Непонимание "идеологическое" скорее иррелевантно, так как эмиграция ведь от того, что окружающие чуждые существа не есть, а всегда были. Непонимание словаря? Да, за последние лет четыре-пять наблюдаю расхождение с пониманием оставшихся в РФ. Изменилась немножко и лексика, и нарративы, стало по ощущениям больше уклона в некоторый речекряк, как будто даже в частном интернет-диалоге человек говорит будто на трибуне публично выступает перед некоей аудиторией. Помните в детстве, на стульчике перед дедом морозом в окружении людей, которые будут рассказанный стишок оценивать - подобное ощущение. Это не удивляет, так как я читал книги о русской эмиграции после революции, некоторые из них не только лексику, но даже старую орфографию сохранили и до самой смерти писали еръ на конце как при Николае, и говорить им с оставшимися в СССР становилось все менее о чем, так как там поменяли и орфографию, и нарративы, и мечты другие дали. Об этом столкновении старой мысли с новым образом есть такая ремарка в труде Голицына:
старую орфографию сохранили и до самой смерти писали еръ на концеЯ читала журнал "Иллюстрированная Россия", выходивший в Париже, до начала второй мировой. Там в самых первых номерах как раз и объяснялось, что старую орфографию сохраняют для того, чтобы отличаться от "этих
( ... )
Там в самых первых номерах как раз и объяснялось, что старую орфографию сохраняют для того, чтобы отличаться от "этих".
Да, была фундаментальная ошибка этой части эмигрантов, смыкавших реформу с советской властью: орфографическая реформа была подготовлена еще до Февральской революции в николаевское время (в 1911 году, но Николай наложил запрет), большевики лишь применили уже созданные разработки. Они назрели более чем давно. Все мы читали Кассиля, который вскользь касается момента, как школьники разучивали корни с ять. К 1910 годам внутреннего понимания где писать "е", а где ять, уже не было, так как произношение слилось еще во времена Ломоносова. Можно употреблять нехитрое мнемоническое правило "где в сходном украинском слове "и", в болгарском "я", а в русском "е", там был ять" (свiт-свет, някой-некий), но для этого надо знать украинский и болгарский язык. Вдобавок существовала излишняя переусложненность с "они" и "одни" в женском и мужском роде: в женском писался ять, так как это было наследие двойственного числа ж.р. из
( ... )
> надо было помнить что "одни мужики", но "однѣ ножницы".
Тут особо помнить не надо: мужской и средний род и вообще всё, кроме женского рода - "они, одни", если исключительно женский род - "онѣ, однѣ". У нас ведь не вызывает затруднения, какое числительное применить - "оба" или "обе" - к двум мальчикам, к двум девочкам и к мальчику с девочкой? (Везде "оба", кроме случая "две девочки", как раз когда "онѣ, однѣ".) Затруднение могло быть с существительными, употребляющимися только во множественном числе (ножницы, штаны, брюки - у них мужской или женский род?). Но там тоже просто: если в родительном падеже у такого существительного нулевое окончание (ножниц, брюк), значит, склоняется по женскому типу, ненулевое (штанов) - по мужскому. Ножницы, брюки - онѣ, штаны - они.
Затруднение могло быть с существительными, употребляющимися только во множественном числе (ножницы, штаны, брюки - у них мужской или женский род?)
Оба или обе ножниц, кстати?
Рассмеялся с слова "просто". Просто сделала как раз реформа, убрав фонетически неразличимое историческое написание. Даже современный русский язык правилами орфографии здорово перегружен, еще бы и такие различия доучивать. Интереснее аспект научения русского языка как иностранного, это и сейчас мучение, а в те годы должно быть и подавно.
>>рассказывают лоялисты Скорее не лоялисты даже, а просто обычные люди, которым политика пофигу.
Ну а тут тоже давайте по честному, вот Акунина возьмём в качестве примера, он в военное время поддерживает врага и помогает не российским гражданам, а гражданам другого государства. Будучи гражданином РФ. Какое к нему должно быть отношение? При этом до войны это терпели и даже во время её тоже, до какого-то момента.
Пофигисты это лоялисты. Любое государство живет в ситуации, когда абсолютному большинству населения нет никакого интереса до систем управления, они занимаются своей частной жизнью в тех условиях, которые им доступны. Даже в ситуации гражданской войны непосредственными участниками, кажется, являются 2%.
У того же Голицына в мемуарах хорошо описано, как семья его жены была из простых людей, которые не верили в репрессии - в 1920х годах они были слишком низки социально, чтобы быть их целью, в отличие от непростого князя, чей дед был городским головой Москвы, и потому не только подвергался репрессиям, но и видел их в своем окружении плотным потоком с самого начала революции. Сейчас подходы не классовые, поскольку нет ни той сословной структуры, ни тех слабых технических средств, а точечные: за человеком или гарантированно придут, или гарантированно не придут. В 1930х можно было "проскочить", как Вышинский-меньшевик, а можно было прихватиться НКВД "на всякий случай" и сгинуть как в упоминавшемся деле глухонемых, когда безвинно
( ... )
Непонимание "идеологическое" скорее иррелевантно, так как эмиграция ведь от того, что окружающие чуждые существа не есть, а всегда были. Непонимание словаря? Да, за последние лет четыре-пять наблюдаю расхождение с пониманием оставшихся в РФ. Изменилась немножко и лексика, и нарративы, стало по ощущениям больше уклона в некоторый речекряк, как будто даже в частном интернет-диалоге человек говорит будто на трибуне публично выступает перед некоей аудиторией. Помните в детстве, на стульчике перед дедом морозом в окружении людей, которые будут рассказанный стишок оценивать - подобное ощущение. Это не удивляет, так как я читал книги о русской эмиграции после революции, некоторые из них не только лексику, но даже старую орфографию сохранили и до самой смерти писали еръ на конце как при Николае, и говорить им с оставшимися в СССР становилось все менее о чем, так как там поменяли и орфографию, и нарративы, и мечты другие дали. Об этом столкновении старой мысли с новым образом есть такая ремарка в труде Голицына:
- Допрос окончен. Я хочу дать ( ... )
Reply
Reply
Там в самых первых номерах как раз и объяснялось, что старую орфографию сохраняют для того, чтобы отличаться от "этих".
Да, была фундаментальная ошибка этой части эмигрантов, смыкавших реформу с советской властью: орфографическая реформа была подготовлена еще до Февральской революции в николаевское время (в 1911 году, но Николай наложил запрет), большевики лишь применили уже созданные разработки. Они назрели более чем давно. Все мы читали Кассиля, который вскользь касается момента, как школьники разучивали корни с ять. К 1910 годам внутреннего понимания где писать "е", а где ять, уже не было, так как произношение слилось еще во времена Ломоносова. Можно употреблять нехитрое мнемоническое правило "где в сходном украинском слове "и", в болгарском "я", а в русском "е", там был ять" (свiт-свет, някой-некий), но для этого надо знать украинский и болгарский язык. Вдобавок существовала излишняя переусложненность с "они" и "одни" в женском и мужском роде: в женском писался ять, так как это было наследие двойственного числа ж.р. из ( ... )
Reply
Тут особо помнить не надо: мужской и средний род и вообще всё, кроме женского рода - "они, одни", если исключительно женский род - "онѣ, однѣ". У нас ведь не вызывает затруднения, какое числительное применить - "оба" или "обе" - к двум мальчикам, к двум девочкам и к мальчику с девочкой? (Везде "оба", кроме случая "две девочки", как раз когда "онѣ, однѣ".) Затруднение могло быть с существительными, употребляющимися только во множественном числе (ножницы, штаны, брюки - у них мужской или женский род?). Но там тоже просто: если в родительном падеже у такого существительного нулевое окончание (ножниц, брюк), значит, склоняется по женскому типу, ненулевое (штанов) - по мужскому. Ножницы, брюки - онѣ, штаны - они.
Reply
Затруднение могло быть с существительными, употребляющимися только во множественном числе (ножницы, штаны, брюки - у них мужской или женский род?)
Оба или обе ножниц, кстати?
Рассмеялся с слова "просто". Просто сделала как раз реформа, убрав фонетически неразличимое историческое написание. Даже современный русский язык правилами орфографии здорово перегружен, еще бы и такие различия доучивать. Интереснее аспект научения русского языка как иностранного, это и сейчас мучение, а в те годы должно быть и подавно.
Reply
Скорее не лоялисты даже, а просто обычные люди, которым политика пофигу.
Ну а тут тоже давайте по честному, вот Акунина возьмём в качестве примера, он в военное время поддерживает врага и помогает не российским гражданам, а гражданам другого государства. Будучи гражданином РФ. Какое к нему должно быть отношение? При этом до войны это терпели и даже во время её тоже, до какого-то момента.
Reply
Пофигисты это лоялисты. Любое государство живет в ситуации, когда абсолютному большинству населения нет никакого интереса до систем управления, они занимаются своей частной жизнью в тех условиях, которые им доступны. Даже в ситуации гражданской войны непосредственными участниками, кажется, являются 2%.
У того же Голицына в мемуарах хорошо описано, как семья его жены была из простых людей, которые не верили в репрессии - в 1920х годах они были слишком низки социально, чтобы быть их целью, в отличие от непростого князя, чей дед был городским головой Москвы, и потому не только подвергался репрессиям, но и видел их в своем окружении плотным потоком с самого начала революции. Сейчас подходы не классовые, поскольку нет ни той сословной структуры, ни тех слабых технических средств, а точечные: за человеком или гарантированно придут, или гарантированно не придут. В 1930х можно было "проскочить", как Вышинский-меньшевик, а можно было прихватиться НКВД "на всякий случай" и сгинуть как в упоминавшемся деле глухонемых, когда безвинно ( ... )
Reply
Leave a comment