Про то, почему бить собеседников по голове позитивизмом уже никак невозможно
Из дискуссии о методах познания
Позитивизм возник, когда философия отказалась от мысли, что она может указывать науке, как той действовать. Позитивизм попытался обобщить способы работы ученых. Его основное положение - представление о верификации. Подтверждении теории фактами. Коли не подтверждается - плохая. Потом явился Поппер. Он обратил внимание на то, что никакое количество подтверждений не делает теорию более обоснованной. Это связано с тем. Что на свете нет такой штуки, как чистый факт. (Все фактическое есть уже теория - Гете). Любой «факт» дается уже с теоретической интерпретацией, вне интерпретации факт не высказывается. Отсюда: при желании можно вертеться и подтверждать теорию кучами фактов. Поппер: метод фальсификационизма. Теория должна стремиться не к подтверждению, а к опровержению. Неопровержимые (сверхподтвержденные) теории ненаучны. Вводятся критерии научного знания. Теория должна стремиться быть опровергнутой, она живет, пока ей это не удается, первый же опровергающий ее факт закрывает теорию Занавес - это классика.
По Попперу, теорию опровергает единственный факт. Но стержнем новой философии было учиться у естественных наук, а не учить их, как жить. Вскоре обнаружилось, что наука живет не по Попперу. В ней существуют формально опровергнутые теории, ученые придерживаются теорий независимо от строгих критериев фальсификационизма. Явился Кун, исходно историк науки. В специальной работе он показал, что теория Коперника на тот момент, когда она победила теорию Птолемея, была сложнее и менее точна, чем птолемеевская космология. Коперник победил не благодаря простоте, точности и ясности, а вопреки. Это потом коперниканская система стала яснее и проще, уже когда была принята. Кун разработал известную теорию парадигм. Ученые по каким-то социальным причинам (традиция? косность? карьера? и т.д.) придерживаются старых парадигм, новое завоевывает молодых, те взрослеют и вытесняют стариков, побеждает новая парадигма. Естественный отбор и горе побежденным. Кун в моде, наука как социальная деятельность, ее познавательный аспект ушел на второй план. По Куну нельзя объяснить, почему наука связана с поиском истины - это игра в парадигмы.
Явился хулиган Фейерабенд, очень остроумно всех предшественников раскритиковавший и поймавший кучу народу на самопротиворечиях. Пришли Пойа и Лакатош - люди серьезные. Лакатош выдвинул модель иерархических исследовательских программ. Показал, что теория состоит из ядра и защитных оболочек - специальных детализаций, призванных защитить теорию от опровержения фактами. Это довольно тонко, лучше прочесть у самого Лакатоша (переведен).
Складывается такая картина: факты есть мини-теории; нет противоречия фактического и теоретического знания, есть борьба теорий; все столкновения - внутри теоретических моделей. Оказалось, что познание природы настолько сложная вещь, что ученый не может себе позволить из-за каждого «факта» выкидывать теорию - больно дорогое удовольствие. Теория стоит дороже кучи фактов. Поэтому теории соревнуются не в сторону скорейшего опровержения, а по своей устойчивости. Они стремятся выжить, до последней возможности пытаясь устоять под напором конкурентов. Для этого наращивают ad hoc объяснения, специальные приложения, защитные оболочки. Если является более стройная теория, объясняющая те же «факты» проще, короче, или даже более широкую совокупность фактов, она вытесняет старую. Критерием верности теории становятся факторы интеллектуальной эстетики (опять же простота, ясность и проч., хотя они не единственны - но важны). Примеры выступают не в качестве строгих цензоров, решающих, кому из теорий жить, а в качестве хороших иллюстраций, позволяющих лучше понять теорию, или в качестве способа, позволяющего углубить теоретическое понимание предмета. Впрочем. Конца у пьесы нет. Сейчас некое затишье, множество все новых идей и ни одной общепризнанной. Методология науки в некоем разброде и шатании. Но наука, которая - повторю - на методологию не ориентируется, продолжает работать... Как? В общем, как получается. Потому что все вышеизложенное - это модели науки в глазах методологов, а не сама наука.
Похоже, что многие методологии науки, ранее выступавшие в качестве самостоятельных систем, являются частями очень общего метода естественных наук, который, как мне кажется, применим и к наукам гуманитарного круга (но вряд ли к кругу математических наук). Этот синтетический метод состоит из стадии первичного описания фактов (создание текстов о фактах, которые далее выступают в качестве первичных данных, поскольку сам феномен в теоретико-познавательную деятельность затащить сложно (правда, есть гетевская теория познания, которая стремится сделать именно это). Далее идет сравнительный этап, выявление сходств и различий. Затем - построение обобщенной картины данного круга явлений (тип). Потом - гипотетико-дедуктивная (попперовская) стадия, когда из этого типа выводятся следствия-гипотезы. Потом стадия экспериментальная, внутри себя довольно сложная (сравнение типа с моделью того, что получилось в эксперименте - поскольку опять же результат эксперимента как натурная данность в теорию войти не может). Потом - и это важно - результат проверки подается опять на вход, переформулируется область исходных фактов, и все снова. Это итеративная модель, результат получается только при прохождении должного числа итераций.
То, что изложено в предыдущем абзаце - это та точка зрения, которой я придерживаюсь (дико сокращенная), но не мной придуманная. Собственно, лучше прочитать названных выше и еще некоторых хороших авторов (ну хоть Щедровицкого, Розова и еще некоторых хороших методологов). Я не утверждаю, что они думают так, как я изложил - но они по крайней мере рассуждают более современно, чем модели познания 18, 19 века - эмпиризм, рационализм, априоризм, или 19 в. - позитивизм. Конечно, это не все - надо понимать, что «опровергающий пример» - штука, строго говоря, не существующая, что теория решительным образом зависит от языка, на котором она изложена (не забывайте, речь идет не о математике), и есть еще куча тонкостей, которые не вписываются в представления о науке даже начала ХХ века.
Позитивизм возник, когда философия отказалась от мысли, что она может указывать науке, как той действовать. Позитивизм попытался обобщить способы работы ученых. Его основное положение - представление о верификации. Подтверждении теории фактами. Коли не подтверждается - плохая. Потом явился Поппер. Он обратил внимание на то, что никакое количество подтверждений не делает теорию более обоснованной. Это связано с тем. Что на свете нет такой штуки, как чистый факт. (Все фактическое есть уже теория - Гете). Любой «факт» дается уже с теоретической интерпретацией, вне интерпретации факт не высказывается. Отсюда: при желании можно вертеться и подтверждать теорию кучами фактов. Поппер: метод фальсификационизма. Теория должна стремиться не к подтверждению, а к опровержению. Неопровержимые (сверхподтвержденные) теории ненаучны. Вводятся критерии научного знания. Теория должна стремиться быть опровергнутой, она живет, пока ей это не удается, первый же опровергающий ее факт закрывает теорию Занавес - это классика.
По Попперу, теорию опровергает единственный факт. Но стержнем новой философии было учиться у естественных наук, а не учить их, как жить. Вскоре обнаружилось, что наука живет не по Попперу. В ней существуют формально опровергнутые теории, ученые придерживаются теорий независимо от строгих критериев фальсификационизма. Явился Кун, исходно историк науки. В специальной работе он показал, что теория Коперника на тот момент, когда она победила теорию Птолемея, была сложнее и менее точна, чем птолемеевская космология. Коперник победил не благодаря простоте, точности и ясности, а вопреки. Это потом коперниканская система стала яснее и проще, уже когда была принята. Кун разработал известную теорию парадигм. Ученые по каким-то социальным причинам (традиция? косность? карьера? и т.д.) придерживаются старых парадигм, новое завоевывает молодых, те взрослеют и вытесняют стариков, побеждает новая парадигма. Естественный отбор и горе побежденным. Кун в моде, наука как социальная деятельность, ее познавательный аспект ушел на второй план. По Куну нельзя объяснить, почему наука связана с поиском истины - это игра в парадигмы.
Явился хулиган Фейерабенд, очень остроумно всех предшественников раскритиковавший и поймавший кучу народу на самопротиворечиях. Пришли Пойа и Лакатош - люди серьезные. Лакатош выдвинул модель иерархических исследовательских программ. Показал, что теория состоит из ядра и защитных оболочек - специальных детализаций, призванных защитить теорию от опровержения фактами. Это довольно тонко, лучше прочесть у самого Лакатоша (переведен).
Складывается такая картина: факты есть мини-теории; нет противоречия фактического и теоретического знания, есть борьба теорий; все столкновения - внутри теоретических моделей. Оказалось, что познание природы настолько сложная вещь, что ученый не может себе позволить из-за каждого «факта» выкидывать теорию - больно дорогое удовольствие. Теория стоит дороже кучи фактов. Поэтому теории соревнуются не в сторону скорейшего опровержения, а по своей устойчивости. Они стремятся выжить, до последней возможности пытаясь устоять под напором конкурентов. Для этого наращивают ad hoc объяснения, специальные приложения, защитные оболочки. Если является более стройная теория, объясняющая те же «факты» проще, короче, или даже более широкую совокупность фактов, она вытесняет старую. Критерием верности теории становятся факторы интеллектуальной эстетики (опять же простота, ясность и проч., хотя они не единственны - но важны). Примеры выступают не в качестве строгих цензоров, решающих, кому из теорий жить, а в качестве хороших иллюстраций, позволяющих лучше понять теорию, или в качестве способа, позволяющего углубить теоретическое понимание предмета. Впрочем. Конца у пьесы нет. Сейчас некое затишье, множество все новых идей и ни одной общепризнанной. Методология науки в некоем разброде и шатании. Но наука, которая - повторю - на методологию не ориентируется, продолжает работать... Как? В общем, как получается. Потому что все вышеизложенное - это модели науки в глазах методологов, а не сама наука.
Похоже, что многие методологии науки, ранее выступавшие в качестве самостоятельных систем, являются частями очень общего метода естественных наук, который, как мне кажется, применим и к наукам гуманитарного круга (но вряд ли к кругу математических наук). Этот синтетический метод состоит из стадии первичного описания фактов (создание текстов о фактах, которые далее выступают в качестве первичных данных, поскольку сам феномен в теоретико-познавательную деятельность затащить сложно (правда, есть гетевская теория познания, которая стремится сделать именно это). Далее идет сравнительный этап, выявление сходств и различий. Затем - построение обобщенной картины данного круга явлений (тип). Потом - гипотетико-дедуктивная (попперовская) стадия, когда из этого типа выводятся следствия-гипотезы. Потом стадия экспериментальная, внутри себя довольно сложная (сравнение типа с моделью того, что получилось в эксперименте - поскольку опять же результат эксперимента как натурная данность в теорию войти не может). Потом - и это важно - результат проверки подается опять на вход, переформулируется область исходных фактов, и все снова. Это итеративная модель, результат получается только при прохождении должного числа итераций.
То, что изложено в предыдущем абзаце - это та точка зрения, которой я придерживаюсь (дико сокращенная), но не мной придуманная. Собственно, лучше прочитать названных выше и еще некоторых хороших авторов (ну хоть Щедровицкого, Розова и еще некоторых хороших методологов). Я не утверждаю, что они думают так, как я изложил - но они по крайней мере рассуждают более современно, чем модели познания 18, 19 века - эмпиризм, рационализм, априоризм, или 19 в. - позитивизм. Конечно, это не все - надо понимать, что «опровергающий пример» - штука, строго говоря, не существующая, что теория решительным образом зависит от языка, на котором она изложена (не забывайте, речь идет не о математике), и есть еще куча тонкостей, которые не вписываются в представления о науке даже начала ХХ века.