послесловие о хилиазме
Опубликован наконец последний, я надеюсь, мой текст о хилиазме. Ввязался в эту тему - и утонул. Думал, что смогу изложить проблему в двух статьях. Но - опять целый сериал вышел. От статьи к статье приходилось повторяться. Последний текст сокращен раз в пять.
Появилась к тому же лекция, где я несколько иные аспекты затрагиваю. Короче, стало понятно, что тема эта - для целой книги, которую писать должен специалист. Специалист этот должен владеть древнегреческим и латынью, ориентироваться в церковной истории, хорошо знать богословие. Я, пока работал над этими статьями, даже немного освежил свои скупые знания в области классической филологии и прочел массу абсолютно бесполезной для меня - признаюсь в этом честно - литературы: Макария Булгакова, Аверкия Таушева, М.В.Барсова, Амвросия Полянского, Димитрия Поликарпова, Николая Кима, даже «Истолковательное обозрение» М.И.Хераскова, а также с десяток совершенно незначительных сочинений. Кроме того, я честно изучил полемику по хилиазму в интернете - побывал на нескольких различных форумах.
Просто изложу все то, к чему я пришел. Уже давно меня особенно привлекала фигура Иоанна Богослова - автора Четвертого Евангелия и Апокалипсиса, а также трех посланий, из которых наибольший интерес представляет первое. Я, кстати, всегда сомневался, что эти тексты написал один человек, но со временем они составили для меня какую-то специальную трилогию, раскрывающую по-своему христианское вероучение - в смысловом единстве. Ну, и были у меня еще свои причины интересоваться Иоанном Богословом. Судьба у него интересная, иконография этого образа как-то завораживает. Два образа - юноши и старца - удивительную биографию изображают. И тексты его, конечно, загадочные.
Из всех толкований Апокалипсиса самое глубокое и интересное - «Апокалипсис Иоанна» Сергия Булгакова. По толкованию Андрея Кесарийского можно ознакомиться с хрестоматийной интерпретацией, а по Сергию Булгакову - с необычайными смысловыми потенциалами этого текста. И книгу Сергия Булгакова - последнюю его книгу - я очень люблю. Софиология Булгакова, его философия хозяйства мне не слишком интересны, а этот текст - просто изумителен. Тот же Сергий Булгаков написал богословское исследование «Свв. Петр и Иоанн. Два первоапостола». В этой небольшой книжке Иоанн Богослов рассматривается как второй первоапостол - наряду с Петром. И звучит мысль о том, что Петр - первоапостол западного христианства, а Иоанн - восточного. В книге «Православие» Сергий Булгаков эту мысль как-то даже более четко высказывает. Я, наверно, слишком увлекаюсь этой концепцией, но мне она кажется, как минимум, красивой. Мне всегда нравился Иоанн, а Сергий Булгаков его назначил родоначальником православия - в противовес Петру, родоначальнику католической церкви.
Из книги священника Бориса Кирьянова я узнал, что среди первых хилиастов было немало учеников Иоанна и учеников его учеников. И по отношению к ним проявилась несправедливость «антихилиастического заговора» в Церкви. Сначала отрицался сам Апокалипсис Иоанна (в этом немалую роль сыграла такая противоречивая фигура как Евсевий Кесарийский - о его интригах, не связанных с хилиазмом, можно прочитать в «Истории Вселенских Соборов» Антона Карташева). Потом был изобретен миф: хилиазм - это ересь, осужденная соборами. Этот миф, с опорой на «Церковную историю» Евсевия сконструировал, судя по всему, митр. Макарий Булгаков - весьма достойный священнослужитель и довольно скучный богослов. Богословию в духе Макария Булгакова противостоял о. Сергий Булгаков, осужденный РПЦЗ, а также Патриархом Сергием (Старогородским). После внушительного по объему «учебника» Макария Булгакова миф пошел «гулять». Все, кто восставал против мифа, объявлялись еретиками. Потом - особенно после книги Бориса Кирьянова - формулировка «ересь хилиазма» постепенно стала заменяться «хилиастическим соблазном».
В чем светский смысл спора (в богословие я не хочу влезать, это не мое дело)? Хилиазм, как и все тексты Иоанна, довольно радикален: это взгляд на историю как на сражение Христа с князем мира сего - сражение, которое увенчается земной победой и торжеством Истины в виде Тысячелетнего Царства. И такая трактовка истории совершенно адекватна мироощущению первохристиан, вступивших в конфликт с Римской Империей. Апокалипсис - это философия метафизической войны, а хилиас (тысячелетие) - это Победа.
Брань ангелов со змеем. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Казань (?). Сер. XVII в.
Победа чего? Света над тьмой («И свет во тьме светит, и тьма не объяла его»). Победа вечной жизни над смертью. Победа заповеди любви над законом насилия (см. Первое послание Иоанна).
Евсевий Кесарийский считается основателем христианской историографии, он рассматривает историю без излишних метафизических «заморочек», излагает факты, работает с источниками. Евсевий же написал жизнеописание Константина Великого - и вообще был любимчиком первого императора-христианина. Константин Великий захотел сделать христианство идеологическим фундаментом империи, а Церковь - опорной социальной группой. Разумеется, Иоанн с его Апокалипсисом был в этот период совершенно неактуален - Евсевий, как один из пропагандистов проекта Константина Великого, отмахивается от этой книги, она вызывает у него недоумение. Тем более, что он уже сам написал труд, раскрывающий сокровенный смысл исторического процесса, - «Церковную историю».
Но отмахнуться от Апокалписиса Иоанна, обозвав попутно учеников Иоанна людьми «малоумными», было не так просто. Требовалось овладеть Апокалипсисом, прочесть его так, чтобы союз Церкви и Империи стал легитимен. Эту задачу выполнил Блаженный Августин, написав уже не исторический, а полноценный историософский труд - «О Граде Божием». Кстати, сравнить три книги - Апокалипсис, «Церковную историю» и «О Граде Божием» - как три знаковых произведения на одну тему было бы весьма интересно. У Августина речь идет о противостоянии земного и небесного. Град земной - это падшие, Град Божий - праведники. Тысячелетнее Царство - это христианская Церковь, которая на земле не укореняется, а торжествует в вечности. То есть конфликт есть, трагедия сохраняется, но она не разрешится на земле. Земля - место странствий для граждан Града Божьего. Не устранимы в истории противоречия, земля не будет местом торжества истины. Потому Церковь не конкурирует с государством, а вполне может служить государственным интересам. Но все земные царства - на время, а Град Божий принадлежит вечности.
Византия пала, а православная Церковь осталась. И это - совершенно естественно в рамках историософии Августина, которую называют амилленаризмом.
Сильным аргументом против хилиазма было осуждение многими авторитетами «хилиастического соблазна» как чаяний изобилия, материального благоденствия, комфорта, идиллии. Этот хилиазм свойствен иудействующим мыслителям - и он, действительно, осуждался Василием Великим и Григорием Богословом. Такой хилиазм осуждался и Сергием Булгаковым, между прочим. О Тысячелетии христиане говорили как о сокровенном, избегая определенности, осторожно и кратко. Это и было нормой для христианского Предания. Соблазном были земные фантазии о тысячелетнем благоденствии.
Хилиазм венчает огненное христианство Иоанна, амилленаризм - оформляет каменное христианство Петра. Это схема - и глубоко ложная схема, но одновременно при этом глубоко справедливая. Суть в том, что на камне построена парадигма амилленаризма, а огнем раскалена парадигма хилиазма. Хилиастическим соблазном является понимание Тысячелетия как обретения земных даров. Амилленаристский соблазн - разрыв между верой и социальной жизнью (священник Николай Ким трактует время Тысячелетия как время литургии, и само царствование - как бытие со Христом в литургийном пространстве).
Петр Великий в России осуществлял некоторый исторический проект. Суть этого проекта - модернизация, обоснованная амилленаризмом. Россия - мощная, современная, просвещенная держава, которая стала новым хранителем для странствующего Града Божьего - Церкви. Церковь державу охраняет и легитимирует, государство хранит Церковь. А поскольку амилленаризм петровского проекта был очень последовательный, Церковь не вмешивалась в дела государевы - правда, государь вмешивался в дела церковные. Это положение было институционально оформлено упразднением патриаршества и основанием Синода. То не была последовательная секуляризация, речь шла о новом формате отношений между государством и Церковью - по типу византийского, но без «излишней» соборности. Понадобилось приблизить православие к Церкви Ап. Петра, к христианству камня. Увенчан проект был новой столицей - новым градом св. Петра. Идеологически все это дело оформил Феофан Прокопович - искусный мастер русской схоластики и гений церковно-официозного красноречия. Этакий Владислав Сурков петровского времени - хотя фигуры, конечно, несопоставимые.
Феофан Прокопович
И вот в России стало развиваться свое богословие - жутко занудное, схоластическое. Все помнят, что изумительные иконы греческого стиля были спрятаны в оклады, а новые иконы писались в западно-европейском стиле. В самой Церкви нарастал духовный кризис. Реакцией на этот кризис и стала русская религиозная философия - почти сплошь заподозренная в ереси. Потому что она снова возжигала огонь.
Русский хилиазм - это такие титаны, как Достоевский, Лев Толстой, Николай Федоров. И масса фигур менее крупных и менее интересных (Мережковские, к примеру). Но это все - уже совсем другая история, потому что такой хилиазм Церкви был не нужен. И Церковь, между прочим, можно понять.
Вот, собственно, так я вижу эту историю. Излагал я ее так долго для того, чтобы можно было сделать какие-то актуальные политические выводы. Отчасти я их сделал, отчасти оставляю это читателю. Подробности - в статьях «Теология революции», «Тысячелетнее Царство: из истории информационных войн», «Одна вера - два проекта», «Русское Тысячелетие». А также в лекции «Спор о хилиазме».
Читайте другие статьи в рубрике «Искания»
Теперь о том, что не вошло в статьи.
Хилиастическая идея возрождается - и реакция на это возрождение в Церкви весьма неоднозначна. Вячеслав Манягин опубликовал ряд материалов о хилиазме в журнале «Первый и Последний». Лично мне нисколько не близок ни Манягин, ни его журнал. Но он поднял на себя богословскую бурю. Между прочим, он послужил тем самым очень конкретному делу - обрушению старого мифа про то, что «хилиазм - это ересь, осужденная соборами».
В ответ на публикации Вячеслава Манягина были составлены «Письма о неохилиазме». И тон, направленность, содержание этих писем весьма показательны.
О. Андрей Горбунов говорит, что хилиастам свойственно «нетерпеливое ожидание». Это правда: хилиазм чает свершения Истины - и хилиасты «бодрствуют» всякий миг. Также, по мнению отца Андрея, хилиазм опирается «на плотское мудрование, излишнюю привязанность к земному (хочется еще пожить на теперешней, грешной земле; да еще целую 1000 лет!), на притупление у православных «вкуса истинного Православия», на отсутствие живого, личного Богообщения, на нечувствование или весьма слабое чувствование благодати Христовой и благодати Духа Святаго». Это все про Иустина Мученика и Сергия Булгакова? Чаяние воплощенного идеала, действительно, воспринимается антихилиастами как «отсутствие Богообщения» - истина удобна для них только как мистическое, трансцендентное, литургийное. Богообщение через дела земные крайне некомфортно. В этом - психологический корень амилленаризма.
Архимандрит Рафаил (Карелин) гневно пишет: «Новейший хилиазм ведет свое начало от иудейских и псевдохристианских апокрифов, как бы г-н Манягин ни старался дистанцироваться от них, а также ряда средневековых сект, отличающихся заговорческо-революционным духом и элементами экстатики. Когда хилиасты захватывали политическую власть, как, например, анабаптисты, то устраивали кровавый террор. Некоторые из этих сект отличались крайней распущенностью нравов, и при этом они считали Христа своим вождем». Отец Рафаил торопиться взвалить на хилиастов как можно больше обвинений (как будто власть не-хилиастического Папы в Риме никогда не была сопряжена с развратом и террором! Однако ж, задействуя такую логику, можно на само учение Христа много грехов свалить!), но совершенно очевидно, что вызывает его наибольшую ненависть - революционный дух и экстатика, то есть подлинный огонь.
Отец Рафаил продолжает: «Характерно, что г-н Манягин, как и левые модернисты, отрицает богословие 19-го столетия, которое на самом деле является уже неповторимым взлетом богословской мысли, и это время может быть названо "серебряным веком" православного богословия». Просто еще раз обращаю внимание на то, как люб антихилиастам дух схоластики - совершенно противный лучшим богословам XX столетия, как и вообще традиции восточно-христианской теологии.
Наконец, архимандрит припечатывает оппонента: «… имеют место земные политические иллюзии и комплексы материалистического менталитета». Бежать от политики, от дел земных: это всё комплексы материалистического менталитета!
Как бы ни казалось со стороны, я не берусь защищать хилиазм - я просто вижу, как именно гасили огонь. Российская империя развивалась в рамках православного проекта. Но в русской Церкви восторжествовало вот это: нетерпимость к духовным поискам, нежелание заниматься делами земными, ненависть к проявлениям страсти и политической воли. И православный проект закончился. Красный проект навернулся по тем же причинам - тот же окаменевший дух восторжествовал в партии.
И последнее. Радикальный антикоммунизм - это фашизм. Только фашизм имеет ненависть к равенству и братству. Либерализм и консерватизм говорят: равенство и братство хороши, но не осуществимы. Фашизм говорит: братство омерзительно, прекрасен холод неравенства. Точно так же радикальный антихилиазм - это гностицизм. Хилиазм ведь говорит о высшем благе на земле. Умеренный амилленаризм говорит: да, высшее благо на земле - это замечательно, нужно по мере сил стремиться жить по идеалу, но подлинное благо будет лишь в инобытии. Гностицизм говорит: земля омерзительна, она есть воплощение скверны и низведение высшего блага на землю есть самое крайнее падение. Радикальное отстранение церкви от дел земных и полная устремленность лишь к небесам ведет верующего по дороге гностицизма. Нередко в богословских книгах уклончиво пишут, что гностицизм - это сложные фантастические образы, эзотеризм познания и т.д. А ведь суть гностицизма - в радикальном противопоставлении Абсолюта и тварного мира. Мир тотально скверен и благом будет разрыв с миром - это и есть гностическое настроение.
P.S. Спасибо всем, кто терпеливо читал мои статьи. Поскольку у меня есть обязательства перед сайтом eotperm.ru, я продолжу писать для рубрики «Искания». Своих же читателей, которых ценю бесконечно, хочу спросить: в какую сторону мне «искать» дальше? Какие мировоззренческие проблемы кажутся вам актуальными?
Появилась к тому же лекция, где я несколько иные аспекты затрагиваю. Короче, стало понятно, что тема эта - для целой книги, которую писать должен специалист. Специалист этот должен владеть древнегреческим и латынью, ориентироваться в церковной истории, хорошо знать богословие. Я, пока работал над этими статьями, даже немного освежил свои скупые знания в области классической филологии и прочел массу абсолютно бесполезной для меня - признаюсь в этом честно - литературы: Макария Булгакова, Аверкия Таушева, М.В.Барсова, Амвросия Полянского, Димитрия Поликарпова, Николая Кима, даже «Истолковательное обозрение» М.И.Хераскова, а также с десяток совершенно незначительных сочинений. Кроме того, я честно изучил полемику по хилиазму в интернете - побывал на нескольких различных форумах.
Просто изложу все то, к чему я пришел. Уже давно меня особенно привлекала фигура Иоанна Богослова - автора Четвертого Евангелия и Апокалипсиса, а также трех посланий, из которых наибольший интерес представляет первое. Я, кстати, всегда сомневался, что эти тексты написал один человек, но со временем они составили для меня какую-то специальную трилогию, раскрывающую по-своему христианское вероучение - в смысловом единстве. Ну, и были у меня еще свои причины интересоваться Иоанном Богословом. Судьба у него интересная, иконография этого образа как-то завораживает. Два образа - юноши и старца - удивительную биографию изображают. И тексты его, конечно, загадочные.
Из всех толкований Апокалипсиса самое глубокое и интересное - «Апокалипсис Иоанна» Сергия Булгакова. По толкованию Андрея Кесарийского можно ознакомиться с хрестоматийной интерпретацией, а по Сергию Булгакову - с необычайными смысловыми потенциалами этого текста. И книгу Сергия Булгакова - последнюю его книгу - я очень люблю. Софиология Булгакова, его философия хозяйства мне не слишком интересны, а этот текст - просто изумителен. Тот же Сергий Булгаков написал богословское исследование «Свв. Петр и Иоанн. Два первоапостола». В этой небольшой книжке Иоанн Богослов рассматривается как второй первоапостол - наряду с Петром. И звучит мысль о том, что Петр - первоапостол западного христианства, а Иоанн - восточного. В книге «Православие» Сергий Булгаков эту мысль как-то даже более четко высказывает. Я, наверно, слишком увлекаюсь этой концепцией, но мне она кажется, как минимум, красивой. Мне всегда нравился Иоанн, а Сергий Булгаков его назначил родоначальником православия - в противовес Петру, родоначальнику католической церкви.
Из книги священника Бориса Кирьянова я узнал, что среди первых хилиастов было немало учеников Иоанна и учеников его учеников. И по отношению к ним проявилась несправедливость «антихилиастического заговора» в Церкви. Сначала отрицался сам Апокалипсис Иоанна (в этом немалую роль сыграла такая противоречивая фигура как Евсевий Кесарийский - о его интригах, не связанных с хилиазмом, можно прочитать в «Истории Вселенских Соборов» Антона Карташева). Потом был изобретен миф: хилиазм - это ересь, осужденная соборами. Этот миф, с опорой на «Церковную историю» Евсевия сконструировал, судя по всему, митр. Макарий Булгаков - весьма достойный священнослужитель и довольно скучный богослов. Богословию в духе Макария Булгакова противостоял о. Сергий Булгаков, осужденный РПЦЗ, а также Патриархом Сергием (Старогородским). После внушительного по объему «учебника» Макария Булгакова миф пошел «гулять». Все, кто восставал против мифа, объявлялись еретиками. Потом - особенно после книги Бориса Кирьянова - формулировка «ересь хилиазма» постепенно стала заменяться «хилиастическим соблазном».
В чем светский смысл спора (в богословие я не хочу влезать, это не мое дело)? Хилиазм, как и все тексты Иоанна, довольно радикален: это взгляд на историю как на сражение Христа с князем мира сего - сражение, которое увенчается земной победой и торжеством Истины в виде Тысячелетнего Царства. И такая трактовка истории совершенно адекватна мироощущению первохристиан, вступивших в конфликт с Римской Империей. Апокалипсис - это философия метафизической войны, а хилиас (тысячелетие) - это Победа.
Брань ангелов со змеем. Миниатюра из Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского. Казань (?). Сер. XVII в.
Победа чего? Света над тьмой («И свет во тьме светит, и тьма не объяла его»). Победа вечной жизни над смертью. Победа заповеди любви над законом насилия (см. Первое послание Иоанна).
Евсевий Кесарийский считается основателем христианской историографии, он рассматривает историю без излишних метафизических «заморочек», излагает факты, работает с источниками. Евсевий же написал жизнеописание Константина Великого - и вообще был любимчиком первого императора-христианина. Константин Великий захотел сделать христианство идеологическим фундаментом империи, а Церковь - опорной социальной группой. Разумеется, Иоанн с его Апокалипсисом был в этот период совершенно неактуален - Евсевий, как один из пропагандистов проекта Константина Великого, отмахивается от этой книги, она вызывает у него недоумение. Тем более, что он уже сам написал труд, раскрывающий сокровенный смысл исторического процесса, - «Церковную историю».
Но отмахнуться от Апокалписиса Иоанна, обозвав попутно учеников Иоанна людьми «малоумными», было не так просто. Требовалось овладеть Апокалипсисом, прочесть его так, чтобы союз Церкви и Империи стал легитимен. Эту задачу выполнил Блаженный Августин, написав уже не исторический, а полноценный историософский труд - «О Граде Божием». Кстати, сравнить три книги - Апокалипсис, «Церковную историю» и «О Граде Божием» - как три знаковых произведения на одну тему было бы весьма интересно. У Августина речь идет о противостоянии земного и небесного. Град земной - это падшие, Град Божий - праведники. Тысячелетнее Царство - это христианская Церковь, которая на земле не укореняется, а торжествует в вечности. То есть конфликт есть, трагедия сохраняется, но она не разрешится на земле. Земля - место странствий для граждан Града Божьего. Не устранимы в истории противоречия, земля не будет местом торжества истины. Потому Церковь не конкурирует с государством, а вполне может служить государственным интересам. Но все земные царства - на время, а Град Божий принадлежит вечности.
Византия пала, а православная Церковь осталась. И это - совершенно естественно в рамках историософии Августина, которую называют амилленаризмом.
Сильным аргументом против хилиазма было осуждение многими авторитетами «хилиастического соблазна» как чаяний изобилия, материального благоденствия, комфорта, идиллии. Этот хилиазм свойствен иудействующим мыслителям - и он, действительно, осуждался Василием Великим и Григорием Богословом. Такой хилиазм осуждался и Сергием Булгаковым, между прочим. О Тысячелетии христиане говорили как о сокровенном, избегая определенности, осторожно и кратко. Это и было нормой для христианского Предания. Соблазном были земные фантазии о тысячелетнем благоденствии.
Хилиазм венчает огненное христианство Иоанна, амилленаризм - оформляет каменное христианство Петра. Это схема - и глубоко ложная схема, но одновременно при этом глубоко справедливая. Суть в том, что на камне построена парадигма амилленаризма, а огнем раскалена парадигма хилиазма. Хилиастическим соблазном является понимание Тысячелетия как обретения земных даров. Амилленаристский соблазн - разрыв между верой и социальной жизнью (священник Николай Ким трактует время Тысячелетия как время литургии, и само царствование - как бытие со Христом в литургийном пространстве).
Петр Великий в России осуществлял некоторый исторический проект. Суть этого проекта - модернизация, обоснованная амилленаризмом. Россия - мощная, современная, просвещенная держава, которая стала новым хранителем для странствующего Града Божьего - Церкви. Церковь державу охраняет и легитимирует, государство хранит Церковь. А поскольку амилленаризм петровского проекта был очень последовательный, Церковь не вмешивалась в дела государевы - правда, государь вмешивался в дела церковные. Это положение было институционально оформлено упразднением патриаршества и основанием Синода. То не была последовательная секуляризация, речь шла о новом формате отношений между государством и Церковью - по типу византийского, но без «излишней» соборности. Понадобилось приблизить православие к Церкви Ап. Петра, к христианству камня. Увенчан проект был новой столицей - новым градом св. Петра. Идеологически все это дело оформил Феофан Прокопович - искусный мастер русской схоластики и гений церковно-официозного красноречия. Этакий Владислав Сурков петровского времени - хотя фигуры, конечно, несопоставимые.
Феофан Прокопович
И вот в России стало развиваться свое богословие - жутко занудное, схоластическое. Все помнят, что изумительные иконы греческого стиля были спрятаны в оклады, а новые иконы писались в западно-европейском стиле. В самой Церкви нарастал духовный кризис. Реакцией на этот кризис и стала русская религиозная философия - почти сплошь заподозренная в ереси. Потому что она снова возжигала огонь.
Русский хилиазм - это такие титаны, как Достоевский, Лев Толстой, Николай Федоров. И масса фигур менее крупных и менее интересных (Мережковские, к примеру). Но это все - уже совсем другая история, потому что такой хилиазм Церкви был не нужен. И Церковь, между прочим, можно понять.
Вот, собственно, так я вижу эту историю. Излагал я ее так долго для того, чтобы можно было сделать какие-то актуальные политические выводы. Отчасти я их сделал, отчасти оставляю это читателю. Подробности - в статьях «Теология революции», «Тысячелетнее Царство: из истории информационных войн», «Одна вера - два проекта», «Русское Тысячелетие». А также в лекции «Спор о хилиазме».
Читайте другие статьи в рубрике «Искания»
Теперь о том, что не вошло в статьи.
Хилиастическая идея возрождается - и реакция на это возрождение в Церкви весьма неоднозначна. Вячеслав Манягин опубликовал ряд материалов о хилиазме в журнале «Первый и Последний». Лично мне нисколько не близок ни Манягин, ни его журнал. Но он поднял на себя богословскую бурю. Между прочим, он послужил тем самым очень конкретному делу - обрушению старого мифа про то, что «хилиазм - это ересь, осужденная соборами».
В ответ на публикации Вячеслава Манягина были составлены «Письма о неохилиазме». И тон, направленность, содержание этих писем весьма показательны.
О. Андрей Горбунов говорит, что хилиастам свойственно «нетерпеливое ожидание». Это правда: хилиазм чает свершения Истины - и хилиасты «бодрствуют» всякий миг. Также, по мнению отца Андрея, хилиазм опирается «на плотское мудрование, излишнюю привязанность к земному (хочется еще пожить на теперешней, грешной земле; да еще целую 1000 лет!), на притупление у православных «вкуса истинного Православия», на отсутствие живого, личного Богообщения, на нечувствование или весьма слабое чувствование благодати Христовой и благодати Духа Святаго». Это все про Иустина Мученика и Сергия Булгакова? Чаяние воплощенного идеала, действительно, воспринимается антихилиастами как «отсутствие Богообщения» - истина удобна для них только как мистическое, трансцендентное, литургийное. Богообщение через дела земные крайне некомфортно. В этом - психологический корень амилленаризма.
Архимандрит Рафаил (Карелин) гневно пишет: «Новейший хилиазм ведет свое начало от иудейских и псевдохристианских апокрифов, как бы г-н Манягин ни старался дистанцироваться от них, а также ряда средневековых сект, отличающихся заговорческо-революционным духом и элементами экстатики. Когда хилиасты захватывали политическую власть, как, например, анабаптисты, то устраивали кровавый террор. Некоторые из этих сект отличались крайней распущенностью нравов, и при этом они считали Христа своим вождем». Отец Рафаил торопиться взвалить на хилиастов как можно больше обвинений (как будто власть не-хилиастического Папы в Риме никогда не была сопряжена с развратом и террором! Однако ж, задействуя такую логику, можно на само учение Христа много грехов свалить!), но совершенно очевидно, что вызывает его наибольшую ненависть - революционный дух и экстатика, то есть подлинный огонь.
Отец Рафаил продолжает: «Характерно, что г-н Манягин, как и левые модернисты, отрицает богословие 19-го столетия, которое на самом деле является уже неповторимым взлетом богословской мысли, и это время может быть названо "серебряным веком" православного богословия». Просто еще раз обращаю внимание на то, как люб антихилиастам дух схоластики - совершенно противный лучшим богословам XX столетия, как и вообще традиции восточно-христианской теологии.
Наконец, архимандрит припечатывает оппонента: «… имеют место земные политические иллюзии и комплексы материалистического менталитета». Бежать от политики, от дел земных: это всё комплексы материалистического менталитета!
Как бы ни казалось со стороны, я не берусь защищать хилиазм - я просто вижу, как именно гасили огонь. Российская империя развивалась в рамках православного проекта. Но в русской Церкви восторжествовало вот это: нетерпимость к духовным поискам, нежелание заниматься делами земными, ненависть к проявлениям страсти и политической воли. И православный проект закончился. Красный проект навернулся по тем же причинам - тот же окаменевший дух восторжествовал в партии.
И последнее. Радикальный антикоммунизм - это фашизм. Только фашизм имеет ненависть к равенству и братству. Либерализм и консерватизм говорят: равенство и братство хороши, но не осуществимы. Фашизм говорит: братство омерзительно, прекрасен холод неравенства. Точно так же радикальный антихилиазм - это гностицизм. Хилиазм ведь говорит о высшем благе на земле. Умеренный амилленаризм говорит: да, высшее благо на земле - это замечательно, нужно по мере сил стремиться жить по идеалу, но подлинное благо будет лишь в инобытии. Гностицизм говорит: земля омерзительна, она есть воплощение скверны и низведение высшего блага на землю есть самое крайнее падение. Радикальное отстранение церкви от дел земных и полная устремленность лишь к небесам ведет верующего по дороге гностицизма. Нередко в богословских книгах уклончиво пишут, что гностицизм - это сложные фантастические образы, эзотеризм познания и т.д. А ведь суть гностицизма - в радикальном противопоставлении Абсолюта и тварного мира. Мир тотально скверен и благом будет разрыв с миром - это и есть гностическое настроение.
P.S. Спасибо всем, кто терпеливо читал мои статьи. Поскольку у меня есть обязательства перед сайтом eotperm.ru, я продолжу писать для рубрики «Искания». Своих же читателей, которых ценю бесконечно, хочу спросить: в какую сторону мне «искать» дальше? Какие мировоззренческие проблемы кажутся вам актуальными?