Сумеречное обаяние новой эпохи
В поисках «околопраздничных» тем как-то набрёл на эту чудесную и таинственную гравюру художника позднего периода (того самого заката и «упадка» укиё-э) Кобаяси Киётика. И стало понятно, что давно не было видно в этом журнале картинок тех времен.
Продолжаем тему праздников и фейерверков
Фейерверки в районе моста Рюгоку (Токио)
То же место, но другая точка зрения.
Вы, наверное, уже заметили, что сегодняшнюю подборку гравюр объединяет одно - изображены на них или поздний вечер, или глубокая ночь. И это не случайно, так как Киётика любил изображать это время суток с только ему свойственным особым настроением.
Вот, например, гравюры, посвященные тогдашней жизни Токио и его пригородов.
Ночью на реке Сумида.
Куда они бегут? Кто знает…
Светлячки в районе Отяномидзу.
Чайные домики в районе моста Имадобаси.
Ночной дождь в Янагихара.
Многие ассоциируют Киётику с батальными гравюрами нового времени, посвящёнными японо-китайской (1894-1895 гг.) и русско-японской войнам (1904-1905 гг.). Действительно, это большой пласт его наследия, сам по себе весьма любопытный и достойный не одного десятка заметок.
Однако и тут нередко проскальзывают лиричные пейзажные мотивы, а действие зачастую происходит в сумерках или глухой ночью.
Ночной патруль на китайской территории.
Отдельно эта часть триптиха выглядит ещё таинственнее.
Это уже русско-японская война, оборона Порт-Артура. На гравюре - героический капитан Кани Ичита, который из-за совсем не героической болезни (дизентерии) не справился с заданием по взятию одной из высот и совершил сэппуку. Такая вот история…
Ну а тут русские казаки греются у костра ))
От героев настоящего - к героям прошлого. Таких гравюр у Киётики немного, но они есть.
Сугавара-но Митидзанэ, хэйанский учёный и поэт. Здесь он изображен уже в изгнании, в которое он попал в результате дворцовых интриг. Возможно, гравюра приурочена к этому стихотворению, написанному в ссылке:
Несётся к берегу
И глухо стонет волна.
На самом дне моря
Лунным лучам не достать
Моего сердца...
(пер. А.Е. Белых)
Здесь у нас герой другой эпохи и иных достоинств - знаменитый воин Тайра-но Таданори. Впрочем, хорошие стихи слагать пристало каждому приличному персонажу японской истории:
Если в дальнем пути
мне приютом послужит под вечер
сень вишневых дерев, -
о цветы, скитальца примите,
эту ночь проведу я с вами!
(пер. А.А. Долина)
Крайне интересную историю появления этого стихотворения можно узнать тут.
А мы продолжаем путешествие по уютным сумеркам Кобаяси Киётики.
Вечерний снег в Тамати. 1914 год.
Творческий путь этого художника был очень извилист - под стать разнообразию его работ. Он и пейзажист, и «военный корреспондент», и первый японский карикатурист. Подробнее о его жизни можно прочитать, опять же, в замечательном журнале Umbloo.
Но всё-таки именно пейзажи позволяют назвать Киётику своеобразным мостиком между укиё-э старой эпохи и новой волной японской гравюры - син-ханга. И довольно символично, что отсчёт свой син-ханга ведёт от 1915 - года, в котором Киётика закончил свой земной путь.
Сложно отнести эти гравюры к какому-то конкретному году, однако это явно новая эпоха. Традиционное укиё-э уже в истории и ушло безвозвратно, теперь иные краски, люди. А настроение всё то же - ночь, река, светлячки…
А завершаем мы сегодня двумя гравюрами 1915 года, по интересному совпадению посвящёнными двум самым узнаваемым символам Японии.
Ночной вид Фудзи.
Ночное ханами в саду Мукодзима.
Нет, то не снег цветы в садах роняют,
Когда от ветра в лепестках земля,-
То седина!
Не лепестки слетают,
С земли уходят не цветы, а я...
(Нюдо-саки-но Дайдзёдайдзин, пер. А.Е. Глускиной)