История жизни одного советского летчика и его семьи: irina

irina_co

История жизни одного советского летчика и его семьи

Jan 31, 2020 01:47

Посвящение: к 75-летию Победы России в Великой Отечественной войне

Этот текст написал мой папа. Он писал его, будучи уже очень пожилым человеком, текст весьма объемный, это рассказ о его судьбе и об истории нашей семьи с начала 20-го века.
С моей точки зрения, наибольший интерес представляет период как раз с начала века и до середины 60-х годов. Папа писал подробно, ссылаясь на разные факты из истории в этот период и описывал, как судьбы членов семьи были переплетены с историей нашего государства. Он ездил на места, которые упоминались в повествовании, разыскивал родственников и участников событий, отыскивал старые фотографии. Текст я дам в сокращении и под своей редакцией (я думаю, такая подача больше подходит для публикации в историческом сообществе - впервые текст был опубликован именно в таком сообществе ЖЖ, irina_co) и даже иногда со своими ремарками.
Рассказ будет идти от его лица. В целях сохранения конфиденциальной информации о других членах семьи - фамилия главного героя изменена, но все остальные факты достоверны.

1. Я, Толя Востров, в возрасте 3-х лет

2. Семья Востровых: Алексей Петрович Востров - глава семьи, мой дед; Евдокия Ефимовна Вострова - моя бабушка (я у нее на руках); старшая дочь Мария Строгова (в девичестве Вострова), справа, - моя мама; сын - Василий (мой дядя); младшая дочь - Пелагея (моя тетя), 1933 г.

Семейные корни

Я, Анатолий Васильевич (в детстве - Толя), воспитывался в семье дедушки (по матери) Вострова Алексея Петровича и бабушки Евдокии Ефимовны, жила в это время со мной и моя мама.

Мама, Строгова Мария Алексеевна и отец, Строгов Василий Николаевич, после женитьбы с 1932 г. и до 1937 г. жили вместе с родителями моего отца в деревне Новенькая, расположенной в 7 км от деревни Косковская Горка в семье моего второго дедушки по отцу. Я же родился в доме дедушки Алексея 1 марта 1933 года в деревне Косковская Горка.

В эти годы отец и мама работали в колхозе. В 1937 г. они уехали в Москву, где сняли небольшую комнату в дачном доме в пригороде Царицино. Отец, по рекомендации дальнего родственника, проживавшего в Москве и работавшего в органах НКВД, был принят на работу в охранную службу этих органов. В 1938 г. отец был арестован дома (в Царицине) в присутствии мамы и затем осуждён на несколько лет лишения свободы. До конца своей жизни мама не знала на какой срок и за что посадили отца. Она несколько раз на Лубянке передавала ему передачи, встрече с ним не могло быть и речи.

Когда я подрос (это было, когда я учился уже в 6-м или 7-м классе), на мой вопрос: "За что же посадили отца?" - она рассказала следующее. Через две недели после того, как они сняли жилье, отец, возвратившись со службы в подпитии, громко спросил: "Хозяйка сделала нам прописку?". Она ответила отрицательно, на что он в грубой форме, используя нецензурные слова, опять же громко и угрожающе заявил: "Я вот ей покажу!". Этот разговор квартирная хозяйка услышала.
Однажды, сидя на крыльце, хозяйка сказала маме:
"Маша, ты хорошая женщина, но твой муж - мерзавец, не будь я, чтобы я его не посадила!". Насколько было известно маме, зятья хозяйки занимали важные должности в органах НКВД.

Однажды вечером, когда отец вернулся со службы опять же в подвыпившем состоянии и спал, во двор вошли двое мужчин в форме НКВД и спросили:

- Здесь проживает Востров Василий Николаевич?
- Да. - Ответила я.
- Где он? - Я сказала, что он спит.
- Проведите нас к нему!
Ткнув револьвером в бок спящего отца, они разбудили его и объявили, что он арестован.

Через некоторое время, так и не узнав, что явилось причиной ареста отца, мама вернулась в родительский дом в Калининскую область в деревню. Дед сказал маме (в это время мой дядя, сын деда Василий, учился в Москве в учебном заведении НКВД), чтобы она порвала все отношения с моим отцом. Она не смела ослушаться. Так она осталась на всю жизнь не разведённой, а в зарегистрированном браке с моим отцом и с фамилией Строгова, а отца никто из моей ближайшей родни больше никогда не видел.

irina_co
Василий оказался на учебе в НКВД после срочной службы в арммии, имея положительную характеристику и рекомендации командиров. О его дальнейшей судьбе еще будет рассказано в следующих частях.

В первый класс в 1940 г. начальной школы в селе Воротилово меня записали под фамилией Востров. Потом стало известно, что во время Великой Отечественной войны отец был освобождён из тюрьмы и призван в армию. Кем он служил - неизвестно. После войны, без развода с мамой, он, что стало известно только в 1971 году из его переписки со своей родственницей, которую знала мама, завёл другую семью. Имел в этом браке двух сыновей, проживал в городе Клайпеда. А я, когда надо было предоставлять анкетные данные и в военном училище, и в начале военной службы, и при поступлении в академию, писал, что с отцом Строговым В. Н. с 1938 года связи не имею. На вопрос органов и командиров, почему мать и отец имеют фамилию Строговы, а я, их сын, фамилию Востров, я отвечал, что воспитывался в семье деда Вострова Алексея и поэтому взял его фамилию.

irina_co
Вспоминается, по рассказам бабушки, что папа получил в сельсовете паспорт в 16 лет, просто сказав, что его фамилия Востров.

3. Памятная фотография моего отца со второй женой, г. Клайпеда Литовской ССР, конец 60-х гг. прошлого века. (Бабушка хранила трепетно эту фотографию, а подарила ей ее близкая родственница репрессированого деда (irina_co).)

По настоянию деда Алексея мама порвала также отношения со всеми родственниками моего отца, которые жили в соседних деревнях. Так что семейные мои корни по линии отца были обрублены, остались семейные связи только по линии мамы.

4. Востров Алексей Петрович, мой дед (17.08. 1888 - 15.05. 1964), похоронен на Николо-Малицком кладбище, г. Тверь

О моем дедушке Алексее

Востров Алексей Петрович - мой дедушка, отец моей мамы Марии и тёти Поли (Пелагеи), дяди Васи. Состоял в законном браке (венчаном, с 1908 г.) с бабушкой - Ефимовой Евдокией Ефимовной (в девичестве).

Он родился в деревне Косково Рамешковского уезда Тверской губернии в 1888 году. Когда ему было три месяца - его родная мама умерла и отец Пётр женился второй раз. Поэтому воспитывался дед в семье родного отца и мачехи, о которой отзывался впоследствии как о доброй и внимательной матери, в семье росли также родившиеся три его сводных сестры. После смерти родителей (а они умерли рано) деду Алексею, как самому старшему в семье, пришлось воспитывать сестёр и выдавать их замуж.

Русский, крестьянин, кузнец, плотник, столяр - эти ремесла изначально постигал, работая у своего тестя (отца жены), моего прадедушки Ефима. А также вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции с наступлением зимы ежегодно он уходил на заработки (на так называемый "отхожий промысел") в Рязанскую губернию кастрировать, как тогда говорили "коновалить", жеребцов и быков, а также плотничал в артелях.
Главным инструментом каждого плотника был топор, который всегда носили с собой, спереди заткнув наискосок топорище за широкий пояс, опоясывающий верхнюю одежду - армяк. В Тверской губернии даже было шутливое прозвище таких плотников, уходивших на заработки - "рязань косопузая".
На заработанные деньги, с его слов, порядка 50 рублей за зиму, а средняя корова стоила около 5 рублей, семья покупала одежду и промышленные товары первой необходимости.

Отслужив после Первой русской революции (1905-1907 гг.) в царской армии около трёх лет, на исходе столыпинских реформ, в середине десятых годов, в составе группы (более десятка) семей дед со своей семьей переселился из деревни Косково на отведённый для строительства жилья и занятия сельским хозяйством земельный надел, где, в числе других семей, поставил свою деревенскую пятистенную избу со скотным двором, все крыши были крыты соломой.
Какова была сумма денежной дотации, выдававшейся государством по программе П. А. Столыпина для поддержки жителей села при переселении на другие земли (в том числе, крестьяне переселялись и в Сибирь) в Крестьянском поземельном банке - неизвестно.

Деревню назвали Косковской Горкой, ее построили в два ряда домов, из нее по дороге можно было доехать в село Воротилово. Название выбрали такое, наверное, в большей части потому, что земельный надел деревни принадлежал сельской общине деревни Косково. Избы расположили у подножья со стороны Воротилова небольшой возвышенности-горки (в настоящее время деревня Косковская Горка входит в сельское поселение Некрасово Рамешковского района Тверской области, до 2005 г. она была административным центром Косковско-Горского сельского округа, находится в 14 км к северу от города Рамешки на шоссе "Рамешки -Максатиха", в 78 км от Твери).

Дедушка не курил, спиртное употреблял умеренно, только когда приходили гости или во время больших престольных церковных праздников (Рождество Христово, Пасха), хотя не был религиозным.
Во время колхозных праздников, посвящённых годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, все население колхоза после тяжелых весенне-летне-осенних трудовых месяцев впадало в состояние коллективного увеселения на три и более дня иногда вместе с прибывшими на праздник руководителями района.

Дедушка не был ни коммунистом, ни большевиком, но проявлял симпатию к основному принципу социализма - "каждому по труду". Эта симпатия была его душевной потребностью. Философию и историю этого важного социально-экономического принципа, конечно же, он не знал, образование-то у него было - четырёхлетняя церковно-приходская школа.
Как-то рассказывал, что он учился в Рамешковской школе в те годы, когда в ней учился Горкин, тоже из рамешковских крестьян, а до каких высот дошёл ! (Александр Фёдорович Горкин в последствии занимал должности Секретаря Президиума Верховного Совета СССР, Председателя Верховного Суда СССР, Председателя ЦРК КПСС).
Поняв о чём говорит дед, я однажды заметил ему: "Но ты же в 1916 году не вступил в РСДРП и не расстался с крестьянством, как это сделал Горкин". Иногда дед рассказывал о тяжёлой жизни крестьянина в бедной, по сути, Тверской губернии при царизме.

Коллективизацию, начавшуюся в начале 30-х годов, встретил в целом внешне благосклонно. Так как он зарекомендовал себя хорошим тружеником, верным семьянином, человеком, способным производительно работать со своей семьёй (до коллективизации деревня жила и работала по частнособственническим законам - по законам НЭПа), односельчане в начале 30-х годов при создании колхоза в Косковской Горке избрали его первым председателем правления колхоза. Будучи председателем правления, он продолжал работать в колхозной кузнице, так как как кузнецу ему в колхозе не было замены, а в те времена без кузницы невозможно было представить колхозное хозяйство - нужно было оковывать колеса телег и саней, бороны, ремонтировать плуги, косилки, жнейки, подковывать лошадей.

Дед страшно ненавидел лодырей, мошенников и тех, кто безалаберно относился к колхозной собственности, особенно к тягловой силе - лошадям. На скотный двор колхоза в начале коллективизации он отвёл со своего двора стельную тёлку и любимую кобылу-трудягу Стрелку. Сильно переживал, когда видел, как к ним безжалостно относятся, особенно к Стрелке, как к обезличенной коллективной собственности.
Остался в памяти случай, когда он крепко отчитывал молодого колхозника, без нужды гнавшего галопом запряжённую в телегу лошадь. Отдельные нерадивые колхозники поэтому выражали недовольство: "Вот Востров, ему больше всех нужно!".

В колхозе выращивали рожь, овёс, ячмень, картофель, капусту, свёклу, горох, клевер, в больших объёмах выращивали лён. В качестве удобрений использовали навоз, вывозимый с колхозных и частных дворов (минеральных удобрений в те времена было недостаточно).
У колхоза была животноводческая ферма крупного рогатого скота. В личном подсобном хозяйстве колхозники держали коров, овец, коз, свиней, кур и других животных.

Деду довелось поработать и при контрактной (договорной) системе государственных заготовок сельскохозяйственной продукции, и при системе обязательных поставок продукции государству (ОПГ), которая устанавливала очень жёсткие условия выполнения обязательств колхозами и колхозниками. Тем не менее, благодаря добросовестной работе большей части рядовых колхозников и правления колхоза, в довоенные годы удалось достичь заметных результатов в повышении денежной и материальной стоимости трудодня колхозника. В это время в деревне Косковская Горка с каждым годом жизнь колхозников улучшалась. Колхоз работал, как слаженный механизм, хотя и с использованием в основном ручного труда (не помнится, чтобы использовались льнотеребилки; а жнейки и косилки часто выходили из строя, комбайна в колхозе не было, не говоря уже о картофелеуборочных машинах).

В конце 30-х годов дедушка некоторое время работал в ремонтной мастерской местной (созданной в 1936 г.) Заклинской машинно-тракторной станции (МТС) - государственном сельскохозяйственном предприятии (МТС были образованы в СССР в 1929 г. для обеспечения технической и организационной помощи крупным сельскохозяйственным производителям - колхозам). Они считались детищем И. Сталина, ликвидированы были в 1958 году. Для того, чтобы добираться на работу в МТС, дедушка первым в деревне купил велосипед производства 1-го Московского велозавода.
Перед войной он вернулся работать в колхозную кузницу. В 1941 году, в возрасте 53-х лет, он был призван на работу в Рамешковский райпромкомбинат, на котором изготавливал лыжи для армии.

Когда немцы заняли город Калинин (Калинин (Тверь) находится в 78 км о деревни), встал вопрос о возможной эвакуации семьи. Власти об эвакуации населения ничего не говорили - в сложившейся критической ситуации на фронтах не до этого было. В адрес дедушки и его семьи от недругов стали поступать анонимные угрозы (в сложные периоды страны всегда активизируются темные силы). Объяснял дедушка это тем, что сам он активист, враг воров и мошенников, семья настроена просоветски, сын служит в НКВД в Москве, зять Алексей - командир Красной Армии. О моем отце Строгове Василии, осужденном, в семье, конечно же, не упоминалось. В сочинительстве угроз дедом подозревался сосед по деревне, который, когда был материально ответственным лицом (кладовщиком), допустил хищение колхозной собственности и был лишён права материально отвечать за имущество, хранившееся на колхозном складе.
Даже уже после окончания войны этот сосед однажды в пьяном виде на моих глазах попытался в присутствии колхозников спровоцировать дедушку на драку. Я до слёз был расстроен, видя такие несправедливые нападки на дедушку.

Победа наших войск в битве под Москвой сняла вопрос об эвакуации семьи и дед продолжал со всей отдачей сил работать в кузнице. Несмотря на то, что в колхозе работали только женщины, старики и дети, колхоз справлялся с выполнением взятых перед государством обязательств по плановым поставкам продукции. В колхозе сохранялась трудовая дисциплина, сберегли тягловую силу - лошадей и быков. Женщины не впрягались ни в телеги, ни в плуги (как можно было впоследствии читать о таком в период войны на других территориях тыла), колхозники не голодали (конечно, и не жировали, нуждающимся семьям оказывали помощь). В колхозе собирали денежные средства и натуральную продукцию и на "танковые колонны", и на "авиационные эскадрильи", подписывались на государственные займы.

Было бы неверным утаить факты дележа между колхозниками натуральной продукции по "чёрным ведомостям", то есть ведомостям, не учтённым в бухгалтерии колхоза. Что говорить, колхозникам не просто было выживать в тяжелейшие годы войны.
Несомненно, большая заслуга в противостоянии народа врагу в целом, складовавшемся из усилий всех тружеников тыла страны и армии, а в частности, такого небольшого, отдельно взятого нашего колхоза, принадлежит моему деду, кузнецу и председателю Вострову Алексею Петровичу.
Он, в условиях большого дефицита металла, особенно листового железа для изготовления лемехов и отвалов для плугов, заготовок для осей телег, при отсутствии кузнечного угля (в колхозе был организован отжиг угля из березовых дров в ямах) справлялся с тем, чтобы проводить оковку колес для телег, саней, ремонт плугов, борон, сельскохозяйственных машин (жнеек, косилок), подковывал лошадей, выполнял другие работы, связанные с кузнечной обработкой металла и дерева.
Уже учась во 2-м классе, я приходил к деду в кузницу и помогал ему тем, что раздувал горн (качал меха). А в 16 лет (9-й класс) я во время летних школьных каникул работал, помогая деду, молотобойцем, используя 9-ти килограммовую кувалду при сварке осей или нарубке лемехов и отвалов для плугов.

В 1945 году дедушку постиг большой моральный удар, как и всех членов нашей семьи, он получил известие (с большим опозданием, через несколько лет, по причине халатности председателя сельсовета, утерявшего похоронку в хмельном состоянии в один из праздников) о смерти сына Васи, моего дяди, от ран, полученных в боях под Сталинградом. А в 1946 году умерла моя бабушка, любимая жена деда - Дуня (так ее называли в семье), непережившая известие о смерти сына (похоронена на Воротиловском кладбище).

В 1948 году дед закончил постоянную работу в колхозе, силы уже были не те, в этот год ему исполнилось 60 лет. Закона о колхозных пенсиях в то время ещё не было, да, и пенсионный возраст даже в городах для мужчин составлял тогда 65 лет, поэтому оставалось рассчитывать только на свои силы и помощь дочерей и внуков.
Дед и моя мама с тетей решили съехаться в один дом, который надо было построить, чтобы жить и трудиться в областном городе.

irina_co
Из рассказов бабушки о прошлом я запомнила, что одной из главных причин переезда в город было очень высокое налогооблажение крестьян, введенное после войны; каждый двор, то есть семья, помимо работы в колхозе, должна была сдавать государству в течение года определенное количество молока, яиц, мяса (обкладывали налогом даже каждую яблоню в саду) и труд в деревне для крестьян таким образом становился совсем экономически невыгодным (это уже моя формулировка).

Младшая дочь деда, тетя Поля, которой в свое время дед и бабушка купили комнату в г. Калинине, сразу после войны работала в трамвайном парке кондуктором, она получила по Договору от 1951 г. от отдела коммунального хозяйства исполкома Заволжского Совета депутатов трудящихся города Твери земельный участок - 6 соток в бессрочное пользование под строительство индивидуального жилого дома. Именно на этих 6-ти сотках и решили построить дом для всей семьи: для дедушки, его двух дочерей и двух внуков.

В зимние месяцы следующего года дед и я (мне было 19 лет) уже заготавливали в окрестных лесах деревни Косковская Горка лесоматериалы для планируемого строительства. Базовая часть постройки - сруб дома - был изготовлен заранее в деревне.
В этот период мне пришлось покинуть учебу в Калининском педагогическом институте на физико-математическом факультете, куда я поступил после школы, чтобы помогать деду строить дом. В пединститут на учебу я уже больше не вернулся, а поступил со временем в летное военное училище.

Продолжение следует ...

_____________________________

Картины труда и быта, праздников крестьян того времени (с начала 20-го века до ВОВ)

Каждая подпись к фотографии содержит ссылку на ее источник, фотографии выше (4 шт.) - из семейного архива.