Батальон "Запад", оборотни в погонах
Майор Цей со товарищи
В 1653 г. для усиления Коломенского гарнизона прибыл отряд иноземных солдат, в большинстве своем немцев, под командованием майора Андрея Романовича Цея. Усиление потребовалось в связи с тем, что царь Алексей Михайлович вел успешную войну в Прибалтике и затеял большую политическую игру, начав присоединение к своим владениям огромной территории Малороссии.
Отряды иноземных солдат были сформированы из профессиональных военных, приходивших служить великим князьям и русским царям испокон веку. По крайней мере, в Московской Руси еще при Василии III стало принято нанимать на службу иноземные войска. Это были ударные подразделения, вроде нынешних элитных частей. Выучкой и воинской сноровкой они во многом превосходили стрельцов и ополченцев, для которых воинская служба была лишь дополнением к основным занятиям торговлей, ремеслом или хлебопашеством. Вот это их особенное положение элитной воинской части, а главное, неподчиненность русским воинским начальникам, поскольку всеми делами иноземных служителей занимался Иноземный приказ, порою приводили к тому, что наемники пренебрегали русскими законами и обычаями и вели себя, словно оккупанты в захваченной стране.
Как и в любом другом городе русского государства, в Коломне горячительные напитки продавались только в кабацких избах на Кружечном дворе». Торговля вином, как особо прибыльный промысел, полностью контролировалась государством, и купцы, торговавшие в кабаках-«кружалах», считались людьми, состоящими на государственной службе. Вся виноторговля в городе находилась в распоряжении «головы Кружечного двора». В Коломне в описываемое время эту должность исполнял Микифор Прохоров, торговавший «со товарищи». По Государеву Указу, велено им было «с коломенского Кружечного двора Государеву казну, соборные за вино деньги собирати на Государеву веру, в правду». «Микифор Прохоров со товарищи» согласно присяге, закрепленной целованием креста, могли торговать питьем в оговоренные в царском указе часы и дни: «а в Великий пост, и о Светлой неделе; и в Успенский пост тоже; и в воскресные дни во весь год, а Рождественского и Петрова постов, в среды и пятки, с того Кружечного двора продавать не велено».
И все у них шло своим чередом до тех пор, пока в город не вступил отряд иноземных солдат, которые живо смекнули что к чему и начали накануне воскресных и иных дней, когда Кружечный двор не торговал, закупать побольше вина во фляги. На следующий день они приходили к закрытым воротам питейного места и продавали вино «в розлив по чаркам» с надбавкой цены. Потом с теми же флягами стали ходить по торгу и по посаду, по слободам и дворам. За этим занятием их неоднократно ловили люди Прохорова и приводили к майору, но тот своих солдат не наказывал.
Постепенно у солдат сложилась своя клиентура, а во дворах, где немцы стояли постоем, они наладили производство браги и начали перегонять вино. Кроме того, в избах Кружечного двора те же солдаты каждый день начали затевать игру «в зернь» (кости), что было строжайше запрещено. Микифор Прохоров, как ответственный за порядок на дворе, обратился к майору с просьбой пресечь незаконную игру и торговлю, которой занимались его люди. Но Цей игнорировал заявления Прохорова. Тогда Микифор и его подчиненные «учали сбивать их с государева Кружечного двора». Кроме того, Микифор Прохоров, по должности «кружечного головы», имел право проводить обыски для обнаружения «незаконного вина» и производить «выемки» такого товара. На правах хозяина питейного дела в Коломне Прохоров провел несколько подобных розысков и реквизиций в домах, где стояли немецкие солдаты, чем вызвал среди них большое недовольство. Так возник конфликт между целовальниками Кружечного двора и солдатами отряда. Солдаты такого обращения с собой терпеть не пожелали и, понимая на чьей стороне сила, каждый раз, когда их гнали с Кружечного двора, уходить не желали: бранились, лезли драться, грозили убить Прохорова и его приказчиков.
Напряжение постепенно нарастало, и 6 декабря 1653 г. примерно две сотни наемников из отряда Цея, в очередной раз повздорив со служителями Кружечного двора, учинили в двух кабацких избах погром. Переломав столы, прилавки, посуду, разлив кабацкие напитки и вытащив на улицу кабацких целовальников, они стали их избивать дубьем. Микифор, видя такое бесчинство, приказал своим подручным бежать звонить в колокола, сзывая народ, а сам кинулся с остальными целовальниками отбивать казну, на которую солдаты тоже посягали. В этой схватке сильно покалечили целовальника Аввакума Раменникова и работника Ивана Долгова. Но казну Микифору и его людям удалось отстоять. Побитых отнесли с Кружечного двора прямо в дом к воеводе и жаловались ему на солдат, но воевода сказал, что наемниками не командует, и направил их к майору Цею. Сам майор и офицеры его отряда слушать Прохорова не захотели, отговорившись тем, что не знают, какой именно роты были солдаты, бившие Микифоровых работников и громившие кабацкие избы.
В ту же ночь в государеву Казенную избу прибежал целовальник Кружечного двора Викул Ильин. Он рассказал, как человек пятьдесят солдат во главе с офицером пришли к его двору. Двое перелезли через забор и открыли ворота остальным, те же ворвались во двор и в избу, крича, что убьют Викула, но он «ухоронился от них в казенку, под печь». Это нападение видели многие «окольные люди». И еще сказал Викула, что офицера того, майор то был или капитан, он не знает, но лицо запомнил и может его опознать.
С того дня Цей между казенной избой и кружечным двором выставил посты из своих солдат, стоявших днем и ночью. Постовые солдаты не пропускали тех, кто шел в кабак, чтобы купить вина. Они останавливали их и продавали им вино тут же, на посту. Сам же майор во главе отряда человек в пятьдесят с барабанным боем, при мушкетах и пиках, с развернутыми знаменами стал приходить по три-четыре раза в день на Кружечный двор к кабацким избам, «не весть для какой надобности, пугая питухов», как писал в своем донесении Прохоров. Эти визиты наводили на жителей Коломны и уезда такой страх, что они, придя купить вина и видя этот отряд, бежали со двора прочь. Тех же, кто все равно ходил и покупал вино у Прохорова, солдаты ловили, вино отнимали и выливали, а самих «питухов» били.
Кроме «винного промысла» стал майор со своими подчиненными заниматься самым настоящим рэкетом: «Вечером, после барабанного бою и по ночам ходят по улицам и, посадских людей схватив и связав, отводят к майору. Запирают их в подклет, и мучают, и батоги бьют для своей корысти. А повелел им во всю ночь ходить майор». За Микифором Прохоровым и его людьми шла настоящая охота. Когда шли по утрам отпирать Кружечный двор или возвращались вечером по домам, вслед им сыпались угрозы стоявших на постах солдат. От всего этого торговля вином пришла в большой упадок и, понимая, что с него спросится, Микифор написал челобитную «Государю Царю и Великому Князю» Алексею Михайловичу, в которой изложил все вышеописанное. Челобитная дошла «куда следовало», и царь распорядился разобраться в этих бесчинствах своему боярину Илье Даниловичу Милославскому, ведавшему делами Иноземного приказа, и дьякам того Приказа: Василию Ртищеву, Матвею Куретынову и Меркурию Крылову. Видимо, майор Андрей Цей был лихой и заслуженный вояка, поскольку после челобитной, столь подробно описывающей все его и его подчиненных беззакония, была ему послана из Иноземного приказа только бумага увещевательного характера. В ней говорилось, что в Москве хорошо известно о его делишках: про то, что оптовые закупки вина с Кружечного двора и продажу его в розницу, через солдат, организовал именно он, Андрей Цей, а потому он «ведомый винопродавец». Посему писалось ему: «Ты то делаешь не гораздо», грозили ему «то дело на Коломне сыскать» и призывали его: «Как к тебе сия память придет, ты впредь так не делай, смотри и товарищам своим, начальным людям, заказ учини накрепко, чтобы они потому же смотрели и того береглись. Чтобы солдаты, будучи на Коломне, жили смирно и бережно, воровства от них коломенским посадским и всякого чинов людям не было, и сами б они меж собой не дрались, и жили мирно».
Может, этим бы все и закончилось для удалого майора, но Цей не унялся. В том же году, в январе 1654 г. (тогда год начинался с 1 сентября), пришла в Москву очередная челобитная с жалобой на него, но уже не от торговцев. «Били челом Государю» архимандрит Коломенского Спасского монастыря Иона с братией, соборный протопоп Василий Ефремов с братиею же, поповский староста Леонтий Матвеев, а с ними и все попы и диаконы, городские и загородские, коломенские стрельцы и пушкари, городовые воротники, староста посадских людей Пимен Комуралов и все посадские люди. Жаловались они всем собранием «на майора Андрея Романова сына Цея со товарыщи, солдатского строю начальных людей», и их подчиненных. Эти самые «служилые люди солдатского строю», оставив виноторговлю, принялись теперь ходить на торги и там отнимать товары, грабить на улицах. По вечерам и ночью патрули наемников стали хватать священников и тех должностных лиц, которые отвечали за сбор казенных пошлин и иных денежных поступлений, целовальников и прочих званий зажиточных людей. Их отводили на двор к майору, запирали в подклет, там били и мучили, требовали с них откупных денег. Дело дошло до того, что по воскресеньям и праздникам люди стали бояться ходить в храмы Божьи, поскольку их могли подкараулить по дороге солдаты, фактически овладевшие городом. Наемники, расставив по всем перекресткам укрепленные блок-посты, называвшиеся «съезжими», перегородили улицы, и каждый раз, проходя сквозь эти укрепления, никто не был уверен, что его не уволокут в палаческий подклет и не изуродуют. Кроме того, не без основания опасаясь возможного нападения горожан, солдаты все ночи напролет жгли костры, освещая улицы, и пожгли все запасы дров, так что цены на них выросли невероятно и дрова той зимой в Коломне стали стоить дороже хлеба. Многие не могли себе позволить топить печь и отчаянно мерзли в лютую стужу в своих нетопленных избах.
На этот раз царь, видя подписи лично ему известных духовных особ под этим челобитьем, отдал прямое распоряжение голове московских стрельцов Осипу Васильевичу Костяеву отправиться в Коломну со следствием, называвшимся тогда «повальным обыском», и в ходе этого обыска опросить всех подписавшихся поименно. Было приказано также расспрашивать всех посадских людей, претерпевших от солдат обиды и поношения, выяснить, какие кому чинились обиды, какие товары были пограблены, кого водили в подклет и там мучили; кого ограбили и убили на улицах и про прочие бесчинства. Велено было все это описать и за подписями духовных особ и «людей обысканных», а также его, Костяева, подписью и печатью в Москву к Государю доставить, а копию этих обыскных листов приказано было передать в Иноземный приказ, боярину Илье Даниловичу Милославскому и его дьякам.
Что сталось потом с виновниками несчастий коломичей - майором Цеем, его офицерами и солдатами, неизвестно - документы обрываются на царском указе начать «повальный обыск». Но, судя по тому, что лет тридцать спустя после этих событий, уже в конце XVII столетия всеми частями иноземных войск, воевавших в Малороссии, командовал сынок лихого майора, Андрей Андреевич Цей, карьера его батюшки из-за «коломенских шалостей» не прервалась, и лихой вояка сумел искупить на поле брани все свои прегрешения.