САВРЕЙ Владлен Сергеевич. Специалист в области автоматики и автоматизации технологических процессов.
Выпускник ЛВМИ 1957.
Сразу после Нового года состоялся Технический Совет Совнархоза, на который неожиданно пригласили и наше начальство. Вопрос был один: Иультинский горно-обогатительный комбинат (ИГОК) не принимает государственная комиссия из-за незавершенности работ по автоматизации. Всю важность ИГОК для Союза, а тем более для Магаданского СНХ трудно было переоценить: это был единственный источник металлов, без которых нельзя получить материалы для обороны и космоса.
По важности ИГОК в то время был чуть поменьше, чем Норильский ГОК. Даже при том, что комбинат не был принят госкомиссией, работа на нем шла полным ходом, ибо потребность в металле было невероятно высока. Такое положение очень затрудняло решение множества экономических проблем и, в первую очередь, вопросы штатов и фонда зарплаты. Но это я теперь понимаю, а тогда даже не догадывался при моей экономической безграмотности.
Поводырь мой был старшим инженером технического отдела и единственным здесь специалистом по автоматике. Он то и курировал все работы по монтажу автоматики на строительстве. По первому впечатлению на такое ответственное дело он явно не тянул и я подумал, что из него просто сделали «козла отпущения». Дело-то было завалено и кто-то должен был ответить за это!
Оказалось, что автоматизации подлежали 4 крупных объекта: обогатительная фабрика, система водоснабжения, котельная промышленной зоны и котельная поселка. Объекты подземного рудника и вообще весь добычной комплекс автоматизировать пока не предполагалось.
Техническая документация только по фабрике составляла больше десятка толстенных папок. Я понял, что здесь в техотделе, под любопытными взглядами и перешептывание дам - бездельниц, не смогу хорошо поработать со схемами и решил забрать чертежи с собой в гостиницу, а пока пройтись по объектам.
На половине пути между конторой и фабрикой стояла промышленная котельная и мы завернули туда. Это была первая большая котельная, в которой мне пришлось побывать в моей жизни. Я с интересом прошелся мимо трех огромных котлов ДКВР - 8, вокруг которых сновали женщины - кочегары.
Возле каждого котла стояли шкафы с контрольно-измерительными приборами, сигнальной арматурой и прочими атрибутами автоматики. На удивление, ничего не было разворовано, даже цветные стекла на лампочках целы. Внутри шкафов тоже все было в порядке: чувствовалось, что после изготовления на заводе в них никто не заглядывал.
На стенах были смонтированы кабельные конструкции в огромных количествах. На вопрос: «А почему на этих конструкциях нет ни одного метра кабеля?» куратор бодро ответил, что нужный кабель для котельной в прошедшую навигацию не привезли. Я не стал у него уточнять какой такой особый кабель нужен для котельных, но для себя взял на заметку: сегодня же вечером просмотреть спецификации.
Фабрика впечатлила меня своими масштабами. Раньше самым большим обогатительным комплексом для меня была драга, а таких драг только в помещении флотации можно было разместить с десяток. Вокруг работали агрегаты, которых я раньше не видел и знакомыми для меня были только транспортеры. По ним куда-то перемещались то куски руды разного размера, то какой-то мокрый песок, то какие-то химикаты. Все помещение опутано сетью трубопроводов, кругом запорная арматура. На многих задвижках установлены электропривода, которые я видел только в «Каталоге».
По фабрике мы ходили до обеда самостоятельно, но потом я решил, что без помощи технолога не обойтись. Главный технолог фабрики - к моему удивлению - не имел технологической схемы всей фабрики и ее отделений! Объяснил он это тем, что руда меняется по своим качествам в больших пределах и приходится при этом менять схему аппаратов, обеспечивающую более полное извлечение металла, состав технологической цепочки механизмов, не говоря уж о водном режиме и химических добавках.
Как ни мало я знакомился с документацией, но знал, что в основу проекта была заложена вполне определенная постоянная технологическая схема! Нужно было срочно уяснить себе: предусмотрена ли проектом возможность перенастройки схемы управления всей поточно-транспортной системой фабрики? Это было очень важно и я решил до этого докопаться.
Как и в котельной, во всех корпусах фабрики были смонтированы кабельные конструкции. На многих проложены кабели, концы которых сиротливо свисали вдоль стен. Очевидно, здесь должны были быть шкафы управления, но ни одного шкафа не было. На естественный вопрос: «А где шкафы автоматики?» последовал уже знакомый ответ: «В эту навигацию не успели привезти» .
Меня очень насторожила эта ситуация: на одном объекте нет кабеля, но есть шкафы и все остальное; на другом объекте есть весь кабель, но нет ни одного шкафа. Все это вызывало определенное недоумение и требовало срочного разъяснения. Такое разъяснение мне должен бы дать куратор, но он бормотал что-то невнятное, упоминая часто какой-то «Стройбанк». Подошел конец рабочего дня и все тот же автобус довез меня с кипой чертежей прямо до гостиницы. Техническое чутье меня не обмануло и сбылись самые худшие предчувствия: кабель, положенный на фабрике, прекрасно подходил для котельной, но там его почему-то не задействовали. Схема управления для фабрики не предусматривала возможность перенастройки потоков и все шкафы автоматики, которые еще только привезут, уже не будут соответствовать технологии.
Получалось, что в одном месте гниет аппаратура, а в другом гниют километры дорогого медного контрольного и силового кабеля. Это очень смахивало на вредительство или головотяпство. В обоих случаях кто-то должен был нести за это ответственность и мне надлежало в этом разобраться. А как тут разберешься, если я тогда понятия не имел об экономике и структуре строительства, всей сложности взаимоотношений в цепи: заказчик -проектировщик - генеральный подрядчик - субподрядчик - наладчик - эксплуатация. Для меня это был «темный лес».
Из разговора с куратором я смутно уяснил, что за всю проделанную без толку работу уже уплачены деньги и сделал это некий «Стройбанк». Я решил начать следующий день со знакомства с этим незнакомым мне «Стройбанком». Этот всемогущий «Стройбанк» представляла маленькая молоденькая женщина - с виду просто серая мышка, но такая, что кота не боится.
Я ей представился, но этого оказалось недостаточно: она потребовала у меня документы и допуск к секретным материалам. Я с первого раза проникся полным доверием к банкиру - мышке и через некоторое время уже поделился с ней своими сомнениями, чем, естественно, показал свою полную «невинность» в вопросах экономики строительства. Похоже, что она не была перегружена работой, ибо с большим удовольствием стала меня просвещать «с нуля» и посвятила этому целый день: мы даже пообедали у нее дома - в соседней комнате. ( Стройбанк занимал небольшой отдельный домик).
Вот, вкратце, что я уяснил себе тогда: 1. Заказчиком строительства ИГОК был «Дальстрой» МВД Союза, а после его ликвидации преемником стал Магаданский СНХ. Государство через Стройбанк оплачивает деньги за строительство в количестве, предусмотренном сметой к проекту ИГОК.
2. Проект составил институт «Цветметпроект» по выданному много лет назад техническому заданию, соответствовавшему тогдашним геологическим данным и природным условиям Иультина.
Смета к проекту предусматривала около 1,5 млн рублей на автоматизацию всех объектов комбината. По тем временам - огромные деньги!
3. Строит комбинат генеральный подрядчик-трест «Чукотстрой». Он выполняет все общестроительные работы: здания, сооружения, дороги и все прочее в поселке, фабрике и на подземном руднике. Для выполнения специальных монтажных работ генеральный подрядчик привлекает специализированные организации - субподрядчиков.
4. Субподрядчиком, выполнявшим монтажные работы по автоматизации, был трест «Сибмонтажавтоматика» из Хабаровска. На строительстве ИГОК был организован большой участок, выполнявший работы в соответствии с наличием оборудования, аппаратуры автоматики и кабелей. Выполняться работы должны были в строгом соответствии с проектом. Выполнение каждого передела работ фиксировалось отдельным актом «формы 2», служившим для банка основанием выплатить деньги субподрядчику, если этот акт ф.2 подпишет куратор от Заказчика и тем самым подтвердит выполнение работ.
5. Изготовление на заводах и поставка оборудования и кабельной продукции возлагалась на Заказчика, а все специфические изделия поставлял субподрядчик (так, из Хабаровска привезли много тонн кабельных конструкций, типовых щитков для осветительных сетей, распределительных щитков и проч.)
6. После выполнения в полном объеме монтажных работ Заказчик приглашал наладчиков из специализированной пуско-наладочной организации для включения и наладки систем автоматики, которые сдают работающую систему после 72 часов обкатки «эксплуататорам» - работникам соответствующей службы комбината.
А службы этой там как раз и не было! Все эти сведения были для меня совершенно новыми. Для закрепления стольких понятий и взаимосвязей следовало почитать литературу. Банкирша выдала мне на вечер несколько СНИП («Строительные нормы и правила» - свод строительных законов!) и «Ценников», по которым оценивают стоимость работ при проектировании и в отчетах за выполненные работы.
Конспект, который я себе составил, занял добрую общую тетрадь и отнял половину ночи, но к утру я уже представлял, что мне надо выяснить, с кем встретиться и о чем говорить. Первым был начальник бывшего монтажного участка «СибМА». «Бывшего» потому, что участок этот ликвидировали из-за «...отсутствия фронта работ...», рабочие улетели в Хабаровск, а самого начальника отловили чуть ли не в аэропорту. Пришел он в Стройбанк, настроенный на очередную «драчку» с банкиршей; со мной начал говорить на повышенных тонах, но быстро понял, что я не судить его приехал, а разобраться и остыл.
Это был первый, встреченный мною, настоящий монтажник: грамотный, нахрапистый, волевой руководитель, но, как и положено хорошему начальнику участка, радевший только за интересы своего участка. У него не было цели автоматизировать комбинат , а было задание -освоить средства, выделенные на автоматику ГОКа. Проявив все свои лучшие качества и используя неразбериху у Заказчика, он выбрал все деньги: за прокладку уже завезенного кабеля, где это было предусмотрено проектом и спецификациями, хотя там не было оборудования; установил имевшееся в наличии оборудование там, где не было кабеля - опять же предусмотренное проектом и спецификациями.
Тут бы Заказчику вовремя выдать ему изменения к проекту, да не было на Комбинате группы рабочего проектирования, чтобы эти изменения сделать. А работа-то, хоть и никому не нужная, фактически сделана и приходилось подписывать ф.2: деньги «осваивались». После себя монтажники оставили неплохую мастерскую на фабрике, множество всякого «железа» и приспособлений, т.к. вывезти это было невозможно: себе дороже.
Я занялся вплотную историей монтажа автоматики на каждом объекте: сравнивал проект с существующей технологией; определял освоенные объемы по банковским документам и остаток сметной стоимости; наличие смонтированного, изготовленного, но не доставленного или находящегося еще в изготовлении оборудования (в основном, шкафов автоматики); заставил составить перечень всех смонтированных кабелей и сверить его с кабельными журналами и еще много всяческих дел пришлось сделать, пока не стала полностью выясняться картина погрома, учиненного на вполне законных основаниях трестом «СибМА».
Вывод был очень короткий: ничего не сделано, а денег уже нет. Появилось полтора миллиона «незавершенки» - дело по тем временам подсудное, Отсюда вытекала задача: без денег на строительство выполнить работу. Нужно было решать как это сделать.
Напрашивался вывод, что надо создавать в составе комбината свою службу автоматизации. Она должна быть комплексной и выполнять за счет эксплуатации работы по корректированию проекта, монтажу и перемонтажу оборудования и кабельных сетей, производить наладку оборудования и приемку его в эксплуатацию. В дальнейшем эта служба должна будет обеспечить нормальную эксплуатацию систем автоматики всего комбината.
Все результаты, выводы и рекомендации я доложил на совещании у директора Комбината Е.И. Азбукина. Обсуждения никакого не было: выслушали молча меня и банкиршу, а от куратора, пытавшегося что-то пробормотать в оправдание, просто отмахнулись. Все разошлись, а меня директор попросил задержаться.
....я сел писать доклад Совнархозу. Заняло это у меня целую неделю. До сих пор ни один документ не писал я с такой заинтересованностью и «болью в душе» (простите мне эту «красивость», но другого определения не могу найти!). Достаточно четко описал (со ссылками на проект и фактическое выполнение работ) состояние дел и постарался раскрыть причины создавшегося положения.
Начинать надо было с геологов, не предусмотревших изменений в свойствах руд в пределах одного месторождения. Поэтому обогатители выдали проектировщикам задание, где была заложена определенная цепочка механизмов и схемы управления были спроектированы под нее без возможности перенастройки. По этим схемам завод («Красный металлист» в г.Конотопе - близкий свет!) за пару лет изготовил шкафы автоматики и пока эти ящики прибыли в Иультин схемы обогащения менялись несколько раз. Здесь бы остановить монтаж, добиться приезда группы рабочего проектирования и на месте корректировать проект.
Теперь же надо было организовывать выполнение работ по каждому отдельному объекту до полного завершения и сдачи в эксплуатацию. Для этого нужно было волевое решение Заказчика и очень грамотный, строгий и заинтересованный контроль за производством работ. Да, были бы сложности с обеспечением субподрядчика фронтом работ, но на определенном этапе занять монтажников можно было переделкой шкафов за счет дополнительного финансирования или за счет эксплуатации.
Нужно было учитывать в корректированном проекте наличие на Комбинате кабелей и под них изменить кабельные журналы, не считаясь с тем, что первоначально эти кабели предназначались для другого объекта. Ох, много еще чего можно и нужно было бы сделать, но «...поезд уже ушел...» ...Короче говоря, получалось, что во всем виноват Заказчик - Совнархоз, не работавший с проектировщиками, и сам Иультинский горно-обогатительный комбинат, не обеспечивший должный контроль за ходом работ. Вот такой получился вывод
Вскоре состоялось совещание в Совнархозе. Народу собралось много. Директор - генерал доложил о ходе всего строительства и выглядело это вполне благополучно: комбинат уже несколько лет выдавал продукцию, хоть и не был принят Госкомиссией; жизнь в поселке налажена и суровые чукотские зимы проходят без аварий и эксцессов. С большими трудностями, но бесперебойно обеспечивается круглогодичная (!) подача воды - основа всей жизни в Иультине.
....Где-то в феврале открыли дополнительное финансирование и я закрыл ребятам наряды на часть работ, выполненных в декабре и ранее не оплаченных. Получили они очень хорошие деньги, что не осталось незамеченным в поселке. Оплатил я эти работы тем, кто их выполнял, но некоторых это не устроило. И тут сработала наша «партийная прослойка» -Ваня Гончар со своими дружками - кандидатами: Рожковым и Дубининым. Гончара я вообще никакой работой не загружал и он слонялся между людьми, как дерьмо в проруби; Саша Рожков корпел с дамами над начинкой фабричных шкафов в конструкторской группе, а Лешка Дубинин работал на подхвате в котельных. Никакого отношения к тому наряду они не имели, но именно от них пришло заявление в прокуратуру.
Этот орган представлял в поселке сосед моих ребят по общежитию. Парень очень порядочный, эрудированный и компанейский, но всегда знавший меру во всем, что мне в нем очень нравилось. Его звонку я не удивился, но для приглашения в прокуратуру было поздновато - около 8 часов вечера. Накинув куртку я пошел в соседний дом, где был «офис» прокуратуры. Старый приятель даже чаю не предложил и сразу же перешел к делу: кому, когда и за что заплачено по этим вот нарядам? Смотрю, а это тот наряд, который включал часть работ, выполненных в декабре.
Скрывать мне было нечего, да и ничего противоправного я не совершил по моему твердому убеждению. Отметил красным карандашом на нарядах тот объем работ, который выполнялся в декабре, объяснил, что тогда кончились все деньги и платить было нечем, но все сделано и заактировано.
У меня возник естественный вопрос: «А в чем, собственно, дело и почему у него морда такая казенная?» Вместо ответа выкладывает он на стол двойной лист из тетрадки в клеточку, исписанный с двух сторон до боли знакомым красивым почерком Гончара. Называется он «Заявление о злоупотреблении служебным положением в целях личной наживы». Из него следовало, что я потому закрыл такой наряд, что мне за это « дали на лапу», а вот некоторых самоотверженных тружеников, которые не захотели в этом участвовать, в наряд даже не включили. Под такими тружениками подразумевался Леха Дубинин - единственный в «службе» запойный прогульщик, но кандидат в члены партии.
И вообще я ... подвергаю гонению «партийную прослойку» за ее активное участие в общественной жизни, а сам в этой жизни не участвую и свою команду в эту жизнь не пускаю. Опытный и битый кляузник Ваня точно знал, что надо делать: копия заявления была направлена в Эгвекинотский райком партии (а, может, и не направил, но погрозил? - не знаю - райком никак не отреагировал). Получалось, что я мздоимец, а Ваня со товарищи по партии - борцы за правду и справедливость. Припиской о копии заявления Ваня не давал прокуратуре решить дело миром: знал, ведь, что мы в добрых отношениях и что Борис прекрасно знает положение дел в «службе». Предстояло следствие и с меня взяли подписку о невыезде.
Вышел я из прокуратуры, совершенно не представляя, чем провинился перед государством. Пошел не домой, а к ребятам в общежитие и все им рассказал. Выражения в адрес авторов заявления я приводить не буду - компьютер может не выдержать. Экспансивный Толик Москва тут же собрался идти бить Гончару морду, а Леху пообещал засунуть в котел. Еле его успокоили и стали разбираться все вместе, где в этом деле прокол. Больше всех недоумевал Ричард, на чью бригаду был закрыт наряд: « ...самая обычная практика хорошего прораба - иметь про запас какой-то объем выполненных работ, чтобы регулировать зарплату. У монтажников обычное дело - разом густо - разом пусто: то одного нет, то другое не ладится, а зарплату надо платить не ниже средней каждый месяц. Здесь без запаса не обойдешься и никто никогда за это не отвечал перед законом.» Никто не смог мне объяснить, что я нарушил.
За этим объяснением я с самого утра пошел в прокуратуру. Отношения между мной и Борисом стали только казенными, но иначе я не мог - слишком велика была обида, хоть и не он меня обидел. Я попросил показать мне тот закон и ту статью, которые я нарушил, чтобы знать, каково наказание за это. Ни закона, ни статьи он мне не нашел. Оставалось обвинение в личной заинтересованности и получении взятки. Отмеченные мною работы стоили 996 рублей из всей суммы наряда около 7000 рублей. Вот за «приписку» этой тысячи я и должен был нести ответственность по неизвестной мне статье неизвестного прокурору закона.
Всех ребят допрашивали и все как один отвергли даже мысль о том, что я от них что-то получил. Версия личной заинтересованности отпала, но суд должен был состояться. Перенервничал я перед этим страшно! У нас же в Стране Советов так: был бы человек, а статья найдется, да и «... дыма без огня не бывает.» По поселку поползли слухи и шепотки, что жизнь не облегчало.
Весной состоялся суд. Такого понятия, как оправдательный приговор советское правосудие не знало. Если государство в лице прокуратуры желает наказать, то накажут обязательно, будь ты хоть ангел во плоти. Так и было: ничего не доказали, даже не дали на руки обвинительное заключение, но приговорили выплатить из своих денег 996 рублей в казну. Бухгалтерия тут же их вычла из зарплаты и советское правосудие восторжествовало.
Возмущению моих ребят не было предела! Я был рад, что все это закончилось. Боря - прокурор больше никогда не приходил к моим ребятам , хоть и проживал в соседней комнате. А через несколько дней Ричард принес мне сберегательную книжку - первую, кстати, в моей жизни - с вкладом на предъявителя в 3000 рублей. Я пытался отказываться, но формулировка: « ... за моральный ущерб, понесенный в борьбе за справедливость» меня утешила, да и деньги были нужны.
К тому времени я все чаще стал задумываться над тем, что мои ребята получают гораздо больше, чем я - заместитель главного инженера большого комбината и не последний специалист в Северо - Восточном совнархозе. Оклад, районный коэффициент 2 и надбавки не позволяли что-либо накопить - все уходило на жизнь на две семьи: в Ленинград мы высылали регулярно, хоть и не очень много, но гораздо больше, чем зарплата рядового инженера НИИ. Хотя мы себе ни в чем не отказывали, но понятие «моральный ущерб» подспудно преследовало меня постоянно.
..После отъезда министра в поселке начали хорошими темпами строить два четырехэтажных дома для гидростроителей. К тому времени все, что надо было сделать для ликвидации незавершенного строительства, для чего меня и откомандировали в Иультин, было сделано в полном объеме и даже много сверх того. Об этом поспешили отрапортовать в Совнархоз. В благодарность за успешную работу оттуда пришло штатное расписание, в котором не было моей должности - зам. главного инженера, а вводилась должность какого-то старшего механика по автоматизации.
Это была первая серьезная обида в моей работе. Настроение стало хуже некуда и работать совсем не хотелось. Начал «тянуть резину» в работах по сигнализации и блокировке на внутришахтном транспорте. Сроки выполнения предписания поджимали, руднику грозила остановка. Формально причин было много и основная из них: отсутствие аппаратуры по проекту института.
К тому времени я уже сделал проект с использованием переделанных выключателей, Работалось над этим проектом легко и интересно. Раньше мне приходилось только слышать о системах блокировки на транспорте и даже побывать на такой кафедре в ЛИИЖТе. Здесь же пришлось самому все делать, максимально используя институтский проект и готовые щиты.Все это надо было внедрять, но сроки я затянул и тем самым вынудил начальство, отношений с которым практически не поддерживал, оплатить работы по аккордному наряду. Для ускорения решили работать ночью, когда в шахте нет надзора и можно было раскатывать кабель электровозом, бурить шпуры под крепление кабеля с вагонетки и другими способами нарушать ТБ, чтобы облегчить работу.
Самому мне пришлось работать наравне с ребятами в шахте, а получил я в два раза меньше, чем они по этому наряду. Это была еще одна несправедливость (по моему мнению) и я посчитал это обидным для себя. Терпение мое на этом закончилось и я написал заявление о переводе на рабочую сетку, мотивировав это тем, что «...семья большая, деньги нужны...» и что считаю понижение в должности неправомочным. Директор заявление не принял, сказав, что написано правильно, но «... не я Вас направлял, а Совнархоз; туда и следует направить заявление.» На получение разрешения перейти с инженерной должности в рабочие потребовалось время - слишком уж удивительный случай для советской практики. Вняли - разрешение пришло, чем я и поставил точку своего пребывания в Иультине.
В новом качестве - бригадира электрослесарей по автоматике 6 разряда я зарабатывал в полтора- два раза больше, а забот было немного...
....Все, о ком я уже рассказал, работали с оплатой работ « по услугам», не давая никакого выполнения плана строительно - монтажных работ. Деньги эти были очень небольшие, если еще учитывать, что плату за электроэнергию, тепло и воду мы брали чисто символическую, а то и не брали вовсе, как, например, со столовых, хлебозавода и пивбара. Лишь одна бригада монтажников во главе с Иваном Власенко давала строймонтаж. Занималась она монтажом и перемонтажом строительных башенных кранов, прокладкой трубопроводов и другими работами, входящими в общестроительный комплекс.
Бригадир был колоритнейшей фигурой. Когда-то хороший монтажник, теперь он стал профессиональным бригадиром за свое умение «нарисовать» наряды. Иван мог из простого завертывания гайки соорудить наряд на несколько тысяч рублей. При внимательном рассмотрении такого наряда можно было посмеяться до колик, но... никто эти наряды внимательно не смотрел, ибо те, кто должен был этим заниматься, не могли устоять перед обаянием седого красавца Вани. Его так и звали рабочие - «Седой». Получала бригада при сдельщине очень приличную зарплату, а выполненных объемов я что-то не увидел. Было от чего забеспокоиться: я еще помнил Иультин и суд только за уплату заработанных денег в другом месяце. Здесь же «заработанными» не пахло, а просматривались обычные приписки, хоть и изобретательно сделанные.
Мне совсем не хотелось отвечать за эти приписки и разговор у нас с Иваном был очень нелицеприятный. До этого я внимательно просмотрел все его наряды, что доставило мне немало веселых минут. Все его «ляпы» я выписал отдельно и просуммировал. Получилось, что процентов 60 зарплаты получено незаконно. Для такой огромной стройки, да еще и при требовании сделать все работы в пожарном порядке, такую приписку можно было посчитать опиской, но при «доброжелании» схлопотать за это срок. Договорились, что я закрываю глаза на все, что было до меня, но теперь все наряды монтажников буду проверять сам. И тогда возникло вполне обоснованное требование обеспечить бригаду постоянным и большим объемом работ.
Вскоре я понял свою основную задачу на первое время: зарабатывать деньги не услугами электриков, а ростом объемов строймонтажа. Только это позволит выбраться из той нищеты, в которой обретался участок, когда я его принял.
Первое, что я сделал - получил разрешение на оплату ремонта электрокалориферов и электроинструмента в счет выполнения строймонтажа. Основание для этого было: в цену строительных работ входила стоимость использования этих механизмов. Нам за это стали отчислять часть стоимости строймонтажа. Кроме того, что это увеличило наш бюджет, это еще дало возможность маневрировать различными видами и объемами строймонтажа при выполнении плана. Теперь можно было на законных основаниях попросить, к примеру, у строителей «...пару тысяч кубов скалы..», если до плана не хватало выработки.
Кроме того, пришлось походить по нашим подразделениям и набрать работ для бригады Седого. Почему никто раньше этого не делал, я не понимаю до сих пор. За неделю я набрал им заказов на два года вперед, обеспечив их привычной зарплатой без всяких приписок. Нечего и говорить, что отношения у меня с этой бригадой, а особенно с Иваном Власенко стали самыми лучшими.
Услуги электриков ценились на стройке так низко, что никто не давал себе труда заранее спланировать строительные работы так, чтобы хотя бы за день предупредить о необходимости подключений на новом месте работы. Требовали немедленного выполнения работ в пожарном порядке и всю вину за малейшую задержку валили на электриков.
Надо было видеть выражение лиц строителей, когда я заявил на планерке у начальника стройки, что не будут выполняться работы, если они не заявлены за день до срока исполнения. Обосновал это необходимостью подготовиться к работе и провести ее, не нарушая в спешке правил безопасности. Это возымело свое действие. Решение такое записали в протокол, что формально развязало мне руки. Тут же было решено, что все изменения в электроснабжении стройки будут документироваться и в конце месяца оплачиваться не как услуги, а как выполненный строймонтаж. Такие работы были предусмотрены в плане, но их никто не оплачивал, ибо не было исполнительных схем. Составить такие схемы было не трудно и участок зажил богаче.
Тогда же пришлось сцепиться со строителями, недовольными тем, что электрокалориферы в строительные бригады я приказал выдавать в аренду под ответственность бригад за их правильное использование и с оплатой ремонта за счет строймонтажа. До этого все, кому не лень, требовали для себя калориферы, ничего не платили ни за их эксплуатацию, ни за потребленную ими электроэнергию. Обращались с калориферами просто хамски: швыряли, заливали бетоном и водой. С чего бы беречь, если все бесплатно! В то же время в каждой тысяче рублей строймонтажа было около трехсот рублей на использование механизмов, электроэнергии и зимний обогрев бетона. Это были наши прямые деньги и их надо было у строителей вырвать. Я понимал, что все, что нам причитается, не отдадут, но свое надо было взять.
Начали с самого простого: не стали принимать грязные калориферы в ремонт; на каждый составляли дефектную ведомость и определяли стоимость ремонта. После ремонта каждый калорифер испытывали, составляли протокол испытаний, заново красили, рисовали на нем № и записывали в журнал выдачи под расписку получателя. На каждый калорифер пристроили счетчик и блокировку от неправильного включения: пристроили флажок, который отклонялся под напором воздуха и только тогда разрешалось включение спирали. Все это влетало строителям в копеечку и калориферы стали беречь.
У меня на стройке было около 60 калориферов мощностью по 50 квт с открытыми спиралями, но зачастую нужно было иметь нагреватели меньшей мощности. К тому времени промышленность стала выпускать серию калориферов типа СФО, в которых мощность можно было менять набором нагревающих элементов.
Мы разработали целую серию калориферов самой разной мощности, которые можно было собрать из однотипных элементов и дали чертежи в цех Китайцу. Первые же образцы так понравились строителям, что пришлось открыть небольшое производство - и ребятам работа и участку прибыль. Все эти меры заставили строителей относиться к энергослужбе с почтением и показали, что деньги можно зарабатывать везде, надо только подумать. Очень хорошо подумали мы при строительстве здания ЗРУ-220 кв.
...Как-то сам собой выработался метод работы с алкашами. При Вите Прудиусе прогулять по пьянке, а потом отработать или «отмазаться» было в порядке вещей. Прогуливали, как правило, либо хорошие специалисты, которым прощалось за квалификацию, либо приятели прорабов по охоте и рыбалке, которым прощалось понятно за что... Мне пришлось на первых порах выбирать: либо идти официальным путем и увольнять за прогулы, либо проводить воспитательную работу среди мужиков, которые практически все были старше меня и имели немалые семьи. Увольнение за прогул означало потерю северных надбавок, чего я, зная цену этим надбавкам, допустить не мог. Это и подсказало мне третий путь.
Я вызывал прогульщика, давал ему лист чистой бумаги и ставил перед выбором: либо он пишет заявление об увольнении по собственному желанию и тогда имеет шанс сохранить надбавки, либо я его увольняю за прогул. Естественно, что заявление через несколько минут уже было написано. Я писал на нем резолюцию: «О.К. - в приказ», расписывался, но число не ставил. А дальше разговор был простой: «Как только еще раз подобное повторится, я ставлю число и передаю в кадры на увольнение». Заявление запирал в сейф и регулярно следил за виновником. Если проходило пара месяцев и замечаний не было, если была сделана какая-либо ответственная или срочная работа, то я в кабинете и обязательно наедине отдавал это заявление автору. Этот метод ни разу не дал сбоя и ни одного человека я не уволил «по статье». В поселке даже установилось мнение, что если человек ушел от Саврея, то что-то в нем есть нехорошее и его брали на работу только после телефонного звонка ко мне. Уже через пару месяцев работа на участке стала принимать организованный характер, установился вполне приемлемый порядок..."
http://www.voenmeh.com/memo.php?part=10
Сразу после Нового года состоялся Технический Совет Совнархоза, на который неожиданно пригласили и наше начальство. Вопрос был один: Иультинский горно-обогатительный комбинат (ИГОК) не принимает государственная комиссия из-за незавершенности работ по автоматизации. Всю важность ИГОК для Союза, а тем более для Магаданского СНХ трудно было переоценить: это был единственный источник металлов, без которых нельзя получить материалы для обороны и космоса.
По важности ИГОК в то время был чуть поменьше, чем Норильский ГОК. Даже при том, что комбинат не был принят госкомиссией, работа на нем шла полным ходом, ибо потребность в металле было невероятно высока. Такое положение очень затрудняло решение множества экономических проблем и, в первую очередь, вопросы штатов и фонда зарплаты. Но это я теперь понимаю, а тогда даже не догадывался при моей экономической безграмотности.
Поводырь мой был старшим инженером технического отдела и единственным здесь специалистом по автоматике. Он то и курировал все работы по монтажу автоматики на строительстве. По первому впечатлению на такое ответственное дело он явно не тянул и я подумал, что из него просто сделали «козла отпущения». Дело-то было завалено и кто-то должен был ответить за это!
Оказалось, что автоматизации подлежали 4 крупных объекта: обогатительная фабрика, система водоснабжения, котельная промышленной зоны и котельная поселка. Объекты подземного рудника и вообще весь добычной комплекс автоматизировать пока не предполагалось.
Техническая документация только по фабрике составляла больше десятка толстенных папок. Я понял, что здесь в техотделе, под любопытными взглядами и перешептывание дам - бездельниц, не смогу хорошо поработать со схемами и решил забрать чертежи с собой в гостиницу, а пока пройтись по объектам.
На половине пути между конторой и фабрикой стояла промышленная котельная и мы завернули туда. Это была первая большая котельная, в которой мне пришлось побывать в моей жизни. Я с интересом прошелся мимо трех огромных котлов ДКВР - 8, вокруг которых сновали женщины - кочегары.
Возле каждого котла стояли шкафы с контрольно-измерительными приборами, сигнальной арматурой и прочими атрибутами автоматики. На удивление, ничего не было разворовано, даже цветные стекла на лампочках целы. Внутри шкафов тоже все было в порядке: чувствовалось, что после изготовления на заводе в них никто не заглядывал.
На стенах были смонтированы кабельные конструкции в огромных количествах. На вопрос: «А почему на этих конструкциях нет ни одного метра кабеля?» куратор бодро ответил, что нужный кабель для котельной в прошедшую навигацию не привезли. Я не стал у него уточнять какой такой особый кабель нужен для котельных, но для себя взял на заметку: сегодня же вечером просмотреть спецификации.
Фабрика впечатлила меня своими масштабами. Раньше самым большим обогатительным комплексом для меня была драга, а таких драг только в помещении флотации можно было разместить с десяток. Вокруг работали агрегаты, которых я раньше не видел и знакомыми для меня были только транспортеры. По ним куда-то перемещались то куски руды разного размера, то какой-то мокрый песок, то какие-то химикаты. Все помещение опутано сетью трубопроводов, кругом запорная арматура. На многих задвижках установлены электропривода, которые я видел только в «Каталоге».
По фабрике мы ходили до обеда самостоятельно, но потом я решил, что без помощи технолога не обойтись. Главный технолог фабрики - к моему удивлению - не имел технологической схемы всей фабрики и ее отделений! Объяснил он это тем, что руда меняется по своим качествам в больших пределах и приходится при этом менять схему аппаратов, обеспечивающую более полное извлечение металла, состав технологической цепочки механизмов, не говоря уж о водном режиме и химических добавках.
Как ни мало я знакомился с документацией, но знал, что в основу проекта была заложена вполне определенная постоянная технологическая схема! Нужно было срочно уяснить себе: предусмотрена ли проектом возможность перенастройки схемы управления всей поточно-транспортной системой фабрики? Это было очень важно и я решил до этого докопаться.
Как и в котельной, во всех корпусах фабрики были смонтированы кабельные конструкции. На многих проложены кабели, концы которых сиротливо свисали вдоль стен. Очевидно, здесь должны были быть шкафы управления, но ни одного шкафа не было. На естественный вопрос: «А где шкафы автоматики?» последовал уже знакомый ответ: «В эту навигацию не успели привезти» .
Меня очень насторожила эта ситуация: на одном объекте нет кабеля, но есть шкафы и все остальное; на другом объекте есть весь кабель, но нет ни одного шкафа. Все это вызывало определенное недоумение и требовало срочного разъяснения. Такое разъяснение мне должен бы дать куратор, но он бормотал что-то невнятное, упоминая часто какой-то «Стройбанк». Подошел конец рабочего дня и все тот же автобус довез меня с кипой чертежей прямо до гостиницы. Техническое чутье меня не обмануло и сбылись самые худшие предчувствия: кабель, положенный на фабрике, прекрасно подходил для котельной, но там его почему-то не задействовали. Схема управления для фабрики не предусматривала возможность перенастройки потоков и все шкафы автоматики, которые еще только привезут, уже не будут соответствовать технологии.
Получалось, что в одном месте гниет аппаратура, а в другом гниют километры дорогого медного контрольного и силового кабеля. Это очень смахивало на вредительство или головотяпство. В обоих случаях кто-то должен был нести за это ответственность и мне надлежало в этом разобраться. А как тут разберешься, если я тогда понятия не имел об экономике и структуре строительства, всей сложности взаимоотношений в цепи: заказчик -проектировщик - генеральный подрядчик - субподрядчик - наладчик - эксплуатация. Для меня это был «темный лес».
Из разговора с куратором я смутно уяснил, что за всю проделанную без толку работу уже уплачены деньги и сделал это некий «Стройбанк». Я решил начать следующий день со знакомства с этим незнакомым мне «Стройбанком». Этот всемогущий «Стройбанк» представляла маленькая молоденькая женщина - с виду просто серая мышка, но такая, что кота не боится.
Я ей представился, но этого оказалось недостаточно: она потребовала у меня документы и допуск к секретным материалам. Я с первого раза проникся полным доверием к банкиру - мышке и через некоторое время уже поделился с ней своими сомнениями, чем, естественно, показал свою полную «невинность» в вопросах экономики строительства. Похоже, что она не была перегружена работой, ибо с большим удовольствием стала меня просвещать «с нуля» и посвятила этому целый день: мы даже пообедали у нее дома - в соседней комнате. ( Стройбанк занимал небольшой отдельный домик).
Вот, вкратце, что я уяснил себе тогда: 1. Заказчиком строительства ИГОК был «Дальстрой» МВД Союза, а после его ликвидации преемником стал Магаданский СНХ. Государство через Стройбанк оплачивает деньги за строительство в количестве, предусмотренном сметой к проекту ИГОК.
2. Проект составил институт «Цветметпроект» по выданному много лет назад техническому заданию, соответствовавшему тогдашним геологическим данным и природным условиям Иультина.
Смета к проекту предусматривала около 1,5 млн рублей на автоматизацию всех объектов комбината. По тем временам - огромные деньги!
3. Строит комбинат генеральный подрядчик-трест «Чукотстрой». Он выполняет все общестроительные работы: здания, сооружения, дороги и все прочее в поселке, фабрике и на подземном руднике. Для выполнения специальных монтажных работ генеральный подрядчик привлекает специализированные организации - субподрядчиков.
4. Субподрядчиком, выполнявшим монтажные работы по автоматизации, был трест «Сибмонтажавтоматика» из Хабаровска. На строительстве ИГОК был организован большой участок, выполнявший работы в соответствии с наличием оборудования, аппаратуры автоматики и кабелей. Выполняться работы должны были в строгом соответствии с проектом. Выполнение каждого передела работ фиксировалось отдельным актом «формы 2», служившим для банка основанием выплатить деньги субподрядчику, если этот акт ф.2 подпишет куратор от Заказчика и тем самым подтвердит выполнение работ.
5. Изготовление на заводах и поставка оборудования и кабельной продукции возлагалась на Заказчика, а все специфические изделия поставлял субподрядчик (так, из Хабаровска привезли много тонн кабельных конструкций, типовых щитков для осветительных сетей, распределительных щитков и проч.)
6. После выполнения в полном объеме монтажных работ Заказчик приглашал наладчиков из специализированной пуско-наладочной организации для включения и наладки систем автоматики, которые сдают работающую систему после 72 часов обкатки «эксплуататорам» - работникам соответствующей службы комбината.
А службы этой там как раз и не было! Все эти сведения были для меня совершенно новыми. Для закрепления стольких понятий и взаимосвязей следовало почитать литературу. Банкирша выдала мне на вечер несколько СНИП («Строительные нормы и правила» - свод строительных законов!) и «Ценников», по которым оценивают стоимость работ при проектировании и в отчетах за выполненные работы.
Конспект, который я себе составил, занял добрую общую тетрадь и отнял половину ночи, но к утру я уже представлял, что мне надо выяснить, с кем встретиться и о чем говорить. Первым был начальник бывшего монтажного участка «СибМА». «Бывшего» потому, что участок этот ликвидировали из-за «...отсутствия фронта работ...», рабочие улетели в Хабаровск, а самого начальника отловили чуть ли не в аэропорту. Пришел он в Стройбанк, настроенный на очередную «драчку» с банкиршей; со мной начал говорить на повышенных тонах, но быстро понял, что я не судить его приехал, а разобраться и остыл.
Это был первый, встреченный мною, настоящий монтажник: грамотный, нахрапистый, волевой руководитель, но, как и положено хорошему начальнику участка, радевший только за интересы своего участка. У него не было цели автоматизировать комбинат , а было задание -освоить средства, выделенные на автоматику ГОКа. Проявив все свои лучшие качества и используя неразбериху у Заказчика, он выбрал все деньги: за прокладку уже завезенного кабеля, где это было предусмотрено проектом и спецификациями, хотя там не было оборудования; установил имевшееся в наличии оборудование там, где не было кабеля - опять же предусмотренное проектом и спецификациями.
Тут бы Заказчику вовремя выдать ему изменения к проекту, да не было на Комбинате группы рабочего проектирования, чтобы эти изменения сделать. А работа-то, хоть и никому не нужная, фактически сделана и приходилось подписывать ф.2: деньги «осваивались». После себя монтажники оставили неплохую мастерскую на фабрике, множество всякого «железа» и приспособлений, т.к. вывезти это было невозможно: себе дороже.
Я занялся вплотную историей монтажа автоматики на каждом объекте: сравнивал проект с существующей технологией; определял освоенные объемы по банковским документам и остаток сметной стоимости; наличие смонтированного, изготовленного, но не доставленного или находящегося еще в изготовлении оборудования (в основном, шкафов автоматики); заставил составить перечень всех смонтированных кабелей и сверить его с кабельными журналами и еще много всяческих дел пришлось сделать, пока не стала полностью выясняться картина погрома, учиненного на вполне законных основаниях трестом «СибМА».
Вывод был очень короткий: ничего не сделано, а денег уже нет. Появилось полтора миллиона «незавершенки» - дело по тем временам подсудное, Отсюда вытекала задача: без денег на строительство выполнить работу. Нужно было решать как это сделать.
Напрашивался вывод, что надо создавать в составе комбината свою службу автоматизации. Она должна быть комплексной и выполнять за счет эксплуатации работы по корректированию проекта, монтажу и перемонтажу оборудования и кабельных сетей, производить наладку оборудования и приемку его в эксплуатацию. В дальнейшем эта служба должна будет обеспечить нормальную эксплуатацию систем автоматики всего комбината.
Все результаты, выводы и рекомендации я доложил на совещании у директора Комбината Е.И. Азбукина. Обсуждения никакого не было: выслушали молча меня и банкиршу, а от куратора, пытавшегося что-то пробормотать в оправдание, просто отмахнулись. Все разошлись, а меня директор попросил задержаться.
....я сел писать доклад Совнархозу. Заняло это у меня целую неделю. До сих пор ни один документ не писал я с такой заинтересованностью и «болью в душе» (простите мне эту «красивость», но другого определения не могу найти!). Достаточно четко описал (со ссылками на проект и фактическое выполнение работ) состояние дел и постарался раскрыть причины создавшегося положения.
Начинать надо было с геологов, не предусмотревших изменений в свойствах руд в пределах одного месторождения. Поэтому обогатители выдали проектировщикам задание, где была заложена определенная цепочка механизмов и схемы управления были спроектированы под нее без возможности перенастройки. По этим схемам завод («Красный металлист» в г.Конотопе - близкий свет!) за пару лет изготовил шкафы автоматики и пока эти ящики прибыли в Иультин схемы обогащения менялись несколько раз. Здесь бы остановить монтаж, добиться приезда группы рабочего проектирования и на месте корректировать проект.
Теперь же надо было организовывать выполнение работ по каждому отдельному объекту до полного завершения и сдачи в эксплуатацию. Для этого нужно было волевое решение Заказчика и очень грамотный, строгий и заинтересованный контроль за производством работ. Да, были бы сложности с обеспечением субподрядчика фронтом работ, но на определенном этапе занять монтажников можно было переделкой шкафов за счет дополнительного финансирования или за счет эксплуатации.
Нужно было учитывать в корректированном проекте наличие на Комбинате кабелей и под них изменить кабельные журналы, не считаясь с тем, что первоначально эти кабели предназначались для другого объекта. Ох, много еще чего можно и нужно было бы сделать, но «...поезд уже ушел...» ...Короче говоря, получалось, что во всем виноват Заказчик - Совнархоз, не работавший с проектировщиками, и сам Иультинский горно-обогатительный комбинат, не обеспечивший должный контроль за ходом работ. Вот такой получился вывод
Вскоре состоялось совещание в Совнархозе. Народу собралось много. Директор - генерал доложил о ходе всего строительства и выглядело это вполне благополучно: комбинат уже несколько лет выдавал продукцию, хоть и не был принят Госкомиссией; жизнь в поселке налажена и суровые чукотские зимы проходят без аварий и эксцессов. С большими трудностями, но бесперебойно обеспечивается круглогодичная (!) подача воды - основа всей жизни в Иультине.
....Где-то в феврале открыли дополнительное финансирование и я закрыл ребятам наряды на часть работ, выполненных в декабре и ранее не оплаченных. Получили они очень хорошие деньги, что не осталось незамеченным в поселке. Оплатил я эти работы тем, кто их выполнял, но некоторых это не устроило. И тут сработала наша «партийная прослойка» -Ваня Гончар со своими дружками - кандидатами: Рожковым и Дубининым. Гончара я вообще никакой работой не загружал и он слонялся между людьми, как дерьмо в проруби; Саша Рожков корпел с дамами над начинкой фабричных шкафов в конструкторской группе, а Лешка Дубинин работал на подхвате в котельных. Никакого отношения к тому наряду они не имели, но именно от них пришло заявление в прокуратуру.
Этот орган представлял в поселке сосед моих ребят по общежитию. Парень очень порядочный, эрудированный и компанейский, но всегда знавший меру во всем, что мне в нем очень нравилось. Его звонку я не удивился, но для приглашения в прокуратуру было поздновато - около 8 часов вечера. Накинув куртку я пошел в соседний дом, где был «офис» прокуратуры. Старый приятель даже чаю не предложил и сразу же перешел к делу: кому, когда и за что заплачено по этим вот нарядам? Смотрю, а это тот наряд, который включал часть работ, выполненных в декабре.
Скрывать мне было нечего, да и ничего противоправного я не совершил по моему твердому убеждению. Отметил красным карандашом на нарядах тот объем работ, который выполнялся в декабре, объяснил, что тогда кончились все деньги и платить было нечем, но все сделано и заактировано.
У меня возник естественный вопрос: «А в чем, собственно, дело и почему у него морда такая казенная?» Вместо ответа выкладывает он на стол двойной лист из тетрадки в клеточку, исписанный с двух сторон до боли знакомым красивым почерком Гончара. Называется он «Заявление о злоупотреблении служебным положением в целях личной наживы». Из него следовало, что я потому закрыл такой наряд, что мне за это « дали на лапу», а вот некоторых самоотверженных тружеников, которые не захотели в этом участвовать, в наряд даже не включили. Под такими тружениками подразумевался Леха Дубинин - единственный в «службе» запойный прогульщик, но кандидат в члены партии.
И вообще я ... подвергаю гонению «партийную прослойку» за ее активное участие в общественной жизни, а сам в этой жизни не участвую и свою команду в эту жизнь не пускаю. Опытный и битый кляузник Ваня точно знал, что надо делать: копия заявления была направлена в Эгвекинотский райком партии (а, может, и не направил, но погрозил? - не знаю - райком никак не отреагировал). Получалось, что я мздоимец, а Ваня со товарищи по партии - борцы за правду и справедливость. Припиской о копии заявления Ваня не давал прокуратуре решить дело миром: знал, ведь, что мы в добрых отношениях и что Борис прекрасно знает положение дел в «службе». Предстояло следствие и с меня взяли подписку о невыезде.
Вышел я из прокуратуры, совершенно не представляя, чем провинился перед государством. Пошел не домой, а к ребятам в общежитие и все им рассказал. Выражения в адрес авторов заявления я приводить не буду - компьютер может не выдержать. Экспансивный Толик Москва тут же собрался идти бить Гончару морду, а Леху пообещал засунуть в котел. Еле его успокоили и стали разбираться все вместе, где в этом деле прокол. Больше всех недоумевал Ричард, на чью бригаду был закрыт наряд: « ...самая обычная практика хорошего прораба - иметь про запас какой-то объем выполненных работ, чтобы регулировать зарплату. У монтажников обычное дело - разом густо - разом пусто: то одного нет, то другое не ладится, а зарплату надо платить не ниже средней каждый месяц. Здесь без запаса не обойдешься и никто никогда за это не отвечал перед законом.» Никто не смог мне объяснить, что я нарушил.
За этим объяснением я с самого утра пошел в прокуратуру. Отношения между мной и Борисом стали только казенными, но иначе я не мог - слишком велика была обида, хоть и не он меня обидел. Я попросил показать мне тот закон и ту статью, которые я нарушил, чтобы знать, каково наказание за это. Ни закона, ни статьи он мне не нашел. Оставалось обвинение в личной заинтересованности и получении взятки. Отмеченные мною работы стоили 996 рублей из всей суммы наряда около 7000 рублей. Вот за «приписку» этой тысячи я и должен был нести ответственность по неизвестной мне статье неизвестного прокурору закона.
Всех ребят допрашивали и все как один отвергли даже мысль о том, что я от них что-то получил. Версия личной заинтересованности отпала, но суд должен был состояться. Перенервничал я перед этим страшно! У нас же в Стране Советов так: был бы человек, а статья найдется, да и «... дыма без огня не бывает.» По поселку поползли слухи и шепотки, что жизнь не облегчало.
Весной состоялся суд. Такого понятия, как оправдательный приговор советское правосудие не знало. Если государство в лице прокуратуры желает наказать, то накажут обязательно, будь ты хоть ангел во плоти. Так и было: ничего не доказали, даже не дали на руки обвинительное заключение, но приговорили выплатить из своих денег 996 рублей в казну. Бухгалтерия тут же их вычла из зарплаты и советское правосудие восторжествовало.
Возмущению моих ребят не было предела! Я был рад, что все это закончилось. Боря - прокурор больше никогда не приходил к моим ребятам , хоть и проживал в соседней комнате. А через несколько дней Ричард принес мне сберегательную книжку - первую, кстати, в моей жизни - с вкладом на предъявителя в 3000 рублей. Я пытался отказываться, но формулировка: « ... за моральный ущерб, понесенный в борьбе за справедливость» меня утешила, да и деньги были нужны.
К тому времени я все чаще стал задумываться над тем, что мои ребята получают гораздо больше, чем я - заместитель главного инженера большого комбината и не последний специалист в Северо - Восточном совнархозе. Оклад, районный коэффициент 2 и надбавки не позволяли что-либо накопить - все уходило на жизнь на две семьи: в Ленинград мы высылали регулярно, хоть и не очень много, но гораздо больше, чем зарплата рядового инженера НИИ. Хотя мы себе ни в чем не отказывали, но понятие «моральный ущерб» подспудно преследовало меня постоянно.
..После отъезда министра в поселке начали хорошими темпами строить два четырехэтажных дома для гидростроителей. К тому времени все, что надо было сделать для ликвидации незавершенного строительства, для чего меня и откомандировали в Иультин, было сделано в полном объеме и даже много сверх того. Об этом поспешили отрапортовать в Совнархоз. В благодарность за успешную работу оттуда пришло штатное расписание, в котором не было моей должности - зам. главного инженера, а вводилась должность какого-то старшего механика по автоматизации.
Это была первая серьезная обида в моей работе. Настроение стало хуже некуда и работать совсем не хотелось. Начал «тянуть резину» в работах по сигнализации и блокировке на внутришахтном транспорте. Сроки выполнения предписания поджимали, руднику грозила остановка. Формально причин было много и основная из них: отсутствие аппаратуры по проекту института.
К тому времени я уже сделал проект с использованием переделанных выключателей, Работалось над этим проектом легко и интересно. Раньше мне приходилось только слышать о системах блокировки на транспорте и даже побывать на такой кафедре в ЛИИЖТе. Здесь же пришлось самому все делать, максимально используя институтский проект и готовые щиты.Все это надо было внедрять, но сроки я затянул и тем самым вынудил начальство, отношений с которым практически не поддерживал, оплатить работы по аккордному наряду. Для ускорения решили работать ночью, когда в шахте нет надзора и можно было раскатывать кабель электровозом, бурить шпуры под крепление кабеля с вагонетки и другими способами нарушать ТБ, чтобы облегчить работу.
Самому мне пришлось работать наравне с ребятами в шахте, а получил я в два раза меньше, чем они по этому наряду. Это была еще одна несправедливость (по моему мнению) и я посчитал это обидным для себя. Терпение мое на этом закончилось и я написал заявление о переводе на рабочую сетку, мотивировав это тем, что «...семья большая, деньги нужны...» и что считаю понижение в должности неправомочным. Директор заявление не принял, сказав, что написано правильно, но «... не я Вас направлял, а Совнархоз; туда и следует направить заявление.» На получение разрешения перейти с инженерной должности в рабочие потребовалось время - слишком уж удивительный случай для советской практики. Вняли - разрешение пришло, чем я и поставил точку своего пребывания в Иультине.
В новом качестве - бригадира электрослесарей по автоматике 6 разряда я зарабатывал в полтора- два раза больше, а забот было немного...
....Все, о ком я уже рассказал, работали с оплатой работ « по услугам», не давая никакого выполнения плана строительно - монтажных работ. Деньги эти были очень небольшие, если еще учитывать, что плату за электроэнергию, тепло и воду мы брали чисто символическую, а то и не брали вовсе, как, например, со столовых, хлебозавода и пивбара. Лишь одна бригада монтажников во главе с Иваном Власенко давала строймонтаж. Занималась она монтажом и перемонтажом строительных башенных кранов, прокладкой трубопроводов и другими работами, входящими в общестроительный комплекс.
Бригадир был колоритнейшей фигурой. Когда-то хороший монтажник, теперь он стал профессиональным бригадиром за свое умение «нарисовать» наряды. Иван мог из простого завертывания гайки соорудить наряд на несколько тысяч рублей. При внимательном рассмотрении такого наряда можно было посмеяться до колик, но... никто эти наряды внимательно не смотрел, ибо те, кто должен был этим заниматься, не могли устоять перед обаянием седого красавца Вани. Его так и звали рабочие - «Седой». Получала бригада при сдельщине очень приличную зарплату, а выполненных объемов я что-то не увидел. Было от чего забеспокоиться: я еще помнил Иультин и суд только за уплату заработанных денег в другом месяце. Здесь же «заработанными» не пахло, а просматривались обычные приписки, хоть и изобретательно сделанные.
Мне совсем не хотелось отвечать за эти приписки и разговор у нас с Иваном был очень нелицеприятный. До этого я внимательно просмотрел все его наряды, что доставило мне немало веселых минут. Все его «ляпы» я выписал отдельно и просуммировал. Получилось, что процентов 60 зарплаты получено незаконно. Для такой огромной стройки, да еще и при требовании сделать все работы в пожарном порядке, такую приписку можно было посчитать опиской, но при «доброжелании» схлопотать за это срок. Договорились, что я закрываю глаза на все, что было до меня, но теперь все наряды монтажников буду проверять сам. И тогда возникло вполне обоснованное требование обеспечить бригаду постоянным и большим объемом работ.
Вскоре я понял свою основную задачу на первое время: зарабатывать деньги не услугами электриков, а ростом объемов строймонтажа. Только это позволит выбраться из той нищеты, в которой обретался участок, когда я его принял.
Первое, что я сделал - получил разрешение на оплату ремонта электрокалориферов и электроинструмента в счет выполнения строймонтажа. Основание для этого было: в цену строительных работ входила стоимость использования этих механизмов. Нам за это стали отчислять часть стоимости строймонтажа. Кроме того, что это увеличило наш бюджет, это еще дало возможность маневрировать различными видами и объемами строймонтажа при выполнении плана. Теперь можно было на законных основаниях попросить, к примеру, у строителей «...пару тысяч кубов скалы..», если до плана не хватало выработки.
Кроме того, пришлось походить по нашим подразделениям и набрать работ для бригады Седого. Почему никто раньше этого не делал, я не понимаю до сих пор. За неделю я набрал им заказов на два года вперед, обеспечив их привычной зарплатой без всяких приписок. Нечего и говорить, что отношения у меня с этой бригадой, а особенно с Иваном Власенко стали самыми лучшими.
Услуги электриков ценились на стройке так низко, что никто не давал себе труда заранее спланировать строительные работы так, чтобы хотя бы за день предупредить о необходимости подключений на новом месте работы. Требовали немедленного выполнения работ в пожарном порядке и всю вину за малейшую задержку валили на электриков.
Надо было видеть выражение лиц строителей, когда я заявил на планерке у начальника стройки, что не будут выполняться работы, если они не заявлены за день до срока исполнения. Обосновал это необходимостью подготовиться к работе и провести ее, не нарушая в спешке правил безопасности. Это возымело свое действие. Решение такое записали в протокол, что формально развязало мне руки. Тут же было решено, что все изменения в электроснабжении стройки будут документироваться и в конце месяца оплачиваться не как услуги, а как выполненный строймонтаж. Такие работы были предусмотрены в плане, но их никто не оплачивал, ибо не было исполнительных схем. Составить такие схемы было не трудно и участок зажил богаче.
Тогда же пришлось сцепиться со строителями, недовольными тем, что электрокалориферы в строительные бригады я приказал выдавать в аренду под ответственность бригад за их правильное использование и с оплатой ремонта за счет строймонтажа. До этого все, кому не лень, требовали для себя калориферы, ничего не платили ни за их эксплуатацию, ни за потребленную ими электроэнергию. Обращались с калориферами просто хамски: швыряли, заливали бетоном и водой. С чего бы беречь, если все бесплатно! В то же время в каждой тысяче рублей строймонтажа было около трехсот рублей на использование механизмов, электроэнергии и зимний обогрев бетона. Это были наши прямые деньги и их надо было у строителей вырвать. Я понимал, что все, что нам причитается, не отдадут, но свое надо было взять.
Начали с самого простого: не стали принимать грязные калориферы в ремонт; на каждый составляли дефектную ведомость и определяли стоимость ремонта. После ремонта каждый калорифер испытывали, составляли протокол испытаний, заново красили, рисовали на нем № и записывали в журнал выдачи под расписку получателя. На каждый калорифер пристроили счетчик и блокировку от неправильного включения: пристроили флажок, который отклонялся под напором воздуха и только тогда разрешалось включение спирали. Все это влетало строителям в копеечку и калориферы стали беречь.
У меня на стройке было около 60 калориферов мощностью по 50 квт с открытыми спиралями, но зачастую нужно было иметь нагреватели меньшей мощности. К тому времени промышленность стала выпускать серию калориферов типа СФО, в которых мощность можно было менять набором нагревающих элементов.
Мы разработали целую серию калориферов самой разной мощности, которые можно было собрать из однотипных элементов и дали чертежи в цех Китайцу. Первые же образцы так понравились строителям, что пришлось открыть небольшое производство - и ребятам работа и участку прибыль. Все эти меры заставили строителей относиться к энергослужбе с почтением и показали, что деньги можно зарабатывать везде, надо только подумать. Очень хорошо подумали мы при строительстве здания ЗРУ-220 кв.
...Как-то сам собой выработался метод работы с алкашами. При Вите Прудиусе прогулять по пьянке, а потом отработать или «отмазаться» было в порядке вещей. Прогуливали, как правило, либо хорошие специалисты, которым прощалось за квалификацию, либо приятели прорабов по охоте и рыбалке, которым прощалось понятно за что... Мне пришлось на первых порах выбирать: либо идти официальным путем и увольнять за прогулы, либо проводить воспитательную работу среди мужиков, которые практически все были старше меня и имели немалые семьи. Увольнение за прогул означало потерю северных надбавок, чего я, зная цену этим надбавкам, допустить не мог. Это и подсказало мне третий путь.
Я вызывал прогульщика, давал ему лист чистой бумаги и ставил перед выбором: либо он пишет заявление об увольнении по собственному желанию и тогда имеет шанс сохранить надбавки, либо я его увольняю за прогул. Естественно, что заявление через несколько минут уже было написано. Я писал на нем резолюцию: «О.К. - в приказ», расписывался, но число не ставил. А дальше разговор был простой: «Как только еще раз подобное повторится, я ставлю число и передаю в кадры на увольнение». Заявление запирал в сейф и регулярно следил за виновником. Если проходило пара месяцев и замечаний не было, если была сделана какая-либо ответственная или срочная работа, то я в кабинете и обязательно наедине отдавал это заявление автору. Этот метод ни разу не дал сбоя и ни одного человека я не уволил «по статье». В поселке даже установилось мнение, что если человек ушел от Саврея, то что-то в нем есть нехорошее и его брали на работу только после телефонного звонка ко мне. Уже через пару месяцев работа на участке стала принимать организованный характер, установился вполне приемлемый порядок..."
http://www.voenmeh.com/memo.php?part=10