Вагонный эльф
Каждое утро, забегая в третий вагон поезда в Тель-Авив, Инка ищет глазами знакомую сине-красную шапку с помпоном. И если находит - тихонько, чтоб никто не заметил, подпрыгивает от радости. И думает: а как же я буду различать летом. Лето же наступит вот-вот, в феврале-марте. Ну да ладно, наверняка он придумает что-нибудь ещё.
Вообще странно, что такой взрослый парень носит эту детскую полосатую шапочку. Из-за нее он похож на гнома - точь-в точь же гномий колпак, вязаный крупно и неровно, словно деревенская бабка вязала. Хотя сам парень на гнома не похож, а скорее на какого-то семитского эльфа - долговязый и ломкий, как кузнечик. А когда он снимает свой дурацкий колпак, под ним оказывается шар из черных кудрявых волос, практически афро.
Инка так про него и не узнала ничего, даже имени не спросила, а теперь стесняется - как-то странно знакомиться после того, как четыре месяца подряд проболтали.
Инка садится в своей Хадере, каждый раз вспоминая заново, с какого пути поезда идут на юг. Потому что у этих ненормальных поездов движение, видите ли, левостороннее. На всех дорогах - правостороннее, а железная дорога как досталась в наследство от англичан, так и стоит теперь с перевернутыми английскими направлениями. "Хорошо, что я не машинист", думает Инка. Иначе точно бы уезжала не туда. Или после работы гордо выруливала бы на трассу против движения.
Инка находит сине-красную шапку и счастливо плюхается напротив.
- Привет, - улыбается шапка.
- Продолжим? - подмигивает шапка.
- Сумасшедшую?! - то ли спрашивает, то ли утверждает шапка,
- Самую сумасшедшую! - горячо кивает Инка.
- Окей. - черноволосый эльф выглядывает из шапки. Задумывается на минутку. А затем сообщает:
- Есть одна история. Наверное, не самая бредовая, но тоже сгодится.
Замечала ли ты, что надписи на "лбу" автобусов, там, где пишут конечную станцию, иногда оказываются не в той кодировке? В смысле, джибришем, на непонятном языке, с точечками.
- С умляутами, - уточняет Инка и радуется своей наблюдательности. - Ага, и я заметила! Не справляются они с ивритом.
- Но никто, конечно, не догадывается, куда идут такие автобусы. - таинственным голосом продолжает эльф.
- О Боже, - со смехом выдыхает Инка. - Представляю себе!
- Да-да-да, - утвердительно кивает эльф. - Они собирают пассажиров, а потом завозят их в такие места, что только держись!
Инка смотрит на него во все глаза.
Эльф, довольный эффектом, выдерживает театральную паузу, а затем продолжает почти будничным голосом:
- Хотя на самом деле никто ничего не замечает. Потому что там все почти такое же, как и здесь. Но именно что почти. Почти такие же улицы, почти те же вывески магазинов, почти те же школы. В классе почти та же учительница - только вот прическу сменила и задала на дом, оказывается, совсем другие страницы.
Бабку с рынка встречает почти такой же дед, только почему-то в других очках, и еще он вдруг разлюбил пить молоко, а до этого каждый день выпивал по литру.
И надписи там, разумеется, на джибрише, но жители этого не знают, и думают, что они на иврите.
- Тогда у деда окажутся две одинковые бабки, - замечает Инка. - А у другого деда - ноль бабок.
- А вот и нет! - вдохновенно восклицает эльф. - Ведь автобус едет по кольцевой. И вторая бабка, не замечая подвоха, садится в тот же самый автобус. И теперь уже очередь другого деда удивляться - пошла бабка на рынок с больной ногой, а вернулась со здоровой.
- Это ж какой-то бабкообменный автобус получается! - заключает Инка.
И замирает на полуслове, вспоминая, что ровно перед тем, как в первый раз заметила этого чудаковатого парня, села в точно такой же автобус, с надписью не тем шрифтом. Разумеется, не придала этому никакого значения - номер-то написан верный! Посмеялась только, хотела сказать водителю, но мгновенно забыла, как только вошла в автобус.
"Боже мой, кажется, я готова поверить в эту только что выдуманную чушь" - одергивает она себя. А мысль бежит дальше, не спрашивая, кто верит, а кто нет: "Интересно, а что было бы, если бы я не села в тот автобус? Может быть, мы бы так и не встретились?"
***
- А про шаманов у тебя есть? - Интересуется Инка.
- Ну где я тебе у нас в государстве найду шамана? - воздев палец, вопрошает эльф.
- Ты - найдешь! - без всякого сомнения в голосе восклицает Инка.
Эльф задумывается так глубоко, что начинает сосать этот палец, как младенец.
- Рядом с тель-авивской Таханой Мерказит (центральной автобусной станцией - прим. автора) есть суданский район. Строго говоря, живут там не только суданцы, еще есть таиландцы и немножко пенсионеров. Время от времени нелегалов депортируют, но они пробираются снова, и так по замкнутому кругу.
Вот однажды пролетел по району слух, что в очередной раз высылать станут.
Пошли суданцы к своему шаману и говорят:"Сделай ты, шаман, что-нибудь. Не хотим мы обратно в Африку. "
Заперся шаман в своей двухкомнатной квартире и не выходил три дня и три ночи. С духами общался, пил горькую или спал, как сурок, - никто не знает. Но на четвертый день вышел и говорит не своим голосом: "В самую темную ночь, в новолуние, когда даже звезды покрыты сплошными черными тучами, должны выпить вы кровь черного петуха". "И чего?" - говорят посланцы. "Что потом будет-то?"
"А дальше я не знаю", заявил шаман уже обычным голосом и сделал на всякий случай пару волшебных предупреждающих пассов. "Но таково слово духов!" - и указал на алтарь из деревянных статуэток, помещающийся в углу на пластиковом детском столике.
Суданцам не привыкать к странностям шамана, и у них всегда имеется наготове парочка жирных черных петухов.
Вот дождались они новолуния, по календарю следили. По счастью, пасмурно было, даже дождь накрапывал. Зарезали они бедного петуха, надоили крови и выпили каждый по чайной ложке, как лекарство. С сахаром. И закусили шоколадкой.
Ждали-ждали, но ничего не произошло.
Разозлились суданцы, чуть шамана не зарезали. Некоторые кричали еще, что кровь шаманья по-всякому лучше петушиной работать будет.
Но решили подождать, да не хотели "высовываться" - не хватало еще, полиция набежит, выдворит раньше времени.
А на следующий вечер, только спустились сумерки, все, кто в петушином шабаше участвовал, превратились один за другим в черных котов. Суданцы - в черных, а один затесавшийся в компанию таиландец - в сиамского кота.
И всю ночь гуляли по крышам и распевали там свои африканские песни.
А как рассвет настал - превратились в людей обратно.
Но тут заметили в полиции, что статистика стала портиться - нелегал перестал ловиться.
Ведь все облавы, как известно, происходят ночью - так людей проще дома застать.
А тут как ни придут - то ли есть человек, то ли нет человека. Мистика, да и только.
Тогда пошли полицейские к раввину, сведущему в таких делах. Выслушал раввин и говорит: "Тут, я вижу, дело нечисто. Духи языческие замешаны. Что ж, придется бороться с ними их же оружием. Отыщите курочку, белую, как снег, без единого темного пятнышка. Курицу ту следует зарезать кошерным способом, и сразу, как кровь стечет, сварить из нее густой бульон. Да-да, обыкновенный куриный бульон - наше еврейское лекарство.
И в ясное полнолуние, обязательно в полночь, выпить каждому по ложечке бульончика.
- И что будет? - спросили полицейские.
- А вот увидите, - дипломатично ушел от ответа раввин.
Вышли полицейские от раввина и как начали хохотать, прямо за дверью - совсем старый из ума выжил.
Но все сделали по его совету, ради шутки. Собрались ночью, принесли на закуску бисли с бамбой и разъели на десятерых четырехлитровую кастрюлю супа. Сначала по ложечке, потом еще по одной - суп вышел вкусный, наваристый.
Все это происходило у одного из офицеров дома. Жена его в другой комнате ждала - спать в таком шуме было просто невозможно! Слышит она вдруг - голоса и смех внезапно стихли и раздался многоголосый собачий лай. Открывает дверь в комнату, а там вместо десятерых мужчин десять белых собак лают.
Бросились собаки из квартиры, одна за другой и исчезли в ночи.
А домой те полицейские вернулись только через неделю - все никак расколдоваться не могли, слишком уж много супа слопали. Но теперь каждый вечер, как только солнце сядет, обращаются они в белых собак и сбегаются в тот район ловить черных кошек. А людей по вечерам там совсем и не видно, разве что случайные прохожие.
Одни только черные кошки да белые собаки носятся.
- Ну ты горазд сочинять! - Инка снова проехала свою станцию, так заслушалась.
- Не веришь - проверь, - пожимает плечами эльф.
Вечером Инка специально делает крюк, и, внутренне сжимаясь, быстренько пробегает по небезызвестному району к северу от Таханы Мерказит. На улицах и вправду ни души, будто вымерли все. Только четыре черные кошки дорогу перебежали, одна за другой. И на собачьей площадке три белые собаки бегают. Чистые собачки, домашние. А хозяев почему-то не видно.
***
- Теперь твоя очередь, - подмигивает эльф.
Инка задумывается. В последнее время в голове крутятся обрывки разных историй, и откуда только взялись?
- Какой-нибудь полный бред, говоришь? Ну ладно, -говорит Инка и разглядывает религиозную женщину в парике, сидящую через два сиденья. - Вот, скажем ....в одной семье харедим (ультра религиозных - прим. автора) жила-была девочка с двойным именем: Хая Одая. У них ведь часто дают такие имена, говорят, два имени - как две жизни, здоровее будет.
Ну так вот. Пришло время, исполнилось девочке восемь лет и оставили ее родители одну дома, следить за младшими братишками.
А когда пришли домой - видят, вместо одной дочки сидят две. Одна отзывается на имя Хая, а другая - Одая. И похожи они как две капли воды, только вот каждой по четыре годика.
Глянули родители по шкафам - видят, все девочкины вещи и игрушки тоже раздвоились и уменьшились.
Взяли девочек и отвели в садик. А соседям сказали, что близняшки. А что одеты одинаково - так у них все равно это принято.
- Прикольно, ага, - задумчиво покачал головой эльф. - Две жизни, как написано.
- А вот еще, - Инка припомнила последний поход за продуктами. - Только история совсем не сумасшедшая, а почти что чистая правда. Честно-честно!
В одном супермаркете работал охранник - знаешь, из тех, которые проверяют счета у выхода. Работа у него скучная до смерти, вот он и придумал, чем себя развлечь - стал угадывать точные суммы на ленточках счетов. Логика, конечно, тут тоже есть - в коляске с покупками на семьсот шекелей пакетиков будет больше, чем в той, в которой на двести. Поначалу он угадывал очень примерно, а потом так приноровился, что стал угадывать все цифры до единой! Так проработал он полгода, а потом рассказал напарнику, что дома, когда счета приходят, он уже знает наперед, на какую сумму счет, не вскрывая конверта!
-Классный охранник, - одобряет эльф. - А дальше?
-А дальше он исчез - сказала Инка. - Однажды утром не пришел на работу в магазин. Говорят, выиграл в лото (государственная лотерея - пр. автора). А потом уехал за границу играть в казино.
- Ну знаешь, если каждый день так тренироваться... - отзывается эльф.
***
- А хочешь страшную историю?
Сегодня эльф больше похож на чертика, вот и лохматые рожки вытарчивают из-под гномьего колпака.
- Давай! - кивает Инка, пытаясь угадать: успеем-не успеем. Или опять так увлечется, что не выйдет на своей станции и так и проедет с эльфом до конечной, а потом придется возвращаться на обратном поезде.
Эльф смотрит в окно. За окном - здания-кирпичи Натании, ничего интересного.
- Как-то в промзоне Южного Тель-Авива стоял один крохотный ресторанчик. "Catchy kitchen", назывался, вот так, по-английски, без перевода. На самом деле это была обычная рабочая столовка, несмотря на название. Вкусно готовили, но простенько, хотя дешево, вот на эту дешевизну все и клюнули. Очереди там всегда были длинные.
А потом стали замечать, что народ, работающий вокруг, пропадать начал. То из одного здания, то из другого. Открыли дело в полиции. Долго искали, в чем дело, никак не могли понять - казалось бы, причем тут ресторанчик, в котором каждый день столуется уйма народу.
Однажды следователь бродил по району в обеденное время, проголодался и зашел туда. Взял обычный набор: кебабы, рис и салаты. Ест и чувствует - вкусно ему! Вот вроде кебаб как кебаб, а вкус - пальчики оближешь! И та же история с рисом, белый рис - он же всегда везде одинаковый, словно в одной кастрюле варился, а тут он тоже оказался страшно вкусным, и лежал на тарелке рисинка к рисинке, и пах именно так, как должен пахнуть свежесваренный рис. И салаты тоже - ну просто идеальные, все повара должны сюда придти учиться делать салаты.
Подивился следователь, запомнил место и стал ходить туда обедать.
Даже приезжал специально, когда в других районах работал.
И жене рассказывал каждый день, чтоб, значит, она училась, как надо готовить.
И вот в один такой день рассказал он, что сегодня давали креплах - знаешь, эти кошмарные магазинные пельмени, в которых вместо мяса - железная стружка пополам с молотыми костями, а тесто в тарелке превращается в склизкую медузу, бр-р! А в той кафешке и пельмени эти тоже оказались просто ах! И мясо настоящее, мягкое, и тесто плотное и упругое, как надо. Идеальные креплах, хоть на выставку выставляй!
И вот видит жена, как муж ночью встал и начал собираться. Она сначала решила, что на работу - иногда у него случались ночные вылазки, а потом смотрит - не откликается он. И одевается как-то странно, откопал вдруг в шкафу светлый пиджак, который когда-то на свадьбу одевал, да с тех пор он там и висел - ведь нигде у нас такую праздничную одежду, кроме как на торжествах, не поносишь.
Ну и решила жена, что к любовнице муженек собрался. Встала, потихоньку оделась и пошла за ним. Муж в машину, а она за ним, в свою машину села. Приехала вслед за ним на ту улицу, он даже "хвоста" не заметил. Вышел он и направился к кафе, а она за ним по пятам крадется. Вот подошел он, открыл дверь, а она снаружи встала и через стеклянную дверь глядит. Снаружи темно, а внутри яркий свет горит. И видит, что муженек ее между столиками остановился и стал будто бы пухнуть на глазах. И в своем белом пиджаке больше всего стал похож на огромный белый пельмень. А потом вдруг рассыпался на сотни мелких пельмешек. Тут из подсобки вышли работники кафе и стали эти пельмени по коробкам распихивать.
Эльф замолчал. Достал из сумки бутылку и сделал несколько глотков.
- А потом? - спрашивает Инка.
- А потом-то вся правда и открылась!... - произнес эльф замогильным голосом. - После того, как жена следователя пришла в себя от шока, взяла она с собой двух мужниных коллег и стали они следить по ночам за этим кафе.
И увидели, как каждую ночь туда приходили люди и превращались - кто в котлетки, кто в шницели, а кто картофельным пюре по полу размазывался.
- Ой, мамочки, какой ужас! - Смеется Инка. - Я же теперь сидеть в кафешках спокойно не смогу!
- Ну, кафе то закрыли, разумеется, - эльф невинно пожал плечами. - А владельцы его, говорят, исчезли, будто сквозь землю провалились. Так их и не нашли, сколько не искали.
- Тебе только на ночь страшные сказки рассказывать, - качает головой Инка.
Инка сидит напротив и снова решает дилемму, стоит познакомиться поближе или не стоит. С одной стороны, сил нет, как хочется. А с другой - возьмет и исчезнет тайна. И блуждающий вагонный эльф окажется обыкновенным, совершенно несказочным парнем, спешащим, как и все, на работу.
- А ты знаешь, что поезд идёт по кругу? - тем временем спрашивает эльф.
- Чего? - Инка никак не может выбраться из своих мыслей.
- А вот так. Доходит он до конечной, высаживает пассажиров - и нырк под землю! И там, под землей, под океанами огибает всю планету. И возвращается на станцию, откуда вышел.
- А ты почем знаешь? - совсем по-детски спрашивает Инка.
- А я однажды уснул. И проснулся уже под землей. Три года путешествовал! - на голубом глазу заявляет эльф.
"Не буду знакомиться. Еще чуть-чуть. Пять минуточек." - решает Инка.
- Привет, Эльфи, - парень в черном пальто проходит мимо и крепко хлопает его по плечу.
"Ну точно, эльф", - успокоенно думает Инка.
Инка выходит из поезда, как из пещеры Али-Бабы, и ноги сами несут ее на работу, потому что спроси ее - она еще там, внутри этих странных рассказов, и работа эта - где-то бесконечно далеко, в Зазеркалье, и как пройти туда, Инка знать не знает. И пока верный автопилот безошибочно выбирает поворот за поворотом, она просыпается постепенно, щурясь на солнышке.
***
- Расскажи что-нибудь для меня, - просит Инка.
- Ладно, - буднично роняет эльф. - Вот, держи, не потеряй.
- Недалеко от выхода с Ракевет Мерказ (Центральной железнодорожной станции - пр. автора) часто сидит один нищий. Обыкновенный грязный дедок в рванье, может, бездомный, а может еще и сумасшедший - все время бормочет что-то себе под нос.
Если он считает, что ему подали достаточно, в благодарность повяжет тебе на запястье красную шерстяную нитку, вроде как от сглаза. Но некоторым он повязывет не красную нитку, а синюю. И с теми, кому достанется синяя нитка, в этот день может произойти абсолютно любая вещь. Например, в кухонном мусорном ящике вдруг обнаружится клад. А на работе могут уволить или, наоборот, сделать директором. Могут послать в командировку в Антарктиду или внезапно перенести офис в самую глубокую шахту. А вместо обычного коридора за дверью может оказаться пустыня Сахара, Марс или места и вовсе неизвестные.
И люди встретятся новые, необычные, приехавшие издалека. Странные люди, говорящие на странных языках.
Притом, что синего мотка у деда отродясь и не было. В его розовом девичьем рюкзаке лежит один красный и ранним утром, пока никого нет, он сидит и сосредоточенно нарезает новые нитки. А как среди красных появляют синие, он и сам не знает.
Инке выходить как раз на Ракевет Мерказ. Странно, но этот нищий ей ни разу не попался. А может, она просто не обращала внимания? Или он стоит с другого выхода? Надо будет проверить.
Ах, вот же он. И вправду, неопрятный дедок в неопределенного цвета тряпках, качается и бормочет. И черным глазом на Инку зыркает. Инка вытаскивает двадцать шекелей и кладет ему на картонку. Дедок оценивающе смотрит на купюру, потом лезет в карман выцветшей куртки и, не глядя, протягивает ей ниточку. "Бог с тобой", - шамкает он. Возьми, дочка. Королевой будешь".
Инка берет нитку и завязывает на запястье. Нитка синего-пресинего цвета. Синее не бывает.
"Что-то теперь будет", - зажмурившись, думает Инка.
***
Примечания автора.
Раз. Этот охранник работает в нетанийском отделении супермаркета "Рами Леви". Хвастался мне, что угадывает до цифры четырехзначные суммы покупок. И трехзначные тоже. В моем случае ошибся шекелей на 40. Такой любопытный дядечка, что грехом было не утащить его в креатив.
Два. В "суданском" районе и вправду почти все кошки черные и все виденные мной собаки белые. Вот такое расовое животное разделение. И наконец-то удалось "пристроить" моего любимого Черного Петуха. Петух все лето пасся на пустой автостоянке. Прогуливался он в компании кошек и они явно принимали его за своего. Может, это у него был гарем. Среди кошек, кстати, не было ни одной черной. Рыжие, белые, трехцветные. Но и стоянка эта находится не в негритянском районе, а через дорогу.
Кстати, с этим Петухом дело явно было нечисто.
Во-первых, он пасся там не каждый день. Иногда да, а иногда нет. В одни дни был только с утра, а в другие - только вечером. А иногда пропадал по целым неделям.
А во-вторых, оказывается, не все его замечали. По той же дороге, "вдоль петуха", каждый день ходила на поезд моя сотрудница Яэль.
Так вот - она ни разу его не видела!
Когда я рассказала ей о петухе, она страшно удивилась. Стала убеждать меня, что у меня глюки.
Тогда мы договорились пройтись там вместе. И сколько раз я с ней ни ходила вдоль той стоянки, петух ни разу не показывался.
А вот другому сотруднику, Сергею, показался сразу.
Фотографий петуха нет - для телефонофоток он пасся слишком далеко. Или я в тот момент сильно спешила. Или просто не приходило в голову.
А сейчас там офис по съему машин и работающая стоянка. И никаких петухов.
Но я все равно вспоминаю его каждый раз, когда там прохожу. Красавец же был. Перья с зеленоватым отливом, как у павлина. И кукарекал громко, на весь Тель-Авив.
Три. Ну хорошо, ресторанчик с людоедами я придумала. Но у него есть настоящий прототип!
Четыре. Нищий появился на проезжей части улицы Ха-Ракевет через 15 минут после того, как я о нем написала. Ниточек, правда, не завязывал. Но в остальном - чистая копия!
А ниточку, правда, красную, мне повязали в Иерусалиме.
А на синей ниточке вообще-то висит мой Тардис.
Пять. И автобусы эти, с неправильной кодировкой, я тоже видела своими глазами. И с ними тоже дело нечисто, зуб даю.