Селедка
часть первая - ниже, с пояснениями
эта вторая
5.
...Когда это кончилось -
когда их погрузили в обратный транспорт... и Дальхан дошел до его техкоманды и добыл местные коды от никому особо не нужного, как всегда и бывает, командного пространства верхнего яруса,
честно ответив, зачем...
сначала у них ничего не получилось.
Потому что, добравшись друг до друга, сплелись одним клубком...
и заснули.
Проснувшись только на посадочном "выхлопе".
- Надо же, - над головой оценил это проснувшийся... Кувалда.
Имя она тоже про себя перебирала. И нравилось.
И она подхватит:
- Зато выспались...
- Подписывай рабочее долгосрочное, Селедка, а? - откликнется он.
Уже расплелись - и надо втряхиваться обратно в полевую, он как раз начнет. -
У тебя хорошо получается, для начала, - застегнет куртку и завершит. -
И я очень хочу тебя рядом.
Она по нормативу не слишком от него отстанет -
как раз на то, чтоб отпустить жестом подначку и поделиться на личный внутренний. Прошением от бывшего охотника Легиона.
О перемене сферы деятельности и, если оно будет принято во внимание, обширном профессиональном переобучении.
Оценил, откликнулся легким:
- Обогнала! - и позволил видеть дальше - что тратится на свое подтверждение прошения.
Как лечащий специалист и как назначенный старший передового передвижного. -
Вот так.
И теперь я тебя точно не выпущу...
Потом Хюлльша думала: первая подпись сыграла. Свою роль в общем благоприятном решении.
А твердо оформиться ему в голове помогли тоже - ньирре-теи Йисурья и ее младший.
Они ждали отправки -
а Хюлльшу отрядили разгонять катера и давать сортировку.
Шла мимо, остановилась... задержаться и отметить: мелкий хорошим родился, живучим.
Уже переведен - на режим сумчатого.
Вон, вытарчивает темным пушком на загривке из общего кокона.
И ее окликнут:
- Эль'ньеро, простите, - откликнется и услышит. -
Я вас помню, - скажет ньирре-теи Йисурья. - И хочу попросить.
И запнется, ее придётся спрашивать - о чем?
Хюлльша не слишком удивится услышанному:
- Извините, хочу попросить вас нарушить инструкцию.
Ситуация на производственных наглухо закрыта от гражданского персонала.
И у меня совсем нет ресурса доказывать, что я имею право... с текущим его запасом.
Я хочу знать, что сейчас с моим супругом, Нгай-Рёки эс Миртул айе Фуэрра.
Я хочу знать, сколько мне жить.
Хюлльша потратит долю выдоха взвесить, решит - что да, разумно...
Уронит командным:
- Жить ты будешь, - и запросит.
Перед этим, правда, затратив еще не меньше четверти выдоха, чтоб от всего отвлечься.
И как следует попросить, чтоб все было хорошо.
А что она совсем не понимает... Ну так пусть и не понимает.
К счастью оно было - как ему быть должно. То есть - хорошо.
Подобранный быстрый ответ, что скинет она ньирре-теи Йисурье будет - правильный.
От него хочется улыбаться.
На сортировке, после ушедших тяжелых.
Ей.
Супруг Йисурьи, видимо, тоже знал, что делать.
Вышел сам и вывел свое подначальное производственное подразделение -
с незначительными повреждениями, все в «ходячих и припрягаемых»,
до обозначенного пункта эвакуации.
Оказал первоприбывшей "защитке" "бесценную информационную поддержку".
В настоящий момент привлечен к работе выделенным экстренным советом Службы Наблюдения общества в городе Лённ на Нижнем материке мира Фуэрра...
А я ей найду место на четвертом катере, что туда, на материк, и летит.
А она смотрит. Целиком. Как тогда, в начале... Значит, надо договорить:
- Хочешь - на Нижний материк?
- Хочу, - откликнется ньирре-теи Йисурья.
А пока Хюлльша раскидывала и регистрировала второй транспорт,
заодно оставляя рапорт о перемещении девочки и причинах его -
тем более что в текущем состоянии ее и маленького как раз показано передвигаться в пределах местности, не задействуя транспортные каналы,
Хюлльша не преминула воспользоваться возможностями выставленного передвижного передающего.
Свой личный ресурс излишне растрачивать не хотела.
Запросила, какой общий уровень защиты информации о происходящем задействован на Рубце,
выяснила, что максимальный до полного разрешения ситуации,
понятно, "защитка" как всегда трехслойно перестраховывается...
А местным поддерживающим службам, очевидно, без того мало работы, чтоб им несли еще и вынужденное ожидание информации о близких.
Надо думать, этот парень в свободное время от основной работы время тоже обдумывает, как ему жить.
От взысканий еще никто не закончился, особенно отстраненный по состоянию здоровья.
Значит, можно - нарушить правила, кинуть весточку.
"Твои живы и летят к тебе на материк. У тебя родился сын", -
собрала Хюлльша.
Швырнула.
Доставили. И ответ передали.
Ну а что в ответ пришлось много не самых официальных высказываний об идиотизме закрытого режима - Хюлльша могла только полностью согласиться.
И не стала отвечать.
Прошение она собирала уже на личном внутреннем.
Там, провожая взлет этого самого катера,
набирала первые знаки просьбы о перемене специализации и думала.
Очень медленно для происходящего.
Что тоже остается жить.
И делать.
И долго.
6.
Прошение к некоторому удивлению теи Хюлльши удовлетворено было полностью.
Более того, принимая во внимание предыдущие заслуги эль'ньеро охотника, финальный этап штурма Канавы, и роль в нем отвлекающего отряда, с нее так и не сняли нашивки.
Почетным памятным.
Сданные аттестации позволили ей встать на начало профессионального обучения.
А медики Легиона, даже будущие, люди достаточно серьезные...
чтоб не оглядываться лишний раз на чужие неуместные звания.
Потому что времени будет мало -
и оно все будет задействовано.
Семья тоже - удивилась не слишком.
Со своими нашивками и давно подтвержденным статусом взрослого ответственного, Хюлльша могла бы и обойтись: старшему Гнезда в ее решении участвовать места оставалось мало,
но отрапортовала.
Для порядка.
Получила короткое "валяй".
Этап общей подготовки в медицинском отделении окажется требовательным.
И интересным.
Она жила.
Училась.
Врастала.
А что к концу первой половины круга малого года обучения она отдала полностью свои права на спальную ячейку размещения образовательного, и ушла жить в преподавательский городок...
Спальные ячейки - дело всем необходимое,
а то, что двоим взрослым и разумным нравится жить вместе - так есть и это понятно.
...он умел любить - и любил -
нежно и безжалостно,
не давая пощады,
напоминая, как - это светло и ослепительно.
Чувствовать и быть живым.
А еще он владел непостижимым знанием - и умудрялся ее не будить, поднимаясь на самые утренние смены.
А еще - искусством оставлять чайник на плитке, так, чтоб тот дожидался ее подъема теплым. Запомнил - еще по восстановительному, что горячего она не любит,
и кстати очень вкусно его заваривал.
Сам как раз предпочитал едва не кипяток.
…Он так обустраивал свой дом, что находил любой предмет на своем месте не глядя.
И они откорчевывали лежак от пола, ставя на середину, чтоб выделить в этой комнате на восемь шагов две личные территории.
А еще он ругался - бесстрастно, виртуозно и долго, возвращаясь с экстренных аттестационных совещаний, которыми в первые круги их жизни заваливала госпиталь "недожорка"':
как сократить недолжное количество пострадавших, нуждающихся в повышенной восстановительной обработке:
сократить число разумных, задействованных в поспешных программах испытаний они не хотят?
Статус лучшего исследовательского сектора натирает?
А потом легко улыбался, когда честно отвечала ему на еще сердитый вопрос - что смотришь:
- Запоминаю обороты. Надо ж - кто-то владеет армейским лучше Легиона...
С ним было интересно.
Тепло.
Правильно.
Даже сожалеть приходилось, как мало время его работы и преподавательские обязанности и ее процесс переобучения оставляли им личного времени.
Но времени было.
Правильно и достаточно.
Она не ответила бы себе, когда поняла, что это действительно так.
Когда просыпалась утром,
и лишнее долгое, несчетное время у них было -
просыпалась и ощущала:
она запомнила место, как ей удобно и тепло просыпаться с этим человеком.
Целиком запомнила.
Памятью тела.
Она здесь - и ей здесь хорошо.
Когда он долго смеялся - вот после такого паршивого дня - на какую-то рассказанную ей байку -
ну какой армейский откажется рассказать жизненную байку о недожорке? -
а потом, посерьзнев, запросил:
- Ты это моим детям не расскажешь?
- Каким детям? - удивится тогда она,
услышит: подопечным.
Свой жилой городок здесь, конечно, был.
И младшие там подрастали.
Время определяться со специализацией образования им подходило в свой срок.
В секторе Рианн-Марн - она и до того знала - есть практика принятых рассказов о работе специалистов.
Хюлльша была дарра: было лестно.
Что тебе предложили такое поощрение.
Но задумалась:
- У меня не лучший профессиональный опыт...
- Но поучительный, - откликнулся Дальхан.
- Я не уверена, что умею говорить с младшими.
- Ты проверишь.
Ты еще и прекрасный рассказчик, радость моя, - откликнется. Светло и точно. -
А там прекрасные дети.
И она сидела - на краю преподавательского стола - так представлялось удобнее.
И откликалась местным мелким
(не слишком урожайный год - думала по-своему - их два раза по двенадцать не будет, тех, кто выходит на профессиональное).
Рассказывала - про требования профессии, жизненные случаи и нормативы. Глотала армейский… но пару раз сбивалась.
И там удивлялся, чернявый и острый. Из середины:
"А это как?" - "Примерно вот так вот, -
можно было продемонстрировать - на во много раз сниженной скорости и на экране передающего.
"Я так никогда не сумею..." - грустно потянул пацан, и можно было его утешить:
"На второй звездный тренировок... - и вдруг добавить - для себя вполголоса. - Я теперь тоже не смогу".
И вдруг понять - не больно.
Почти совсем не больно.
Это моя жизнь и это в ней было.
Пусть вспоминать себя и будет.
Рассказывала - а он наблюдал с дальнего ряда.
Смотрел - временами отпускал поддерживающие жесты.
И улыбался.
- Славно справилась, - оценил уже потом.
Когда шли обратно к преподавательскому городку.
Транспорт упустили - да и не слишком хотелось - перевал проходимый и вечер хороший. Теплый.
- Тут очень... хорошие дети, - помедлив, отзовется ему Хюлльша. - Удивлена: уже такие разумные.
- Ну, Селедка, - усмехнется он. - Все неразумные не заинтересованы, в недожорку готовятся.
Мелкие эти, к слову, на нем висли.
Буквально.
Облепляя большого теоретически чешуйчатого дядьку со всех сторон. Не боялись.
И правильно - чего его бояться?
Может быть - именно когда поняла, как весело и тепло это смотрится?
Но когда бы ни - только поняла, что так есть: она так чувствует -
и взялась.
Потом уже ворчала - ему, близкому, негромко -
что я, конечно, подозревала, что в этом статусном исследовательском центре проблематично найти нормальную жаровню, под уголь...
но я и думать не могла, как сложно здесь добыть нормальную ячменную муку...
Потом - а тогда он вернулся, после самой обычной весенней смены.
Стоял на пороге - потому что на личную готовочную здесь отвели закуток, куда поместятся едва полтора разумных, а второй он - точно не влезет...
И потому что теи Хюлльша - очень сосредоточенно - пекла лепешки.
Стоял. Смотрел. Радовался.
Просто есть его жизнь и в ней его место,
работа сложная, но в целом интересная, и должного уровня мастерства он достиг и продолжает совершенствоваться.
И что-то похожее на дом...
ну в общем тоже есть.
Главное - здесь стоит женщина, которой нравится тебя любить,
и печет лепешки.
То есть, говорит: знаешь, а я считаю твой дом своим
и собираюсь оставаться здесь долго.
Титул "владетель моего хлеба" в наречии дарра сохранился.
А еще это необычно... и красиво.
Это его жизнь. И ему нравится, что она такая.
Долго стоял.
- Не скажу, что я это хорошо умею, - откликнется она, не поворачивая головы, и облизнет с пальца отщип теста. - Но думаю, съедобно.
И надо же соблюсти традицию.
По традиции в большом доме так поступать нельзя.
Но когда это личное дело двоих, кто строит свой дом - традициям подвинется, а так вкуснее. Дойти, поднять покрывало над...
ну да, нормальное блюдо тут найти тоже сложно...и емкость стандартного армейского пришлось разгонять по максимуму.
Штатно для экстренного сбора воды и такого же обеззараживания используется. С крышкой.
Тоже правильно.
Такой уж - дом получается.
Подхватить - верхнюю, горячую - когтями, чтоб не слишком обжечься - разломить и сказать:
- Вообще вкусно, - и перескочить на высокий: «надо же соблюсти традицию». - Я благодарен тебе, что ты так решила.
Где-то в это же время, совсем недалеко, на имя эль'ньеро Хюлльши эс Сьенн пришло личное послание.
С материковой земли Фуэрра.
От ньирре-теи Йисурья.
Неожиданно.
Благодарила еще раз.
Сообщала, чем завершилось поднятое расследование излишних потерь восстановимого ресурса при предсказанном масштабе стихийного бедствия.
Где выступали свидетелями.
Ну... относительно ожидаемо завершилось.
А еще говорила, что у их сына первое имя так и осталось - Котенок.
Еще и потому, что Нгай-Рёки эс Миртул айе Фуэрра,
выводя выученным наощупь путем подчиненных и прибившихся в относительно безопасное пространство,
мягкое и живое, об которое чуть не споткнулся -
мелкокотейку, прибившегося к выработке -
сгреб за шкирку под хриплый перепуганный мяв -
под полную защиту верхней полевой.
В этом дерьме не рекомендуется оставаться ничему живому.
Вышли. Майку под той полевой перепуганный котеец, правда, потрепал знатно.
И под майкой тоже.
Когтистый... хищник.
Когда вышли - а туда защитка подоспела быстро -
прибыли на относительно свежий воздух -
вытащил.
Смотрел - пушистая грязная мелкотня.
Котеец шипел, грозился. Предвидел, не иначе,
что по команде местных медиков домашнего представителя фауны будет велено прогнать через рамки и устроить процесс элементарной санобработки.
Потом сидел мокрым, дулся очень.
Под третий ночной круг распушился, простил.
И нашел ведь - раскладную койку во временном городке, куда приполз Нгай-Рёки эс Миртул айе Фуэрра, наконец, отработавши свое экспертом.
Предъявляли защитке свой сектор и места, с вероятностью более опасные в данный момент для продвижения. С точки зрения практика и работающего.
Котеец пришел, потребовал жрать, получил свою долю выделенной еды -
мясной соус заслужил его одобрения,
посмотрел на укладывающегося спать человека, залез под бок и включил мурчалку.
"Ладно, - сонным шепотом отозвался Нгай-Рёки. - Значит, будешь с нами жить".
Как-то в тот момент твердо и уверившись, что именно "с нами".
Так, что силы ругаться на перестраховку "защитки" остались.
Жили.
Тощий серо-белый котеец - глаза и лапы -
за год вырос в округлого и умного кота,
хорошо соображающего, когда играть с человеческим детенышем в тигра и буйвола,
когда охранять спящего,
а когда лучше наблюдать с верхнего бордюра, избавившись от любопытства маленьких человеков.
Росли вместе.
Получился Котенок.
Кадр в закрытой хронике Рубца остался.
Где у перевалочной базы - узкоглазый, ушастый, чернявый парень, мокрый по вылазу из спецкостюма и все ж чумазый, держит - такого же грязного мелкого котейца,
и оба - человек и кот явно еще на старте понимания, что все - выбрались,
и непонятно, пожалуй - кто из них ошеломлен больше.
Хюлльша будет - смотреть, и на запрос - щекотным жестом: "Куда ты?" -
кадр Дальхану сбросит. Уточнит:
- Отец мелкого. Помнишь?
"Помню", - скажут пальцы, притянет ближе, теплее,
придется в плечо, в мягкую и чувствительную шкуру на месте крепления шейного «воротника» брони, так, чтоб слова считывались с губ и можно не договаривать:
- Я ведь именно тогда...
Понимает.
И отвечают сначала пальцы.
Скользят, прискребываются, намекают.
Сейчас доберутся - где горячо... и можно... вздрогнуть.
И останавливаются.
Зараза.
Не захочешь - расслышишь:
- Я несколько раньше, -
дразнится.
Царапается.
А пальцы проскальзывают, проходят ниже, надо - профилактически еще, очень нежно предупредить - "укушу"
...Зараза.
А он продолжает - и говорит себе. -
Когда ты училась шевелить вот этой ногой.
Пальцами, -
и говорит, и с дыхания почти не сбивается, вот ведь... -
Такой упертости и такой радости я нигде... и никогда не найду...
Есть - прервется.
Потому что все-таки ответит на запрос - где так горячо, что плавишься... дотянется.
А тогда уже, конечно, придётся его укусить.
И долго, долго не отрываться.
(Пахнет от него, как ни странно, хлебом… и даже не совсем хлебом. Местным запаренным зерном. Хорошо пахнет)
Он еще и очень... вкусный.
Слова - их тут было бы и совсем не надо.
Но все-таки вопрос у Хюлльши получается. На выдохе:
- Значит, больше... половины звездного?
- Значит... больше... - вот теперь Дальхан сбивается.
Горячо.
Когда совсем так ощущается, как - она готова и рада его принять.
Сегодня хорошее время, чтобы любить друг друга.
И хорошо, что оно было до того - и непременно будет после.
7.
А полного звездного еще не прошло.
Когда таким же общим вечером...
День был слишком жаркий, душный, воздух лежал неподвижно, и тек, будучи горячей температуры тела разумных.
В эту пору трудно думать, выслушивать итоги финальных аттестаций - еще труднее,
особенно когда у двоих свои...
У Хюлльши шла финальная проверка,
эль'ньеро Дальхан выяснял результаты последних внеочередных переформирований после решений по обращению местной недожорки, дополненных собственными обращениями.
С этим он расквитался первым.
В душный вечер радуешься, что дом местный и старый,
ощутимо снижающий внутри себя температуру.
Что можно смотреть, как вылезает из помывочной теи Хюлльша (Се-лёд-ка) -
разумеется, не одевшись - и даже не постаравшись вытереться - жарко.
Когда она вышла на первый этап профессиональной практики,
товарищи из недожорки наконец-то вняли, что двоим бесспорным работникам армейского восстановительного итогового восстановления возможно выделить несколько большую личную территорию -
тем более что освободилась.
Дом был старый, каменный, строили в расчете на местную жару:
если мокрым и босиком - то жить даже хорошо.
Дальхан думал - в это время, в этом доме он уже совсем понял, как укладывает свои вещи на своем месте Хюлльша:
личные территории прорастали друг в друга -
наверно, им тоже нравилось быть вместе.
Мысль - "именно здесь" была немного грустной.
Но этому время будет потом.
А пока - это хорошо - улыбнуться ей и протянуть миску.
Большую миску ледяного ягодника...
Тут их вкусы совпадали: гораздо кислей, чем его обычно тут делают.
Она улыбнется, поблагодарит, зачерпнет...
капля сорвется - красная, холодная.
Ложке к четвертой он решит, что время заговорить.
- Знаешь, я с большой вероятностью иду на повышение.
- В центральный на Рианн-Марн? - в первую очередь вспомнит она центр сектора, предполагая, что куда-то еще маловероятно - в целом, ожидаемое перемещение.
Что со сменой командования на "знающих местную специфику" Кувалда со своим боданием со всей окрестной недожоркой дободался до закономерного результата.
Выпереть талантливого куда-нибудь, чтоб сраться за статус не мешал.
Но Дальхан усмехнется и отзовется:
- Бери повыше. По секторам на лобешник, - отхлебнет и отложит ложку.
- Что, в Рианн-на-Лаэго, - усмехнется ему Хюлльша.
Потому что другого места по предельному превышению в голову не придёт. -
Мозги высшему командованию на место ставить?
Хирургическим путем?
- Выше, - повторит он. -
В Ри-Оэнн.
Домой.
Я почти заслужил рекомендацию в детский госпиталь.
И я почти доволен.
Единственное...
я хочу спросить - отправишься ли ты со мной?
Она улыбнется. Светло и открыто.
И слишком подробно попросит позволения обратиться на личный внутренний.
Получит. И скинет - текущую рекомендацию.
Что в силу полностью и осознанно выбранной нечастой специализации, которой эль'ньеро Хюлльша больше чем соответствует по последним аттестациям,
а так же в силу происхождения и соответственной необходимой подготовки,
местная высшая школа специалистов начального детского восстановительного может только рекомендовать эль'ньеро Хюлльше эс Сьенн отправиться на подробную практическую подготовку в восстановительный соответственного профиля.
"На исконной земле Людей Присяги", - было видно, как он продрался до этой фразы сквозь официальнейший язык аттестации.
Как дочитал мелкие знаки примечания, которые куда более неформально дополняли:
"С великим сожалением".
Видно, как отчасти этому улыбнулся...
Но он все равно удивляется.
- Обогнала-а...
Так, что первым Хюлльша спросит:
- Ты... неужели еще не знал?
- Не знал, - говорит он. - Неужели одобрили? -
говорит и еще раз зачерпывает ягодник. Медленно. И отламывает еще лепешку. -
Я сам еще удивляюсь.
- Ну, Кувалда... новые живые - это так интересно. Слишком интересно, - выпалит она сначала, первым. Подберет сосредоточенно. - И у меня хорошо получается. Удостоверься, - он ест. Откладывает лепешку. Соглашается.
Значит, все получится.
У Хюлльши.
Набрать воздуха и сигануть - как с верхней нормативной прыжковой вышки - из той жизни.
- Знаешь... если тебя не очень смущает состояние моих костей... -
"И все-таки зацепилась", - подумает отряхиваясь, досадуя... Но уже что толку: слова сказаны. Сиганула. -
Я хочу проситься за тебя замуж.
Сегодня - и насколько сможем.
Ну...
Выплыть - это она подумает - она точно не успеет.
Дальхан тоже думал про камень.
Про то, что если светлая мысль, к которой сложно подступиться,
вдруг встань перед тобой во весь рост...
То свалится она таким вот камнем по голове, чем из нее и вышибет - звонкое, пустое: бздям.
- Не то, чтоб я отказался войти в воинское Гнездо, - первым выдаст Дальхан, почти пропустит шуточный тычок по ребрам, и вслед ему - тоже тычком - в тон:
- Ради легкого допуска в госпиталь - а чего? - она удержит выдох.
Потом продолжит. - А так мне все равно, кто куда перейдет.
Тогда у него уже получится - поддержать это близкое:
- Я рад... И благодарен, - дальше у ниери Кувалды получится сложить легкое. -
А в прочности твоих костей я не сомневаюсь.
- Сам делал? - вернет Хюлльша.
- Можно сказать... - взвесит. Продолжит очень близким и нежным. - Но надо сказать, что это не исключительно моя заслуга.
- Так вот... - взвесит Хюлльша вслед. - Про специализацию - если ты настолько согласен...
я... ну, я должна понимать, как это происходит, -
подержит - вдох и выдох - и добавит. -
Я хочу от тебя ребенка - и я еще успею.
- Выучишь - как все обойти? - он удержит - ценное, ценное, отдельное - обрадуется...
Это была большая радость и вслух она рождалась быть так - искрами, подначкой.
Хюлльша уже успела это запомнить.
И подхватит:
- Я упрямая. Если ты опять же не возражаешь.
Ну... дарра - да любому из живых, даже мягкому надо очень неудобно быть на своем месте, чтоб на такое возразить.
Дальхан только... слегка провалился.
Вспоминал.
Какое-то смешное время назад - сидел, сворачивал в трубочку уголок паршивого металла у опорной стойки стола -
знал, что для охотника Легиона это может быть только личным выбором...
и не мог не думать о ней -
упрямой -
и тогда и совсем - потрясающе целой и прекрасной.
Так недавно.
Так... кончилось.
- Это очень хорошо, - невпопад отзовется Дальхан.
Всмотрится и попросит. -
Иди сюда. Я... очень медленно понимаю, как я счастлив.
эта вторая
5.
...Когда это кончилось -
когда их погрузили в обратный транспорт... и Дальхан дошел до его техкоманды и добыл местные коды от никому особо не нужного, как всегда и бывает, командного пространства верхнего яруса,
честно ответив, зачем...
сначала у них ничего не получилось.
Потому что, добравшись друг до друга, сплелись одним клубком...
и заснули.
Проснувшись только на посадочном "выхлопе".
- Надо же, - над головой оценил это проснувшийся... Кувалда.
Имя она тоже про себя перебирала. И нравилось.
И она подхватит:
- Зато выспались...
- Подписывай рабочее долгосрочное, Селедка, а? - откликнется он.
Уже расплелись - и надо втряхиваться обратно в полевую, он как раз начнет. -
У тебя хорошо получается, для начала, - застегнет куртку и завершит. -
И я очень хочу тебя рядом.
Она по нормативу не слишком от него отстанет -
как раз на то, чтоб отпустить жестом подначку и поделиться на личный внутренний. Прошением от бывшего охотника Легиона.
О перемене сферы деятельности и, если оно будет принято во внимание, обширном профессиональном переобучении.
Оценил, откликнулся легким:
- Обогнала! - и позволил видеть дальше - что тратится на свое подтверждение прошения.
Как лечащий специалист и как назначенный старший передового передвижного. -
Вот так.
И теперь я тебя точно не выпущу...
Потом Хюлльша думала: первая подпись сыграла. Свою роль в общем благоприятном решении.
А твердо оформиться ему в голове помогли тоже - ньирре-теи Йисурья и ее младший.
Они ждали отправки -
а Хюлльшу отрядили разгонять катера и давать сортировку.
Шла мимо, остановилась... задержаться и отметить: мелкий хорошим родился, живучим.
Уже переведен - на режим сумчатого.
Вон, вытарчивает темным пушком на загривке из общего кокона.
И ее окликнут:
- Эль'ньеро, простите, - откликнется и услышит. -
Я вас помню, - скажет ньирре-теи Йисурья. - И хочу попросить.
И запнется, ее придётся спрашивать - о чем?
Хюлльша не слишком удивится услышанному:
- Извините, хочу попросить вас нарушить инструкцию.
Ситуация на производственных наглухо закрыта от гражданского персонала.
И у меня совсем нет ресурса доказывать, что я имею право... с текущим его запасом.
Я хочу знать, что сейчас с моим супругом, Нгай-Рёки эс Миртул айе Фуэрра.
Я хочу знать, сколько мне жить.
Хюлльша потратит долю выдоха взвесить, решит - что да, разумно...
Уронит командным:
- Жить ты будешь, - и запросит.
Перед этим, правда, затратив еще не меньше четверти выдоха, чтоб от всего отвлечься.
И как следует попросить, чтоб все было хорошо.
А что она совсем не понимает... Ну так пусть и не понимает.
К счастью оно было - как ему быть должно. То есть - хорошо.
Подобранный быстрый ответ, что скинет она ньирре-теи Йисурье будет - правильный.
От него хочется улыбаться.
На сортировке, после ушедших тяжелых.
Ей.
Супруг Йисурьи, видимо, тоже знал, что делать.
Вышел сам и вывел свое подначальное производственное подразделение -
с незначительными повреждениями, все в «ходячих и припрягаемых»,
до обозначенного пункта эвакуации.
Оказал первоприбывшей "защитке" "бесценную информационную поддержку".
В настоящий момент привлечен к работе выделенным экстренным советом Службы Наблюдения общества в городе Лённ на Нижнем материке мира Фуэрра...
А я ей найду место на четвертом катере, что туда, на материк, и летит.
А она смотрит. Целиком. Как тогда, в начале... Значит, надо договорить:
- Хочешь - на Нижний материк?
- Хочу, - откликнется ньирре-теи Йисурья.
А пока Хюлльша раскидывала и регистрировала второй транспорт,
заодно оставляя рапорт о перемещении девочки и причинах его -
тем более что в текущем состоянии ее и маленького как раз показано передвигаться в пределах местности, не задействуя транспортные каналы,
Хюлльша не преминула воспользоваться возможностями выставленного передвижного передающего.
Свой личный ресурс излишне растрачивать не хотела.
Запросила, какой общий уровень защиты информации о происходящем задействован на Рубце,
выяснила, что максимальный до полного разрешения ситуации,
понятно, "защитка" как всегда трехслойно перестраховывается...
А местным поддерживающим службам, очевидно, без того мало работы, чтоб им несли еще и вынужденное ожидание информации о близких.
Надо думать, этот парень в свободное время от основной работы время тоже обдумывает, как ему жить.
От взысканий еще никто не закончился, особенно отстраненный по состоянию здоровья.
Значит, можно - нарушить правила, кинуть весточку.
"Твои живы и летят к тебе на материк. У тебя родился сын", -
собрала Хюлльша.
Швырнула.
Доставили. И ответ передали.
Ну а что в ответ пришлось много не самых официальных высказываний об идиотизме закрытого режима - Хюлльша могла только полностью согласиться.
И не стала отвечать.
Прошение она собирала уже на личном внутреннем.
Там, провожая взлет этого самого катера,
набирала первые знаки просьбы о перемене специализации и думала.
Очень медленно для происходящего.
Что тоже остается жить.
И делать.
И долго.
6.
Прошение к некоторому удивлению теи Хюлльши удовлетворено было полностью.
Более того, принимая во внимание предыдущие заслуги эль'ньеро охотника, финальный этап штурма Канавы, и роль в нем отвлекающего отряда, с нее так и не сняли нашивки.
Почетным памятным.
Сданные аттестации позволили ей встать на начало профессионального обучения.
А медики Легиона, даже будущие, люди достаточно серьезные...
чтоб не оглядываться лишний раз на чужие неуместные звания.
Потому что времени будет мало -
и оно все будет задействовано.
Семья тоже - удивилась не слишком.
Со своими нашивками и давно подтвержденным статусом взрослого ответственного, Хюлльша могла бы и обойтись: старшему Гнезда в ее решении участвовать места оставалось мало,
но отрапортовала.
Для порядка.
Получила короткое "валяй".
Этап общей подготовки в медицинском отделении окажется требовательным.
И интересным.
Она жила.
Училась.
Врастала.
А что к концу первой половины круга малого года обучения она отдала полностью свои права на спальную ячейку размещения образовательного, и ушла жить в преподавательский городок...
Спальные ячейки - дело всем необходимое,
а то, что двоим взрослым и разумным нравится жить вместе - так есть и это понятно.
...он умел любить - и любил -
нежно и безжалостно,
не давая пощады,
напоминая, как - это светло и ослепительно.
Чувствовать и быть живым.
А еще он владел непостижимым знанием - и умудрялся ее не будить, поднимаясь на самые утренние смены.
А еще - искусством оставлять чайник на плитке, так, чтоб тот дожидался ее подъема теплым. Запомнил - еще по восстановительному, что горячего она не любит,
и кстати очень вкусно его заваривал.
Сам как раз предпочитал едва не кипяток.
…Он так обустраивал свой дом, что находил любой предмет на своем месте не глядя.
И они откорчевывали лежак от пола, ставя на середину, чтоб выделить в этой комнате на восемь шагов две личные территории.
А еще он ругался - бесстрастно, виртуозно и долго, возвращаясь с экстренных аттестационных совещаний, которыми в первые круги их жизни заваливала госпиталь "недожорка"':
как сократить недолжное количество пострадавших, нуждающихся в повышенной восстановительной обработке:
сократить число разумных, задействованных в поспешных программах испытаний они не хотят?
Статус лучшего исследовательского сектора натирает?
А потом легко улыбался, когда честно отвечала ему на еще сердитый вопрос - что смотришь:
- Запоминаю обороты. Надо ж - кто-то владеет армейским лучше Легиона...
С ним было интересно.
Тепло.
Правильно.
Даже сожалеть приходилось, как мало время его работы и преподавательские обязанности и ее процесс переобучения оставляли им личного времени.
Но времени было.
Правильно и достаточно.
Она не ответила бы себе, когда поняла, что это действительно так.
Когда просыпалась утром,
и лишнее долгое, несчетное время у них было -
просыпалась и ощущала:
она запомнила место, как ей удобно и тепло просыпаться с этим человеком.
Целиком запомнила.
Памятью тела.
Она здесь - и ей здесь хорошо.
Когда он долго смеялся - вот после такого паршивого дня - на какую-то рассказанную ей байку -
ну какой армейский откажется рассказать жизненную байку о недожорке? -
а потом, посерьзнев, запросил:
- Ты это моим детям не расскажешь?
- Каким детям? - удивится тогда она,
услышит: подопечным.
Свой жилой городок здесь, конечно, был.
И младшие там подрастали.
Время определяться со специализацией образования им подходило в свой срок.
В секторе Рианн-Марн - она и до того знала - есть практика принятых рассказов о работе специалистов.
Хюлльша была дарра: было лестно.
Что тебе предложили такое поощрение.
Но задумалась:
- У меня не лучший профессиональный опыт...
- Но поучительный, - откликнулся Дальхан.
- Я не уверена, что умею говорить с младшими.
- Ты проверишь.
Ты еще и прекрасный рассказчик, радость моя, - откликнется. Светло и точно. -
А там прекрасные дети.
И она сидела - на краю преподавательского стола - так представлялось удобнее.
И откликалась местным мелким
(не слишком урожайный год - думала по-своему - их два раза по двенадцать не будет, тех, кто выходит на профессиональное).
Рассказывала - про требования профессии, жизненные случаи и нормативы. Глотала армейский… но пару раз сбивалась.
И там удивлялся, чернявый и острый. Из середины:
"А это как?" - "Примерно вот так вот, -
можно было продемонстрировать - на во много раз сниженной скорости и на экране передающего.
"Я так никогда не сумею..." - грустно потянул пацан, и можно было его утешить:
"На второй звездный тренировок... - и вдруг добавить - для себя вполголоса. - Я теперь тоже не смогу".
И вдруг понять - не больно.
Почти совсем не больно.
Это моя жизнь и это в ней было.
Пусть вспоминать себя и будет.
Рассказывала - а он наблюдал с дальнего ряда.
Смотрел - временами отпускал поддерживающие жесты.
И улыбался.
- Славно справилась, - оценил уже потом.
Когда шли обратно к преподавательскому городку.
Транспорт упустили - да и не слишком хотелось - перевал проходимый и вечер хороший. Теплый.
- Тут очень... хорошие дети, - помедлив, отзовется ему Хюлльша. - Удивлена: уже такие разумные.
- Ну, Селедка, - усмехнется он. - Все неразумные не заинтересованы, в недожорку готовятся.
Мелкие эти, к слову, на нем висли.
Буквально.
Облепляя большого теоретически чешуйчатого дядьку со всех сторон. Не боялись.
И правильно - чего его бояться?
Может быть - именно когда поняла, как весело и тепло это смотрится?
Но когда бы ни - только поняла, что так есть: она так чувствует -
и взялась.
Потом уже ворчала - ему, близкому, негромко -
что я, конечно, подозревала, что в этом статусном исследовательском центре проблематично найти нормальную жаровню, под уголь...
но я и думать не могла, как сложно здесь добыть нормальную ячменную муку...
Потом - а тогда он вернулся, после самой обычной весенней смены.
Стоял на пороге - потому что на личную готовочную здесь отвели закуток, куда поместятся едва полтора разумных, а второй он - точно не влезет...
И потому что теи Хюлльша - очень сосредоточенно - пекла лепешки.
Стоял. Смотрел. Радовался.
Просто есть его жизнь и в ней его место,
работа сложная, но в целом интересная, и должного уровня мастерства он достиг и продолжает совершенствоваться.
И что-то похожее на дом...
ну в общем тоже есть.
Главное - здесь стоит женщина, которой нравится тебя любить,
и печет лепешки.
То есть, говорит: знаешь, а я считаю твой дом своим
и собираюсь оставаться здесь долго.
Титул "владетель моего хлеба" в наречии дарра сохранился.
А еще это необычно... и красиво.
Это его жизнь. И ему нравится, что она такая.
Долго стоял.
- Не скажу, что я это хорошо умею, - откликнется она, не поворачивая головы, и облизнет с пальца отщип теста. - Но думаю, съедобно.
И надо же соблюсти традицию.
По традиции в большом доме так поступать нельзя.
Но когда это личное дело двоих, кто строит свой дом - традициям подвинется, а так вкуснее. Дойти, поднять покрывало над...
ну да, нормальное блюдо тут найти тоже сложно...и емкость стандартного армейского пришлось разгонять по максимуму.
Штатно для экстренного сбора воды и такого же обеззараживания используется. С крышкой.
Тоже правильно.
Такой уж - дом получается.
Подхватить - верхнюю, горячую - когтями, чтоб не слишком обжечься - разломить и сказать:
- Вообще вкусно, - и перескочить на высокий: «надо же соблюсти традицию». - Я благодарен тебе, что ты так решила.
Где-то в это же время, совсем недалеко, на имя эль'ньеро Хюлльши эс Сьенн пришло личное послание.
С материковой земли Фуэрра.
От ньирре-теи Йисурья.
Неожиданно.
Благодарила еще раз.
Сообщала, чем завершилось поднятое расследование излишних потерь восстановимого ресурса при предсказанном масштабе стихийного бедствия.
Где выступали свидетелями.
Ну... относительно ожидаемо завершилось.
А еще говорила, что у их сына первое имя так и осталось - Котенок.
Еще и потому, что Нгай-Рёки эс Миртул айе Фуэрра,
выводя выученным наощупь путем подчиненных и прибившихся в относительно безопасное пространство,
мягкое и живое, об которое чуть не споткнулся -
мелкокотейку, прибившегося к выработке -
сгреб за шкирку под хриплый перепуганный мяв -
под полную защиту верхней полевой.
В этом дерьме не рекомендуется оставаться ничему живому.
Вышли. Майку под той полевой перепуганный котеец, правда, потрепал знатно.
И под майкой тоже.
Когтистый... хищник.
Когда вышли - а туда защитка подоспела быстро -
прибыли на относительно свежий воздух -
вытащил.
Смотрел - пушистая грязная мелкотня.
Котеец шипел, грозился. Предвидел, не иначе,
что по команде местных медиков домашнего представителя фауны будет велено прогнать через рамки и устроить процесс элементарной санобработки.
Потом сидел мокрым, дулся очень.
Под третий ночной круг распушился, простил.
И нашел ведь - раскладную койку во временном городке, куда приполз Нгай-Рёки эс Миртул айе Фуэрра, наконец, отработавши свое экспертом.
Предъявляли защитке свой сектор и места, с вероятностью более опасные в данный момент для продвижения. С точки зрения практика и работающего.
Котеец пришел, потребовал жрать, получил свою долю выделенной еды -
мясной соус заслужил его одобрения,
посмотрел на укладывающегося спать человека, залез под бок и включил мурчалку.
"Ладно, - сонным шепотом отозвался Нгай-Рёки. - Значит, будешь с нами жить".
Как-то в тот момент твердо и уверившись, что именно "с нами".
Так, что силы ругаться на перестраховку "защитки" остались.
Жили.
Тощий серо-белый котеец - глаза и лапы -
за год вырос в округлого и умного кота,
хорошо соображающего, когда играть с человеческим детенышем в тигра и буйвола,
когда охранять спящего,
а когда лучше наблюдать с верхнего бордюра, избавившись от любопытства маленьких человеков.
Росли вместе.
Получился Котенок.
Кадр в закрытой хронике Рубца остался.
Где у перевалочной базы - узкоглазый, ушастый, чернявый парень, мокрый по вылазу из спецкостюма и все ж чумазый, держит - такого же грязного мелкого котейца,
и оба - человек и кот явно еще на старте понимания, что все - выбрались,
и непонятно, пожалуй - кто из них ошеломлен больше.
Хюлльша будет - смотреть, и на запрос - щекотным жестом: "Куда ты?" -
кадр Дальхану сбросит. Уточнит:
- Отец мелкого. Помнишь?
"Помню", - скажут пальцы, притянет ближе, теплее,
придется в плечо, в мягкую и чувствительную шкуру на месте крепления шейного «воротника» брони, так, чтоб слова считывались с губ и можно не договаривать:
- Я ведь именно тогда...
Понимает.
И отвечают сначала пальцы.
Скользят, прискребываются, намекают.
Сейчас доберутся - где горячо... и можно... вздрогнуть.
И останавливаются.
Зараза.
Не захочешь - расслышишь:
- Я несколько раньше, -
дразнится.
Царапается.
А пальцы проскальзывают, проходят ниже, надо - профилактически еще, очень нежно предупредить - "укушу"
...Зараза.
А он продолжает - и говорит себе. -
Когда ты училась шевелить вот этой ногой.
Пальцами, -
и говорит, и с дыхания почти не сбивается, вот ведь... -
Такой упертости и такой радости я нигде... и никогда не найду...
Есть - прервется.
Потому что все-таки ответит на запрос - где так горячо, что плавишься... дотянется.
А тогда уже, конечно, придётся его укусить.
И долго, долго не отрываться.
(Пахнет от него, как ни странно, хлебом… и даже не совсем хлебом. Местным запаренным зерном. Хорошо пахнет)
Он еще и очень... вкусный.
Слова - их тут было бы и совсем не надо.
Но все-таки вопрос у Хюлльши получается. На выдохе:
- Значит, больше... половины звездного?
- Значит... больше... - вот теперь Дальхан сбивается.
Горячо.
Когда совсем так ощущается, как - она готова и рада его принять.
Сегодня хорошее время, чтобы любить друг друга.
И хорошо, что оно было до того - и непременно будет после.
7.
А полного звездного еще не прошло.
Когда таким же общим вечером...
День был слишком жаркий, душный, воздух лежал неподвижно, и тек, будучи горячей температуры тела разумных.
В эту пору трудно думать, выслушивать итоги финальных аттестаций - еще труднее,
особенно когда у двоих свои...
У Хюлльши шла финальная проверка,
эль'ньеро Дальхан выяснял результаты последних внеочередных переформирований после решений по обращению местной недожорки, дополненных собственными обращениями.
С этим он расквитался первым.
В душный вечер радуешься, что дом местный и старый,
ощутимо снижающий внутри себя температуру.
Что можно смотреть, как вылезает из помывочной теи Хюлльша (Се-лёд-ка) -
разумеется, не одевшись - и даже не постаравшись вытереться - жарко.
Когда она вышла на первый этап профессиональной практики,
товарищи из недожорки наконец-то вняли, что двоим бесспорным работникам армейского восстановительного итогового восстановления возможно выделить несколько большую личную территорию -
тем более что освободилась.
Дом был старый, каменный, строили в расчете на местную жару:
если мокрым и босиком - то жить даже хорошо.
Дальхан думал - в это время, в этом доме он уже совсем понял, как укладывает свои вещи на своем месте Хюлльша:
личные территории прорастали друг в друга -
наверно, им тоже нравилось быть вместе.
Мысль - "именно здесь" была немного грустной.
Но этому время будет потом.
А пока - это хорошо - улыбнуться ей и протянуть миску.
Большую миску ледяного ягодника...
Тут их вкусы совпадали: гораздо кислей, чем его обычно тут делают.
Она улыбнется, поблагодарит, зачерпнет...
капля сорвется - красная, холодная.
Ложке к четвертой он решит, что время заговорить.
- Знаешь, я с большой вероятностью иду на повышение.
- В центральный на Рианн-Марн? - в первую очередь вспомнит она центр сектора, предполагая, что куда-то еще маловероятно - в целом, ожидаемое перемещение.
Что со сменой командования на "знающих местную специфику" Кувалда со своим боданием со всей окрестной недожоркой дободался до закономерного результата.
Выпереть талантливого куда-нибудь, чтоб сраться за статус не мешал.
Но Дальхан усмехнется и отзовется:
- Бери повыше. По секторам на лобешник, - отхлебнет и отложит ложку.
- Что, в Рианн-на-Лаэго, - усмехнется ему Хюлльша.
Потому что другого места по предельному превышению в голову не придёт. -
Мозги высшему командованию на место ставить?
Хирургическим путем?
- Выше, - повторит он. -
В Ри-Оэнн.
Домой.
Я почти заслужил рекомендацию в детский госпиталь.
И я почти доволен.
Единственное...
я хочу спросить - отправишься ли ты со мной?
Она улыбнется. Светло и открыто.
И слишком подробно попросит позволения обратиться на личный внутренний.
Получит. И скинет - текущую рекомендацию.
Что в силу полностью и осознанно выбранной нечастой специализации, которой эль'ньеро Хюлльша больше чем соответствует по последним аттестациям,
а так же в силу происхождения и соответственной необходимой подготовки,
местная высшая школа специалистов начального детского восстановительного может только рекомендовать эль'ньеро Хюлльше эс Сьенн отправиться на подробную практическую подготовку в восстановительный соответственного профиля.
"На исконной земле Людей Присяги", - было видно, как он продрался до этой фразы сквозь официальнейший язык аттестации.
Как дочитал мелкие знаки примечания, которые куда более неформально дополняли:
"С великим сожалением".
Видно, как отчасти этому улыбнулся...
Но он все равно удивляется.
- Обогнала-а...
Так, что первым Хюлльша спросит:
- Ты... неужели еще не знал?
- Не знал, - говорит он. - Неужели одобрили? -
говорит и еще раз зачерпывает ягодник. Медленно. И отламывает еще лепешку. -
Я сам еще удивляюсь.
- Ну, Кувалда... новые живые - это так интересно. Слишком интересно, - выпалит она сначала, первым. Подберет сосредоточенно. - И у меня хорошо получается. Удостоверься, - он ест. Откладывает лепешку. Соглашается.
Значит, все получится.
У Хюлльши.
Набрать воздуха и сигануть - как с верхней нормативной прыжковой вышки - из той жизни.
- Знаешь... если тебя не очень смущает состояние моих костей... -
"И все-таки зацепилась", - подумает отряхиваясь, досадуя... Но уже что толку: слова сказаны. Сиганула. -
Я хочу проситься за тебя замуж.
Сегодня - и насколько сможем.
Ну...
Выплыть - это она подумает - она точно не успеет.
Дальхан тоже думал про камень.
Про то, что если светлая мысль, к которой сложно подступиться,
вдруг встань перед тобой во весь рост...
То свалится она таким вот камнем по голове, чем из нее и вышибет - звонкое, пустое: бздям.
- Не то, чтоб я отказался войти в воинское Гнездо, - первым выдаст Дальхан, почти пропустит шуточный тычок по ребрам, и вслед ему - тоже тычком - в тон:
- Ради легкого допуска в госпиталь - а чего? - она удержит выдох.
Потом продолжит. - А так мне все равно, кто куда перейдет.
Тогда у него уже получится - поддержать это близкое:
- Я рад... И благодарен, - дальше у ниери Кувалды получится сложить легкое. -
А в прочности твоих костей я не сомневаюсь.
- Сам делал? - вернет Хюлльша.
- Можно сказать... - взвесит. Продолжит очень близким и нежным. - Но надо сказать, что это не исключительно моя заслуга.
- Так вот... - взвесит Хюлльша вслед. - Про специализацию - если ты настолько согласен...
я... ну, я должна понимать, как это происходит, -
подержит - вдох и выдох - и добавит. -
Я хочу от тебя ребенка - и я еще успею.
- Выучишь - как все обойти? - он удержит - ценное, ценное, отдельное - обрадуется...
Это была большая радость и вслух она рождалась быть так - искрами, подначкой.
Хюлльша уже успела это запомнить.
И подхватит:
- Я упрямая. Если ты опять же не возражаешь.
Ну... дарра - да любому из живых, даже мягкому надо очень неудобно быть на своем месте, чтоб на такое возразить.
Дальхан только... слегка провалился.
Вспоминал.
Какое-то смешное время назад - сидел, сворачивал в трубочку уголок паршивого металла у опорной стойки стола -
знал, что для охотника Легиона это может быть только личным выбором...
и не мог не думать о ней -
упрямой -
и тогда и совсем - потрясающе целой и прекрасной.
Так недавно.
Так... кончилось.
- Это очень хорошо, - невпопад отзовется Дальхан.
Всмотрится и попросит. -
Иди сюда. Я... очень медленно понимаю, как я счастлив.