(no subject)
Не мог выкинуть из головы тему плохой книги и в самый разгар подготовки диплома, часа так в 3 ночи, когда мозг работает совсем уникальным образом, написал авангардистскую повесть на стыке Виана и Роб-Грийе:
Вокруг кровати расставлены мощные лампы. Освещение настолько яркое и пронзительное, что, кажется, готовится хирургическая операция.
Между рифлеными колоннами по всей длинне стены окна имперских размеров и форм. Невнятные, будто кухонные, занавески не могут скрыть рыжее пламя - по ту сторону горят библиотеки. Это было самовозгорание. Проницательный обыватель шутил, что библиотеки исповедали дао.
Девушка распластана на кровани. Она в сознании и слушает как лопается шифер библиотечных крыш. Комиссия в недоумении разглядывает обнаженную фигуру.
<...>
- Закройте же входную!
- Извините.
Мексиканский содлат падает навзничь и умирает. Комиссия в недоумении разглядывает его мертвые усики.
<...>
Он так боялся насекомых, но библиотеки рассказали ему всё. Теперь он принес насекомых в свою квартиру. Они живут в коробке, рядом с кроватью и, кажется, нашли свой второй дом - здесь яркое освещение и обнаженная жещина, а по вечерам они собираются в цоколе, потому сквозь щели в полу крадется ночная стужа.
<...>
Он ещё раз бросает взгляд на каллиграфическую надпись "Поражение под Рейхенфельсом" (по-английски), выкидывает насекомых в окно, садится на табурет и спускает курок.
Вокруг кровати расставлены мощные лампы. Освещение настолько яркое и пронзительное, что, кажется, готовится хирургическая операция.
Между рифлеными колоннами по всей длинне стены окна имперских размеров и форм. Невнятные, будто кухонные, занавески не могут скрыть рыжее пламя - по ту сторону горят библиотеки. Это было самовозгорание. Проницательный обыватель шутил, что библиотеки исповедали дао.
Девушка распластана на кровани. Она в сознании и слушает как лопается шифер библиотечных крыш. Комиссия в недоумении разглядывает обнаженную фигуру.
<...>
- Закройте же входную!
- Извините.
Мексиканский содлат падает навзничь и умирает. Комиссия в недоумении разглядывает его мертвые усики.
<...>
Он так боялся насекомых, но библиотеки рассказали ему всё. Теперь он принес насекомых в свою квартиру. Они живут в коробке, рядом с кроватью и, кажется, нашли свой второй дом - здесь яркое освещение и обнаженная жещина, а по вечерам они собираются в цоколе, потому сквозь щели в полу крадется ночная стужа.
<...>
Он ещё раз бросает взгляд на каллиграфическую надпись "Поражение под Рейхенфельсом" (по-английски), выкидывает насекомых в окно, садится на табурет и спускает курок.