Быт лагеря немецких военнопленных в Кировской области.
Попалась в руки книга: "Луза: очерки истории станции, поселка, города". Автор - Валентин Нечаев, заслуженный учитель РФ. Книга вышла тиражом в 1000 экземпляров и вряд ли она доступна за пределами Кировской области.
Чем ценны такие краеведческие исследования - у авторов и издателей нет цели написать "Шок! Сенсация! Вся правда!". Это не суворовы и антисуворовы.
Те сведения, представленные в подобных книгах - намного точнее и качественнее отражают реальность истории, чем сенсационные разоблачения и контрразоблачения.
Вот, допустим, в этой книге приведены цифры по госпиталю № 3469, эвакуированному в Кировскую область из Сталино (Донецк).
С 26 октября 1941 года по 20 декабря 1945 года через этот госпиталь прошло 16177 раненых. Оперировано - 5597 человек (некоторые по 2 - 3 раза).
Выписаны как полностью годные к службе - 39% - 6309 человек
Выписаны с ограничениями к службе - 11% - 1779 человек.
Умерло - 55 человек. 0,3 процента.
Вот такой срез советской военной медицины. При этом, в госпиталь везлии сключительно тяжелораненых с повреждениями бедер и крупных суставов. 10% - с повреждениями периферической нервной системы. Раненые поступали с Северо-Западного, Волховского и Ленинградского фронтов.
А это и сейчас медвежий угол и без того провинциальной Кировской области.
Перед войной там жило 6700 человек. В 1989 - 13706. сейчас - 10461 человек. Расстояние до областного центра - 303 километра. Только железная дорога, автомобильной нет.
Северная вятская природа:
Итак, в декабре 1942 года в Лузу привезли 200 первых военнопленных. К коноцу войны их там собралось 1500.
Лагерь был расположен в трудовом поселке "Новый путь". Сначала там были просто бараки. Пленным выдали плотницкий инструмент, материалы. Они сами делали себе двухэтажные нары, сушилки, сапожную и столярную мастерскую, пекарню, баню, столовую.
Работали они на лесобиржах, лесопристани и в цехах лесозавода. Уводили на работу группами по 20 человек - 1 охранник. Работой руководили советские мастера, как правило, женщины. Мастерам выдавали под расписку пистолеты каждое утро. Оружие, кстати, ни разу не пригодилось.
В целом зону охраняла рота. Командовал ротой старший лейтенант Барсуков Василий Сергеевич. Кстати, персональным водителем у него был тринадцатилетний мальчишка Коля Шалыгин, ныне Николай Иванович. Водителем кобылы, конечно же :) Ездовым.
Территория на работах ограничивалась специальными флажками. Внутри территории пленные передвигались свободно, общались с местными рабочими. За все время за флажки перешел только один немец. Почему-то он не отреагировал на окрик "Стой!" и на предупредительный выстрел. В итоге был легко ранен. Больше ЧП не было.
Как кормили?
По тем же нормам, что и своих рабочих. На тяжелой работе (погрузка вагонов) - килограмм хлеба. На обычных работах - 600 грамм. Плюс, естественно, трехразовое горячее питание. Те, кто работал далеко от зоны питались в рабочих столовых или летом получали сухой паек.
В самой зоне работало поварами 5 пленных немцев, зав.столовой - С.А. Семушина.
Как работали?
Работали с лесом. В основном, погрузка-выгрузка. Привлекались добровольцами и на другие работы - построили, например, спортивную и игровую площадки для школы. Получали зарплату, которую могли потратить в магазине для военнопленных, а могли и копить деньги до возвращения из плена.
При этом, не перерабатывали. Там где, один русский мог нести бревно, там за такое же бревно брались четверо-пятеро немцев. Ровно по сигналу заканчивали работу, невзирая на то, что что-то не доделано.
В холодное время выдавали фуфайки, в сильные морозы - валенки и полушубки. Немцы очень трепетно относились к своему обмундированию, берегли его. Чинили, пока ткань совсем не расползалась.
Заболеваний было не много. Была своя медицинская служба плюс две наших медсестры. Лекарства выдавали в необходимом объеме. При этом, немецких врачей иногда привлекали к операциям в госпитале. Врачи с удовольствием в операциях участвовали.
К концу войны офицерам дали право свободного передвижения по поселку. Почти все пленные к моменту освобождения начали прилично разговаривать на русском. При этом, успокаивали охрану и жителей Лузы: "Ну куда нам бежать? Не беспокойтесь".
С 1944 года организовали свою самодеятельность. На каждый праздник устраивали концерты. Не только в зоне. Выступали и в местном Доме Культуры. Тем не менее, близких, доверительных контактов не было. Но не было и проявлений ненависти, злобы, агрессии. Ни со стороны лузян, но и со стороны раненых солдат РККА.
Немецкого кладбища в Лузском районе нет, таким образом за годы войны в этом лагере из немецких военнопленных никто не умер.
Чем ценны такие краеведческие исследования - у авторов и издателей нет цели написать "Шок! Сенсация! Вся правда!". Это не суворовы и антисуворовы.
Те сведения, представленные в подобных книгах - намного точнее и качественнее отражают реальность истории, чем сенсационные разоблачения и контрразоблачения.
Вот, допустим, в этой книге приведены цифры по госпиталю № 3469, эвакуированному в Кировскую область из Сталино (Донецк).
С 26 октября 1941 года по 20 декабря 1945 года через этот госпиталь прошло 16177 раненых. Оперировано - 5597 человек (некоторые по 2 - 3 раза).
Выписаны как полностью годные к службе - 39% - 6309 человек
Выписаны с ограничениями к службе - 11% - 1779 человек.
Умерло - 55 человек. 0,3 процента.
Вот такой срез советской военной медицины. При этом, в госпиталь везлии сключительно тяжелораненых с повреждениями бедер и крупных суставов. 10% - с повреждениями периферической нервной системы. Раненые поступали с Северо-Западного, Волховского и Ленинградского фронтов.
А это и сейчас медвежий угол и без того провинциальной Кировской области.
Перед войной там жило 6700 человек. В 1989 - 13706. сейчас - 10461 человек. Расстояние до областного центра - 303 километра. Только железная дорога, автомобильной нет.
Северная вятская природа:
Итак, в декабре 1942 года в Лузу привезли 200 первых военнопленных. К коноцу войны их там собралось 1500.
Лагерь был расположен в трудовом поселке "Новый путь". Сначала там были просто бараки. Пленным выдали плотницкий инструмент, материалы. Они сами делали себе двухэтажные нары, сушилки, сапожную и столярную мастерскую, пекарню, баню, столовую.
Работали они на лесобиржах, лесопристани и в цехах лесозавода. Уводили на работу группами по 20 человек - 1 охранник. Работой руководили советские мастера, как правило, женщины. Мастерам выдавали под расписку пистолеты каждое утро. Оружие, кстати, ни разу не пригодилось.
В целом зону охраняла рота. Командовал ротой старший лейтенант Барсуков Василий Сергеевич. Кстати, персональным водителем у него был тринадцатилетний мальчишка Коля Шалыгин, ныне Николай Иванович. Водителем кобылы, конечно же :) Ездовым.
Территория на работах ограничивалась специальными флажками. Внутри территории пленные передвигались свободно, общались с местными рабочими. За все время за флажки перешел только один немец. Почему-то он не отреагировал на окрик "Стой!" и на предупредительный выстрел. В итоге был легко ранен. Больше ЧП не было.
Как кормили?
По тем же нормам, что и своих рабочих. На тяжелой работе (погрузка вагонов) - килограмм хлеба. На обычных работах - 600 грамм. Плюс, естественно, трехразовое горячее питание. Те, кто работал далеко от зоны питались в рабочих столовых или летом получали сухой паек.
В самой зоне работало поварами 5 пленных немцев, зав.столовой - С.А. Семушина.
Как работали?
Работали с лесом. В основном, погрузка-выгрузка. Привлекались добровольцами и на другие работы - построили, например, спортивную и игровую площадки для школы. Получали зарплату, которую могли потратить в магазине для военнопленных, а могли и копить деньги до возвращения из плена.
При этом, не перерабатывали. Там где, один русский мог нести бревно, там за такое же бревно брались четверо-пятеро немцев. Ровно по сигналу заканчивали работу, невзирая на то, что что-то не доделано.
В холодное время выдавали фуфайки, в сильные морозы - валенки и полушубки. Немцы очень трепетно относились к своему обмундированию, берегли его. Чинили, пока ткань совсем не расползалась.
Заболеваний было не много. Была своя медицинская служба плюс две наших медсестры. Лекарства выдавали в необходимом объеме. При этом, немецких врачей иногда привлекали к операциям в госпитале. Врачи с удовольствием в операциях участвовали.
К концу войны офицерам дали право свободного передвижения по поселку. Почти все пленные к моменту освобождения начали прилично разговаривать на русском. При этом, успокаивали охрану и жителей Лузы: "Ну куда нам бежать? Не беспокойтесь".
С 1944 года организовали свою самодеятельность. На каждый праздник устраивали концерты. Не только в зоне. Выступали и в местном Доме Культуры. Тем не менее, близких, доверительных контактов не было. Но не было и проявлений ненависти, злобы, агрессии. Ни со стороны лузян, но и со стороны раненых солдат РККА.
Немецкого кладбища в Лузском районе нет, таким образом за годы войны в этом лагере из немецких военнопленных никто не умер.