Зимний вечер2 (А)
Сведенборг и бес
Шел однажды Сведенборг по столице - Осло там, в Норвегии…. Или в Швеции - Копенгаген, значит. Шел, шел и поймал беса. Бес ему и говорит:
- Сведенборг, а Сведенборг, отпусти меня, я же к тебе и бежал - поручили мне тебя соблазнять и мучить.
Молчит Сведенборг. А бес канючит:
- Ну Сведенборг, Сведенборг, Сведенборг уже, ты что, не слышишь…
Маленький бес, жалкий, кривобокий, язык выпучил - тяжело ему, видать, в нашем мире.
- Ладно, - говорит Сведенборг. - Мучай.
- Дай мне свою палку, - просит бес. - Тяжело мне, устал, ты не видишь, что ли. Ну давай скорее, а, Сведенборг…
Дал ему Сведенборг палку. Стал бес его бить. Бил, хлестал, порол, вытягивал… Устал, дышит тяжело, палку изломал.
- Что, - говорит Сведенборг, - все? - а сам бок потирает.
- Все, - вздыхает бес, - умаялся.
- Ну то-то, - говорит Сведенборг. - Иди и больше не греши.
Обрадовался бес, чмокнул Сведенборга в щеку и кинулся скорей к себе в преисподнюю - только очень черные пятки мелькнули.
* * *
Смерть Сократа
Пришел однажды Сократ в эти… Марафины. Ну, тут его бражка налетела - Платон, Критий там… Гвалт стоит, то-сё, потащили его в кабак. Сели, орут: «Учитель, - говорят, - наш». А из местных там два крепких мужика сидели - Анит и Мелит. «Что, - думают, - еще здесь. Чужой наших ребят спаивает».
- Слушай, - говорят, - Сократ. Спорим, что чашу не выпьешь. Слабо тебе, философ ты гинеколог паршивый.
Ну, здоровый Платон и его компания чуть не в драку: «Морды вам набьем, пердуны, Сократ в битве участвовал… ну, в этой… той… Солдат он старой!
Но Сократ их удержал.
- Что вы, - говорит, - вопите. Выпью я, - и все тут.
Налили ему Анит с Мелитом кратер фалернского. А он взял да и выпил - такой молодец был, хоть и лысый.
Тут такая бражка пошла - Анита как бревно вынесли, упились все до чертиков. Платон с Мелитом на спор бодались, а Протагор всю Агору, говорят, заблевал, пока его не уняли, так он еще потом ползал, как червяк: «Все, - бормочет, - собой измерю». Некультурно.
А Сократ от той пьянки помер - старый был.
Так и в старые времена пьянство вредило философии, как могло. А могло оно тогда много, ой, много, где уж сейчас…
Русская народная сказка
Умер как-то один мужик, учитель. Ну, тело - обмыли там, оттащили куда надо, похоронили, что ли. А мужик, душа-то в смысле - как был там, так и есть. Болтается под потолком в комнате, где помер, смотрит на всё, и никто за ним не приходит. Ну, ждал-ждал - и полетел к Богу. Добрался - и говорит: «Слушай, - говорит, - Бог - непорядок. Я, понимаешь, помер, а за мной - никто-ничего. Никакого внимания душе». Ну, Бог, конечно, извинился - разберемся - говорит. И вызвал ангела этого, хранителя, срочно. Прилетел ангел - слушаю, говорит. А Бог ему: ты что? Где сейчас был? Тут человек помер, а за ним никто не является. Извиняется ангел: «Ну что, забыть нельзя, я же не так просто, я же не знал, что он того, умрет - я в отпуске был. В речке купался». А Бог-то принахмурился так и говорит: «Ну и что, что купался. Все равно ты должен был слышать. А раз ты не слышал, - тут Бог помолчал. - Потому что ты не слышал и мужика того не взял, я думаю, что ты - русский шпион». Ну, раздели тут ангела, перья сняли - а там френч полувоенный и сапоги. Бросился его мужик защищать: «Ну что, ну заснул там или купался - может человек искупаться?»
Задумался Бог, что делать, а тут как раз на небо ангел другой прилетел: тошно ему на земле стало, он там одного замминистра от греха охранял, а замминистра ангела так изгваздал, так извазюкал, что - улетел, значит, ангел. Ну Бог и говорит: «Мы тебя на обмен пошлем». И выбили того ангела, что шпионом был, на землю, взамен испачканного. Вот так. А мужику, который, значит, помер, френч отдали, как попросил. Хороший френч, крепкий.
* * *
Сократ и Ницше
Лежал раз пьяный Сократ в канаве и плакал. Я, - причитает, - м-мудрейший из греков этих, а лежу в канаве, вы… ы-ы… вы-брошенный женой из собственного дома… дёма, то есть… Алопеки моей родненькой…
Нашел его тут Ницше и говорит: «Когда идешь к женщине, не забудь плеть»; это я так хвормулирую. Так что мой тебе, кореш, совет: бери это дело, иди домой и ничего не бойся. Ты, я надеюсь, наш, ариец?»
- Ну, - говорит Сократ, - еще бы. Я этого жида Фалеса с его поганой водой всегда недолюбливал. Давай, друг, руку. - И пошел домой.
А как вошел, там вопль раздался, ударилось что-то, хлопнуло, и выпал Сократ в канаву. «Бестия, - шепчет, - белокурая… Попадись мне… Какая тут плеть, на эту Ксантиппу с бронепоездом ходить надо…» - и заснул.
А Ницше посмотрел на него этак свысока и говорит: «Не мужик!» - и с тех пор Сократа не выносил.
Что вы хотите - холостой был… Молодо-зелено.
* * *
Гегель и Кант
Заходит раз Гегель к Канту: «Дай, - говорит, - старик, мне талеров сто. Душа горит». А Кант тоже старичок был не промах - стал Гегеля критиковать. «Тебе, - говорит, - пить вредно. Повредишь Абсолюту в своем лице». (Любил старик мудрено выражаться).
- Ладно, - говорит Гегель. - Соврал я. Мне просто по хозяйству нужно. Долг заплатить. Моральный.
А Кант ему:
- Вот тебе сто воображаемых талеров, сынок, ты только представь хорошенько, что они настоящие, и никто не отличит.
Злится Гегель, упирается.
- Зачем, - говорит, - мне воображаемые, воображаемые у меня у самого есть. Ты мне настоящих дай! А нет - так и говори, нечего народ воображаемыми талерами смущать. За такое в порядочном государстве, точно тебе говорю, в тюрьму содют.
А Кант, он тоже не дурак был, ему и говорит:
- Видишь, - говорит, - Гегель ты, Гегель… Люблю я тебя, мерзавца, все бы тебе отдал, прям так все и хочется тебе отдать, и воображаемые, и настоящие. Так ведь незадача: несовместимо это с долгом. Вот ежели бы я тебя не любил, скажем, так заставил бы себя и дал бы, а люблю - и пошел вон, ты меня не соблазнишь моей прихоти потакать!
Повернулся и в дом ушел, обедать.
Стоит Гегель и думает:
- Вот сволочь! Во даёт! Хорошо, что мне деньги не нужны - а то ведь не дал бы.
И побежал скорей в газету, чтоб там всю эту философию под своим именем прописать. Он вороватый был, Гегель, то Шеллинга обдерет как липку, то другого кого… Так что сто талеров ему на самом деле не нужны были, у него на все свой антитезис был.
* * *
Платон и Аристотель
Устроился Аристотель к царю Филиппу наследника учить. Ну, учит его там, сложение, вычитание… Сколько раба пороть можно, чтобы ходить мог… А папа Филипп его вызвал и говорит: «Сейчас, - говорит, - Платон в моде. Учение его об идеях. Куда ни пойдешь - всюду идеи… А мой балбес только о войне. О чем ни спросишь, все: бух! Ба-бах! А тот ему - Р-раз!! И голова долой… Кошмар. Паршивый ты, - говорит, - Аристотель, учитель. Тупой, как все у вас в Стагире. Я тебя вот…
- Не надо, - говорит Аристотель. - Ой! Я все об идеях у Платона узнаю и вам расскажу м сыночку вашему. Дозвольте обождать чуток, - и бегом к Платону. Они когда-то корешами были.
А Платон сидит в беседке и вино пьет. Прибежал к нему Аристотель: - Давай, брат, рассказывай мне все об идеях. Очень мне это интересно, гений ты наш, поделись скорее…
А Платон налил себе чарочку. «Да, - говорит, - идея - это… Как бы тебе это объяснить?» И выпил.
- Чего это? Чего это? - торопит Аристотель.
- Ах, идея… Идея - это такая… такое… - и отпил.
Аристотель места себе не находит, извёлся весь. Платон отъел кусочек чего-то там - мастер был на это дело! И еще отпил, чарочку, ну две.
- Ну, ну, чего это? Идея-то - это что?
- Эх, - говорит Платон. - Ну как же ты не понимаешь, морда ты этакая. Идея - это же… Ах, идея - мм-м - такая вся…
И отпил. Чмокнул. «Идея», - говорит, - и еще отпил, и руками повел так волнообразно, сверху вниз. А потом так устал, что уснул.
Делать нечего. Прибежал Аристотель к царю Филиппу и говорит:
- Это всё ерунда. А вот я сейчас видел - вашего Сашеньку стали на улице дети дразнить: «Македонский, - кричат, - ты, Македонский, ха-ха!» А он их всех догнал и побил. Вот какой сильный. И никакая ему идея не нужна.
Обрадовался тут Филипп и дал Аристотелю денежку. Называлась тогда его денежка - талант. Поэтому теперь и говорят: «Аристотель - у-у! талант!»
А Аристотель Платона после этого не любил. «Мудрец, - говорит, - а я выпутывайся сам. Никакого толку от его мудрости».
А Сашенька стал Александром Македонским. Вот до сих пор и спорят, кто из них был прав: Платон или Аристотель?
Шел однажды Сведенборг по столице - Осло там, в Норвегии…. Или в Швеции - Копенгаген, значит. Шел, шел и поймал беса. Бес ему и говорит:
- Сведенборг, а Сведенборг, отпусти меня, я же к тебе и бежал - поручили мне тебя соблазнять и мучить.
Молчит Сведенборг. А бес канючит:
- Ну Сведенборг, Сведенборг, Сведенборг уже, ты что, не слышишь…
Маленький бес, жалкий, кривобокий, язык выпучил - тяжело ему, видать, в нашем мире.
- Ладно, - говорит Сведенборг. - Мучай.
- Дай мне свою палку, - просит бес. - Тяжело мне, устал, ты не видишь, что ли. Ну давай скорее, а, Сведенборг…
Дал ему Сведенборг палку. Стал бес его бить. Бил, хлестал, порол, вытягивал… Устал, дышит тяжело, палку изломал.
- Что, - говорит Сведенборг, - все? - а сам бок потирает.
- Все, - вздыхает бес, - умаялся.
- Ну то-то, - говорит Сведенборг. - Иди и больше не греши.
Обрадовался бес, чмокнул Сведенборга в щеку и кинулся скорей к себе в преисподнюю - только очень черные пятки мелькнули.
* * *
Смерть Сократа
Пришел однажды Сократ в эти… Марафины. Ну, тут его бражка налетела - Платон, Критий там… Гвалт стоит, то-сё, потащили его в кабак. Сели, орут: «Учитель, - говорят, - наш». А из местных там два крепких мужика сидели - Анит и Мелит. «Что, - думают, - еще здесь. Чужой наших ребят спаивает».
- Слушай, - говорят, - Сократ. Спорим, что чашу не выпьешь. Слабо тебе, философ ты гинеколог паршивый.
Ну, здоровый Платон и его компания чуть не в драку: «Морды вам набьем, пердуны, Сократ в битве участвовал… ну, в этой… той… Солдат он старой!
Но Сократ их удержал.
- Что вы, - говорит, - вопите. Выпью я, - и все тут.
Налили ему Анит с Мелитом кратер фалернского. А он взял да и выпил - такой молодец был, хоть и лысый.
Тут такая бражка пошла - Анита как бревно вынесли, упились все до чертиков. Платон с Мелитом на спор бодались, а Протагор всю Агору, говорят, заблевал, пока его не уняли, так он еще потом ползал, как червяк: «Все, - бормочет, - собой измерю». Некультурно.
А Сократ от той пьянки помер - старый был.
Так и в старые времена пьянство вредило философии, как могло. А могло оно тогда много, ой, много, где уж сейчас…
Русская народная сказка
Умер как-то один мужик, учитель. Ну, тело - обмыли там, оттащили куда надо, похоронили, что ли. А мужик, душа-то в смысле - как был там, так и есть. Болтается под потолком в комнате, где помер, смотрит на всё, и никто за ним не приходит. Ну, ждал-ждал - и полетел к Богу. Добрался - и говорит: «Слушай, - говорит, - Бог - непорядок. Я, понимаешь, помер, а за мной - никто-ничего. Никакого внимания душе». Ну, Бог, конечно, извинился - разберемся - говорит. И вызвал ангела этого, хранителя, срочно. Прилетел ангел - слушаю, говорит. А Бог ему: ты что? Где сейчас был? Тут человек помер, а за ним никто не является. Извиняется ангел: «Ну что, забыть нельзя, я же не так просто, я же не знал, что он того, умрет - я в отпуске был. В речке купался». А Бог-то принахмурился так и говорит: «Ну и что, что купался. Все равно ты должен был слышать. А раз ты не слышал, - тут Бог помолчал. - Потому что ты не слышал и мужика того не взял, я думаю, что ты - русский шпион». Ну, раздели тут ангела, перья сняли - а там френч полувоенный и сапоги. Бросился его мужик защищать: «Ну что, ну заснул там или купался - может человек искупаться?»
Задумался Бог, что делать, а тут как раз на небо ангел другой прилетел: тошно ему на земле стало, он там одного замминистра от греха охранял, а замминистра ангела так изгваздал, так извазюкал, что - улетел, значит, ангел. Ну Бог и говорит: «Мы тебя на обмен пошлем». И выбили того ангела, что шпионом был, на землю, взамен испачканного. Вот так. А мужику, который, значит, помер, френч отдали, как попросил. Хороший френч, крепкий.
* * *
Сократ и Ницше
Лежал раз пьяный Сократ в канаве и плакал. Я, - причитает, - м-мудрейший из греков этих, а лежу в канаве, вы… ы-ы… вы-брошенный женой из собственного дома… дёма, то есть… Алопеки моей родненькой…
Нашел его тут Ницше и говорит: «Когда идешь к женщине, не забудь плеть»; это я так хвормулирую. Так что мой тебе, кореш, совет: бери это дело, иди домой и ничего не бойся. Ты, я надеюсь, наш, ариец?»
- Ну, - говорит Сократ, - еще бы. Я этого жида Фалеса с его поганой водой всегда недолюбливал. Давай, друг, руку. - И пошел домой.
А как вошел, там вопль раздался, ударилось что-то, хлопнуло, и выпал Сократ в канаву. «Бестия, - шепчет, - белокурая… Попадись мне… Какая тут плеть, на эту Ксантиппу с бронепоездом ходить надо…» - и заснул.
А Ницше посмотрел на него этак свысока и говорит: «Не мужик!» - и с тех пор Сократа не выносил.
Что вы хотите - холостой был… Молодо-зелено.
* * *
Гегель и Кант
Заходит раз Гегель к Канту: «Дай, - говорит, - старик, мне талеров сто. Душа горит». А Кант тоже старичок был не промах - стал Гегеля критиковать. «Тебе, - говорит, - пить вредно. Повредишь Абсолюту в своем лице». (Любил старик мудрено выражаться).
- Ладно, - говорит Гегель. - Соврал я. Мне просто по хозяйству нужно. Долг заплатить. Моральный.
А Кант ему:
- Вот тебе сто воображаемых талеров, сынок, ты только представь хорошенько, что они настоящие, и никто не отличит.
Злится Гегель, упирается.
- Зачем, - говорит, - мне воображаемые, воображаемые у меня у самого есть. Ты мне настоящих дай! А нет - так и говори, нечего народ воображаемыми талерами смущать. За такое в порядочном государстве, точно тебе говорю, в тюрьму содют.
А Кант, он тоже не дурак был, ему и говорит:
- Видишь, - говорит, - Гегель ты, Гегель… Люблю я тебя, мерзавца, все бы тебе отдал, прям так все и хочется тебе отдать, и воображаемые, и настоящие. Так ведь незадача: несовместимо это с долгом. Вот ежели бы я тебя не любил, скажем, так заставил бы себя и дал бы, а люблю - и пошел вон, ты меня не соблазнишь моей прихоти потакать!
Повернулся и в дом ушел, обедать.
Стоит Гегель и думает:
- Вот сволочь! Во даёт! Хорошо, что мне деньги не нужны - а то ведь не дал бы.
И побежал скорей в газету, чтоб там всю эту философию под своим именем прописать. Он вороватый был, Гегель, то Шеллинга обдерет как липку, то другого кого… Так что сто талеров ему на самом деле не нужны были, у него на все свой антитезис был.
* * *
Платон и Аристотель
Устроился Аристотель к царю Филиппу наследника учить. Ну, учит его там, сложение, вычитание… Сколько раба пороть можно, чтобы ходить мог… А папа Филипп его вызвал и говорит: «Сейчас, - говорит, - Платон в моде. Учение его об идеях. Куда ни пойдешь - всюду идеи… А мой балбес только о войне. О чем ни спросишь, все: бух! Ба-бах! А тот ему - Р-раз!! И голова долой… Кошмар. Паршивый ты, - говорит, - Аристотель, учитель. Тупой, как все у вас в Стагире. Я тебя вот…
- Не надо, - говорит Аристотель. - Ой! Я все об идеях у Платона узнаю и вам расскажу м сыночку вашему. Дозвольте обождать чуток, - и бегом к Платону. Они когда-то корешами были.
А Платон сидит в беседке и вино пьет. Прибежал к нему Аристотель: - Давай, брат, рассказывай мне все об идеях. Очень мне это интересно, гений ты наш, поделись скорее…
А Платон налил себе чарочку. «Да, - говорит, - идея - это… Как бы тебе это объяснить?» И выпил.
- Чего это? Чего это? - торопит Аристотель.
- Ах, идея… Идея - это такая… такое… - и отпил.
Аристотель места себе не находит, извёлся весь. Платон отъел кусочек чего-то там - мастер был на это дело! И еще отпил, чарочку, ну две.
- Ну, ну, чего это? Идея-то - это что?
- Эх, - говорит Платон. - Ну как же ты не понимаешь, морда ты этакая. Идея - это же… Ах, идея - мм-м - такая вся…
И отпил. Чмокнул. «Идея», - говорит, - и еще отпил, и руками повел так волнообразно, сверху вниз. А потом так устал, что уснул.
Делать нечего. Прибежал Аристотель к царю Филиппу и говорит:
- Это всё ерунда. А вот я сейчас видел - вашего Сашеньку стали на улице дети дразнить: «Македонский, - кричат, - ты, Македонский, ха-ха!» А он их всех догнал и побил. Вот какой сильный. И никакая ему идея не нужна.
Обрадовался тут Филипп и дал Аристотелю денежку. Называлась тогда его денежка - талант. Поэтому теперь и говорят: «Аристотель - у-у! талант!»
А Аристотель Платона после этого не любил. «Мудрец, - говорит, - а я выпутывайся сам. Никакого толку от его мудрости».
А Сашенька стал Александром Македонским. Вот до сих пор и спорят, кто из них был прав: Платон или Аристотель?