1.5
1.5
Этим утром Олег Леднев подводил итоги первых месяцев нового года. Он сидел за столом в рабочем кабинете и задумчиво смотрел в экран видеофона, ожидая соединения.
Он не любил свой кабинет. Здесь все напоминало о смерти: в окно виднелась западная часть кладбища, тяжелая кованая люстра была украшена свечами, какие зажигали в дни поминовения усопших, шкафы пестрели фотоальбомами, книгами, журнальными статьями и интернет-распечатками о похоронах знаменитостей, о популярных моделях гробов и последних тенденциях в сфере похоронных технологий. Бордовый ковер ассоциировался с кровью, диван напоминал открытый гроб и даже рабочий телефон на столе был выполнен в форме надгробной плиты, не хватало только трех латинских букв, и можно покоиться с миром.
На рабочем столе Леднева тремя стопками лежали глянцевые брошюры. Первая стопка служила для утешения родственников усопших, вторая - с несдержанным шиком рекламировала самые дорогие гробы, а третья призывала жить так, будто завтра тебе исполняется семьдесят. О последнем Олег не забывал ни на минуту, хотя ему до семидесятилетия оставалось около двадцати лет, а сыну все пятьдесят. Не забывал не столько потому, что всю жизнь проработал на кладбище и ежедневно сталкивался со смертью, а потому, что ненавидел рабство, ненавидел несправедливость, ненавидел то, во что превратилась его страна, и мечтал все изменить.
Экран видеофона ожил.
Черный квадрат сменился изображением моложавого японца. Он был одет в современный льняной костюм, но сидел на циновке, положив ладони на колени. За его спиной висела красная ткань - японец скрывал свое местонахождение.
Леднев соединил ладони и чинно поклонился монитору.
Японец ответил на приветствие.
- Здравствуйте, мистер Ито.
Олег впервые увидел Томео Ито, хотя общался с ним уже не первый год. Он ожидал увидеть кого-то постарше, и не думал, что связным, специалистом по работе с русскими повстанцами окажется сущий мальчишка - черноглазый, коротко стриженный, с тонкими бровями и круглым подбородком.
- Судя по васему лицу, вы озидали увидеть старика, - с акцентом произнес японец.
- Простите, - виновато улыбнулся Леднев. - Вы выглядите на двадцать лет.
- Внесность не имеет знатения.
Олег поклонился в знак извинения и согласия и прежде чем перейти к главному, уточнил:
- Нас точно не подслушают?
- Не волнуйтесь. Если мы с вами разговариваем, знатит, вы правильно подклютили прибор, связь идет через нас спутник. К концу месяца мы переведем все остальные васи каналы на свои спутники.
- С вами приятно работать, - Леднев улыбнулся, но тут же помрачнел. - К сожалению, новости плохие. За три с небольшим месяца мы потеряли двадцать восемь человек. Больше всего - в начале апреля, на свалке, во время обучения правилам боя в условиях лабиринта.
- Сколько теловек знали о времени и месте?
- Точно не скажу, немногие. Кроме самих учеников лишь мое ближайшее окружение. Но нашей вины в том провале нет. Свалка обитаема. Те остолопы не сняли СМП и попались, заодно и моих парней за собой потянули.
Японец скорбно поджал губы.
- Время активных действий приближается, - продолжил Леднев. - Мне нужны еще люди. Чем больше, тем лучше.
- Занимайтесь этим, - одобрил мистер Ито. - С насей стороны вы полутите полную поддерзку.
- Связь, это очень важно, - кивнул Леднев. - Но лучше б вы помогли оружием, а еще лучше людьми.
Японец качнул головой:
- Будем говорить искренне. Мы не мозем, переправлять к вам солдат. Васи границы хоросо охраняются. Соединенные статы не долзны знать о насей помси.
- Тогда уж и я буду с вами откровенен, - Леднев почувствовал, как в груди поднимается волна гнева. - Вы очень удобно устроились. Если мы победим, вам отойдет пол России - от Камчатки до Урала. От вас мы получаем всего лишь деньги. И спутники.
- Ситайте это сделкой купли-продази, - узкие глаза японца сузились еще сильнее, превратившись в щелочки. - Насе сотруднитество взаимовыгодно. Сейтяс васими богатыми недрами и лесами безвозмездно пользуются американцы, а мы их покупаем, а заодно дарим вам свободу и долголетие.
- Не спорю. Если сопротивление победит, это будет смачный плевок в сторону американцев, - Леднев улыбнулся. - Кажется, я становлюсь пессимистом. Мы победим. Однозначно.
- Америка забрала себе почти всю нефть Саудовской Аравии и алмазы юга Африки. Этими землями долзны были пользоваться все страны, - кивнул мистер Ито и поклонился. - Насе время подходит к концу. Больсе этим видеофоном не пользуйтесь.
Леднев поклонился, выключил экран и откинулся на спинку кресла. Хоть он и сказал мистеру Ито о том, что его люди не виноваты в провале, сам он в этом сомневался. Операция на свалке не первый звоночек, это уже подтверждение - среди его людей есть крот. Кто-то, кто передает информацию Конгрессу.
Внутренний телефон ожил.
- Олег Станиславович, - раздался голос секретаря, - к вам посетитель.
- Пригласи.
Руководитель сопротивления ОКО-57 моргнул, настраиваясь на работу начальника кладбища. Достал из ящика стола бумажные платочки и поправил стопки с брошюрами.
Через минуту в кабинет вошел темноволосый мужчина с грустными глазами. Он был одет в светлый деловой костюм и начищенные до блеска дорогие туфли из кожи змеи. Олег узнал гостя, его лицо мелькало по телевизору и в электронных изданиях не реже трех раз в неделю.
Леднев поднялся и протянул руку.
- Леднев, Олег Станиславович.
- Кадимов…
- Алексей Евгеньевич. Вас не знает, наверное, только слепой. Присаживайтесь, - Олег указал на диван с кофейным столиком. - Что-нибудь предложить? Чай? Кофе?
- Валерьянку.
Олег дернулся было к шкафу, но Кадимов рассмеялся:
- Я пошутил.
- Если вам необходимо…
- Я в норме. Мне не нужны слова утешения, благодарю, - гость помолчал. - Вы ведь знаете причину моего визита?
Олег кивнул. Уже месяц в самой популярном электронном издании «Конгрессмен» идут споры о том, кто сядет в кресло главного редактора, когда тот перешагнет Границу жизни.
- Вы желаете пышные похороны? - Леднев взял брошюру из второй стопки. - Могу предложить самые дорогие и изысканные гробы.
- Гроб на ваше усмотрение, - поморщился клиент. - В моих планах занять его всего на несколько часов. Я хочу, чтобы меня кремировали.
- Кремировали? - осторожно спросил Леднев, опускаясь на диван. - Кремацию заказывают католики и атеисты, а вы никогда не скрывали своей принадлежности к христианской церкви. Вы говорили об этом с семьей?
- Нет, и не собираюсь, - отрезал пограничник. - Я не хочу, чтобы моя жена и сын страдали, не хочу, чтобы они приходили на кладбище и рыдали, глядя на холмик. Они должны жить дальше.
- Они будут страдать в любом случае, - мягко произнес Олег. - Могила - это не только место скорби, но и место утешения, место, где можно поплакать, вспомнить любимого человека, а потом уйти и, как вы говорите, жить дальше. Когда такого места нет, начинают плакать везде: там, где вы покупали последнюю рубашку, в аквапарке, куда возили детей прошлым летом, во дворе, где чинили изгородь.… Если хотите уменьшить страдания близких, не отказывайтесь от традиционных похорон.
- Два года, пока мое тело не уничтожат нанороботы, и на моем месте не похоронят другого человека, слишком много для скорби. Вы меня не отговорите, - отрезал Кадимов. - Чем меньше будет мест, напоминающих обо мне, тем лучше. С глаз долой, из сердца вон, кажется, так. Никаких могил.
«Железный человек, - подумал Леднев. - Не зря столько лет на посту главреда «Конгрессмена» просидел. На первый взгляд в его издании были только лестные для Штатов материалы, но если присмотреться… Гениальный журналист. На грани фола. Потому, наверное, и «Д-10» не получил. Жаль, к нам его нельзя. Слишком публичный. Любой гвардеец узнает».
- Я понимаю ваши чувства, но ответьте честно, - Олег наклонился ближе и заглянул гостю в глаза, - какова настоящая причина? Почему вы хотите кремацию?
Пограничник вздрогнул. На мгновение директору «Зеленого острова» показалось, что он видит перед собой другого человека: уставшего, вымотанного долгим ожиданием смерти. Но через секунду иллюзия рассеялась, на него смотрел все тот же Кадимов - прямолинейный уверенный в себе циник.
- Истинная причина во мне. И в тебе. И в каждом, кто проходит мимо, - Алексей скривился, будто только что откусил яблоко и обнаружил в нем червяка. - Всю жизнь живешь с этими тварями внутри, подчиняешься им, зависишь от их работы… Они не продлевают твою молодость, они убивают, понимаешь? Отключают тебя в нужный момент, а потом еще и жрут твой труп. Нет уж, я не доставлю им такого удовольствия. Обещай, что засунешь мое тело в свою печку и спалишь дотла.
Олег помолчал, а потом кивнул.
«Железный человек. Стальной. Жаль, слишком известный».
* * *
Так быстро я не бегал никогда.
Даже не ожидал от себя такой скорости, тем более по старым вырубкам. Это потому, что я в первый раз в жизни посмотрел в смерти в лицо. К счастью, моего лица ее фонарик не достал - я скрылся за массивным боком погрузчика очень вовремя. Мисс Фортуна, хоть и издевательски хохотала над моим бегством, все же не оставила совсем без защиты - я успел спрятаться до того, как гвардейцы включили тепловизоры.
Перебежками я добрался до главного здания лесопилки, потом, не разбирая дороги, помчался к стоянке, где оставил «форд», а оттуда, долго виляя по спальным районам, приехал к дому.
Твою мать!
Это все, что звучало в моей голове.
Твою мать!
Это ж надо было так обломиться! Деньги потеряны! Хабар ушел! Прощай, последняя надежда добыть дозу! В ближайшие десять месяцев я буду не жить, а медленно готовиться к смерти.
Я с силой ударил кулаком по рулевой колонке. «Форд» отозвался громким сигналом.
Суки шлемоголовые!
Я возлагал на этот рейд такие надежды! А теперь вынужден сидеть в машине под окнами собственного дома и пытаться придумать, что бы такое сказать Юле, чтобы не очень сильно ее расстроить.
Угребки вездесущие!
Я вспомнил про спортивную шапку и досадливо сдернул ее с головы.
Хватит. Нужно придти в себя. Все наладится. Все будет хорошо.
Что делать дальше? Зайти в квартиру, поцеловать Юлю и как ни в чем не бывало лечь спать? Не получится. Она все поймет, едва посмотрит на меня. Второй раз «на похороны друга» с работы меня не отпустят, никто не станет писать программу для СКаПа, перекупщики не будут встречаться с торговцем оружием, по вине которого погибли их товарищи.
- Чтоб тебя! Соберись! Еще не все потеряно! У тебя впереди десять месяцев!
Я вышел из машины и со всей дури хлопнул дверцей.
Не помогло.
Я глубоко вдохнул, задержал дыхание, на сколько смог, и медленно выдохнул. И только после этого заметил, что на скамье у подъезда в полной темноте сидит незнакомец.
Я подошел ближе.
- Есть закурить? - спросил мужчина.
- Не курю.
- Жаль, - вздохнул человек. - Хотелось бы сигаретку напоследок. Ты из этого подъезда?
- Да.
Я понял, что мужчина, наверное, кого-то ждет и подошел ближе. Фонарь не горел, и я не смог рассмотреть чудака, решившего покурить на улице в три часа ночи. Я заметил только длинный нос и блестящие белки темных глаз.
- Ты кого-то ждешь? Впустить тебя в подъезд?
- Жду.
- Кого? - незнакомец меня заинтересовал. - Я здесь всех знаю.
- С моим, гм, другом, ты не знаком и, надеюсь, познакомишься нескоро. А может, у тебя хоть карамелька найдется? Блин, до чего ж курить хочется.… Зря я сигареты не захватил.
Я вспомнил, что со всей этой беготней так и не поел.
- Сигарет нет, но если ты голодный, в машине осталась копченая курица.
Незнакомец усмехнулся.
- Уж как-нибудь обойдусь без последней трапезы.
И тут до меня дошло.
- Ты… пограничник?
- Он самый, - кивнул обреченный. - Пять часов как семьдесят стукнуло. Мамка меня в десять вечера родила, и мне с того времени сегодня и не спится. Дома не могу - стены давят, вышел на улицу, подышать. Ну и ушел, куда ноги шли.
Я вздохнул и присел на скамейку рядом с семидесятилетним пареньком. Вот оно, мое будущее: сидеть у чужого подъезда, ожидая, когда нанокиллеры досчитают до нуля и отключат сердце и легкие.
- Я посижу с тобой? - спросил я. - Или ты хочешь побыть один?
- Посиди. Никому не охота в одиночестве концы отдавать.
Смертник помолчал, а потом добавил:
- Будь другом, позвони, когда все кончится, вызови труповозку.
По моей спине пробежали мурашки. Я не знал, что сказать, но точно знал, что хотел бы услышать в такой момент:
- Ты не один.
- Один, - вздохнул парень. - Как перст. В этот момент все одиноки. Но я не боюсь. Это сначала я боялся смерти. Потом дико злился - не мог поверить, что умру, так и не побывав в Японии. Не на бывшем нашем Дальнем Востоке, а в настоящей Японии. Потом пришел депресняк. Жесткий. Хотел даже повеситься, а в конце отпустило. Теперь уже все равно. Все умирают. А я - прямо сейчас.
Я не перебивал, лишь поднял руку, чтобы положить ладонь на плечо паренька и немного его поддержать, но передумал. Он прав. В этот час все одиноки. По-настоящему. Никто не сможет разделить момент перехода из жизни в небытие.
Паренек захрипел.
Я дернулся, но пограничник лишь смачно сплюнул на асфальт.
- Меня Дима зовут.
- Виктор.
- Приятно. А тебе, наверное, не очень?
Ответить я не успел - парнишка застыл и повалился на землю.
Я поднял пограничника, посадил его обратно на скамейку и закрыл покойнику глаза.
- Покойся с миром, Дима.
Видимо, это еще один знак. Неудачная ходка, потерянный хабар, теперь еще это...
Рука потянулась к телефону, но я передумал и посмотрел на окна подъезда. Народ спал. Меня никто не видел. Пограничника тоже. Вызывать труповозку с телефона Кадимова нельзя.
Я подошел к подъезду и приложил палец к сканеру домофона.
* * *
Несмотря на раннее утро, Юля не спала. Едва я переступил порог, любимая обняла меня и улыбнулась:
- Жив.
- Жив, - ответил я и поцеловал красавицу долгим нежным поцелуем.
Отрываться от губ любимой не хотелось. Но не только потому, что ее вкус напоминал о счастье и жизни, но и потому, что я не хотел смотреть в ее глаза. Юля сразу все поймет.
Но оторваться все же пришлось.
- Я буду жить еще как минимум десять месяцев, - улыбнулся я, изо всех сил стараясь выглядеть как обычно.
Увы. Больше порадовать Юлю было нечем.
- Все будет хорошо, - пообещал я.
Лицо девушки на мгновение помрачнело, а потом расцвело ласковой улыбкой.
- Я знаю. Проголодался? Приготовить тебе что-нибудь?
- Если только горячую ванну.
Юля скрылась в ванной, а я разулся, прошел в кухню и включил чайник.
- Знаешь, пока тебя не было, - крикнула она, включая воду, - к нам заселились новые соседи. Артамоновых помнишь? Переехали. Получили премию за пятилетку, и купили неплохой домик на западе округа.
- Молодцы.
Мое сердце сжалось от любви и нежности. Юля, без сомнений, почувствовала мое настроение, поняла причину и старалась держаться. Ради себя и ради меня. Она знала, что сделка сорвалась, и все пропало, но молчала так же, как и я. Мы не говорили на грустную тему, отвлекаясь на мелочи, но это не малодушие. Это истинная любовь - когда лишним словом боишься обидеть или огорчить любимого.
Когда девушка вышла из ванной, я не успел принять вид всем довольного и счастливого человека.
- Не грусти, - Юля обняла меня и прижалась щекой к моей груди.
- У меня для тебя две плохие новости, - сглотнув, произнес я.
Сейчас самое время отвлечься от собственных несчастий и поговорить о чужих.
Юля побледнела, и я тут же обругал себя. Надо было сказать по-другому.
- Ничего страшного, - успокоил я девушку и взял ее ладони в свои, - просто неприятно. Когда я возвращался, у нашего подъезда увидел человека на скамейке. Кажется, он мертв. Вызови, пожалуйста, труповозку.
Моя вторая половинка все поняла без слов. Я не мог вызвать машину сам, потому мне нечем объяснить ночную прогулку. Легенда Юли логичнее: девушка увидела из окна черный неподвижный силуэт на лавочке и забеспокоилась.
Юля вышла в коридор и кратко обрисовала ситуацию по телефону.
- Какая вторая новость? - спросила она, возвращаясь в кухню.
- Я оттягивал этот разговор, как мог, потому что… в общем, Леха Кадимов пригласил нас на свой день рождения.
Девушка со вздохом опустилась на стул.
- Он действительно хочет праздновать свою сме... Границу жизни?
- Да. И позвал, наверное, пол округа.
- Тогда, - Юля неуверенно улыбнулась, - пойдем. Только вот что дарить?..
Над этим я и сам ломал голову. Что подарить человеку, который со дня на день умрет? Что-то, что он сможет использовать в последние минуты жизни? Что-то съедобное? Или одноразовое?
- Честно говоря, - признался я, - он просил ничего не покупать, но я все же принесу ему хорошее вино.
- Нет, - отозвалась девушка. - Алексей твой друг, вы с детства знакомы. День его семидесятилетия, это, по сути, день прощания, утром он может уже не проснуться. Ты должен подарить ему вещь, которую он сможет забрать с собой.
Я ласково поцеловал девушку в лоб. Какая же она у меня умная!
- Я подарю ему галстук, - решил я и замолчал.
Не знаю, о чем думала Юля, а я в этот момент думал о Кадимове. Представлял, как он упадет на землю, совсем как Дима - ночной пограничник, мечтавший о последней сигарете и поездке в Японию.
Жизнь несправедлива, Конгресс несправедлив. В моей голове вихрем носились одни и те же вопросы, на которые никто не ответит. Почему власть имущие отбирают даже то, что дали сами? К чему Граница жизни? Мы все марионетки. Нами управляют, за нами следят. Вся жизнь расписана едва ли не по дням. Тех, кто пытается сопротивляться, расстреливают, как нарушителей закона. И никто ничего не может сделать.
Я старался не выдать своих мыслей, но Юля, как это часто бывало, женским чутьем поняла мое настроение.
- Не грусти, - девушка села ко мне на колени и прижалась лбом к моему лбу. - Все умирают, но жизнь продолжается. Алексей прожил хорошую жизнь. Он был счастлив. У него есть жена, дети, друзья... Постарайся улыбнуться.
- Не сейчас, - я качнул головой. - Оставлю улыбки для его дня рождения. Он ведь хочет настоящий праздник, а у меня, боюсь, осталось не так много искренних улыбок.
- А для меня одна найдется? - девушка отстранилась и заглянула в мои глаза. - Вить, я понимаю, сейчас не самое лучшее время, но тянуть дольше смысла нет. Лучше признаюсь сейчас, до похорон, чтобы у тебя не было такое кислое выражение лица.
- В чем ты хочешь признаться? - не понял я.
- У меня для тебя сюрприз.
Мне отчего-то стало не по себе, но судя по Юлиному лицу, ничего страшного меня не ожидало.
- Надеюсь, сюрприз приятный? - на всякий случай спросил я.
- Приятный, - девушка помолчала, а потом положила мою ладонь на свой живот.- У нас будет ребенок.