Или нас уже нет?
Процесс по делу Даниила Константинова давно переплюнул все фантазии Кафки. По "версии следствия", человека судят за убийство. В действительности - за то, что он не захотел играть по тем подлым правилам, которые установлены в российском политическом зазеркалье.
Аргументов у обвинения, фактически, никаких: путанные показания одного единственного вора и деграданта, в которых ложь громоздится на бред и погоняет абсурдом. Слушать их без здорового смеха способны только прокурорские работники, готовые принять в качестве доказательства обвинения даже собачий лай.
Объективных улик никаких: ни следов, ни отпечатков, ни микрочастиц, ни ДНК, ни записей на видеокамерах... ничего!
Один ублюдок ткнул пальцем в "назначенного" человека и сказал: "Это он".
А если бы он ткнул пальцем в другого?
Тут все зависит от статуса: простого работягу посадили бы без разговоров, предварительно вставив ему бутылку, так, что он мигом признал бы вину и назвал столько соучастников, сколько требуется для полицейского отчета.
Из предпринимателя средней руки вытащили бы весь бизнес, а потом - в зависимости от ситуации: или все равно отправили бы на нары, или отпустили собирать выкуп.
А если бы вор Софронов ткнул пальцем в крупного чиновника, или работника правоохранительных органов, ему этот палец вырвали бы с корнем, а самого вора назначили серийным убийцей, со всеми вытекающими последствиями.
У нас особый случай: молодой, неподментованный политик, оппозиционер - значит, нужно сажать. Но дело резонансное, пакет на голову не оденешь. Хотя мы ведь не знаем, что бы случилось, если бы адвокатам чудом не удалось обнаружить Данилу в одном из УВД (после того, как его 6 часов катали по Москве с угрозами и оружием).
Обвинению, чтобы сохранить собственную шкуру, остается простой, но проверенный метод: последовательно делать вид, что белое - это черное, и наоборот. Но "Министерству нежности и ласк" уже не привыкать.
[Spoiler (click to open)]Пусть адвокаты распинаются, доказывая с более чем исчерпывающей очевидностью, что у их подзащитного - железное алиби, что картина преступления, нарисованная следствием, противоречит данным экспертиз и показаниям других свидетелей, что следствие, судя по всему, умышленно уничтожило противоречащие его версии вещдоки, что в деле явно присутствуют следы политического заказа... Все божья роса!
Задача обвинения проста: не поднимая глаз от бумажки монотонно бубнить: "Считаем вину доказанной". И наказание требуют такое "нежно напоминающее" - 10 лет без права переписки.
Все ли следователи и прокуроры способны ради премии и благосклонного взгляда начальства стереть в лагерную пыль непричастного к преступлению человека? Практика показывает, что большинство. Другие в этой системе просто не приживаются, а вот следователь Алтынников и помощник прокурора Ильин чувствуют там себя, как рыба в воде: видно, что у них хороший аппетит и здоровый сон. А что глаза оловянные, так это даже хорошо - никакой кромольной мысли в них не прочтешь, только чинопочитание и исполнительность.
Суд находится в более сложной ситуации - он последняя инстанция, берущая, в случае обвинительного вердикта, на себя все огрехи (или преступления) полиции, Следственного комитета и прокуратуры. Понятно что судьи - народ закаленный, но в случае явной фабрикации, и неприкрытого заказа, даже они способны колебаться.
В рамках генеральной линии, разумеется.
Впрочем, не только судья Галина Тюркина будет нести ответственность за неправосудный приговор Константинову, если таковой все же будет вынесен.
Есть еще и сливки интеллигенции, "инженеры человеческих душ". Справедливости ради скажу, что многие из них возвысили свой голос за правду. Кое-кто даже совсем неожиданно и очень громко. Такое не забывается ни людьми, ни историей. И вообще порядочных людей оказалось так много, что вновь захотелось уверовать в человечество.
Но есть и противоположные примеры. Как ответил мне один маститый режиссер, классик отечественного кинематографа, на просьбу обратиться в высокие инстанции... нет, я не просил его нарушать закон, или прибегать к телефонному праву. Боже сохрани, речь шла только о том, чтобы обратить внимание тех, в чьи прямые обязанности это входит, на вопиющие нарушения в деле моего сына. То, кстати, что депутатский корпус в мое время старался делать, даже иной раз без всякого обращения. Но здесь ответ был обезоруживающим: " Ты преувеличиваешь мои возможности, Илья. И, потом, ты пойми: я занимаюсь только культурой". В таком ответе не было бы ничего неожиданного, если бы не "совесть нации". Лучше бы он послал меня на "суд", как теперь иногда дипломатично выражаются.
Знаете, что больше всего меня обескураживает? Вялость общественной реакции. Я был готов к тому, кто-то станет искренне защищать, кто-то отчаянно хулить, что некоторые идейные противники будут, выкатив глаза с пеной у рта кричать: "Собакам собачья смерть". Но к тому, что подавляющее большинство, отводя в сторону глаза, начнет повторять как мантру: "Суд разберется", я до сих пор не могу привыкнуть.
Или нас уже нет как людей, и только статистические единицы бродят по стране, во славу демографической политики правительства?
Тем дороже для нас та бескорыстная и безоглядная поддержка, которую мы получаем от нескольких сотен близких друзей и совсем не знакомых людей, некоторые из которых за полтора года не пропустили почти не одного из нескольких десятков судебных заседаний, через длинную череду которых проходит дело моего сына.
Ну а в понедельник 16 декабря в 14 часов, судя по всему, последний (или предпоследний, от судьи зависит) суд в рамках этого процесса: продолжения прений сторон, последнее слово Даниила.
Я понимаю, что далеко, что на входе людей подвергают унизительным проверкам, что в зал можно не попасть, а в зале душно.
Я также понимаю, что в этот же день вечером - акция в защиту болотных узников.
Тем не менее, как всегда, адрес Чертановского суда: ул. Артековская, дом 3а (зал 310). Ближайшая станция метро - "Варшавская".
Аргументов у обвинения, фактически, никаких: путанные показания одного единственного вора и деграданта, в которых ложь громоздится на бред и погоняет абсурдом. Слушать их без здорового смеха способны только прокурорские работники, готовые принять в качестве доказательства обвинения даже собачий лай.
Объективных улик никаких: ни следов, ни отпечатков, ни микрочастиц, ни ДНК, ни записей на видеокамерах... ничего!
Один ублюдок ткнул пальцем в "назначенного" человека и сказал: "Это он".
А если бы он ткнул пальцем в другого?
Тут все зависит от статуса: простого работягу посадили бы без разговоров, предварительно вставив ему бутылку, так, что он мигом признал бы вину и назвал столько соучастников, сколько требуется для полицейского отчета.
Из предпринимателя средней руки вытащили бы весь бизнес, а потом - в зависимости от ситуации: или все равно отправили бы на нары, или отпустили собирать выкуп.
А если бы вор Софронов ткнул пальцем в крупного чиновника, или работника правоохранительных органов, ему этот палец вырвали бы с корнем, а самого вора назначили серийным убийцей, со всеми вытекающими последствиями.
У нас особый случай: молодой, неподментованный политик, оппозиционер - значит, нужно сажать. Но дело резонансное, пакет на голову не оденешь. Хотя мы ведь не знаем, что бы случилось, если бы адвокатам чудом не удалось обнаружить Данилу в одном из УВД (после того, как его 6 часов катали по Москве с угрозами и оружием).
Обвинению, чтобы сохранить собственную шкуру, остается простой, но проверенный метод: последовательно делать вид, что белое - это черное, и наоборот. Но "Министерству нежности и ласк" уже не привыкать.
[Spoiler (click to open)]Пусть адвокаты распинаются, доказывая с более чем исчерпывающей очевидностью, что у их подзащитного - железное алиби, что картина преступления, нарисованная следствием, противоречит данным экспертиз и показаниям других свидетелей, что следствие, судя по всему, умышленно уничтожило противоречащие его версии вещдоки, что в деле явно присутствуют следы политического заказа... Все божья роса!
Задача обвинения проста: не поднимая глаз от бумажки монотонно бубнить: "Считаем вину доказанной". И наказание требуют такое "нежно напоминающее" - 10 лет без права переписки.
Все ли следователи и прокуроры способны ради премии и благосклонного взгляда начальства стереть в лагерную пыль непричастного к преступлению человека? Практика показывает, что большинство. Другие в этой системе просто не приживаются, а вот следователь Алтынников и помощник прокурора Ильин чувствуют там себя, как рыба в воде: видно, что у них хороший аппетит и здоровый сон. А что глаза оловянные, так это даже хорошо - никакой кромольной мысли в них не прочтешь, только чинопочитание и исполнительность.
Суд находится в более сложной ситуации - он последняя инстанция, берущая, в случае обвинительного вердикта, на себя все огрехи (или преступления) полиции, Следственного комитета и прокуратуры. Понятно что судьи - народ закаленный, но в случае явной фабрикации, и неприкрытого заказа, даже они способны колебаться.
В рамках генеральной линии, разумеется.
Впрочем, не только судья Галина Тюркина будет нести ответственность за неправосудный приговор Константинову, если таковой все же будет вынесен.
Есть еще и сливки интеллигенции, "инженеры человеческих душ". Справедливости ради скажу, что многие из них возвысили свой голос за правду. Кое-кто даже совсем неожиданно и очень громко. Такое не забывается ни людьми, ни историей. И вообще порядочных людей оказалось так много, что вновь захотелось уверовать в человечество.
Но есть и противоположные примеры. Как ответил мне один маститый режиссер, классик отечественного кинематографа, на просьбу обратиться в высокие инстанции... нет, я не просил его нарушать закон, или прибегать к телефонному праву. Боже сохрани, речь шла только о том, чтобы обратить внимание тех, в чьи прямые обязанности это входит, на вопиющие нарушения в деле моего сына. То, кстати, что депутатский корпус в мое время старался делать, даже иной раз без всякого обращения. Но здесь ответ был обезоруживающим: " Ты преувеличиваешь мои возможности, Илья. И, потом, ты пойми: я занимаюсь только культурой". В таком ответе не было бы ничего неожиданного, если бы не "совесть нации". Лучше бы он послал меня на "суд", как теперь иногда дипломатично выражаются.
Знаете, что больше всего меня обескураживает? Вялость общественной реакции. Я был готов к тому, кто-то станет искренне защищать, кто-то отчаянно хулить, что некоторые идейные противники будут, выкатив глаза с пеной у рта кричать: "Собакам собачья смерть". Но к тому, что подавляющее большинство, отводя в сторону глаза, начнет повторять как мантру: "Суд разберется", я до сих пор не могу привыкнуть.
Или нас уже нет как людей, и только статистические единицы бродят по стране, во славу демографической политики правительства?
Тем дороже для нас та бескорыстная и безоглядная поддержка, которую мы получаем от нескольких сотен близких друзей и совсем не знакомых людей, некоторые из которых за полтора года не пропустили почти не одного из нескольких десятков судебных заседаний, через длинную череду которых проходит дело моего сына.
Ну а в понедельник 16 декабря в 14 часов, судя по всему, последний (или предпоследний, от судьи зависит) суд в рамках этого процесса: продолжения прений сторон, последнее слово Даниила.
Я понимаю, что далеко, что на входе людей подвергают унизительным проверкам, что в зал можно не попасть, а в зале душно.
Я также понимаю, что в этот же день вечером - акция в защиту болотных узников.
Тем не менее, как всегда, адрес Чертановского суда: ул. Артековская, дом 3а (зал 310). Ближайшая станция метро - "Варшавская".