Генриетта Паскар
- Маша! Мы идем к Генриетте Паскар! Пристроим свой последний букет... «Еще одно последнее сказанье». Веселей, Маша! Наверное, дадут чаю!
Бруштейн, "Вечерние огни"
Из статьи Алека Эпштейна:
" ... Генриетта обожала театр, она брала уроки актерского мастерства, занималась в студии В. Э. Мейерхольда. После революции она смогла осуществить свою мечту, сыграв ведущую роль в создании Государственного детского театра. Когда в октябре 1919 года вышло постановление Народного комиссариата просвещения РСФСР о его организации, Г. М. Паскар сразу же вошла в состав директории. Н. И. Сац, многолетняя легендарная руководительница Московского театра для детей и Московского детского музыкального театра, вспоминала первое знакомство с Генриеттой Мироновной, обратившейся к ней со словами: «Вы - молодой энтузиаст, я, увы, уже немолода, но, быть может, зрелость моих лет будет на пользу. Что мешает нам работать вместе?»; шел ей тогда, заметим, всего тридцать второй год. О том, насколько велика была ее роль, свидетельствуют слова все той же Н. И. Сац: «Творческую работу у нас как член директории возглавляла Паскар». Г. М. Паскар ставила преимущественно западную классику: «Приключения Тома Сойера» Марка Твена, «Маугли» Редьярда Киплинга, сказки Ганса-Христиана Андерсена. Спустя почти полвека Юрий Анненков вспоминал:
Один из самых совершенных в художественном отношении детских театров был основан в первые годы революции Генриеттой Паскар, талантливейшей и изобретательнейшей пантомимной актрисой и постановщицей. Аудитория этого московского театра состояла главным образом из школьников младших классов и воспитанников детских домов, приводимых в театр их учителями и воспитателями.
Осенью 1923 года, однако, у театра возникли неожиданные проблемы: Г. М. Паскар поставила инсценировку «Острова сокровищ» Р. Л. Стивенсона, где по ходу действия на сцене поднимали британский флаг и провозглашали здравицу королю. Совершенно неожиданно для режиссера спектакль запретили после двух представлений, а саму Генриетту Паскар освободили от занимаемой должности. В 1924 году она попросила разрешения сопровождать мужа в очередной заграничной командировке - и получила его. В Россию она больше не вернулась. ... "
В Париже Паскар написала книжку о детском театре, "Mon théâtre à Moscou". Продолжаю цитировать Бруштейн, по-видимому, не разделявшей положительного мнения Анненкова:
" ... - Маша! Мы идем к Генриетте Паскар! Пристроим свой последний букет... «Еще одно последнее сказанье». Веселей, Маша! Наверное, дадут чаю!
Наша встреча с Генриеттой Паскар началась сердечно и взаимно симпатично. Она очень обрадовалась нам, к особенности Маше, которая иногда печатается в газетах. «Как же, как же! Я всегда читаю! Я в восторге». Букет она сразу поставила в вазу, хотя явно пропустила мимо ушей объяснение, откуда цветы...
Мы сидели в изящно обставленной комнате, в уютных креслах, пили чай - о нем мы с Машей мечтали уже несколько часов! - и слушали хозяйку. Было приятно, что она не добивалась наших реплик, - мы так устали, говорить нам не хотелось. А хозяйка тараторила, тараторила, заливалась, как ксилофон... Тилибом-тилибом-тилибом-бим-бим-бим-бом!..
- Сейчас я изучаю произведения Жерара де Нерваль... Изумительный!..
- ...Это - мои последние фотографические карточки... Вы находите, я не похожа? Вы не можете судить... Таким взглядом, как на этой карточке, я смотрю только на мужчин...
- ...Сейчас я прочитаю вам кое-что из моих вещей...
И полились ее «вещи», вернее, «вещицы», коротусенькие стихотвореньица в прозе, по-русски и по-французски. Некоторые даже с сюжетиком. Например, «Перчатки»...
...ОН и ОНА только что познакомились где-то в гостях, - он увозит ее с собой в свою роскошную загородную виллу, роскошно обставленную роскошной мебелью, бесшумными коврами, дискретными драпри, драгоценными вазами... Ночь они проводят там... «О, какие у тебя вдохновенные руки! - стонет он среди всевозможных других восклицаний. - О, какие! О, какие!..»
«О, какие у тебя страшные зубы, бабушка!..» Что за вздор! Это не Генриетта Паскар прочитала вслух, это я, задремав, вдруг вспомнила из «Красной Шапочки»...
Смотрю на Машу, у нее тоже напряженная улыбка человека, борющегося со сном.
Нет, что-то я, видимо, проспала, прохлопала... Потому что ОН и ОНА уже идут, гуляя, по Невскому. Ага, это уже утром, после вдохновенной ночи, ОН привез ЕЕ в город. Они проходят мимо перчаточного магазина. Заходят. ОНА примеряет разнообразные перчатки. О, как прекрасно они облегают ее вдохновенные руки! «Заверните эти... и те... и еще замшевые... и шведские... и те, серые, и беж...» ОН платит по счету. ОНА садится на извозчика и уезжает к себе домой... ОН стоит на тротуаре, глядя вслед отъезжающей пролетке, «судорожно комкая в руке счет на солидную сумму, уплаченную ИМ за ЕЕ перчатки...»
- Ничего не скажешь! Вдохновенные руки! - вдруг неопределенно изрекла Маша.
- Вам нравится? - обрадовалась хозяйка? - Один критик сказал мне, что рассказ «Перчатки» - чистейший Мопассан!
- Ну, вы, наверно, смотрели на этого критика взглядом еще похлестче, чем на той фотографии!
Надо было срочно уходить от «начинающей писательницы». У Маши играла на губах агрессивно-тенденциозная улыбка. К тому же мы с ней еле стояли на ногах от усталости.
Я откашлялась, напомнила Генриетте Паскар:
- Вероятно, наши общие друзья говорили вам, что я - гость не бескорыстный?
Как только разговор зашел не о ней самой, Генриетта Паскар сразу завяла.
- Да, да, что-то такое они мне говорили... - промямлила она, поскучнев. - Вы собираете деньги на каких-то сирот... или что-то в этом роде, да?
Я терпеливо объяснила, что такое Шлиссельбург, в чем состоит наша работа, которая требует денег...
Она порылась в сумочке, пошуршала денежными бумажками, - ей, видимо, все попадалась не та, какая была нужна.
- Пожалуйста! - протянула она мне трешку.
Лет десять спустя, уже после Октябрьской революции, Генриетта Паскар стала очень известна: она возглавляла один из первых по времени советских театров для детей в Москве. Не знаю, чем так привлекло и увлекло ее «коммунистическое воспитание смены», бывшее лозунгом этих театров.
Не знаю и того, каким «взглядом» смотрела она на детей. Нет, впрочем, знаю: равнодушно-неумным. Потому что театр, ею возглавляемый, был плохой, слюняво-слащавый театр, еще не научившийся уважать своего зрителя. Такими же были и печатные высказывания самой Генриетты Паскар о детском театре.
«Пусть невинные детские глазки, - писала она, - не видят грубой действительности! Пусть их ласкает волшебная мечта!..»
То крыло работников детского театра, к которому принадлежала я, объявило непримиримую борьбу против оболванивания «невинных детских глазок» волшебной мечтой. Борьба эта длилась не долго. Поиграв немного в революцию и коммунистическое воспитание, Генриетта Паскар очень скоро эмигрировала за границу. ... "
Этот портрет Генриетты Паскар написан Кончаловским в 1923 году, незадолго до её отъезда из России. Ну и последняя пикантная деталь: сыном Генриетты был Алекс Либерман.
Бруштейн, "Вечерние огни"
Из статьи Алека Эпштейна:
" ... Генриетта обожала театр, она брала уроки актерского мастерства, занималась в студии В. Э. Мейерхольда. После революции она смогла осуществить свою мечту, сыграв ведущую роль в создании Государственного детского театра. Когда в октябре 1919 года вышло постановление Народного комиссариата просвещения РСФСР о его организации, Г. М. Паскар сразу же вошла в состав директории. Н. И. Сац, многолетняя легендарная руководительница Московского театра для детей и Московского детского музыкального театра, вспоминала первое знакомство с Генриеттой Мироновной, обратившейся к ней со словами: «Вы - молодой энтузиаст, я, увы, уже немолода, но, быть может, зрелость моих лет будет на пользу. Что мешает нам работать вместе?»; шел ей тогда, заметим, всего тридцать второй год. О том, насколько велика была ее роль, свидетельствуют слова все той же Н. И. Сац: «Творческую работу у нас как член директории возглавляла Паскар». Г. М. Паскар ставила преимущественно западную классику: «Приключения Тома Сойера» Марка Твена, «Маугли» Редьярда Киплинга, сказки Ганса-Христиана Андерсена. Спустя почти полвека Юрий Анненков вспоминал:
Один из самых совершенных в художественном отношении детских театров был основан в первые годы революции Генриеттой Паскар, талантливейшей и изобретательнейшей пантомимной актрисой и постановщицей. Аудитория этого московского театра состояла главным образом из школьников младших классов и воспитанников детских домов, приводимых в театр их учителями и воспитателями.
Осенью 1923 года, однако, у театра возникли неожиданные проблемы: Г. М. Паскар поставила инсценировку «Острова сокровищ» Р. Л. Стивенсона, где по ходу действия на сцене поднимали британский флаг и провозглашали здравицу королю. Совершенно неожиданно для режиссера спектакль запретили после двух представлений, а саму Генриетту Паскар освободили от занимаемой должности. В 1924 году она попросила разрешения сопровождать мужа в очередной заграничной командировке - и получила его. В Россию она больше не вернулась. ... "
В Париже Паскар написала книжку о детском театре, "Mon théâtre à Moscou". Продолжаю цитировать Бруштейн, по-видимому, не разделявшей положительного мнения Анненкова:
" ... - Маша! Мы идем к Генриетте Паскар! Пристроим свой последний букет... «Еще одно последнее сказанье». Веселей, Маша! Наверное, дадут чаю!
Наша встреча с Генриеттой Паскар началась сердечно и взаимно симпатично. Она очень обрадовалась нам, к особенности Маше, которая иногда печатается в газетах. «Как же, как же! Я всегда читаю! Я в восторге». Букет она сразу поставила в вазу, хотя явно пропустила мимо ушей объяснение, откуда цветы...
Мы сидели в изящно обставленной комнате, в уютных креслах, пили чай - о нем мы с Машей мечтали уже несколько часов! - и слушали хозяйку. Было приятно, что она не добивалась наших реплик, - мы так устали, говорить нам не хотелось. А хозяйка тараторила, тараторила, заливалась, как ксилофон... Тилибом-тилибом-тилибом-бим-бим-бим-бом!..
- Сейчас я изучаю произведения Жерара де Нерваль... Изумительный!..
- ...Это - мои последние фотографические карточки... Вы находите, я не похожа? Вы не можете судить... Таким взглядом, как на этой карточке, я смотрю только на мужчин...
- ...Сейчас я прочитаю вам кое-что из моих вещей...
И полились ее «вещи», вернее, «вещицы», коротусенькие стихотвореньица в прозе, по-русски и по-французски. Некоторые даже с сюжетиком. Например, «Перчатки»...
...ОН и ОНА только что познакомились где-то в гостях, - он увозит ее с собой в свою роскошную загородную виллу, роскошно обставленную роскошной мебелью, бесшумными коврами, дискретными драпри, драгоценными вазами... Ночь они проводят там... «О, какие у тебя вдохновенные руки! - стонет он среди всевозможных других восклицаний. - О, какие! О, какие!..»
«О, какие у тебя страшные зубы, бабушка!..» Что за вздор! Это не Генриетта Паскар прочитала вслух, это я, задремав, вдруг вспомнила из «Красной Шапочки»...
Смотрю на Машу, у нее тоже напряженная улыбка человека, борющегося со сном.
Нет, что-то я, видимо, проспала, прохлопала... Потому что ОН и ОНА уже идут, гуляя, по Невскому. Ага, это уже утром, после вдохновенной ночи, ОН привез ЕЕ в город. Они проходят мимо перчаточного магазина. Заходят. ОНА примеряет разнообразные перчатки. О, как прекрасно они облегают ее вдохновенные руки! «Заверните эти... и те... и еще замшевые... и шведские... и те, серые, и беж...» ОН платит по счету. ОНА садится на извозчика и уезжает к себе домой... ОН стоит на тротуаре, глядя вслед отъезжающей пролетке, «судорожно комкая в руке счет на солидную сумму, уплаченную ИМ за ЕЕ перчатки...»
- Ничего не скажешь! Вдохновенные руки! - вдруг неопределенно изрекла Маша.
- Вам нравится? - обрадовалась хозяйка? - Один критик сказал мне, что рассказ «Перчатки» - чистейший Мопассан!
- Ну, вы, наверно, смотрели на этого критика взглядом еще похлестче, чем на той фотографии!
Надо было срочно уходить от «начинающей писательницы». У Маши играла на губах агрессивно-тенденциозная улыбка. К тому же мы с ней еле стояли на ногах от усталости.
Я откашлялась, напомнила Генриетте Паскар:
- Вероятно, наши общие друзья говорили вам, что я - гость не бескорыстный?
Как только разговор зашел не о ней самой, Генриетта Паскар сразу завяла.
- Да, да, что-то такое они мне говорили... - промямлила она, поскучнев. - Вы собираете деньги на каких-то сирот... или что-то в этом роде, да?
Я терпеливо объяснила, что такое Шлиссельбург, в чем состоит наша работа, которая требует денег...
Она порылась в сумочке, пошуршала денежными бумажками, - ей, видимо, все попадалась не та, какая была нужна.
- Пожалуйста! - протянула она мне трешку.
Лет десять спустя, уже после Октябрьской революции, Генриетта Паскар стала очень известна: она возглавляла один из первых по времени советских театров для детей в Москве. Не знаю, чем так привлекло и увлекло ее «коммунистическое воспитание смены», бывшее лозунгом этих театров.
Не знаю и того, каким «взглядом» смотрела она на детей. Нет, впрочем, знаю: равнодушно-неумным. Потому что театр, ею возглавляемый, был плохой, слюняво-слащавый театр, еще не научившийся уважать своего зрителя. Такими же были и печатные высказывания самой Генриетты Паскар о детском театре.
«Пусть невинные детские глазки, - писала она, - не видят грубой действительности! Пусть их ласкает волшебная мечта!..»
То крыло работников детского театра, к которому принадлежала я, объявило непримиримую борьбу против оболванивания «невинных детских глазок» волшебной мечтой. Борьба эта длилась не долго. Поиграв немного в революцию и коммунистическое воспитание, Генриетта Паскар очень скоро эмигрировала за границу. ... "
Этот портрет Генриетты Паскар написан Кончаловским в 1923 году, незадолго до её отъезда из России. Ну и последняя пикантная деталь: сыном Генриетты был Алекс Либерман.