Я люблю тебя, коза!
Я не очень хорошо слышу. Зато я приноровилась читать по губам. В большинстве случаев, мне это очень помогает. Исключение составляют случаи, когда со мной разговаривают стоя ко мне спиной и когда говорят с сильным акцентом. Иногда это доставляет неудобства.
Мой чудесный китайский коллега в течение часа пытался объяснить мне невероятно интересную задачу. Мне задача была действительно интересна и я бы с радостью о ней слушала даже дольше. Но я никак не могла отделаться от ощущения, что в каждом третьем предложении звучало словосочетание "горючее проститутка". Нет, не поймите меня превратно, я не имею ничего против горючего и проституток, но мне очень тяжело представить себе прямую связь между этими объектами и моими любимыми операторами. Несмотря на то, что мне тоже иногда хочется на них обзываться. В какой-то момент я взяла с собой коллегу, по совместительству подругу. Мы слушали вместе, а я толкала её в бок: вот эти проститутка с горючим -- они что в нормальной жизни? Сдерживаясь изо всех сил, пытаясь не рассмеяться прямо на месте, подруга, которая коллега, терпеливо переводила -- это он говорит чисто точечный спектр! Где ты там взяла проститутку? Какое горючее? А любое, -- громко шептала я в ответ, сохраняя серьёзное выражение лица, -- понимаешь, с моей точки зрения, любое горючее и любая проститутка. Причём, вместе!
Ыкл стоит ко мне спиной и моет посуду. Я ему невероятно признательна. Параллельно он со мной разговаривает. Что-то я слышу, что-то не очень. Стараюсь отвечать в такт, как вдруг
-- Ты, коза, закрой глаза! -- отчётливо слышу я, и пытаюсь понять обижаться мне или не стоит.
-- Что ты сейчас сказал? -- тихо, стараясь сохранять собственное достоинство, как бы ненароком, интересуюсь я.
-- Говорю, -- отвечает, не поворачиваясь, Ыкл, -- коза, закрой глаза!
-- Я всё равно плохо поняла, прости, ты не мог бы повторить? -- я уже начинаю обижаться, щёки пылают, я сейчас вскочу и тогда посмотрим кто тут коза.
-- Я говорю, -- поворачивается ко мне Ыкл, -- что письмо ему я уже написал!
-- А почему я коза? -- осторожно выясняю я.
-- Какая коза? -- изумлённо смотрит на меня Ыкл, -- где коза? Ты же -- курица, мы давно решили! Ну так вот, -- он поворачивается и продолжает отмывать сковородку, а я внимательно вслушиваюсь -- я ещё раз говорю: коза, закрой глаза!
-- Мама, я её убью! -- кричит чадо из комнаты. Я бегу что есть мочи, пытаюсь понять кто это она, почему чадо собирается её убить, и что нам всем за это будет. Чадо сидит посреди комнаты и сосредоточенно лепит что-то загадочное из пластилина.
-- Кого? -- выдыхаю я, пытаясь понять что происходит.
-- Что кого? -- чадо продолжает сосредоточенно лепить девятнадцатиногого осьминога.
-- Кого ты убьёшь? -- спрашиваю я спокойно, еле сдерживаясь от рисования в голове самых кошмарных картин.
-- Я? -- чадо отвлекается от лепки и смотрит на меня. С нескрываемым удивлением. -- Я никого не убью и никого не убила, честное слово!
-- А что ты мне сейчас кричала? -- спрашиваю я удручённо, пытаясь понять что моя дурная голова преобразовала в данное высказывание.
-- Ааааа, -- улыбается чадо и лезет обниматься, -- я кричала: мама, я тебя люблю!
Мой чудесный китайский коллега в течение часа пытался объяснить мне невероятно интересную задачу. Мне задача была действительно интересна и я бы с радостью о ней слушала даже дольше. Но я никак не могла отделаться от ощущения, что в каждом третьем предложении звучало словосочетание "горючее проститутка". Нет, не поймите меня превратно, я не имею ничего против горючего и проституток, но мне очень тяжело представить себе прямую связь между этими объектами и моими любимыми операторами. Несмотря на то, что мне тоже иногда хочется на них обзываться. В какой-то момент я взяла с собой коллегу, по совместительству подругу. Мы слушали вместе, а я толкала её в бок: вот эти проститутка с горючим -- они что в нормальной жизни? Сдерживаясь изо всех сил, пытаясь не рассмеяться прямо на месте, подруга, которая коллега, терпеливо переводила -- это он говорит чисто точечный спектр! Где ты там взяла проститутку? Какое горючее? А любое, -- громко шептала я в ответ, сохраняя серьёзное выражение лица, -- понимаешь, с моей точки зрения, любое горючее и любая проститутка. Причём, вместе!
Ыкл стоит ко мне спиной и моет посуду. Я ему невероятно признательна. Параллельно он со мной разговаривает. Что-то я слышу, что-то не очень. Стараюсь отвечать в такт, как вдруг
-- Ты, коза, закрой глаза! -- отчётливо слышу я, и пытаюсь понять обижаться мне или не стоит.
-- Что ты сейчас сказал? -- тихо, стараясь сохранять собственное достоинство, как бы ненароком, интересуюсь я.
-- Говорю, -- отвечает, не поворачиваясь, Ыкл, -- коза, закрой глаза!
-- Я всё равно плохо поняла, прости, ты не мог бы повторить? -- я уже начинаю обижаться, щёки пылают, я сейчас вскочу и тогда посмотрим кто тут коза.
-- Я говорю, -- поворачивается ко мне Ыкл, -- что письмо ему я уже написал!
-- А почему я коза? -- осторожно выясняю я.
-- Какая коза? -- изумлённо смотрит на меня Ыкл, -- где коза? Ты же -- курица, мы давно решили! Ну так вот, -- он поворачивается и продолжает отмывать сковородку, а я внимательно вслушиваюсь -- я ещё раз говорю: коза, закрой глаза!
-- Мама, я её убью! -- кричит чадо из комнаты. Я бегу что есть мочи, пытаюсь понять кто это она, почему чадо собирается её убить, и что нам всем за это будет. Чадо сидит посреди комнаты и сосредоточенно лепит что-то загадочное из пластилина.
-- Кого? -- выдыхаю я, пытаясь понять что происходит.
-- Что кого? -- чадо продолжает сосредоточенно лепить девятнадцатиногого осьминога.
-- Кого ты убьёшь? -- спрашиваю я спокойно, еле сдерживаясь от рисования в голове самых кошмарных картин.
-- Я? -- чадо отвлекается от лепки и смотрит на меня. С нескрываемым удивлением. -- Я никого не убью и никого не убила, честное слово!
-- А что ты мне сейчас кричала? -- спрашиваю я удручённо, пытаясь понять что моя дурная голова преобразовала в данное высказывание.
-- Ааааа, -- улыбается чадо и лезет обниматься, -- я кричала: мама, я тебя люблю!