Заметки о хождении по Мангышлаку в 1995 году, часть 4
когда правая рука коснулась земли, оперся на нее и выбросил левую ногу вперед. Найденный эмпирически, этот прием позволял мягко погасить удар рюкзака об землю, не вставая для этого на карачки.
Довольный удачным приземлением - колючек на этот раз под задом не оказалось - Ш. освободился от лямок (рюкзак с хрустом повалился на низкий - ниже колен - кустарничек солянки) и с удовольствием повел слегка побаливающими плечами. Немного помедлив, он разулся, повесив носки сушиться на ближайший кустик, и занялся вытряхиванием песка из кроссовок.
Тем временем Т., снявший уже ботинки, рубашку и штаны, порывшись в верхнем клапане своего рюкзака, извлек коробку с перекусными продуктами и задал традиционный вопрос: "Что есть будем? Финики? Или сыр?"
Куски сыра, извлеченные из фольги, глаз не радовали (в складках чернела плесень), однако были вполне съедобны. Плесень не отражалась ни на вкусе, ни на запахе и вредных для желудка последствий также не вызывала. По-бедуински заев сыр финиками, Ш. завершил трапезу сочным перцем, заменявшим питье (днем они не пили). Одобрительно проследив за действиями муравья, уже волокущего куда-то косточку от финика, Ш. неспешно обулся, тщательно следя за отсутствием складок на носках. "Пошли?.." - "Пошли..."
12.10.95.
Пишу в 18.45 у костра в "Великой степи Устюрта".
Как указано выше, ночевали под Бекет-ата. Ночью был сильный ветер. Долго не мог уснуть. Видно, сказалось нервное напряжение вчерашнего дня.
После завтрака, собирая барахло, я услышал спокойное замечание Т-ва: "А вот и волки пришли..." Проследив за его взглядом, я увидел пару-тройку "собак" метрах в сорока. "Да нет, не собаки это," - возразил зоркий Т. Присмотревшись, я согласился с ним - морды были действительно характерные. Они стояли и смот-рели на нас. "А вон там еще один вышел из-за гребня!" - заметил Т. Первые тем временем продолжили движение, шли спокойно, с остановками, поглядывая в нашу сторону. Мой нырок в палатку за фотоаппаратом их совершенно не испугал. По-стояв на гребне еще с минуту, удалились вниз. Этот визит доставил нам большое удовольствие, еще раз подтвердив, что мы находимся в правильном месте и в правильное время. Немного погодя, Т. заметил всю стаю уже внизу на плоскости - их было восемь.
Устроили помывку водой, за которой специально сходили к святому источ-нику. Учитывая вчерашний ужин на той же воде, теперь мы чисты, как никогда - и внутри, и снаружи.
Снимаем лагерь, идем вверх. В районе могил замечаю россыпи ракушек на склоне. Вчера в сумерках я их не увидел. Тратим минут десять на сбор. Тепло, солнечно.
В хорошем настроении идем вверх по тропе. Подъем впечатляет, с каждого поворота вид вниз все прекраснее. Правильно мы сделали, что подошли сюда снизу, а не подъехали на автомашине по Устюрту. Эффект был бы не тот!
Выход на верхнее плато оформлен фундаментально - в виде форта из двух белокаменных башен из ракушечника с проходом между ними. Поднявшись по ступеням, оказываешься в дворике странноприимного дома с хозяйственными постройками. Все это тоже из белого ракушечника. Слева на бугре - "колодец" и мачта того самого маяка высотой метров десять. Во дворе молодые казахи, по виду рабочие. Указывают нам молду - он у колодца поит овец. Идем здороваться. Тот сразу же, не ожидая просьбы, протягивает мятое ведро напиться и, не вдаваясь в расспросы, уходит.
Вообще, местный молда оказался молчалив. Разговор с нами поддерживал пожилой казах, вышедший тем временем из дома. Сам казах из Красноводска, семья и сейчас там живет. Раньше болел, а теперь, живя здесь, перестал. Разговор шел в основном за чаем (с верблюжьим молоком, жареным просом и лепешками) уже в дому, за длинным низеньким столиком.
Сообщению о волках казах не удивился: "Это охрана Бекет-ата!" Дескать, если путники им не понравятся, от них и костей не останется. Добавил, что кроме них есть еще гюрза, живущая рядом со входом в мечеть (куда мы не пошли). Задача у гюрзы та же - не пускать плохих людей к Бекет-ата. Ну, а раз мы прошли без неприятностей, с нами все в порядке. В это святое место приезжают многие из-далека. Исцеляются даже от рака, от врожденной немоты. Отец ребенка, исце-ленного от немоты, построил тут недавно сортир (которого раньше не было). Когда тут погода хорошая? Да всегда, даже летом прохладный ветерок. Потому стада летом и пасутся на Устюрте, а зимой - внизу.
Поев и сотворив молитву, казах пошел продолжать работу - класть кир-пичную стену бойлерной. Мы же, попросив у женщины тазик, постирали носки, развесили их на рюкзаках для сушки в движении, вылили грязную воду в обрыв через прорубленную в известняке дыру для утилизации отходов и распрощались.
Уходя, обратили внимание на купол одного из мавзолеев - металлический, покрытый серебрянкой, и формой, и размерами он явно походил на обтекатель головной части баллистической ракеты.
До вечера сделали 4 перехода по грунтовой дороге (2 - на ЮВ, 2 - на ЮЗ), т.е. 12 км вдоль чинка Устюрта. Ровная степь, слева видно на многие километры. Настроение приподнятое - мы достигли своей цели, "никто пути пройденного у нас не отберет!"
Остановились близ пустующего овечьего загона. Стенка хорошо прикрывает от довольно сильного ветра. Из разбросанных ракушечных блоков выкладываем угол. Удобнее места, по мнению Т., у нас еще не было. Неподалеку курган с остатками древнего жилища пастуха и его скота (диаметры соответственно 2 и 10 метров), сохранились лишь самые нижние слои каменной кладки без раствора. С другой стороны загона - современное жилище, полуобвалившаяся землянка с мусором и рваным тряпьем.
Ночью проснулся от того, что кто-то бродит вокруг палатки, топая копытами. Топот довольно странный, гулкий, как будто вместо копыт пустые полиэтиленовые бутылки. Топот приблизился и затих. "Козлы..", - подумал я, - "миски оближут, крупу замоченную съедят." Сел, собираясь выглянуть. От моего шороха зверь испугался и ускакал. Однако вскоре снова приблизился. Раздались звуки, напоминающие глухие удары большим камнем о землю. Тут и Т. проснулся, стал цыкать и хлопать в ладоши. Стихло, потом зверь зарычал. "Волки" - сказал я, нервно хихикнув. Однако почему топот?.. Выглядывать расхотелось. Заснуть долго после этого не могли.
Под утро, еще в темноте, топот возобновился. "Верблюды, - сказал Т., вы-сунувшись - увидели шатер и пришли. Рефлекс." Я вылез из палатки. Верблюды, освещенные лунным светом, уставились на меня. Когда лег, удалились на запад.
Ночью Т., с его слов, имел духовидение при участии дочери Шапан-ата.
13.10.95.
Утром пролежали до 7.20.
Проснулись в 6.40, но первую попытку подъема Т. встретил молчанием. Глядя на пасмурный потолок палатки, я не настаивал. Во время готовки завтрака пошел дождь. Легли есть в палатку. "Повезло, что успели с костром", - отметил я. "И сейчас везет, - отозвался Т., - хорошо лежим, удобно!"
Поев, принялись за изучение казахского языка по словарику. Занятие полезное - помогает понять происхождение многих русских слов, таких "домонгольских", как, например, Баян (который еще "по мысленну древу" *).
Дождь кончился в 10, тут же вышли. Скоро дошли до края обрыва, открылись виды невероятной красоты: как бы море, из которого слили воду. Влево, километрах в восьми, торчат останцы типа громадных шатров (стиль "Мальборо"). Эх, нет уже времени туда сходить, близок локоть, да не укусишь!
На спуске разминулись с группой верблюдов, один был просто гигант. Пугливые, шарахаются, задирают головы и прошмыгивают мимо, как кошки. После спуска на равнину справа открылся потрясающий вид на группу останцов в виде подводной лодки.
Встали довольно рано, в понижении у мелового останца в виде шампиньона высотой метров восемь. Устанавливая палатку, долго боролись с сильнейшим ветром - каркас складывается! Самое обидное, вечером ветер стих. Мораль: если ветрено, то иди до сумерек.
Долго бродили по склону. Много конкреций, но окаменелостей не нашли. Уже в темноте на Устюрт прошли два грузовика.
Вечером - полное небо звезд. Ночь на редкость холодная. Под утро пришлось вылезать из спальника, чтобы одеть штаны, свитер и шерстяную шапочку, но заснуть уже не удалось. К тому же легли в палатке "вверх ногами". Утром иней на тенте - заморозки!
14.10.95.
16.00. Жарко. Сидим в районе меловых навесов, не доходя 3-4 км до фермы Байсары, где ночевали 4 октября.
Утром, уже через километр, вышли на край обрыва. Открылось обширная котловина, окаймленная меловыми обрывами с трех сторон (открыта на восток). Вид красивый! Пошли вдоль обрыва на запад. В конце перехода повстречались с "чумными" работниками из Сенека. Это русский и трое казахов (те совсем пацаны, гоняются друг за другом, как щенята). Ездят на "Камазе" по степи, ищут песчанок для взятия крови на анализ. Инструменты - железные щипцы и мешок. В этом году у песчанок какой-то мор, и русский расспрашивал нас, не видели ли мы где-нибудь хотя бы одну.
Базируются они сейчас как раз на ферме Байсары. Предложил подбросить к "горе-палатке", мы отказались: дескать, затем и приехали сюда, чтоб пешком ходить - удовольствие получать.
Еще через переход вышли к триангуляционной вышке над обрывом. Делаем санитарно-обзорный привал. Вдали виднеется озеро (солончак) Карашор, останцы слева на чинке над ним.
Еще за два перехода дошли до нижней части ур. Байсары (12.30). Навстречу прошли насколько грузовиков. По дороге нашел охотничий складной ножик. Видна уже ферма, до нее около 4 км. Сегодня прошли 12 км.
Отходим влево под обрыв поискать окаменелости. В 14.30 наступила жара, приведшая к естественной мысли встать тут же в тени, в устье мелового каньона. Края каньона странно загибаются внутрь, как оплавленные. В таких сезонных водотоках как правило растет трава и кустарник. Налегке проходим по каньону метров 100, постепенно поднимаемся на плато, осматриваемся и возвращаемся. Место очень уютное. Почему-то много шкурок ежей, разбитых черепашьих панцирей. Старые, крошащиеся уже рога архара. Из окаменелостей: очень много обломков грубо выглядящих "капустовидных" кораллов, правильные (т.е. полусферические) морские ежи, большие (до 15 см), но плохой сохранности.
Вечер очень теплый. Насытив организм "макаронным раствором", долго сидели у костра под меловой стенкой. Звезды слегка скрыты легкой облачностью. Ночь тоже очень теплая, спал в одних трусах.
15.10.95.
15.00. На чумной станции в Сенеке, в вагончике, после обеда с борщом, макаронами с мясом, разведенным спиртом и арбузом.
Сегодня утром бодро встали в 6.40, несмотря на отсутствие солнца по техническим причинам (облачность на востоке). Очень тепло, росы нет, только тент влажный - от нашего дыхания. Трясем тент: "Сколько тентом ни тряси, все равно сырость в рюкзак попадет." Быстрые сборы, выход в 8.15.
До фермы дошли за час. Итак, большой круг нашего анабазиса завершен - с точностью до миллиметра! - и я снова сижу у стены домика на деревянном ящике. Сухарей, конечно, уже нет - кругом бойко перепархивают воробьи, да и верблюды, видно, заходили. Валяются пачки от "Примы", оставленные "чумными".
Следующий переход - до начала подъема на "темную" гряду, по которой я давеча бегал в поисках фермы-призрака. Прямо на дороге окаменелые ежи во множестве, но в плохом состоянии. Налево очень уютное урочище между меловых стен. Тут бы пожить. Тепло, Т. идет в плавках.
Следующий переход неожиданно оказался последним. Почти уже на перевале нас догнал грузовик, остановился безо всякой просьбы с нашей стороны - едет в Сенек. Моментально лезем в кузов, половина которого (ближе к кабине) занята лежащими плотной кучкой овцами. Садимся, как придется, на рюкзаки - и вперед! Сзади едет водовозка.
Тряска страшная. Самая мудрая из овец в конце концов встает и по спинам своих подруг перебирается ближе к кабине - там, видно, трясет меньше. Завидую ей. Чудом уберегаю фотоаппарат и экспонометр - они из-за пазухи штормовки незаметно переместились на спину, нещадно колотимую об стенку кузова. Другой раз они вообще выпадают, чудом подхватываю уже на лету. Т. обдирается и на ходу зализывает раны.
Надежда на меньшую тряску с выездом на шоссе не оправдалась. Едем почему-то не по ровной грейдерной дороге, а по грунтовке вдоль нее, прямо через пески. Так, видно, короче, или покрышки экономят. Порой взлетаю чуть не выше борта. В кабине едущей следом водовозки, глядя на нас, весело скалятся казах-чата.
Интересно, как Т. вылезет в плавках посреди Сенека? К счастью, на въезде в село наш дружный вопль "Стой!" был услышан, вылезли за 200 метров до чумной станции.
Дует сильнейший ветер, гонит пыль и песок с юга. Над барханами пыльная муть, хвосты песчаной поземки. Решаем идти на чумную станцию, взять воды на вечер, заодно и попроситься на ночлег - романтика ночевки в пыльной буре не привлекает.
Калитка отворена, заходим во двор, сгружаем рюкзаки на скамейку под окном. Двери в дом не заперты, на наши голоса выходит казах, затем русская женщина Надя. Вскоре подходит еще казах, знакомый по первому заходу на станцию, а также русский начальник экспедиции - в шляпе и очках.
Предъявляем документы (начальник читает), красочно описываем свой по-ход и впечатления от него. Нас поят чаем, попутно легко решается вопрос о ночлеге - начальник разрешает занять вагончик рядом с домом. С удовольствием вселяемся в левую незагаженную половину вагончика: пружинные железные нары, стол, табуретки, шкафчики, щетина гвоздей, вбитых в стены - комфорт! Даже наглый эксперимент со щелканьем выключателем увенчался успехом - лампочка горит! Из окна прекрасный вид на кладбище, похожее на бутафорский восточный городок, и обрыв за ним.
Не успеваем подмести песок с пола и разобрать барахло - зовут обедать. В красном углу телевизор с сильной помехой, но ОРТ видно. Парадный обед за длинным столом, застеленным клеенкой. Начальник велит развести казенный спирт. Потеем с отвычки в закрытом теплом помещении.
Под конец обеда заходит еще один казах. Выслушав рассказы, удивляется нашей безоружности - волки могли сожрать запросто! В полюбившиеся нам бар-ханы Надя ходит загорать. У нее это называется "ходить на море."
После обеда начальник садится с казахом играть в нарды, а мы смотрим телевизионную картинку цветов незрелой сливы. В Москве у Василия Блаженного взят в заложники автобус с японцами...
Идем отдыхать в свой уютный вагончик. За окном по-прежнему страшно дует. Вороны не летают, а ходят по земле.
В продуваемом сортире испытываю неожиданное ощущение от набегающего снизу воздушного потока, бумажки вылетают из дырки обратно. Покинув заведение, вижу за забором едущего на коне пастушка, от пыли замотавшего лицо в тряпку, как туарег. Гонит овец домой. От неожиданности отвешиваю приветственный поклон - с порога сортира! Интеллигенция...
Завтра едем в Актау.
Подведем итоги по километражу.
30 сен. 8 км = по шоссе 5 + по степи 3
1 окт. 10 км = по пескам
2 окт. 0 = отдых в Саине
3 окт. 16 км = по дороге, по пескам
4 окт. 17 км = по дороге, по пескам
5 окт. 12 км = по дороге
6 окт. 12 км = по дороге
7 окт. 10 км = по дороге 5, по пескам 5
8 окт. 10 км = по пескам 3, по склону 7
9 окт. 18 км = по дороге 15, по пескам 3
10 окт. 24 км = по дороге
11 окт. 24 км = по степи, оврагам
12 окт. 13 км = по дороге
13 окт. 15 км = по дороге
14 окт. 12 км = по дороге
15 окт. 9 км = по дороге
Итого: 211 км пешком
Вечер того же дня. Как в анекдоте - "две новости":
1) По словам начальника, тут рядом, метрах в 50 (сразу за кладбищем) можно найти палеолитические скребки, наконечники стрел и т.п. Это место обнаружено московским археологом Львом Галкиным (кажется, из Исторического музея), специалистом по Устюрту. Он собирался также искать остатки древнего города где-то на северном Устюрте. Жаль, что темно - заняться археологией уже не успеем.
2) На Устюрте, километрах в 60 восточнее Бекет-ата, был подземный ядерный взрыв, частично оказавшийся наземным - произошел выброс на по-верхность. Обслуга и специалисты бежали, бросив все (палатки, холодильники, спальники и прочее). Местное население, естественно, облученное барахло впо-следствии разобрало, и оно разошлось по ближайшим поселкам, в том числе и в Сенек. Начальник беседовал на эту тему с местным врачом, тот считает, что смертность местного населения повышенная (рак и прочее), хотя и не в такой степени, как в Семипалатинской области.
И все же, все же, все же...
"В этой несравненной стране есть нечто неуловимое, не поддающееся объяснению, что заставляет меня ее нежно любить. Я с ужасом думаю, что вскоре придется вернуться на Север..."
(Э. Фромантен, "Одно лето в Сахаре", с.183)
Казахстан-Москва. Октябрь 1995 - октябрь 1996, лето 2000
Начало http://jalynski.livejournal.com/1289474.html
Картинки: http://abybr.livejournal.com/pics/catalog/2341
Довольный удачным приземлением - колючек на этот раз под задом не оказалось - Ш. освободился от лямок (рюкзак с хрустом повалился на низкий - ниже колен - кустарничек солянки) и с удовольствием повел слегка побаливающими плечами. Немного помедлив, он разулся, повесив носки сушиться на ближайший кустик, и занялся вытряхиванием песка из кроссовок.
Тем временем Т., снявший уже ботинки, рубашку и штаны, порывшись в верхнем клапане своего рюкзака, извлек коробку с перекусными продуктами и задал традиционный вопрос: "Что есть будем? Финики? Или сыр?"
Куски сыра, извлеченные из фольги, глаз не радовали (в складках чернела плесень), однако были вполне съедобны. Плесень не отражалась ни на вкусе, ни на запахе и вредных для желудка последствий также не вызывала. По-бедуински заев сыр финиками, Ш. завершил трапезу сочным перцем, заменявшим питье (днем они не пили). Одобрительно проследив за действиями муравья, уже волокущего куда-то косточку от финика, Ш. неспешно обулся, тщательно следя за отсутствием складок на носках. "Пошли?.." - "Пошли..."
12.10.95.
Пишу в 18.45 у костра в "Великой степи Устюрта".
Как указано выше, ночевали под Бекет-ата. Ночью был сильный ветер. Долго не мог уснуть. Видно, сказалось нервное напряжение вчерашнего дня.
После завтрака, собирая барахло, я услышал спокойное замечание Т-ва: "А вот и волки пришли..." Проследив за его взглядом, я увидел пару-тройку "собак" метрах в сорока. "Да нет, не собаки это," - возразил зоркий Т. Присмотревшись, я согласился с ним - морды были действительно характерные. Они стояли и смот-рели на нас. "А вон там еще один вышел из-за гребня!" - заметил Т. Первые тем временем продолжили движение, шли спокойно, с остановками, поглядывая в нашу сторону. Мой нырок в палатку за фотоаппаратом их совершенно не испугал. По-стояв на гребне еще с минуту, удалились вниз. Этот визит доставил нам большое удовольствие, еще раз подтвердив, что мы находимся в правильном месте и в правильное время. Немного погодя, Т. заметил всю стаю уже внизу на плоскости - их было восемь.
Устроили помывку водой, за которой специально сходили к святому источ-нику. Учитывая вчерашний ужин на той же воде, теперь мы чисты, как никогда - и внутри, и снаружи.
Снимаем лагерь, идем вверх. В районе могил замечаю россыпи ракушек на склоне. Вчера в сумерках я их не увидел. Тратим минут десять на сбор. Тепло, солнечно.
В хорошем настроении идем вверх по тропе. Подъем впечатляет, с каждого поворота вид вниз все прекраснее. Правильно мы сделали, что подошли сюда снизу, а не подъехали на автомашине по Устюрту. Эффект был бы не тот!
Выход на верхнее плато оформлен фундаментально - в виде форта из двух белокаменных башен из ракушечника с проходом между ними. Поднявшись по ступеням, оказываешься в дворике странноприимного дома с хозяйственными постройками. Все это тоже из белого ракушечника. Слева на бугре - "колодец" и мачта того самого маяка высотой метров десять. Во дворе молодые казахи, по виду рабочие. Указывают нам молду - он у колодца поит овец. Идем здороваться. Тот сразу же, не ожидая просьбы, протягивает мятое ведро напиться и, не вдаваясь в расспросы, уходит.
Вообще, местный молда оказался молчалив. Разговор с нами поддерживал пожилой казах, вышедший тем временем из дома. Сам казах из Красноводска, семья и сейчас там живет. Раньше болел, а теперь, живя здесь, перестал. Разговор шел в основном за чаем (с верблюжьим молоком, жареным просом и лепешками) уже в дому, за длинным низеньким столиком.
Сообщению о волках казах не удивился: "Это охрана Бекет-ата!" Дескать, если путники им не понравятся, от них и костей не останется. Добавил, что кроме них есть еще гюрза, живущая рядом со входом в мечеть (куда мы не пошли). Задача у гюрзы та же - не пускать плохих людей к Бекет-ата. Ну, а раз мы прошли без неприятностей, с нами все в порядке. В это святое место приезжают многие из-далека. Исцеляются даже от рака, от врожденной немоты. Отец ребенка, исце-ленного от немоты, построил тут недавно сортир (которого раньше не было). Когда тут погода хорошая? Да всегда, даже летом прохладный ветерок. Потому стада летом и пасутся на Устюрте, а зимой - внизу.
Поев и сотворив молитву, казах пошел продолжать работу - класть кир-пичную стену бойлерной. Мы же, попросив у женщины тазик, постирали носки, развесили их на рюкзаках для сушки в движении, вылили грязную воду в обрыв через прорубленную в известняке дыру для утилизации отходов и распрощались.
Уходя, обратили внимание на купол одного из мавзолеев - металлический, покрытый серебрянкой, и формой, и размерами он явно походил на обтекатель головной части баллистической ракеты.
До вечера сделали 4 перехода по грунтовой дороге (2 - на ЮВ, 2 - на ЮЗ), т.е. 12 км вдоль чинка Устюрта. Ровная степь, слева видно на многие километры. Настроение приподнятое - мы достигли своей цели, "никто пути пройденного у нас не отберет!"
Остановились близ пустующего овечьего загона. Стенка хорошо прикрывает от довольно сильного ветра. Из разбросанных ракушечных блоков выкладываем угол. Удобнее места, по мнению Т., у нас еще не было. Неподалеку курган с остатками древнего жилища пастуха и его скота (диаметры соответственно 2 и 10 метров), сохранились лишь самые нижние слои каменной кладки без раствора. С другой стороны загона - современное жилище, полуобвалившаяся землянка с мусором и рваным тряпьем.
Ночью проснулся от того, что кто-то бродит вокруг палатки, топая копытами. Топот довольно странный, гулкий, как будто вместо копыт пустые полиэтиленовые бутылки. Топот приблизился и затих. "Козлы..", - подумал я, - "миски оближут, крупу замоченную съедят." Сел, собираясь выглянуть. От моего шороха зверь испугался и ускакал. Однако вскоре снова приблизился. Раздались звуки, напоминающие глухие удары большим камнем о землю. Тут и Т. проснулся, стал цыкать и хлопать в ладоши. Стихло, потом зверь зарычал. "Волки" - сказал я, нервно хихикнув. Однако почему топот?.. Выглядывать расхотелось. Заснуть долго после этого не могли.
Под утро, еще в темноте, топот возобновился. "Верблюды, - сказал Т., вы-сунувшись - увидели шатер и пришли. Рефлекс." Я вылез из палатки. Верблюды, освещенные лунным светом, уставились на меня. Когда лег, удалились на запад.
Ночью Т., с его слов, имел духовидение при участии дочери Шапан-ата.
13.10.95.
Утром пролежали до 7.20.
Проснулись в 6.40, но первую попытку подъема Т. встретил молчанием. Глядя на пасмурный потолок палатки, я не настаивал. Во время готовки завтрака пошел дождь. Легли есть в палатку. "Повезло, что успели с костром", - отметил я. "И сейчас везет, - отозвался Т., - хорошо лежим, удобно!"
Поев, принялись за изучение казахского языка по словарику. Занятие полезное - помогает понять происхождение многих русских слов, таких "домонгольских", как, например, Баян (который еще "по мысленну древу" *).
Дождь кончился в 10, тут же вышли. Скоро дошли до края обрыва, открылись виды невероятной красоты: как бы море, из которого слили воду. Влево, километрах в восьми, торчат останцы типа громадных шатров (стиль "Мальборо"). Эх, нет уже времени туда сходить, близок локоть, да не укусишь!
На спуске разминулись с группой верблюдов, один был просто гигант. Пугливые, шарахаются, задирают головы и прошмыгивают мимо, как кошки. После спуска на равнину справа открылся потрясающий вид на группу останцов в виде подводной лодки.
Встали довольно рано, в понижении у мелового останца в виде шампиньона высотой метров восемь. Устанавливая палатку, долго боролись с сильнейшим ветром - каркас складывается! Самое обидное, вечером ветер стих. Мораль: если ветрено, то иди до сумерек.
Долго бродили по склону. Много конкреций, но окаменелостей не нашли. Уже в темноте на Устюрт прошли два грузовика.
Вечером - полное небо звезд. Ночь на редкость холодная. Под утро пришлось вылезать из спальника, чтобы одеть штаны, свитер и шерстяную шапочку, но заснуть уже не удалось. К тому же легли в палатке "вверх ногами". Утром иней на тенте - заморозки!
14.10.95.
16.00. Жарко. Сидим в районе меловых навесов, не доходя 3-4 км до фермы Байсары, где ночевали 4 октября.
Утром, уже через километр, вышли на край обрыва. Открылось обширная котловина, окаймленная меловыми обрывами с трех сторон (открыта на восток). Вид красивый! Пошли вдоль обрыва на запад. В конце перехода повстречались с "чумными" работниками из Сенека. Это русский и трое казахов (те совсем пацаны, гоняются друг за другом, как щенята). Ездят на "Камазе" по степи, ищут песчанок для взятия крови на анализ. Инструменты - железные щипцы и мешок. В этом году у песчанок какой-то мор, и русский расспрашивал нас, не видели ли мы где-нибудь хотя бы одну.
Базируются они сейчас как раз на ферме Байсары. Предложил подбросить к "горе-палатке", мы отказались: дескать, затем и приехали сюда, чтоб пешком ходить - удовольствие получать.
Еще через переход вышли к триангуляционной вышке над обрывом. Делаем санитарно-обзорный привал. Вдали виднеется озеро (солончак) Карашор, останцы слева на чинке над ним.
Еще за два перехода дошли до нижней части ур. Байсары (12.30). Навстречу прошли насколько грузовиков. По дороге нашел охотничий складной ножик. Видна уже ферма, до нее около 4 км. Сегодня прошли 12 км.
Отходим влево под обрыв поискать окаменелости. В 14.30 наступила жара, приведшая к естественной мысли встать тут же в тени, в устье мелового каньона. Края каньона странно загибаются внутрь, как оплавленные. В таких сезонных водотоках как правило растет трава и кустарник. Налегке проходим по каньону метров 100, постепенно поднимаемся на плато, осматриваемся и возвращаемся. Место очень уютное. Почему-то много шкурок ежей, разбитых черепашьих панцирей. Старые, крошащиеся уже рога архара. Из окаменелостей: очень много обломков грубо выглядящих "капустовидных" кораллов, правильные (т.е. полусферические) морские ежи, большие (до 15 см), но плохой сохранности.
Вечер очень теплый. Насытив организм "макаронным раствором", долго сидели у костра под меловой стенкой. Звезды слегка скрыты легкой облачностью. Ночь тоже очень теплая, спал в одних трусах.
15.10.95.
15.00. На чумной станции в Сенеке, в вагончике, после обеда с борщом, макаронами с мясом, разведенным спиртом и арбузом.
Сегодня утром бодро встали в 6.40, несмотря на отсутствие солнца по техническим причинам (облачность на востоке). Очень тепло, росы нет, только тент влажный - от нашего дыхания. Трясем тент: "Сколько тентом ни тряси, все равно сырость в рюкзак попадет." Быстрые сборы, выход в 8.15.
До фермы дошли за час. Итак, большой круг нашего анабазиса завершен - с точностью до миллиметра! - и я снова сижу у стены домика на деревянном ящике. Сухарей, конечно, уже нет - кругом бойко перепархивают воробьи, да и верблюды, видно, заходили. Валяются пачки от "Примы", оставленные "чумными".
Следующий переход - до начала подъема на "темную" гряду, по которой я давеча бегал в поисках фермы-призрака. Прямо на дороге окаменелые ежи во множестве, но в плохом состоянии. Налево очень уютное урочище между меловых стен. Тут бы пожить. Тепло, Т. идет в плавках.
Следующий переход неожиданно оказался последним. Почти уже на перевале нас догнал грузовик, остановился безо всякой просьбы с нашей стороны - едет в Сенек. Моментально лезем в кузов, половина которого (ближе к кабине) занята лежащими плотной кучкой овцами. Садимся, как придется, на рюкзаки - и вперед! Сзади едет водовозка.
Тряска страшная. Самая мудрая из овец в конце концов встает и по спинам своих подруг перебирается ближе к кабине - там, видно, трясет меньше. Завидую ей. Чудом уберегаю фотоаппарат и экспонометр - они из-за пазухи штормовки незаметно переместились на спину, нещадно колотимую об стенку кузова. Другой раз они вообще выпадают, чудом подхватываю уже на лету. Т. обдирается и на ходу зализывает раны.
Надежда на меньшую тряску с выездом на шоссе не оправдалась. Едем почему-то не по ровной грейдерной дороге, а по грунтовке вдоль нее, прямо через пески. Так, видно, короче, или покрышки экономят. Порой взлетаю чуть не выше борта. В кабине едущей следом водовозки, глядя на нас, весело скалятся казах-чата.
Интересно, как Т. вылезет в плавках посреди Сенека? К счастью, на въезде в село наш дружный вопль "Стой!" был услышан, вылезли за 200 метров до чумной станции.
Дует сильнейший ветер, гонит пыль и песок с юга. Над барханами пыльная муть, хвосты песчаной поземки. Решаем идти на чумную станцию, взять воды на вечер, заодно и попроситься на ночлег - романтика ночевки в пыльной буре не привлекает.
Калитка отворена, заходим во двор, сгружаем рюкзаки на скамейку под окном. Двери в дом не заперты, на наши голоса выходит казах, затем русская женщина Надя. Вскоре подходит еще казах, знакомый по первому заходу на станцию, а также русский начальник экспедиции - в шляпе и очках.
Предъявляем документы (начальник читает), красочно описываем свой по-ход и впечатления от него. Нас поят чаем, попутно легко решается вопрос о ночлеге - начальник разрешает занять вагончик рядом с домом. С удовольствием вселяемся в левую незагаженную половину вагончика: пружинные железные нары, стол, табуретки, шкафчики, щетина гвоздей, вбитых в стены - комфорт! Даже наглый эксперимент со щелканьем выключателем увенчался успехом - лампочка горит! Из окна прекрасный вид на кладбище, похожее на бутафорский восточный городок, и обрыв за ним.
Не успеваем подмести песок с пола и разобрать барахло - зовут обедать. В красном углу телевизор с сильной помехой, но ОРТ видно. Парадный обед за длинным столом, застеленным клеенкой. Начальник велит развести казенный спирт. Потеем с отвычки в закрытом теплом помещении.
Под конец обеда заходит еще один казах. Выслушав рассказы, удивляется нашей безоружности - волки могли сожрать запросто! В полюбившиеся нам бар-ханы Надя ходит загорать. У нее это называется "ходить на море."
После обеда начальник садится с казахом играть в нарды, а мы смотрим телевизионную картинку цветов незрелой сливы. В Москве у Василия Блаженного взят в заложники автобус с японцами...
Идем отдыхать в свой уютный вагончик. За окном по-прежнему страшно дует. Вороны не летают, а ходят по земле.
В продуваемом сортире испытываю неожиданное ощущение от набегающего снизу воздушного потока, бумажки вылетают из дырки обратно. Покинув заведение, вижу за забором едущего на коне пастушка, от пыли замотавшего лицо в тряпку, как туарег. Гонит овец домой. От неожиданности отвешиваю приветственный поклон - с порога сортира! Интеллигенция...
Завтра едем в Актау.
Подведем итоги по километражу.
30 сен. 8 км = по шоссе 5 + по степи 3
1 окт. 10 км = по пескам
2 окт. 0 = отдых в Саине
3 окт. 16 км = по дороге, по пескам
4 окт. 17 км = по дороге, по пескам
5 окт. 12 км = по дороге
6 окт. 12 км = по дороге
7 окт. 10 км = по дороге 5, по пескам 5
8 окт. 10 км = по пескам 3, по склону 7
9 окт. 18 км = по дороге 15, по пескам 3
10 окт. 24 км = по дороге
11 окт. 24 км = по степи, оврагам
12 окт. 13 км = по дороге
13 окт. 15 км = по дороге
14 окт. 12 км = по дороге
15 окт. 9 км = по дороге
Итого: 211 км пешком
Вечер того же дня. Как в анекдоте - "две новости":
1) По словам начальника, тут рядом, метрах в 50 (сразу за кладбищем) можно найти палеолитические скребки, наконечники стрел и т.п. Это место обнаружено московским археологом Львом Галкиным (кажется, из Исторического музея), специалистом по Устюрту. Он собирался также искать остатки древнего города где-то на северном Устюрте. Жаль, что темно - заняться археологией уже не успеем.
2) На Устюрте, километрах в 60 восточнее Бекет-ата, был подземный ядерный взрыв, частично оказавшийся наземным - произошел выброс на по-верхность. Обслуга и специалисты бежали, бросив все (палатки, холодильники, спальники и прочее). Местное население, естественно, облученное барахло впо-следствии разобрало, и оно разошлось по ближайшим поселкам, в том числе и в Сенек. Начальник беседовал на эту тему с местным врачом, тот считает, что смертность местного населения повышенная (рак и прочее), хотя и не в такой степени, как в Семипалатинской области.
И все же, все же, все же...
"В этой несравненной стране есть нечто неуловимое, не поддающееся объяснению, что заставляет меня ее нежно любить. Я с ужасом думаю, что вскоре придется вернуться на Север..."
(Э. Фромантен, "Одно лето в Сахаре", с.183)
Казахстан-Москва. Октябрь 1995 - октябрь 1996, лето 2000
Начало http://jalynski.livejournal.com/1289474.html
Картинки: http://abybr.livejournal.com/pics/catalog/2341