За сладостные секунды
Знаете что - спасибо вам за слова.
Каждое - пуля, и каждое - точно в цель.
Я теперь знаю: сквозь поле растет трава,
Даже когда над полем поет шрапнель.
Я теперь знаю что-то про музыку мужества.
Что-то еще про изнанку другого века.
Про то, как шинели людей превращают в пустое множество.
Про то, как взрывы людей превращают в эхо.
Знаю, как режет землю осколок корявой стали.
Знаю, как режет небо бабочек легкий флот.
И про то еще знаю, как вы однажды в окопе стыли,
Но любовались ей, вмороженной в лед.
Это ведь ваши солдаты ее раздели, -
Наша зима обучает немца ценить обноски.
Иней красиво играет на мертвом теле.
Шепчет ветер о Боге или о Босхе…
***
Вы меня научили помнить, что смерть страшна,
Оставаться спокойным, когда срывается век на крик.
А еще я жалею, что дед мой, гвардии старшина,
Вас не встретил на фронте и не всадил в вас штык.
Простите меня, герр Юнгер, и еще раз спасибо за слова.
С уважением етц.
Москва, 8 мая 2013
Каждое - пуля, и каждое - точно в цель.
Я теперь знаю: сквозь поле растет трава,
Даже когда над полем поет шрапнель.
Я теперь знаю что-то про музыку мужества.
Что-то еще про изнанку другого века.
Про то, как шинели людей превращают в пустое множество.
Про то, как взрывы людей превращают в эхо.
Знаю, как режет землю осколок корявой стали.
Знаю, как режет небо бабочек легкий флот.
И про то еще знаю, как вы однажды в окопе стыли,
Но любовались ей, вмороженной в лед.
Это ведь ваши солдаты ее раздели, -
Наша зима обучает немца ценить обноски.
Иней красиво играет на мертвом теле.
Шепчет ветер о Боге или о Босхе…
***
Вы меня научили помнить, что смерть страшна,
Оставаться спокойным, когда срывается век на крик.
А еще я жалею, что дед мой, гвардии старшина,
Вас не встретил на фронте и не всадил в вас штык.
Простите меня, герр Юнгер, и еще раз спасибо за слова.
С уважением етц.
Москва, 8 мая 2013