тѣ понятія, которыя ему вперены были. Надобно примѣтить кстати къ сему сочиненію еще анекдотъ, въ самомъ младенчествѣ съ авторомъ случившійся. Родился онъ 1743 года 3 іюля, a въ 1744 году, въ зимнихъ мѣсяцахъ, когда явилась комета, то онъ, бывъ около двухъ годовъ, увидѣвъ оную и показавъ пальцемъ, бывъ y няньки на рукахъ, первое слово сказалъ : Богъ2. - Въ журналѣ, подъ именемъ Собесѣдникъ издаваемомъ въ томъ году, то есть 1784, въ лѣтнихъ мѣсяцахъ въ первый разъ напечатана сія ода.
Картина къ одѣ Богъ : Кругъ означаетъ вѣчность; въ немъ изображенъ «Ветхій деньми», края вселенныя собою занимая: Кто все собою наполняетъ и проч. Черты лица Его теряются въ лучахъ: Кого никто постичь не могъ. Изъ правой Его руки Какъ искры сыплются, стремятся, Такъ солнцы отъ Него родятся. Лѣвою отдѣляетъ тму. Правою ногою опирается на землю, подножіе ногъ его; лѣвая скрывается въ безднѣ.
Здѣсь еще надобно дополнить приличною cul-de-lampo, или кашкой3, ежели мѣсто въ новомъ изданіи позволитъ.
1 Зап. {Р. Б.), стр. 246.
2 Зап. (Р. Б.), 6.
3Виньеткой называется собственно только картинка передъ началомъ главы или стихотворенія; настоящее же названіе картинки въ концѣ ихъ есть cul-de-lampe. По-русски для первой существуетъ названіе цвѣтокъ, для второй - кашка. По свидѣтельству Оленина (въ Письмѣ о тмутороканскомъ камнѣ) назнаніе цвѣтокъ употребляется въ синодальныхъ типографіяхъ.