Сумерки страны Самиррамат
- Хорошо, в воскресенье поеду и поменяю, - отвечает он ей, ступая босыми ногами по чуть влажному песку в полуметре от линии прилива, а сам думает: "в стране Самиррамат сейчас тоже сумерки".
Она продолжает рассказывать ему, что надо починить, оплатить и застраховать, а он думает: "у неё есть я. Но у меня нет таких слов, чтобы говорить с ней о стране Самиррамат, а ведь страна Самиррамат - это я и есть. Так что же от меня есть у неё? Огрызок? Заслужила ли она такой огрызок?"
Он думает: "на этом самом пляже, когда мы ездили сюда с родителями, я лепил страну Самиррамат из песка. Потом, вернувшись домой, я рисовал её карандашами, ткал её из трещин в потолке, когда ложился спать. Это было ещё при Самирре Первом Завоевателе. Сейчас, при Самирре Тридцать Втором Благообразном, эти истории проходят в школах, и они похожи на наивные легенды. Людям, которых придумывает сорокалетний мечтатель, трудно поверить в реальность людей, придуманных мечтателем девяти лет от роду."
Он думает: "что станет со страной Самиррамат, когда я умру? Я не писатель, чтобы рассказать о ней миллионам восторженных читателей, да и где я их, восторженных, возьму, когда на полках магазинов уже пылятся сотни пёстрых книжек, и в каждой - свой красочный мир, не менее интересный, чем мой? Я хотел бы рассказать о ней хотя бы сыну, но в стране Самиррамат нет крутых тачек, рэпперов - или как они сейчас называются? - и прикольных тёлок. Во всяком случае, таких тёлок, которые нужны ему. Я хотел бы... я хотел бы рассказать ей. И здесь, сейчас, на берегу этого моря, под лучами этого заката, я, может быть, и мог бы... если бы у меня были слова, которыми я мог бы это сказать. Если бы она хотела услышать. Если бы... о чём это она?"
- Так скажи мне, что ты об этом думаешь? Я не могу сама решать все вопросы в семье, понимаешь? Если бы я могла, я бы жила одна, и дело с концом!
Она думает: "вот, сейчас он обидится. Вот, уже обиделся. Зря я на него так. Дура. Испортила такое море. Досчитаю до двадцати и возьму его руку в свою. Это на него всегда действует. Дура я. Ну, не слушал он две минуты, потерял нить. Ну и что? Мне-то показалось, что его не волнует дом, а он, может, просто на море засмотрелся. Или на меня даже. Хотя что на меня смотреть. Сказала бы спасибо, что в тридцать восемь у меня есть такой... надёжный, любящий. Ну да, не принц. Но принцы все остались в стране Триниаль."
Она думает: "вот что бы он подумал, если бы знал про Триниаль? Подумал бы: дурочка, до сих пор в куклы играет. У меня где-то те куклы сохранились, кажется. Думала, будет дочка, поиграем ещё. А вместо этого растёт детина родной, здоровенный, весь в него, то-то же они грызутся всё время. Страна Триниаль прячется, когда грызутся. Зато она до сих пор бывает, когда вывешиваешь бельё после утренней стирки: феи очень любят, когда капает вода с простынь. Сейчас, на берегу, вечером, почти такое же настроение: если бы я была одна, я бы наверняка увидела Триниаль. Как хорошо, что я не одна. Нет, он бы про Триниаль не понял ничего, а к принцу Кэйну бы, наверное, приревновал. Ну и ладно, Бог с ней, со страной Триниаль, зато мы можем с ним вот так идти по берегу моря, ему хорошо, ты видишь, дура, хорошо ему? И тебе хорошо. А все дела можно сделать завтра. И страна Триниаль тоже подождёт. Завтра буду вешать бельё и, если повезёт, снова увижу фей".
Они идут вдоль моря по чуть влажному песку, рука об руку. Уже девятнадцать лет, как они вместе.
Видишь - в стране, которая внутри тебя, бежит человек? Видишь - в стране, которая внутри него, ползёт улитка? Я знаю книгу, где написано, куда она ползёт. Это Летопись Миров, старательно записанная поколениями Мироглядов. Она хранится в библиотеке одного замка, далеко отсюда. Про этих двоих в Летописи Миров написано так:
"Страны Триниаль и Самиррамат граничат друг с другом. Граница проходит по песчаным холмам, и, если бы правительства стран знали об этом, они могли бы легко проложить торговый путь из одной страны в другую. Но, поскольку никто никогда не заглядывал за песчаные холмы, связь между двумя государствами осуществляется только через море".
Только через море.
3-4 сентября 2009, Дор - Хайфа.
Она продолжает рассказывать ему, что надо починить, оплатить и застраховать, а он думает: "у неё есть я. Но у меня нет таких слов, чтобы говорить с ней о стране Самиррамат, а ведь страна Самиррамат - это я и есть. Так что же от меня есть у неё? Огрызок? Заслужила ли она такой огрызок?"
Он думает: "на этом самом пляже, когда мы ездили сюда с родителями, я лепил страну Самиррамат из песка. Потом, вернувшись домой, я рисовал её карандашами, ткал её из трещин в потолке, когда ложился спать. Это было ещё при Самирре Первом Завоевателе. Сейчас, при Самирре Тридцать Втором Благообразном, эти истории проходят в школах, и они похожи на наивные легенды. Людям, которых придумывает сорокалетний мечтатель, трудно поверить в реальность людей, придуманных мечтателем девяти лет от роду."
Он думает: "что станет со страной Самиррамат, когда я умру? Я не писатель, чтобы рассказать о ней миллионам восторженных читателей, да и где я их, восторженных, возьму, когда на полках магазинов уже пылятся сотни пёстрых книжек, и в каждой - свой красочный мир, не менее интересный, чем мой? Я хотел бы рассказать о ней хотя бы сыну, но в стране Самиррамат нет крутых тачек, рэпперов - или как они сейчас называются? - и прикольных тёлок. Во всяком случае, таких тёлок, которые нужны ему. Я хотел бы... я хотел бы рассказать ей. И здесь, сейчас, на берегу этого моря, под лучами этого заката, я, может быть, и мог бы... если бы у меня были слова, которыми я мог бы это сказать. Если бы она хотела услышать. Если бы... о чём это она?"
- Так скажи мне, что ты об этом думаешь? Я не могу сама решать все вопросы в семье, понимаешь? Если бы я могла, я бы жила одна, и дело с концом!
Она думает: "вот, сейчас он обидится. Вот, уже обиделся. Зря я на него так. Дура. Испортила такое море. Досчитаю до двадцати и возьму его руку в свою. Это на него всегда действует. Дура я. Ну, не слушал он две минуты, потерял нить. Ну и что? Мне-то показалось, что его не волнует дом, а он, может, просто на море засмотрелся. Или на меня даже. Хотя что на меня смотреть. Сказала бы спасибо, что в тридцать восемь у меня есть такой... надёжный, любящий. Ну да, не принц. Но принцы все остались в стране Триниаль."
Она думает: "вот что бы он подумал, если бы знал про Триниаль? Подумал бы: дурочка, до сих пор в куклы играет. У меня где-то те куклы сохранились, кажется. Думала, будет дочка, поиграем ещё. А вместо этого растёт детина родной, здоровенный, весь в него, то-то же они грызутся всё время. Страна Триниаль прячется, когда грызутся. Зато она до сих пор бывает, когда вывешиваешь бельё после утренней стирки: феи очень любят, когда капает вода с простынь. Сейчас, на берегу, вечером, почти такое же настроение: если бы я была одна, я бы наверняка увидела Триниаль. Как хорошо, что я не одна. Нет, он бы про Триниаль не понял ничего, а к принцу Кэйну бы, наверное, приревновал. Ну и ладно, Бог с ней, со страной Триниаль, зато мы можем с ним вот так идти по берегу моря, ему хорошо, ты видишь, дура, хорошо ему? И тебе хорошо. А все дела можно сделать завтра. И страна Триниаль тоже подождёт. Завтра буду вешать бельё и, если повезёт, снова увижу фей".
Они идут вдоль моря по чуть влажному песку, рука об руку. Уже девятнадцать лет, как они вместе.
Видишь - в стране, которая внутри тебя, бежит человек? Видишь - в стране, которая внутри него, ползёт улитка? Я знаю книгу, где написано, куда она ползёт. Это Летопись Миров, старательно записанная поколениями Мироглядов. Она хранится в библиотеке одного замка, далеко отсюда. Про этих двоих в Летописи Миров написано так:
"Страны Триниаль и Самиррамат граничат друг с другом. Граница проходит по песчаным холмам, и, если бы правительства стран знали об этом, они могли бы легко проложить торговый путь из одной страны в другую. Но, поскольку никто никогда не заглядывал за песчаные холмы, связь между двумя государствами осуществляется только через море".
Только через море.
3-4 сентября 2009, Дор - Хайфа.