(no subject)
ну вот, соббстна...
моё новое
ахтунг! многа букаф!
Love You Like I Do
*Love You Like I Do*
Prologue
Это было в том диком, больном октябре...
Я бежала от ран, что кровили в душе.
До безумья устав от себя и людей,
Я стремилась к покою, лесам и земле.
Я искала мест, полнившихся тишиной.
Скрытых троп, там где можно остаться собой.
И одна из тех странных дорог привела
Прямо к старой церквушке, сожженной до тла...
I.
Черным стенам, когда-то дарующим свет,
Были сотни и сотни истёршихся лет.
На останках поросшего мхом алтаря
Виден след был голодного злого огня...
С сердцем, замершим вдруг, я стояла среди
Умерщвленной веками назад красоты,
И развалины старых, истлевших вещей
Мне, казалось, кричали о боли своей.
Вот резная скамья, вот обломки лепнин, -
Вникуда устремивший свой взор серафим, -
Канделябр чугунный в пыли и траве
И осколок стекла, потускневший в золе...
Здесь стояла на медных опорах купель…
Там - лишь камни от уединенных молельнь…
Среди мраморных плит вырос чертополох -
Равнодушный свидетель ушедших эпох.
Оглушенная лавой видений былых,
Шла я будто на голос, что слаб был и тих.
Обогнув пепелище, взобралась на склон...
И попала на кладбище давних времён.
...Я брела среди старых и странных гробниц
И дышала забвеньем истершихся лиц.
Чуть касалась крестов... И читала слова -
Даты, клятвы, признания и имена.
Изваянья сменялись одно за другим.
Солнце близилось к Западу, я шла за ним, -
В сердце скорбного сада из каменных плит,
Раздвигая руками столетний самшит.
Словно отзвук больного, щемящего сна
Чья-то тёмная сила упрямо вела
К неприметной могиле средь дикой травы -
К оде смерти, лишенной навек теплоты.
Преклонивши колени на серый гранит,
Жадно имя искала того, кто здесь спит.
Ворох листьев и пыли смахнула сухой...
"Здесь Ленора, так сильно любимая мной..."
Сердце сжало тугое стальное кольцо.
Перед взором на миг вдруг мелькнуло лицо:
Бледный абрис красиво очерченных скул...
Женский образ в молитве к иконе прильнул...
Чуть трепещут ресницы, чуть губы дрожат,
Взгляд застыл на кресте, где Спаситель распят.
Пальцы к пальцам, а с губ, что нежны как цветы
Без запинки, беззвучно слетают псалмы...
И во всем её облике - свет и покой.
Юный Ангел с прекрасным лицом и душой...
И я чувствую, как против воли слеза, -
По Леноре, - рождается, слепит глаза.
Я смотрю в небеса, - тучи гасят закат.
Я так жажду понять - что случилось и как?
Отчего эта дева с улыбкой святой
Обрела свой приют под могильной плитой?..
Начинается дождь... В небе, в сердце - темно.
Словно небо мне каплями вторит: "за что?.."
И ответом нежданным - невидимый Глас
Мне чуть слышно поведал печальный рассказ...
II.
...Эта церковь была, как изящный цветок,
С витражами, летящими под потолок.
С вязью фресок, с которых, как будто живой
Сам Создатель взирал на тебя с теплотой...
Там блестел яркий глянец дубовых ризниц,
Пол - украшен гравюрой с библейских страниц.
И сонм ангелов нежных со стен наблюдал,
Как луч света на медном кадиле играл...
Всяк пришедший, приют и покой находил,
А по праздникам в церкви орган говорил.
Там венчали любовь и прощали грехи,
Там был воздух священен и мысли легки.
III.
Сладкий ладан дымился, окутав алтарь...
Перед ним, впившись взглядом в потертый стихарь,
Преклонивши колени, священник стоял,
Четки в пальцах лаская, слова он шептал.
Молод был и красив он в молитве своей,
Но таилось страданье в изломе бровей.
Блики сотен свечей отражались в глазах,
Он ответов искал, глядя на образа.
И в застывшем лице с тонкой линией скул
Нет покоя, но только - смятенья разгул.
Дрожь огня отразилась на гладкой щеке
И сорвавшийся стон прозвучал в тишине:
"О, Господь Всемогущий! Неужто тебе
Я так плохо служил эти дни на земле?
Что решил Испытаньем меня покарать
Беззаветную веру сомненьем сломать?..
О, я знаю, что слаб, но в смятенья часы
Ты был рядом - оазис святой чистоты
Я служенью тебе отдал жизнь и себя
Почему же сейчас ты оставил меня?.."
Он поднялся с колен, он устало вздохнул,
И придвинув к органу резной тонкий стул,
Тронул клавиши... Музыка плачем плыла
О Леноре, чей образ он гнал от себя...
Кроткий взмах её длинных, летящих ресниц:
"О, Отец Мой, с молитвой я падаю ниц
Перед вашим призваньем... душой трепещу,
Быть подобною Вам в вашей жертве хочу!.."
И он прячет глаза, больше смерти страшась,
Что она прочитает в них тайную страсть,
Его жаркие чувства, - не к Богу, но к ней, -
За которые сгинет он в Адском огне.
"Дочь моя, наш Создатель велик и един.
Я - слуга его скромный... Ко мне подойди,
Мы преклоним колени бок о бок с тобой,
И на нас снизойдет благодать и покой".
Она робко подходит и руку берет...
В знак смиренья губами к запястью прильнет.
И не ведомо ей, что тот сорванный вздох
Поцелуй её вызвал, а вовсе не Бог...
Опустившись пред Ликом и веки прикрыв,
Она молится тихо, себя позабыв.
Он же смотрит на бледный пергамент щеки
И на руки её, что нежны и легки.
И опять ночь без сна - в липком, диком бреду,
Проклиная свой сан и её чистоту,
Вспоминая изгибы покорных плечей,
Умирает он в грешности неги своей.
Жадно молит, чтоб гнёт искушенья угас,
Но сквозь строчки молитв, нарушая экстаз -
Шея белая... локон, упавший на грудь....
"О, Спаситель, я проклят! Меня не вернуть...
Пониманье терзает похуже плетей,
Я - смиренный твой раб, но все мысли - о ней.
Разум с сердцем ведут нескончаемый спор,
И я сам для себя - стражник и приговор.
Мне бы стан её тонкий руками обвить,
Мне б ей броситься в ноги и жадно молить,
Попытавшись словами поведать про страсть…
Но она не поймет, лишь отпрянет, крестясь.
И навек потеряет доверия свет,
Новой пыткой мне станет презрения гнет.
И молчу, и смотрю, умирая в огне…
Небеса, я прошу, помогите же мне!..
Перед взором моим - Преисподней костры,
Душу гложет предчувствие скорой беды…
Что мне делать?.. Ведь в мысли единой тону -
Я Ленору отдать не смогу никому!"