Репетиции
Все слёзы под кат.
Мне больно. У меня болит душа так сильно, что мне физически больно.
Меня ломает и корёжит как наркомана.
В очередной раз пришла ломка.
Да, они приходят всё реже, но от этого не легче. Они так сильны, что каждая такая ломка приносит с собой необъяснимую всепоглащающую боль.
И происходит это от очередного осознания, что репетиций как прежде больше не будет никогда.
Немногим раньше мысль об отсутствии регулярных сборищ нашей группы ломала мне душу чуть меньше. Это было больно, но проходило и отпускало. Появлялась легкая печаль, с оттенком ностальгии. Я могла спокойно петь наши песни и проигрыши из них.
Сейчас же это невыносимо. Как в те далёкие дни, когда мы учились быть одной командой. Когда каждое отсутствие положенной репетиции ломало ничуть не меньше чем сейчас. Но тогда был задор и азарт, были мысли о том, что уж в следующий раз...
А теперь всё.
Я еще долго пыталась обманывать себя, что всё возможно вернуть. Но одномоментно поняла, что нет. Ничего больше не будет. Никогда.
И это так страшно.
Сейчас расскажу, насколько для меня это страшно. Та боль, что я испытываю очень похожа на потерю любимого и дорогого сердцу ребенка. И этот ребенок не вырос и совершеннолетним покинул дом и счастливо живет в своей новой семье. Нет.
Это тот самый ребенок, которого ты выносил, родил, кормил, ухаживал за ним в болезни и здравии, может не так, как хотелось окружающим, со стороны часто видится всё не так и не замечаются те мелочи, которые положены кирпичиками в основание любви. И вот рос этот ребенок, рос... и вдруг пропал. Сначала я искала его, потом надеялась, ждала что вернется (наивная, он же совсем маленький и беспомощный, нужно было бить во все колокола!). Потом даже пыталась еайти ему замену (вот это мать, скажете вы!) в виде куклы, пластмасовой и бесчувственной куклы...
А потом я узнала, что мой ребенок умер.
Тот самый беспомощный и неокрепший, тот, что так и не вырос, тот, кому не суждено было с самого начала пойти во взрослую жизнь, потому что он был инвалидом и его нужно было опекать пожизненно, и шансов вырасти и стать кем-то у него не было совсем. Он умер.
Понимаете?
И сейчас я живу, имею других детей, а его больше нет и не будет. Никогда.
И меня накрывают приступы ломки по нему. Мне становится физически каждый раз больно, когда я понимаю, что мы больше не соберемся и не сыграем именно те, наши мелодии, не споём именно те, наши песни. Это невозможно.
Каждый раз, когда в моей голове звучат давно забытые мелодии, или слова песен, или песни целиком, как мы их делали, меня ломает. Это есть только у меня в голове и это невозможно вытащить. И воспроизвести.
Никто не сможет вернуть мне этого ребенка.
И я не понимаю как мне отдать эту боль из себя.
Пафосно?
Может быть.
Но я именно так чувствую это. Именно с этим я живу уже несколько лет. А сейчас всё крайне обострилось в связи с переездом. Я уеду и тогда даже один шанс из миллиарда не будет уже моим.
И да, предвосхищая вопросы, почему ребенок был инвалидом, скажу, его создатель никогда не собирался выпускать его во взрослую сценическую жизнь. А значит, это было неполноценное, хоть и горячо любимое дитя.
И скажу еще. Даже любовь к мужчине вытравить из себя проще, чем то, что ломает меня сейчас.
Что это? Обида? Зависть? Ревность? Сожаление о прошлом, такой силы? Как назвать то, что ломает меня? Нужно ли этому название?
Мне стало чуть легче от того, что я высказалась. Когда проходит боль утраты? Как долго мне носить траур в душе?
Мне больно. У меня болит душа так сильно, что мне физически больно.
Меня ломает и корёжит как наркомана.
В очередной раз пришла ломка.
Да, они приходят всё реже, но от этого не легче. Они так сильны, что каждая такая ломка приносит с собой необъяснимую всепоглащающую боль.
И происходит это от очередного осознания, что репетиций как прежде больше не будет никогда.
Немногим раньше мысль об отсутствии регулярных сборищ нашей группы ломала мне душу чуть меньше. Это было больно, но проходило и отпускало. Появлялась легкая печаль, с оттенком ностальгии. Я могла спокойно петь наши песни и проигрыши из них.
Сейчас же это невыносимо. Как в те далёкие дни, когда мы учились быть одной командой. Когда каждое отсутствие положенной репетиции ломало ничуть не меньше чем сейчас. Но тогда был задор и азарт, были мысли о том, что уж в следующий раз...
А теперь всё.
Я еще долго пыталась обманывать себя, что всё возможно вернуть. Но одномоментно поняла, что нет. Ничего больше не будет. Никогда.
И это так страшно.
Сейчас расскажу, насколько для меня это страшно. Та боль, что я испытываю очень похожа на потерю любимого и дорогого сердцу ребенка. И этот ребенок не вырос и совершеннолетним покинул дом и счастливо живет в своей новой семье. Нет.
Это тот самый ребенок, которого ты выносил, родил, кормил, ухаживал за ним в болезни и здравии, может не так, как хотелось окружающим, со стороны часто видится всё не так и не замечаются те мелочи, которые положены кирпичиками в основание любви. И вот рос этот ребенок, рос... и вдруг пропал. Сначала я искала его, потом надеялась, ждала что вернется (наивная, он же совсем маленький и беспомощный, нужно было бить во все колокола!). Потом даже пыталась еайти ему замену (вот это мать, скажете вы!) в виде куклы, пластмасовой и бесчувственной куклы...
А потом я узнала, что мой ребенок умер.
Тот самый беспомощный и неокрепший, тот, что так и не вырос, тот, кому не суждено было с самого начала пойти во взрослую жизнь, потому что он был инвалидом и его нужно было опекать пожизненно, и шансов вырасти и стать кем-то у него не было совсем. Он умер.
Понимаете?
И сейчас я живу, имею других детей, а его больше нет и не будет. Никогда.
И меня накрывают приступы ломки по нему. Мне становится физически каждый раз больно, когда я понимаю, что мы больше не соберемся и не сыграем именно те, наши мелодии, не споём именно те, наши песни. Это невозможно.
Каждый раз, когда в моей голове звучат давно забытые мелодии, или слова песен, или песни целиком, как мы их делали, меня ломает. Это есть только у меня в голове и это невозможно вытащить. И воспроизвести.
Никто не сможет вернуть мне этого ребенка.
И я не понимаю как мне отдать эту боль из себя.
Пафосно?
Может быть.
Но я именно так чувствую это. Именно с этим я живу уже несколько лет. А сейчас всё крайне обострилось в связи с переездом. Я уеду и тогда даже один шанс из миллиарда не будет уже моим.
И да, предвосхищая вопросы, почему ребенок был инвалидом, скажу, его создатель никогда не собирался выпускать его во взрослую сценическую жизнь. А значит, это было неполноценное, хоть и горячо любимое дитя.
И скажу еще. Даже любовь к мужчине вытравить из себя проще, чем то, что ломает меня сейчас.
Что это? Обида? Зависть? Ревность? Сожаление о прошлом, такой силы? Как назвать то, что ломает меня? Нужно ли этому название?
Мне стало чуть легче от того, что я высказалась. Когда проходит боль утраты? Как долго мне носить траур в душе?