Еще раз про Архаровых
Чтобы не перегружать мой воскресный пост про Дом Архаровых на Пречистенке 16. я сделаю отдельный пост с воспоминаниями внука Ивана Петровича и Екатерины Александровны графа Владимира Соллогуба про них.
Отец мой (граф Александр Иванович Соллогуб) женился на Софье Ивановне Архаровой, дочери московского военного губернатора Ивана Петровича Архарова, шефа полка своего имени.
Иван Петрович был женат два раза; сперва -- на Щепотьевой, от которой прижил двух дочерей: Марью, бывшую замужем за сенатором Захаром Николаевичем Посниковым, и Варвару, вышедшую замуж за Кокошкина, директора московского театра и классического переводчика мольеровского "Мизантропа"8, впрочем, им весьма тяжело переведенного. И Посников, и Кокошкин были большие оригиналы. Я их живо помню.
...
По кончине первой своей жены Иван Петрович Архаров женился на Екатерине Александровне Римской-Корсаковой, девушке не молодой, не образованной, ускользнувшей от влияния екатерининского двора, но чрезвычайно замечательной по своему добросердечию, твердости характера и коренной русской типичности К ней относятся преимущественно воспоминания моего детства. От нее родились две дочери: старшая Софья, вышедшая за графа А. И. Соллогуба, моя мать, и вторая -- Александра, вышедшая за А. В. Васильчикова.
Иван Петрович занимал, как выше сказано, важную должность в царствование императора Павла I 20, но тем не менее впал в немилость. Он был сослан на жительство в Тулу, куда немедленно отправился со всем своим семейством. Любопытным эпизодом этого события было то, что вся Москва их провожала за заставу. Благодарные горожане выражали смело свое сочувствие кто как мог. Иной привез конфекты, другой пироги на трудную и дальнюю поездку. Один молодой литератор привез даже целую кипу учебных книг для детей. Этот литератор был Николай Михайлович Карамзин. Рассказы об этих проводах я часто слышал в семейном кругу, и к ним всегда обращались охотно как к свидетельству о почете и общественном уважении, которым пользовались Архаровы в первопрестольной столице.
В Туле они оставались, впрочем, недолго.
Какой-то непрошеный гость явился вдруг к бабушке и объявил ей шепотом, что государь скончался. Бабушка тотчас приказала выгнать его вон и запереть ворота на запор. Но известие подтвердилось. Опала миновала, и Архаровы возвратились в Москву.
Тут возобновилась жизнь радушная, приветливая, полная широкой ласки и неугомонного хлебосольства. То не была жизнь магнатов-вельмож Потемкиных, Орловых, Нарышкиных, ослеплявшая блеском и давившая роскошью. По дошедшим до меня преданиям, это была жизнь просторная, русская, барски-помещичья, напоминавшая времена допетровские. Стол, всем знакомым открытый без зова, милости просим, чем бог послал. Вечером съезд раз навсегда. Молодежь танцует или резвится, старики играют в карты. Так проходила зима.
Летом Архаровы переезжали в подмосковную, Звенигородского уезда село Иславское, куда съезжались соседи и москвичи погостить. Игры и смехи не прекращались. (Теперь оно перешло в род Васильчиковых.)
Отличительною чертою Екатерины Александровны была семейственность. С дочерьми своими она не расставалась до самой смерти. Отношения свои к родственникам, даже самым отдаленным, она поддерживала как святыню и считала себя родственницею не только рода Римских-Корсаковых и Архаровых, но и Щепотьевых, потому что Иван Петрович сперва женат был на Щепотьевой, а что Иван Петрович, что она -- не все ли это было равно. Между тем дочери от второго брака подростали. Первой вышла замуж Софья Ивановна. ...
Я слышал, что московский дом моих родителей был игрушкой. Но эта игрушка вскоре погибла от страшной игры наполеоновского честолюбия. ...
1812 год был страшный, тревожный год нашествия двунадесяти языков. Бессчетные обозы потянулись из Москвы к востоку, спасая кое-какие пожитки. Архаровы и матушка с новорожденным переехали в Ярославль. Отец остался в Москве, поступил в милицию и находился даже некоторое время на ординарцах при генерал-губернаторе графе Ростопчине. Он был свидетелем смерти Верещагина, растерзанного народом на дворе генерал-губернаторского дом. Он видел все ужасы московского пожара, этой до сего времени неразрешенной загадки, кто сжег Москву. Но возвращаться на черное пепелище не было возможности. Архаровы и мои родители переехали на жительство в Петербург. ...
...
Иван Петрович уже скончался. Бабушка жила на двух половинах со своею дочерью, Александрою Ивановной, вышедшею замуж за Алексея Васильевича Васильчикова, брата супруги Виктора Павловича Кочубея, впоследствии князя и канцлера. Они занимали на Литейной дом, принадлежащий ныне князю Васильчикову."
Источник
И вообще эти воспоминания чудо как хороши.
Я уже заказала себе книгу:)
Отец мой (граф Александр Иванович Соллогуб) женился на Софье Ивановне Архаровой, дочери московского военного губернатора Ивана Петровича Архарова, шефа полка своего имени.
Иван Петрович был женат два раза; сперва -- на Щепотьевой, от которой прижил двух дочерей: Марью, бывшую замужем за сенатором Захаром Николаевичем Посниковым, и Варвару, вышедшую замуж за Кокошкина, директора московского театра и классического переводчика мольеровского "Мизантропа"8, впрочем, им весьма тяжело переведенного. И Посников, и Кокошкин были большие оригиналы. Я их живо помню.
...
По кончине первой своей жены Иван Петрович Архаров женился на Екатерине Александровне Римской-Корсаковой, девушке не молодой, не образованной, ускользнувшей от влияния екатерининского двора, но чрезвычайно замечательной по своему добросердечию, твердости характера и коренной русской типичности К ней относятся преимущественно воспоминания моего детства. От нее родились две дочери: старшая Софья, вышедшая за графа А. И. Соллогуба, моя мать, и вторая -- Александра, вышедшая за А. В. Васильчикова.
Иван Петрович занимал, как выше сказано, важную должность в царствование императора Павла I 20, но тем не менее впал в немилость. Он был сослан на жительство в Тулу, куда немедленно отправился со всем своим семейством. Любопытным эпизодом этого события было то, что вся Москва их провожала за заставу. Благодарные горожане выражали смело свое сочувствие кто как мог. Иной привез конфекты, другой пироги на трудную и дальнюю поездку. Один молодой литератор привез даже целую кипу учебных книг для детей. Этот литератор был Николай Михайлович Карамзин. Рассказы об этих проводах я часто слышал в семейном кругу, и к ним всегда обращались охотно как к свидетельству о почете и общественном уважении, которым пользовались Архаровы в первопрестольной столице.
В Туле они оставались, впрочем, недолго.
Какой-то непрошеный гость явился вдруг к бабушке и объявил ей шепотом, что государь скончался. Бабушка тотчас приказала выгнать его вон и запереть ворота на запор. Но известие подтвердилось. Опала миновала, и Архаровы возвратились в Москву.
Тут возобновилась жизнь радушная, приветливая, полная широкой ласки и неугомонного хлебосольства. То не была жизнь магнатов-вельмож Потемкиных, Орловых, Нарышкиных, ослеплявшая блеском и давившая роскошью. По дошедшим до меня преданиям, это была жизнь просторная, русская, барски-помещичья, напоминавшая времена допетровские. Стол, всем знакомым открытый без зова, милости просим, чем бог послал. Вечером съезд раз навсегда. Молодежь танцует или резвится, старики играют в карты. Так проходила зима.
Летом Архаровы переезжали в подмосковную, Звенигородского уезда село Иславское, куда съезжались соседи и москвичи погостить. Игры и смехи не прекращались. (Теперь оно перешло в род Васильчиковых.)
Отличительною чертою Екатерины Александровны была семейственность. С дочерьми своими она не расставалась до самой смерти. Отношения свои к родственникам, даже самым отдаленным, она поддерживала как святыню и считала себя родственницею не только рода Римских-Корсаковых и Архаровых, но и Щепотьевых, потому что Иван Петрович сперва женат был на Щепотьевой, а что Иван Петрович, что она -- не все ли это было равно. Между тем дочери от второго брака подростали. Первой вышла замуж Софья Ивановна. ...
Я слышал, что московский дом моих родителей был игрушкой. Но эта игрушка вскоре погибла от страшной игры наполеоновского честолюбия. ...
1812 год был страшный, тревожный год нашествия двунадесяти языков. Бессчетные обозы потянулись из Москвы к востоку, спасая кое-какие пожитки. Архаровы и матушка с новорожденным переехали в Ярославль. Отец остался в Москве, поступил в милицию и находился даже некоторое время на ординарцах при генерал-губернаторе графе Ростопчине. Он был свидетелем смерти Верещагина, растерзанного народом на дворе генерал-губернаторского дом. Он видел все ужасы московского пожара, этой до сего времени неразрешенной загадки, кто сжег Москву. Но возвращаться на черное пепелище не было возможности. Архаровы и мои родители переехали на жительство в Петербург. ...
...
Иван Петрович уже скончался. Бабушка жила на двух половинах со своею дочерью, Александрою Ивановной, вышедшею замуж за Алексея Васильевича Васильчикова, брата супруги Виктора Павловича Кочубея, впоследствии князя и канцлера. Они занимали на Литейной дом, принадлежащий ныне князю Васильчикову."
Источник
И вообще эти воспоминания чудо как хороши.
Я уже заказала себе книгу:)