Я держалась из последних сил, но на взбрызнувших кошках окончательно подавилась сигаретой и чуть не въехала тушью в глаз. Так оно живо представилось, так вонюче...
Знакомство с новыми авторами давно внушает легкий ужас. Сунешь нос - а там опять что-то мертворожденное и дурно пахнущее.
Хотя неплохо было бы мертвечину, номинируемую из года в год, для разнообразия оснастить хоть каким-нито смыслом, хоть скромной динамикой... Аплодисменты ритмической прозе только за использование приема как такового - показатель общей деградации современной прозы. Уже за прием премии даем, ибо поднять планку выше плинтуса (ура, номинант читал не только Улицкую, но и Ремизова!) нельзя, там уже космос и вакуум.
*можно я ругаться не буду?*craftwrDecember 12 2017, 18:59:14 UTC
Награда за русский язык это все, это тот самый песец. Я бывает, развлекаюсь, мол "Русский язык это как кунг-фу применяется аккуратно и по необходимости", но, блин, такого маразма от "восторженных" критиков не ожидал, не зря я "русского книжного" обхожу подалее, чтобы не измазаться.
Re: *можно я ругаться не буду?*inesacipaDecember 12 2017, 19:23:23 UTC
Хвалитель пытается дать понять (сапиенти сат, как грицца), что русский язык в романе награжденной девы более высокого качества, чем у большинства авторов - эдакий наследник серебряного века. Не знаю, не заметила.
Вот оно, вот оно, племя младое, графоманское, сбросившее с себя многолетний гнёт Марьванны и Розенталя! Долой пунктуацию! Долой орфографию! Долой согласованность предложений! Долой логику! Отречёмся от старого мира! Заполним своими мозговыми испражнениями весь интернет и книжные магазины!
Причем, когда тычешь их носом в их "это самое", как взбрызнувших кошек, неиздатые блеют, что это они так, просто для себя ручками балуются. А издатые давят авторитетом "спервадобейся!", страшно гордясь тем, что их неудобоваримую халтуру снабдили шедевральной обложкой и втюхали новому подрастающему поколению младых графоманов.
Долой ваще! А как же, без вот этого всего, вышеперечисленного, жить станет лучше, жить станет веселей. Кому? Графоманам, вестимо! Интерес читателей и прилично образованных людей в расчет не берем.
Отмазы графоманские - и насчет "мы просто балуемся, нас не критиковать", и "спердобейся, потом критикуй", и "вы просто завидуете, поэтому критиковать не вправе" - плохи тем, что критиковать можно всех, что баловней, что издатых недоумков, что знаменитостей, уже не первое десятилетие засирающих книжные магазины. Критика выше того, в каких условиях создан текст и куда отправлен волею судеб. Так что сколько графоман ни прячься, сколько ни придумывай своих собственных правил, согласно которым он выше критики - ни хрена у него не получится. Это не в его власти, стать выше.
>так как убийца убил себя сразу после преступления Убийца, сволочь такая, пачпорта с собой не взял, а подушечки пальцев были обработаны кислотой. А челюсть вставная. И ДНК сравнивать не с чем было. Полный висяк!
Сделав необходимое, у меня закружилась голова. Ещё, бы столько дел и всё головой делать. А всё потому, что неправильно понял замечание "Когда ты начнёшь работать головой?" Окна зияли пустотой, но в них заливался духмяный ветерок. И скоро в здании было столько залитого ветерка, что тот превратился в ураган и разнёс дом. Он покорил себя за тупость, потом стал непокорным себе, взбунтовался и сверг себя. Смерть стояла за пазухой каждого воина, рубила врагов прямо через одежду бойца косой. Правда, после каждого боя шинели приходилось чинить от проколов косы, поэтому переодеваясь, воины перекладывали смерть за новую пазуху. Жалобная курица спасла его, написав жалобу в трёх экземплярах (две - в вышестоящие инстанции). Счастливый, он заразно рассмеялся. Заражение охватило только часть улицы, вовремя принятые меры (слезоточивые
( ... )
Убийца со вставной челюстью и платиновый терминатор мне очень понравились. Зачетные!
Роман Николаенко можно было бы назвать учебным, переходным, экспериментальным - вещь слабая, скучная, но таковы, как правило, все эксперименты с формой. Даже очень сильные авторы на экспериментах спотыкаются, когда не получается одновременно искать форму и вкладывать идею. Поэтому вопрос не к Николаенко, а к жюри: они там не охуели, часом? Или им давно положить с прибором на уровень конкурсантов? Хотя о чем я спрашиваю - естественно, положить...
Может быть, среди того, что выдвинули на конкурс, другие были ещё хуже? Тогда вопрос, кто отбирал лонг-лист, что попали откровенно слабые вещи? И зачем, самое главное, туда отбирались именно слабые вещи?
Один - тот самый Мелихов-Мейлахс, которого я обсуждала в его попытке придать молоденькой героине собственную психику старого пердуна пожилого представителя мужского пола. Второй - черт-те когда эмигрировавший в европейские ебеня грузиноголландец Гигиенишвили с романом про Ивана Грозного - царь у него в бушлате и с картохой. Была и еще парочка образцов, но, подозреваю, такая же серость.
Тут дело не в случайностях отбора. Серые люди выдвигают серость на премию, не делая разницы между неординарностью и скандальностью. То афедронописево колядИн, то сопли девачек "под Ремизова" награждают. Ты вспомнишь без гугла прошлогодних букерят? А позапрошлогодних? А ведь всю эту гомогенную массу нам втюхивали как нечто гениальное и незабываемое.
Comments 183
Знакомство с новыми авторами давно внушает легкий ужас. Сунешь нос - а там опять что-то мертворожденное и дурно пахнущее.
Reply
Хотя неплохо было бы мертвечину, номинируемую из года в год, для разнообразия оснастить хоть каким-нито смыслом, хоть скромной динамикой... Аплодисменты ритмической прозе только за использование приема как такового - показатель общей деградации современной прозы. Уже за прием премии даем, ибо поднять планку выше плинтуса (ура, номинант читал не только Улицкую, но и Ремизова!) нельзя, там уже космос и вакуум.
Reply
Reply
Reply
Мы бухали
Наши мальчики устали
Мы немного отдохнем
И опять бухать начнем (с)
Конный цирк рвался из города, по дороге распугивая разбежавшихся клоунов.
Блин, не могу больше, мало того Роулинг графоманит, так на графомана нашелся собственный графоман.
Reply
Reply
Reply
Reply
Долой пунктуацию! Долой орфографию! Долой согласованность предложений! Долой логику! Отречёмся от старого мира!
Заполним своими мозговыми испражнениями весь интернет и книжные магазины!
Причем, когда тычешь их носом в их "это самое", как взбрызнувших кошек, неиздатые блеют, что это они так, просто для себя ручками балуются. А издатые давят авторитетом "спервадобейся!", страшно гордясь тем, что их неудобоваримую халтуру снабдили шедевральной обложкой и втюхали новому подрастающему поколению младых графоманов.
Reply
Отмазы графоманские - и насчет "мы просто балуемся, нас не критиковать", и "спердобейся, потом критикуй", и "вы просто завидуете, поэтому критиковать не вправе" - плохи тем, что критиковать можно всех, что баловней, что издатых недоумков, что знаменитостей, уже не первое десятилетие засирающих книжные магазины. Критика выше того, в каких условиях создан текст и куда отправлен волею судеб. Так что сколько графоман ни прячься, сколько ни придумывай своих собственных правил, согласно которым он выше критики - ни хрена у него не получится. Это не в его власти, стать выше.
Reply
"кошки "взбрызнули в стороны" - шедевр!!!
Reply
Reply
Reply
Reply
Убийца, сволочь такая, пачпорта с собой не взял, а подушечки пальцев были обработаны кислотой. А челюсть вставная. И ДНК сравнивать не с чем было. Полный висяк!
Сделав необходимое, у меня закружилась голова. Ещё, бы столько дел и всё головой делать. А всё потому, что неправильно понял замечание "Когда ты начнёшь работать головой?"
Окна зияли пустотой, но в них заливался духмяный ветерок. И скоро в здании было столько залитого ветерка, что тот превратился в ураган и разнёс дом.
Он покорил себя за тупость, потом стал непокорным себе, взбунтовался и сверг себя.
Смерть стояла за пазухой каждого воина, рубила врагов прямо через одежду бойца косой. Правда, после каждого боя шинели приходилось чинить от проколов косы, поэтому переодеваясь, воины перекладывали смерть за новую пазуху.
Жалобная курица спасла его, написав жалобу в трёх экземплярах (две - в вышестоящие инстанции).
Счастливый, он заразно рассмеялся. Заражение охватило только часть улицы, вовремя принятые меры (слезоточивые ( ... )
Reply
Роман Николаенко можно было бы назвать учебным, переходным, экспериментальным - вещь слабая, скучная, но таковы, как правило, все эксперименты с формой. Даже очень сильные авторы на экспериментах спотыкаются, когда не получается одновременно искать форму и вкладывать идею. Поэтому вопрос не к Николаенко, а к жюри: они там не охуели, часом? Или им давно положить с прибором на уровень конкурсантов? Хотя о чем я спрашиваю - естественно, положить...
Reply
Reply
Тут дело не в случайностях отбора. Серые люди выдвигают серость на премию, не делая разницы между неординарностью и скандальностью. То афедронописево колядИн, то сопли девачек "под Ремизова" награждают. Ты вспомнишь без гугла прошлогодних букерят? А позапрошлогодних? А ведь всю эту гомогенную массу нам втюхивали как нечто гениальное и незабываемое.
Reply
Leave a comment