Тень Баргути. История, привезенная из Бильина
Из всех подробностей своей биографии Имад Баргути при первом знакомстве сообщает лишь то, что приходится кузеном знаменитому Маруану. Он так и представляется: "Брат Баргути". А в случае непоняток добавляет: "Того самого Баргути".
Баргути-фотограф (справа) на демонстрации в Бильине
Но непоняток, как правило, не случается. Маруан Баргути в Палестинской автономии фигура популярная. Его портреты украшают главные площади в Шхеме, Хевроне и Рамалле. Он озаряется своей лучезарной улыбкой с огромных растяжек и небольших плакатов.
Баргути в фас и Баргути в профиль. В наручниках и без. Вождь и пример для подражания. Как раис Арафат, в преемники которого когда-то прочили не выскочку Абу-Мазена, а именно его, Маруана - главу ЦК ФАТХа, командира "Танзима" и заслуженного мученика Аль-Аксы, позже осужденного за свои подвиги к пяти пожизненным срокам заключения.
В отличие от своего заслуженного брата, Имад Баргути никого лично не убивал. Хотя всю свою жизнь зарабатывает на арабо-израильском конфликте. И зарабатывает, судя по всему, неплохо.
Если верить Имаду, то своей славой кузен Маруан во многом обязан ему - человеку, который последовательно регистрировал продвижение своего родственника по карьерной лестнице. Еще с тех пор, когда тот был рядовым боевиком ФАТХа и даже не помышлял о славе своего дядюшки Мустафы. Сам Имад с детства увлекался фотографией. Хобби стало профессией, когда международные информационные агентства, газеты и журналы начали проявлять интерес к его брату Маруану.
Картинки приносили приличные (и не только по автономным понятиям) деньги. И пусть вся слава доставалась кузену, запечатленному камерой Имада, тот не унывал, четко понимая, что спрос на его творчество напрямую зависит от популярности героя, которого он сам, собственно, и раскручивает.
Имад стал тенью Маруана, снимая его всюду, где только было возможно. Он строил эффектные кадры, искал неожиданные ракурсы, заполнял фон руинами и пожарищами, выводил своего героя на баррикады. И перед потребителями фотографической продукции постепенно вырастал народный трибун, вождь, борец, готовый к самопожертвованию во имя великой палестинской идеи. Пусть на самом деле это было и не совсем так, но у редакторов зарубежных СМИ существуют собственные представления о палестинских героях. И Имад из кожи вон лез, чтобы удовлетворить пожелания заказчиков.
С началом второй интифады работы у братьев Баргути явно прибавилось. Ведомый Маруаном «Танзим» серьезно усилил свое влияние на Западном берегу и вкупе с ХАМАСом, "Исламским джихадом", «Бригадами мучеников Аль-Аксы» стал одним из главных исполнителей терактов против граждан Израиля.
Баргути-командир руководил маршами к израильским блокпостам, произносил яркие речи на демонстрациях, оплакивал погибших шахидов, призывал ужесточить борьбу до полного освобождения Палестины от сионистских захватчиков. А Баргути-фотограф все это снимал на пленку, пересылая свою продукцию в Associated Press, Reuters, France Press, с которыми начал активно сотрудничать.
Кузен Баргути, попавший в число ближайших соратников Арафата, тоже укреплял свое финансовое положение. Он получил доступ к личному счету "раиса" в Bank of Jordan в Рамалле, на который стекались огромные суммы от пожертвований международных гуманитарных организаций. Часть этих денег шло на финансирование террора, а другая часть, судя по последующим событиям, оседала в карманах лидера "Танзима".
Однако братское счастье закончилось в 2002 году, когда спецназ "Дувдеван" арестовал Маруана (в рамках операции "Защитная стена") и отдал под суд, который 6 июня 2004 года приговорил его к пяти пожизненным заключениям за террористическую деятельность и еще к 40 годам за покушения на убийства.
На судебных процессах Маруана снимали уже другие фотографы. Имад же, используя былые связи, переключился на "рутину", документируя акты "сионистской агрессии против мирного палестинского населения". Только эксклюзива у него теперь нет: желающих подзаработать на арабо-израильском конфликте предостаточно, стрингеры на запах крови слетаются со всего света, а конкурировать с ними уже немолодому Баргути-фотографу очень непросто.
В последние пару лет Имад регулярно приезжает из Рамаллы в деревню Бильин, где каждую пятницу палестинцы и их единомышленники из многих стран мира устраивают демонстрации против строительства забора безопасности. Манифестации традиционно завершаются проклятиями в адрес оккупантов с последующим метанием камней в военнослужащих ЦАХАЛа. На что солдаты отвечают слезоточивым газом и отловом наиболее активных камнеметателей. И хотя этот сценарий повторяется из недели в неделю, международные СМИ продолжают печатать картинки "противостояния", дабы их читатели и зрители не забывали о кровожадности израильской военщины и страдающем по этой причине палестинском населении.
С Имадом Баргути я познакомился именно на таком сборище в Бильине. Как человек опытный, он прибыл к полудню, то есть к самому началу "экшена". Пока представители "угнетенного населения" промывали мозги прибывшим для соучастия гуманистам и миротворцам, Имад промывал мозги очень даже симпатичной девушке из Франции. И разговор их крутился явно в великом удалении от треклятого забора, что подтверждали громкий хохот барышни и шаловливые руки ее ухажера, блуждающие по коленке француженки.
Парочке, похоже, было хорошо вдвоем. Однако это не мешало Имаду переключаться на других собеседников, напоминая, что он - кузен Баргути, который тот самый Маруан.
Внешне Имад совершенно не напоминает не только своего знаменитого родственника, но и вообще араба. Если не знать, что он кузен Баргути, то его запросто можно принять за попа-растригу. А то и вовсе за Марка Котлярского, пресс-секретаря Авигдора Либермана (да простят мне оба такое сравнение).
Имад бегло говорит на английском и иврите. Может поддержать беседу на французском и испанском. Способен изъясняться даже по-русски, однако на уровне "клейки" барышень.
Словарный запас этот, как мне рассказал Имад, он накопил во время поездки в Россию. ФАТХ во все времена питал уважение к товарищам из Кремля, да и те им отвечают полной взаимностью, охотно принимая делегации борцов за палестинское дело у себя на родине.
В России Имад провел три месяца. От этой поездки он сохранил самые теплые, как объятья восторженных патриоток, воспоминания. А вместе с ними заученные навсегда слова "любоф мое", "голюпка" и "налифай".
Про сделку по освобождению Шалита, в рамках которой ХАМАС требует освободить Маруана Баргути, его кузен говорить отказался. Как человек практический, он слабо верит в подобный вариант развития событий. Хотя по всему видно, что возвращение Маруана доставило бы ему особое удовольствие.
Если бы не производственная необходимость, мы бы еще долго говорили с Имадом, который оказался на редкость обходительным собеседником. Но как только пришло время бросать камни, Баргути ринулся в гущу событий, потому что, как пояснил он, надо кормить семью. А эти камни как раз ее и кормят.
После демонстрации Имад дал мне свой номер телефона и пригласил в Рамаллу, пообещав показать дом Маруана и познакомить с его семьей. "Меня в Рамалле любой знает, скажи только, что ко мне, проблем не будет", - сказал он на прощанье.
Возможно, я еще воспользуюсь этим предложением.
Баргути-фотограф (справа) на демонстрации в Бильине
Но непоняток, как правило, не случается. Маруан Баргути в Палестинской автономии фигура популярная. Его портреты украшают главные площади в Шхеме, Хевроне и Рамалле. Он озаряется своей лучезарной улыбкой с огромных растяжек и небольших плакатов.
Баргути в фас и Баргути в профиль. В наручниках и без. Вождь и пример для подражания. Как раис Арафат, в преемники которого когда-то прочили не выскочку Абу-Мазена, а именно его, Маруана - главу ЦК ФАТХа, командира "Танзима" и заслуженного мученика Аль-Аксы, позже осужденного за свои подвиги к пяти пожизненным срокам заключения.
В отличие от своего заслуженного брата, Имад Баргути никого лично не убивал. Хотя всю свою жизнь зарабатывает на арабо-израильском конфликте. И зарабатывает, судя по всему, неплохо.
Если верить Имаду, то своей славой кузен Маруан во многом обязан ему - человеку, который последовательно регистрировал продвижение своего родственника по карьерной лестнице. Еще с тех пор, когда тот был рядовым боевиком ФАТХа и даже не помышлял о славе своего дядюшки Мустафы. Сам Имад с детства увлекался фотографией. Хобби стало профессией, когда международные информационные агентства, газеты и журналы начали проявлять интерес к его брату Маруану.
Картинки приносили приличные (и не только по автономным понятиям) деньги. И пусть вся слава доставалась кузену, запечатленному камерой Имада, тот не унывал, четко понимая, что спрос на его творчество напрямую зависит от популярности героя, которого он сам, собственно, и раскручивает.
Имад стал тенью Маруана, снимая его всюду, где только было возможно. Он строил эффектные кадры, искал неожиданные ракурсы, заполнял фон руинами и пожарищами, выводил своего героя на баррикады. И перед потребителями фотографической продукции постепенно вырастал народный трибун, вождь, борец, готовый к самопожертвованию во имя великой палестинской идеи. Пусть на самом деле это было и не совсем так, но у редакторов зарубежных СМИ существуют собственные представления о палестинских героях. И Имад из кожи вон лез, чтобы удовлетворить пожелания заказчиков.
С началом второй интифады работы у братьев Баргути явно прибавилось. Ведомый Маруаном «Танзим» серьезно усилил свое влияние на Западном берегу и вкупе с ХАМАСом, "Исламским джихадом", «Бригадами мучеников Аль-Аксы» стал одним из главных исполнителей терактов против граждан Израиля.
Баргути-командир руководил маршами к израильским блокпостам, произносил яркие речи на демонстрациях, оплакивал погибших шахидов, призывал ужесточить борьбу до полного освобождения Палестины от сионистских захватчиков. А Баргути-фотограф все это снимал на пленку, пересылая свою продукцию в Associated Press, Reuters, France Press, с которыми начал активно сотрудничать.
Кузен Баргути, попавший в число ближайших соратников Арафата, тоже укреплял свое финансовое положение. Он получил доступ к личному счету "раиса" в Bank of Jordan в Рамалле, на который стекались огромные суммы от пожертвований международных гуманитарных организаций. Часть этих денег шло на финансирование террора, а другая часть, судя по последующим событиям, оседала в карманах лидера "Танзима".
Однако братское счастье закончилось в 2002 году, когда спецназ "Дувдеван" арестовал Маруана (в рамках операции "Защитная стена") и отдал под суд, который 6 июня 2004 года приговорил его к пяти пожизненным заключениям за террористическую деятельность и еще к 40 годам за покушения на убийства.
На судебных процессах Маруана снимали уже другие фотографы. Имад же, используя былые связи, переключился на "рутину", документируя акты "сионистской агрессии против мирного палестинского населения". Только эксклюзива у него теперь нет: желающих подзаработать на арабо-израильском конфликте предостаточно, стрингеры на запах крови слетаются со всего света, а конкурировать с ними уже немолодому Баргути-фотографу очень непросто.
В последние пару лет Имад регулярно приезжает из Рамаллы в деревню Бильин, где каждую пятницу палестинцы и их единомышленники из многих стран мира устраивают демонстрации против строительства забора безопасности. Манифестации традиционно завершаются проклятиями в адрес оккупантов с последующим метанием камней в военнослужащих ЦАХАЛа. На что солдаты отвечают слезоточивым газом и отловом наиболее активных камнеметателей. И хотя этот сценарий повторяется из недели в неделю, международные СМИ продолжают печатать картинки "противостояния", дабы их читатели и зрители не забывали о кровожадности израильской военщины и страдающем по этой причине палестинском населении.
С Имадом Баргути я познакомился именно на таком сборище в Бильине. Как человек опытный, он прибыл к полудню, то есть к самому началу "экшена". Пока представители "угнетенного населения" промывали мозги прибывшим для соучастия гуманистам и миротворцам, Имад промывал мозги очень даже симпатичной девушке из Франции. И разговор их крутился явно в великом удалении от треклятого забора, что подтверждали громкий хохот барышни и шаловливые руки ее ухажера, блуждающие по коленке француженки.
Парочке, похоже, было хорошо вдвоем. Однако это не мешало Имаду переключаться на других собеседников, напоминая, что он - кузен Баргути, который тот самый Маруан.
Внешне Имад совершенно не напоминает не только своего знаменитого родственника, но и вообще араба. Если не знать, что он кузен Баргути, то его запросто можно принять за попа-растригу. А то и вовсе за Марка Котлярского, пресс-секретаря Авигдора Либермана (да простят мне оба такое сравнение).
Имад бегло говорит на английском и иврите. Может поддержать беседу на французском и испанском. Способен изъясняться даже по-русски, однако на уровне "клейки" барышень.
Словарный запас этот, как мне рассказал Имад, он накопил во время поездки в Россию. ФАТХ во все времена питал уважение к товарищам из Кремля, да и те им отвечают полной взаимностью, охотно принимая делегации борцов за палестинское дело у себя на родине.
В России Имад провел три месяца. От этой поездки он сохранил самые теплые, как объятья восторженных патриоток, воспоминания. А вместе с ними заученные навсегда слова "любоф мое", "голюпка" и "налифай".
Про сделку по освобождению Шалита, в рамках которой ХАМАС требует освободить Маруана Баргути, его кузен говорить отказался. Как человек практический, он слабо верит в подобный вариант развития событий. Хотя по всему видно, что возвращение Маруана доставило бы ему особое удовольствие.
Если бы не производственная необходимость, мы бы еще долго говорили с Имадом, который оказался на редкость обходительным собеседником. Но как только пришло время бросать камни, Баргути ринулся в гущу событий, потому что, как пояснил он, надо кормить семью. А эти камни как раз ее и кормят.
После демонстрации Имад дал мне свой номер телефона и пригласил в Рамаллу, пообещав показать дом Маруана и познакомить с его семьей. "Меня в Рамалле любой знает, скажи только, что ко мне, проблем не будет", - сказал он на прощанье.
Возможно, я еще воспользуюсь этим предложением.