Подшивалов Владимир Феофилович. Из записок капитана 1
1943. П/Х "Одесса". Практика. Сан-Франциско. Утром следующего дня меня направили в рабочую бригаду. Занимались покраской наружного борта парохода. Вывесили за борт три деревянные подвески, на которых разместилась рабочая бригада: по два матроса на каждую подвеску. Мои попытки участвовать в покраске за бортом судна были пресечены боцманом Борисом Школьным. Он сказал, что нужно еще потренироваться на борту судна, а после работать за бортом судна. Я возразил ему, сказав, что сорваться с подвески в трюме судна плачевней, чем упасть с подвески в воду, он ответил: «Это не твое дело, куда кого поставить работать. А сейчас бегом в малярку, и принеси шесть котелков с шаровой краской, да не забудь привязать шкертики к котелкам с краской».
И так весь день работал: передавал краску за борт матросам на подвески, приносил ветошь, а вот майнать подвески вместе с матросами мне боцман не доверял. Эту работу он выполнял только сам.
Источник http://podshivalov.tmik.ru/14_pvf/captains_notes.html
Одновременно с нами забортные работы производились на американском, ошвартованном на противоположном пирсе, судне тоже шаровой окраски. С одной лишь разницей, что каждый работающий за бортом имел страховочный трос, спасательный нагрудник, весь рабочий инструмент и котелки с краской были на страховочных концах. Каждая подвеска имела спасательный круг на воде с тросом, закрепленным на утке фальшборта и штормтрап.
Перед майнанием подвески матросы поднимались на борт, подвеска майналась и матросы снова спускались на подвеску. Такова технология покрасочных работ на американском судне.
Боцман выразил свое мнение по поводу увиденного: «С такой методой вы и половину работы не сможете сделать. Да и где я вам найду еще три матроса, мать твою, чтобы стояли у каждой подвески и занимались майнанием краски, инструмента, подвесок и прочее. А штормтрапы! А спасательные круги, которые намокнут, и попробуй их высушить! К тому же, если кто свалится в воду, не сахар не растает. Вот так! Мать твою. Продолжать работать и нечего смотреть на капиталистические закидоны. Всем понятно? Вперед, и с песней!» Отличный боцманский инструктаж!
Вскоре мы покинули этот красивейший город, залитый по ночам морем огней и рекламы. О знаменитых мостах СанФранциско рассказывалось множество историй бывалыми моряками, уже трудно отделить правду от вымысла. Я видел только «затемненный» Владивосток. «Затемнение» уже вошло в привычку: зашел в помещение закрой окна или иллюминаторы, а затем можешь включить свет. Иначе получай наряд вне очереди после рабочего времени, выполнение наряда вне очереди может продолжаться часа два и более. Например, очистить мешок картошки. Одним часом не отделаешься. Спать хотелось всегда и всюду. Перед ночной вахтой должен поспать минимум три часа, чтобы не заснуть во время вахты. И не дай бог заснуть на руле! Таковы были правила.
Каждый день до прихода в порт Датч-Харбор В мои обязанности входила проверка ходовых огней левого и правого борта, а также прожекторов, освещавших накрашенные флаги на бортах судна с надписью «USSR», указывающих на то, что судно принадлежит нейтральной стране. Боевые действия за Алеутский архипелаг между США и Японией уже начались несколько дней тому назад. В общем, наш пароход представлял собой хорошо освещенное плавающее средство и был прекрасной мишенью для подводных лодок.
В 00:22 4 октября 1943 года судно потряс страшной силы взрыв. Это уже не предупреждение, а действо. Включены звонки громкого боя. Я услышал длинный звонок громкого боя, что означало боевую тревогу. Я побежал с мостика по левому борту к кормовой скорострельной пушке «Эрликон», расположенной на правом борту. Добежав до трюма №5,я увидел, что бимсы, лючины и брезенты разбросаны взрывом. Палуба трюма №5 левого борта вздыбилась. Комингс трюмного люка №5 в разрушенном состоянии. Спасательный плот на вантах бизань мачты выброшен взрывом за борт. Вернувшись к трюму №4, перебежал на правый борт и последовал на кормовой орудийный барбет, согласно расписанию по боевой тревоге. Прибыл, доложил и приступил к выполнению своих обязанностей.
Все орудийные расчеты были на местах. Кормовые орудия были готовы к бою. Даже было видно чей-то, вероятно, кормовой огонь. Цель была взята на прицел. Предполагали, что это была подводная лодка. С ходового мостика поступила команда: «Шлюпки на воду!» Прибыв на ботдек, мы увидели картину: шлюпки еще на штатных местах, закреплены стальными тросами и талрепами. Шлюпка №4 моя шлюпка по расписанию. Отдаем найтовые,выводим шлюпку за борт в положение спуска на воду.
Прибежал судовой врач, принесла в охапке химпакеты для обогрева. Химпакеты рассыпались. Мы побросали химпакеты в шлюпку. В это время была дана команда «отставить спуск шлюпок, приступить к заводке пластыря на забортную часть трюма №5». Поняв, что пароход больше не погружается в воду, приступили к заводке пластыря. Поступления забортной воды в трюм №4 не было обнаружено. Тоннель гребного вала затоплен. Всю «мелюзгу» отпустили отдыхать до утра. Взрослые члены экипажа остались работать по наведению относительного порядка и выяснению возможных изменений в трюмах и окружающей обстановке. Причем, дежурные орудийных расчетов оставались на местах, и в любой момент могли открыть огонь по приказу капитана.
Обстановка менялась очень быстро. К утру подошли пароход «Выборг» и наш миноносец. Были бы заведены буксирные тросы на пароход «Выборг», но капитан И.Ф. Иванов, оценив обстановку и состояние судна, решил следовать самостоятельно, работая своей машиной малым ходом в сопровождении конвоя. Так лучше управлялось судно, и сопровождающие суда всегда могли оказать помощь.
С приходом в бухту Ахамтен прибыли водолазы с водолазным ботом и приступили к обследованию трюма №5 на предмет возможного обнаружения осколков торпеды с надписями японских иероглифов или же латинскими буквами на регуляторах установочных датчиков. Это дало бы возможность определить принадлежность торпеды или хотя бы страну изготовителя. Вероятнее всего, это была работа японской субмарины.
Многое осталось для меня непонятным в этой истории. Архивные данные: 1943 год, фонд 46, опись 80, дело 40814085. В газете «Новости недели» за октябрь 2003 года в статье «Тайны лендлиза» сказано, что «транспорт «Одесса» был торпедирован 4 октября 1943 года американской субмариной S44», опубликовав при этом снимок торпедного отсека субмарины с экипажем, заряжающим торпедный аппарат, и снимок субмарины S44 в море. Там же сообщалось, что эта субмарина была потоплена японцами в районе острова Парамушир (северная часть Курильского архипелага).
***
в 1944 году на П/Х«Войков», где помимо обычных судовых палубных работ я исполнял обязанности по боевой тревоге и «заряжающим» на 76мм пушке-полуавтомате, расположенной на барбете бака судна. С выходом из Владивостока в районе острова Аскольд к нам присоединился СКР153 и пароход «Войков», который последовал в кильватерном строю за СКР. Объявлена боевая тревога. Начались заключительные экзаменационные учения. СКР выставил надводные мишени и отошел в сторону на приличное расстояние. Был открыт огонь по мишеням со всех орудий правого борта. Несмотря на качку, мишени были поражены по-моему не совсем просвещенному мнению, с оценкой хорошо. Уж больно много попаданий в мишени было. Особенно отличились «Эрликоны».
Затем было уклонение от мин, расставленных впереди идущим СКР. Вроде бы ни одной не коснулись даже. Затем последовала имитация уклонения от торпедной атаки. И в заключение бомбометание (сброс) глубинных бомб по подводной лодке. Судно испытывает гидравлический удар при каждом срабатывании глубинной бомбы. За кормой в кильватерной струе вздымается бугор газоводяной смеси. Итак, три глубинных бомбы уходят по рельсам (салазкам) в воду через равные промежутки времени, конечно, на полном ходу вперед, иначе не миновать повреждений своего судна, особенно винторулевой группы.
...В заключении разборок выступил капитан Гордиенко Михаил Николаевич, где указал, что для фронта необходима бронза и изделия из меди, а при бортовых стрельбах гильзы вылетают за борт, нужно прекратить растранжиривание цветного металла.
Было решено, что заряжающий будет принимать (ловить) на предплечье вылетающую гильзу из казенной части пушки, после выстрела, конечно. Во время следующих учебных стрельб в районе мыса Белкина я принял вылетевшую гильзу на предплечье, боль сумасшедшая, глаза, что называется, на лоб. Но после удара гильзой по предплечью я получил перевод на кормовую 76мм пушку уже как горизонтальный наводчик, что тоже нелегкая работа удержать объект в прицеле при бортовой и килевой качке.
С приходом в американский порт Портленд пароход «Войков» был ошвартован к речному причалу вдоль реки Колумбия, где одновременно стояли под погрузкой много наших судов в том числе пароход «Степан Разин», пароход «Емельян Пугачев», пароход «Александр Суворов», также пароход «Михаил Кутузов». Такая сборная солянкой судовых названий из бандитов-разбойников и дворян-царедворцев, которые усмиряли бандитов-разбойников, очень удивляла американцев и рабочих докеров. «Удивительно, но факт, в вашей стране все они в почете! Почему? Не совсем понятно».
На другой стороне реки Колумбия расположился судостроительный завод. Вернее, целый комбинат из пятнадцати стапелей и достроечные причалы. На стапелях стояли суда типа «либерти» в разной степени готовности к спуску на воду. И, что удивительно, так это то, что каждый день в 19 часов раздавались длинные гудки и сирены и под этот аккомпанемент очередное судно «либерти» сходило со стапелей на воду.
***
...В этом же месяце 1947 года я получил направление четвертым офицером парохода «Бородино» под командованием капитана Мон Сергея Петровича. Через две недели был повышен в должности в связи с отзывом второго офицера в распоряжение ОК ДВГМП по случаю недокомплекта командного состава и дипломированного состава, еще имеющего хорошую профессиональную практику, особенно грузовых помощников (двух офицеров).
В общем, работа за двоих, а зарплата только одна. Сей пароход, хоть и на жидком топливе, но изза отсутствия последнего стоял на двух якорях и кормовых швартовых у причала №15. Во всем повинны политические взаимоотношения между СССР и США. Последние отказали грузить жидкое топливо на наши танкера, даже отказали снабдить бункерным топливом на обратный переход до Владивостока. Капитаны этих танкеров делились бункером между собой, чтобы дойти до Владивостока.
Имея минимальный запас бункера, мы пришли из Америки в балласте, т.е. пустыми. Система доставки топлива по железной дороге не была отлажена. Наши танкеры ушли на Черное море, но это тоже не ближний свет.
Благодаря мудрости капитана Сергея Петровича, пароход «Бородино», выполнив все задания, прибыл из Петропавловска-Камчатского аж 15 декабря 1947 года, и был ошвартован к пассажирскому причалу №1 для высадки пассажиров. Так же была получена зарплата за десять месяцев. Мне, как кассовому помощнику капитана, пришлось находиться на пароходе и выдавать заработанные ресурсы. Еще не объявлено правительством, а все уже говорили о девальвации деревянного рубля. Все городские магазины две недели закрыты, никакой официальной торговли в городе нет. Работают только рестораны да забегаловки по какимто заоблачным ценам.
Экипаж почти весь отбыл на берег для массовой траты десятимесячной зарплаты, дабы хоть какуюто пользу получить от этих деревянных денег. Обмен шел по курсу десять старых к одному новому рублю.
Вечером подошли портовые буксиры, и под командованием капитана судно было отшвартовано и отведено на рейд, в район острова Русский. Отдали якорь с девятью смычками каната, и все свободные от вахт покинули судно. Вероятно,тратить и менять заработанные деньги. Все, кроме меня. Мне пришлось заступить на почти бессрочную вахту, потому как с 20:00 до 00:00 вахта третьего офицера. А это значит, что никто не приедет на смену. В этом я не сомневался. Дай Бог, чтобы кто-либо из палубных офицеров прибыл на пароход к двенадцати часам следующих суток. К тому же рейдовые катера объявили перерыв до утра по случаю штормового прогноза.
По радио объявили, что прием и обмен денег будет производиться до 00:00 23 декабря 1947 года. После указанного времени старые деньги изымались из обращения и не подлежали обмену, в том числе и неполученные зарплаты за любой срок до 15 декабря 1947 года. Вот такова забота партии и правительства о трудовом народе. Привет, братишки! На моих руках осталась девятимесячная зарплата, вероятно, для того, чтобы обклеить ими переборки своей каюты вместо обоев. Такова судьба заработанных мной первых денег. Приехали!
***
1953-55...Закончив грузовые операции, продолжили рейс на бухту Преображение, что на острове Медный Командорского архипелага. Утром следующего дня на борт прибыл подполковник с двумя сопровождающими солдатами и рассказал очень горестную историю батальона офицеров и солдат с вооружением, которые занимались установкой оборудования или каким-то строительством для военных нужд на острове Медный и которые в то время жили в летних палатках. Дрова отсутствовали, леса или кустарника на острове не было, нет и не будет. В общем, им предстояла зимовка на Медном, а это значило, что ничего хорошего не произойдет.
По опыту островитян «Радищев» был последним пароходом, и со дня на день должны были начаться непогоды со снегопадами, которые не позволяли бы судам подойти к берегу, чтобы принять солдат на борт судна. Вот такая неприглядная картина была нарисована подполковником. Он чуть ли не слезно просил пройти на берег и посмотреть, в каких условиях находится его батальон. Директор зверосовхоза подтвердил рассказанное и добавил, что он как директор ничем не может помочь батальону. Вместе с директором з/с Преображения и подполковником выехали на берег.
Картина оказалась ужасной. Пришлось дать согласие на перевозку солдат до Петропавловска, а это всего 22-24 часа, и люди избавятся от всех своих невзгод. Выйти на связь с руководством не было возможности, так как отсутствовала закрытая связь на судне. Было решено с окончанием выгрузки принять на борт 480 человек вместе со снаряжением. Для всех отъезжающих была произведена помывка в поселковой бане (это своего рода ритуал прощания местных девиц). С окончанием выгрузки приготови
ли шелтердеки для приема нежданных пассажиров. В 12 часов на другой день начался снегопад, как и предсказывали синоптики Преображения.
В 14 часов дня все наши новые пассажиры со своим скарбом были на борту т/х «Александр Радищев», и мы снялись в рейс на Петропавловск. Юговосточный ветер, как по заказу, начал быстро усиливаться. Это было вдоль побережья острова Медный. Была дана РДО в адрес коменданта диспетчерской порта Петропавловск о том, что на борту имеется груз в количестве 12 тонн и 480 пассажиров, приход в 13:00.
В 12 часов следующего дня «Радищев» вошел в залив Авача, в 13:30 ошвартовались у пассажирского причала, и на борт первыми поднялись санитарные власти, которые потребовали предъявить пассажирское свидетельство. Вот и началась расплата за свою мягкотелость. Санвласти составили протокол и предъявили счет к оплате штрафа на сумму в 1 285 рублей. По тем временам это были огромные деньги. И никакие объяснения причин перевозки пассажиров не возымели действия на санитарных врачей порта Петропавловск. Для санитарной службы пусть эти люди и солдаты лучше бы погибли. Да, и военный комендант порта, зная причину перевозки, не предпринял возможной высадки солдат на танковозы еще на рейде порта. В общем, дело было сделано. Закон есть закон. Гони монету и не разговаривай.
Я обратился за помощью к секретарю обкома партии, председателю облисполкома Камчатки, начальнику порта Петропавловск. Все было бессмысленно, все отвечали: «Закон есть закон». Мол, они ничего не могли поделать. Я связался из конторы капитана порта по телефону с начальником ДВГМП А.М. Макаренко, который ответил, что ничего не может сделать, так что «выкручивайтесь сами, как сможете».
В расстроенных чувствах я пришел на свой «Радищев», вахтенный офицер доложил, что в капитанском кабинете ожидал меня генерал-лейтенант Нестеренко Алексей Иванович. Начальник АКБ «Байконур» ОНИС43 (НИИП5) (19го марта 1955 года начали оборудование полигона на Командорском архипелаге, в частности, на острове Медный, закончили оборудование полигона на Командорах в 1956 или 1957 годах).
В каюте меня встречал генерал со словами: «Капитан, нами допущена ошибка. Мы ее исправим. Мы должны были обеспечить высадку батальона на танковозы на рейде, вдали от глаз порта. Это упущение военного коменданта порта, получившего вашу РДО». Дал указание сопровождающему его майору написать приказ: «За выполнение особого важного задания командования Камчатского округа АКБ «Байконур» (ОНИС43) (НИИП5).
Приказываю: капитану Подшивалову Владимиру Феофиловичу т/х «Александр Радищев» объявить благодарность и наградить денежной премией в сумме две тысячи рублей». Штраф был оплачен, а квитанция санэпидстанции доставлена на борт т/х «Александр Радищев». Мир не без добрых людей. Выгрузив груз и высадив пассажиров, т/х «Александр Радищев», снялся в рейс на порт Владивосток, счастливый, что так легко отделался, жестоко расплатившись за свою инициативу. Правду говорят: «Любая инициатива строго наказуема». Пароходство же получило полную плату за попутную перевозку пассажиров и груза вместо балластного перехода до Владивостока
***
...в марте сего года во время погрузки калийной соли в порту Находка на порт Фусики два портовых грузчика, участвовавших в грузовых операциях, перед отходом судна в рейс зарылись в груз соли, имея при себе запас продуктов и пресной воды, и, вероятно, с помощью сочувствующих вышли незаконно в рейс за кордон. С приходом в порт Фусики, во время открытия трюмов для выгрузки, два беглеца вышли на свет божий. Их тут же препроводили в каюту капитана Н.Г. Ульянова для выяснения личности и причин появления на судне. О случившемся сообщили в наше посольство в Токио. Получили нужные указания.
Как рассказал старший механик Литвинцев Николай Флегонтович, беглецов отмыли, накормили и спокойно препроводили в подвесную пресноводную цистерну и предупредили, что если они поднимут шум, то эту цистерну заполнят водой. Они поняли, что с ними не шутят и сидели спокойно, получая воду и пищу регулярно. На другой день, как по заказу, пошел дождь. Конечно, выгрузку прекратили, трюмы закрыли.
Агента и властей предупредили, что необходимо выйти в море для оказания срочной помощи советскому судну «Колыма». Конечно, власти засомневались, но всетаки дали разрешение на выход в море лоцмана и буксиров. П/х «Магадан» вышел в море за пределы видимости острова Садо, передал двух неудачливых беглецов в соответствии указаниям консула и руководства ДВГМП. Вернувшись на рейд порта Фусики, встали на якорь до утра, дождь продолжал лить как из ведра. Утром поставили к причалу и с окончанием дождливой погоды продолжили выгрузку калийной соли как ни в чем не бывало. С приходом в порт Находка было разбирательство покрупному. История для этих двух портовых грузчиков Находки имела громкое продолжение.
Они объясняли этот случай желанием уехать в Корсаков, да случайно ошиблись. На общем собрании портовиков им поверили или сделали вид, что поверили. Объявили им строгий выговор по профсоюзной линии. Общее собрание взяло их на поруки по указанию краевых властей, то есть выдало гарантию перед властями и администрацией порта Находка. Так было принято в то время. Один из них уехал на свою родину на Украину. Другой же остался работать в порту Находка.
Вероятно, его не покинула идея поближе познакомиться с Японией. Вскоре представился такой случай. Т/х «Владимир Маяковский» под командованием капитана Семена Джавадовича Багдасарьяна производил погрузку генерального груза на порты Японии по линии «Находка Джапанлайн». Бригада реабилитированного эксбеглеца работала на теплоходе «Владимир Маяковский». Закончив грузовые операции, т/х «Владимир Маяковский» после оформления отхода таможенными и пограничными властями снялся в рейс на порт Кобе. С приходом в порт Кобе судно было ошвартовано к причалу центрального пирса для выгрузки.
Трюмы открыли. Как обычно начали выгрузку генерального груза. Через нескольких часов после начала выгрузки на борт прибыли агент фирмы «Ямасита Синнихон Кайюн» в сопровождении полицейского. Они заявили капитану, что один из членов экипажа т/х «Владимир Маяковский» находится в полицейском участке и просит убежище.
Однако полиция считала, что капитан должен был взять своего члена экипажа на борт судна, так как, согласно закону Японии, любой прибывший на территорию Японии незаконным путем, должен быть репатриирован в ту страну, откуда он прибыл. Тем более, что этот безбилетник не имел документов, подтверждающих его личность, и визу, которая должна быть выдана японским посольством в Москве. К тому же этот беглец нарушил санитарную границу Японии.
Пока шли переговоры с полицией, первый офицер (комиссар) проверил личный состав по судовой роли и доложил капитану в присутствии агента и полицейского, что увольнения на берег не было, весь экипаж находился на борту. Посчитали, что, вероятно, это провокация так было принято в то время. Агент и полицейский ушли ни с чем. Однако через некоторое время они вернулись и повторили свое требование о необходимости принятия на борт судна беглеца. Ответ администрации судна был отрицательным.
Полицейское управление города Кобе вызвало советского консула города Токио. Беседа консула с беглецом Румянцевым была безрезультатной. Румянцев категорически отказался вести переговоры с консулом. Однако Румянцев сказал, каким образом он оказался в японском городе Кобе.
До выхода в рейс из порта Находка он оборудовал себе место в трюме №4 и сделал запасы воды и продуктов питания. С приходом в порт Кобе, учитывая свой прошлый опыт, после открытия люка трюма он дождался ухода матросов с кормовой палубы. Выбрался из укрытия в трюме, переоделся в чистую одежду и вышел на берег мимо вахтенного матроса. Так исполнилась его мечта.
Но крепко ударил по экипажу т/х «В. Маяковский». Результат был ужасающий: капитан Багдасарьян Семен Давадович получил инфаркт и вскоре ушел в мир иной, командир погранотряда был уволен, лишен звания и выслуги лет. Рекомендовавшие взять Румянцева на поруки отделались только устным порицанием: они оговорились строгими мерами, придуманных ими же, к нарушителям. Вот такие дела проворачивали руководители Приморского края на ниве либеральной демократии поуказанию свыше. Своего ума-то не хватает. А что делать?
Это было давно и, возможно, не совсем так, как на самом деле. Вернемся к времени повествования. В 21:00 все до единого члена экипажа вернулись из увольнения без каких либо происшествий. Вернувшиеся из увольнения рассказывали свои впечатления взахлеб. «Как побежденные японцы прекрасно устраивают свою жизнь». И не только японцы. Не чета нам, победителям этой кровавой бойни человечества за независимость своей Отчизны. Поразительно, но это так!
****
П/х «Магадан» 1960-1964 гг. С приходом в Крутогорово начались обычные заморочки: то прибой мешал работе, то какието местные праздники на
ступали на пятки, мешая двигаться вперед, то засуха летняя обмелила речной затон, то катера с баржами в ремонте. Это обычное явление для этих мест. Приходилось терпеть. Куда денешься?
Основной причиной трехсуточного простоя была такая информация: «Накат мешает работать». Местные аборигены даже говорили, что в ответ на такую информацию из Министерства рыбной промышленности поступило указание: «Кто такой Накат? За постоянные срывы работы комбината сдайте его под суд!» Так или не так это было? Москве виднее! Как бы то ни бы ло, на четвертые сутки половину «ГСМ в бочках» выгрузили на плашкоуты для Крутогорово.
...было выгружено около 400 тонн угля. К тому же началось самовозгорание угля, температура на поверхности угля в трюмах достигла до 60°C. Все предпринимаемые меры результатов не дали. Из-за загазованности в трюмах работа становилась опасной для людей. Конечно, информация о возгорании груза была отправлена в ДВГМП еще 28 октября, но ответа не было. Бункер и пресная вода были на исходе. Снялись с якоря 31 октября и последовали в порт Петропавловск для пополнения запасов бункерного угля и пресной воды и возможной помощи для избавления от возгорания угля, о чем дали РДО в диспетчерскую ДВГМП с просьбой подтвердить. Одновременно была направлена полная информация в диспетчерскую порта Петропавловск-Камчатский с дополнительной просьбой поставить судно к причалу угольного терминала для
пополнения бункера и пресной воды.
С приходом судно было поставлено к причалу угольного терминала и начали погрузку бункера и прием пресной воды. Все отлично сработано, передали свою «большую благодарность» в диспетчерскую Петропавловска. Вручили заявку в Пожарную часть порта о возгорании угля в трюмах. Одновременно подали заявку на выгрузку горящего угля из трюмов судна. Через час прибыли инспекторы пожарной части порта, осмотрели трюмы и замерили на поверхности груза температуру, оказалось 60-65 градусов С. Получено предписание: «Горящий уголь подлежит немедленной выгрузке».
Пополудни было получено сообщение, что прибыл министр морского флота СССР тов. Г.Р. Бакаев и возможно, посетит наш пароход. В 14:00 на причал прибыл министр ММФ СССР Г.Р. Бакаев и сопровождающие его лица. Министр ММФ СССР тов. Г.Р. Бакаев и сопровождающие лица по парадному трапу поднялись на борт судна. Соблюдая Устав службы ММФ, я отрапортовал о причинах стоянки и возникших проблемах.
Далее пошли вопросы министра ММФ и ответы сопровождающих лиц относительно горящего угля в трюмах. Выслушав всех, министр ММФ сказал: «Горящий уголь необходимо выгрузить». На этом обсуждение вопроса было закончено. В 16 часов местного времени министр ММФ Г.Р. Бакаев и сопровождающие его лица покинули борт судна, пожелав капитану и его экипажу здоровья и лучшего плавания.
Сразу же было направлено письмо в диспетчерскую порта о необходимости срочно выгрузить горящий уголь в двух экземплярах. Диспетчер порта наложил резолюцию на втором экземпляре: «Выгружать не будем. Нет места». Поставлено время и дата получения письма. В 23:00 того же дня было отправлено письмо примерно того же содержания. Ответ был написан на копии письма: «Выгружать не будем. Не запланировано». В 03:30 следующих суток в ДПР порта было направлено еще одно письмозаявка на выгрузку горящего угля. Резолюция ДПР порта: «Выгружать не будем. Нет места. Нет в плане».
В 07:00, собрав все документы, включая предписание пожарной части порта, выехал к министру ММФ СССР Г.Р. Бакаеву в гостиницу «Восток». В гостинице «Восток» в 08:00 меня встретил помощник министра ММФ К.М. Евстигнеев. Он спросил, по какому я вопросу. Получив исчерпывающий ответ, К.М. Евстигнеев взял мои документы и отнес министру ММФ. Через 10 минут пригласил в кабинет, где меня встретил министр ММФ Г.Р Бакаев. После моего доклада о положении дел с выгрузкой горящего угля министр ММФ сказал: «Выгрузить немедленно».
Зная отношение наших чиновников к любым устным распоряжениям, я попросил министра ММФ написать свой приказ на бумаге, а то мне не поверят дорогие чиновники. Г.Р. Бакаев немного вспылил и сказал: «Вы с кем сейчас разговариваете?» Я ответил: «Да знаю, но вот чиновники!» Бакаев Г.Р. сказал:«Передайте, что министр ММФ СССР приказал немедленно выгрузить горящий уголь. Через 30 минут они должны сообщить мне об исполнении». Мной был дан ответ: «Ясно. Будет сделано».
Распрощавшись с министром ММФ СССР Г.Р Бакаевым, согласно Уставу службы, я вышел из кабинета. В вестибюле гостиницы встретил начальник морского порта Мирзабелли, который спросил меня: «Как настроение министра?» Я ответил, что тот очень зол за невыполнение его распоряжения. Мирзабелли тут же позвонил в порт. Выйдя из гостиницы, я пешком спустился по трассе, ведущей в порт. Подойдя к проходному порту, узрел картину: четыре портальных крана угольного терминала выгружают дымящийся уголь из трюмов п/х «Магадан».
После прихода в Порт Саид были ошвартованы кормой к причалу для пополнения запасов пресной воды. На борт прибыл агент и двое сопровождающих аборигенов. Решив все вопросы по снабжению судна с агентом и согласовав время выхода судна в рейс, представитель агентирующей фирмы приступил к решению вопросов личного характера. Ему и сопровождающим арабам было необходимо подарить немного личных вещей: свитеры, брюки, сандалии и аспирин. В чем им было отказано. Тогда агент заявил: «Хрущев дает много Насеру, значит, и вы должны немного давать нам». Не правда ли интересный вывод из дружественных отношений между Египтом и Советским Союзом?
Вся эта братия начала костерить американцев вдоль и поперек. Причем они просили подарить им швартовный манильский трос. Пришлось их твердо попросить покинуть судно в сопровождении вахтенных матросов.
Несколько минут спустя старший офицер Владимир Невзоров попросил посмотреть на палубу соседнего судна. Интересную картину наблюдали на соседнем американском судне. Двое сопровождающих нашего агента, уже на палубе судна под американским флагом, вероятно, вели переговоры со старшим офицером, жестикулируя, показывая на наш пароход. Возможно,понося нас на чем свет стоит и понуждая его хотя бы что то подарить или продать им. Старший офицер с вахтенным матросом в грубой форме выставили с судна США этих местных аборигенов. Те чуть ли не кубарем скатились по трапу на катер. Думаю,что с ними только так и нужно поступать. Только тогда тебя будут уважать.
Пополудни, получив снабжение и пресную воду, снялись в рейс на порт Туапсе. Конечно же, приготовились к проходу турецких проливов Дарданеллы и Босфор со всеми нюансами турецких властей. Безусловно, еще раз осмотрели в трюмах свой опасный груз, осевую сталь. Хорошие погодные условия закончились. Будем бороздить моря умеренных широт во время глубокого осеннезимнего сезона. Пока нас миновала кара за непродуманность погрузки металла на судно. Хотя нашего упущения в этом деле не было и в помине. К тому же, ни в учебниках, ни в огромных книгах по перевозке грузов морем , ни в приказах ММФ СССР и ДВГМП не сказано, как грузить, перевозить и что характерно, как крепить такой груз, как осевая сталь. Совершенно ничегошеньки. Все возлагается на капитана и его экипаж. Достаточно ли мудрости или настойчивости перед грузоотправителем и личного опыта? Как показала практика последующих лет, это не праздный вопрос!
В основном просматривается экономия финансовых средств, за что начальство может похвалить, а может и нет. В последнее время этим грешит Министерство внешней торговли. Допустим, Минморфлот нуждается в судах определенного типа и грузоподъемности, а Внешторг заказывает или приобретает только по тоннажу. А вы как хотите, так и эксплуатируйте, приспосабливайтесь к тому, что имеется в наличии!
Перед прохождением пролива Дарданеллы пришлось притормозить движение для оформления турецкими властями документов на получение разрешения для прохождения проливами. Процедура оформления такова: подходил катер с властями на борту, старший офицер В. Невзоров сходил на катер с двумя большими сумкамипакетами, набитыми продуктами, вином и водкой, красной и черной икрой, что очень даже желательно. Оформление документов происходило почти моментально, буквально за несколько минут. Подписи, печати поставлены, значит, получено «добро» на проход турецких проливов.
Лоцману было необходимо приготовить «бакшиш» и вручить сразу же по прибытии на ходовой мостик. На вопрос, чем это вызвано, лоцман ответил примерно так: «Вода в Черном море, которое принадлежит на три четверти вашему государству, выливается через проливы Босфор и Дарданеллы в Эгейское море. Однако за проход по этой воде ваших же пароходов ваше правительство выплачивает турецкому правительству очень большие деньги. Несмотря на это, служащие таможни и лоцманы ничего не получают с «большого бакшиша». Вот поэтому мы берем маленький «бакшиш». Вы же не будете возражать против «большого бакшиша» между правительствами. К тому же мы не требуем определенной суммы, а только по мере возможности. Хотя от этого зависит и качество, и безопасность». Вот такие правила в азиатских странах. В общем, куда ни кинь, всюду клин.
С приходом в Новороссийск были поставлены к причалу под выгрузку, причем оформление пограничными и таможенными властями производилось у причала, без какихлибо разговоров об оформлении на рейде. Нас очень удивило, что такое может быть в нашем советском порту. Вероятно, чтото изменилось за время нашего отсутствия в стране. Оказалось, что железнодорожники очень долго ожидали исполнения Внештрогом их заказа. Осевая сталь, погруженная в вагоны, сразу же отправлялась на обработку на заводы. Работники железной дороги рассказали, что они уже вывели из строя сотни вагонов из-за дефектов в осевых парах. Заканчивая выгрузку осевой стали, получили РДО: «Следуйте Туапсе погрузку груза железорудный концентрат до полной грузоподъемности на порт Эмден, Германия». Только и всегото! Одно не лучше другого.
С приходом на внешний рейд порта Туапсе были поставлены на якорную стоянку в ожидании освобождения причала. Утром следующего дня п/х «Магадан» ошвартован к причалу для погрузки железорудного концентрата, горы которого возвышались на причальной площади под проливным дождем. Люковые закрытия трюмов не открывались изза проливного дождя. Полтора суток ожидали улучшения погодных условий. Потребовали от порта сертификат на перевозку такого концентрата морем, где должна быть указана возможная влажность для перевозки морем и другие условия погрузки этого груза. Портовики заверили, что все необходимые документы имеются и будут предоставлены по первому требованию судовой администрации.
С прекращением дождя и установлением устойчивой сухой погоды начали погрузку железорудного концентрата во все трюмы судна согласно грузовому плану.
...После полудня вместе с замполитом Богомоловым решили посмотреть город Туапсе и заодно просто прогуляться по свежему воздуху. Город Туапсе очень даже хорошо озеленен. В городе сплошные аллеи на широких улицах. Уже к вечеру, возвращаясь после осмотра городских достопримечательностей и проходя мимо ресторана, услышали музыку про дальневосточных партизан: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед». Все бы ничего, да вот только пока мы медленно проходили, оркестр дважды повторил этот музыкальный шедевр. Поэтому решили отдохнуть на скамейке, расположенной на аллее и посчитать, сколько раз оркестр будет исполнять эту музыку. Продрогнув на свежем воздухе, досчитались только до десяти повторений этой мелодии, мы ушли в порт на судно, где значительно теплее и уютней, чем на промозглом воздухе в конце ноября.
Утром спросили у команды: «Кто отдыхал в местном ресторане?» Оказалось, что отдыхали свободные от вахт и работ кочегары во главе со старшиной кочегаров. Выяснилось, что посидели, поужинали, все было нормально. «Но здесь вмешались одесские моряки своим заказом оркестру: «Три раза исполнить вальс из кинофильма «Белая акация». Вот нас это взволновало немножко, и мы заказали исполнить «По долинам и по взгорьям» двадцать семь раз в пику одесситам. Спокойно поужинали, повеселились и ушли на свое судно. Никаких проблем не было». На вопрос: «Почему двадцать семь раз надо было исполнять эту мелодию?» получили ответ: «Просто так, для понта, что ли». Шутники, однако!
И так весь день работал: передавал краску за борт матросам на подвески, приносил ветошь, а вот майнать подвески вместе с матросами мне боцман не доверял. Эту работу он выполнял только сам.
Источник http://podshivalov.tmik.ru/14_pvf/captains_notes.html
Одновременно с нами забортные работы производились на американском, ошвартованном на противоположном пирсе, судне тоже шаровой окраски. С одной лишь разницей, что каждый работающий за бортом имел страховочный трос, спасательный нагрудник, весь рабочий инструмент и котелки с краской были на страховочных концах. Каждая подвеска имела спасательный круг на воде с тросом, закрепленным на утке фальшборта и штормтрап.
Перед майнанием подвески матросы поднимались на борт, подвеска майналась и матросы снова спускались на подвеску. Такова технология покрасочных работ на американском судне.
Боцман выразил свое мнение по поводу увиденного: «С такой методой вы и половину работы не сможете сделать. Да и где я вам найду еще три матроса, мать твою, чтобы стояли у каждой подвески и занимались майнанием краски, инструмента, подвесок и прочее. А штормтрапы! А спасательные круги, которые намокнут, и попробуй их высушить! К тому же, если кто свалится в воду, не сахар не растает. Вот так! Мать твою. Продолжать работать и нечего смотреть на капиталистические закидоны. Всем понятно? Вперед, и с песней!» Отличный боцманский инструктаж!
Вскоре мы покинули этот красивейший город, залитый по ночам морем огней и рекламы. О знаменитых мостах СанФранциско рассказывалось множество историй бывалыми моряками, уже трудно отделить правду от вымысла. Я видел только «затемненный» Владивосток. «Затемнение» уже вошло в привычку: зашел в помещение закрой окна или иллюминаторы, а затем можешь включить свет. Иначе получай наряд вне очереди после рабочего времени, выполнение наряда вне очереди может продолжаться часа два и более. Например, очистить мешок картошки. Одним часом не отделаешься. Спать хотелось всегда и всюду. Перед ночной вахтой должен поспать минимум три часа, чтобы не заснуть во время вахты. И не дай бог заснуть на руле! Таковы были правила.
Каждый день до прихода в порт Датч-Харбор В мои обязанности входила проверка ходовых огней левого и правого борта, а также прожекторов, освещавших накрашенные флаги на бортах судна с надписью «USSR», указывающих на то, что судно принадлежит нейтральной стране. Боевые действия за Алеутский архипелаг между США и Японией уже начались несколько дней тому назад. В общем, наш пароход представлял собой хорошо освещенное плавающее средство и был прекрасной мишенью для подводных лодок.
В 00:22 4 октября 1943 года судно потряс страшной силы взрыв. Это уже не предупреждение, а действо. Включены звонки громкого боя. Я услышал длинный звонок громкого боя, что означало боевую тревогу. Я побежал с мостика по левому борту к кормовой скорострельной пушке «Эрликон», расположенной на правом борту. Добежав до трюма №5,я увидел, что бимсы, лючины и брезенты разбросаны взрывом. Палуба трюма №5 левого борта вздыбилась. Комингс трюмного люка №5 в разрушенном состоянии. Спасательный плот на вантах бизань мачты выброшен взрывом за борт. Вернувшись к трюму №4, перебежал на правый борт и последовал на кормовой орудийный барбет, согласно расписанию по боевой тревоге. Прибыл, доложил и приступил к выполнению своих обязанностей.
Все орудийные расчеты были на местах. Кормовые орудия были готовы к бою. Даже было видно чей-то, вероятно, кормовой огонь. Цель была взята на прицел. Предполагали, что это была подводная лодка. С ходового мостика поступила команда: «Шлюпки на воду!» Прибыв на ботдек, мы увидели картину: шлюпки еще на штатных местах, закреплены стальными тросами и талрепами. Шлюпка №4 моя шлюпка по расписанию. Отдаем найтовые,выводим шлюпку за борт в положение спуска на воду.
Прибежал судовой врач, принесла в охапке химпакеты для обогрева. Химпакеты рассыпались. Мы побросали химпакеты в шлюпку. В это время была дана команда «отставить спуск шлюпок, приступить к заводке пластыря на забортную часть трюма №5». Поняв, что пароход больше не погружается в воду, приступили к заводке пластыря. Поступления забортной воды в трюм №4 не было обнаружено. Тоннель гребного вала затоплен. Всю «мелюзгу» отпустили отдыхать до утра. Взрослые члены экипажа остались работать по наведению относительного порядка и выяснению возможных изменений в трюмах и окружающей обстановке. Причем, дежурные орудийных расчетов оставались на местах, и в любой момент могли открыть огонь по приказу капитана.
Обстановка менялась очень быстро. К утру подошли пароход «Выборг» и наш миноносец. Были бы заведены буксирные тросы на пароход «Выборг», но капитан И.Ф. Иванов, оценив обстановку и состояние судна, решил следовать самостоятельно, работая своей машиной малым ходом в сопровождении конвоя. Так лучше управлялось судно, и сопровождающие суда всегда могли оказать помощь.
С приходом в бухту Ахамтен прибыли водолазы с водолазным ботом и приступили к обследованию трюма №5 на предмет возможного обнаружения осколков торпеды с надписями японских иероглифов или же латинскими буквами на регуляторах установочных датчиков. Это дало бы возможность определить принадлежность торпеды или хотя бы страну изготовителя. Вероятнее всего, это была работа японской субмарины.
Многое осталось для меня непонятным в этой истории. Архивные данные: 1943 год, фонд 46, опись 80, дело 40814085. В газете «Новости недели» за октябрь 2003 года в статье «Тайны лендлиза» сказано, что «транспорт «Одесса» был торпедирован 4 октября 1943 года американской субмариной S44», опубликовав при этом снимок торпедного отсека субмарины с экипажем, заряжающим торпедный аппарат, и снимок субмарины S44 в море. Там же сообщалось, что эта субмарина была потоплена японцами в районе острова Парамушир (северная часть Курильского архипелага).
***
в 1944 году на П/Х«Войков», где помимо обычных судовых палубных работ я исполнял обязанности по боевой тревоге и «заряжающим» на 76мм пушке-полуавтомате, расположенной на барбете бака судна. С выходом из Владивостока в районе острова Аскольд к нам присоединился СКР153 и пароход «Войков», который последовал в кильватерном строю за СКР. Объявлена боевая тревога. Начались заключительные экзаменационные учения. СКР выставил надводные мишени и отошел в сторону на приличное расстояние. Был открыт огонь по мишеням со всех орудий правого борта. Несмотря на качку, мишени были поражены по-моему не совсем просвещенному мнению, с оценкой хорошо. Уж больно много попаданий в мишени было. Особенно отличились «Эрликоны».
Затем было уклонение от мин, расставленных впереди идущим СКР. Вроде бы ни одной не коснулись даже. Затем последовала имитация уклонения от торпедной атаки. И в заключение бомбометание (сброс) глубинных бомб по подводной лодке. Судно испытывает гидравлический удар при каждом срабатывании глубинной бомбы. За кормой в кильватерной струе вздымается бугор газоводяной смеси. Итак, три глубинных бомбы уходят по рельсам (салазкам) в воду через равные промежутки времени, конечно, на полном ходу вперед, иначе не миновать повреждений своего судна, особенно винторулевой группы.
...В заключении разборок выступил капитан Гордиенко Михаил Николаевич, где указал, что для фронта необходима бронза и изделия из меди, а при бортовых стрельбах гильзы вылетают за борт, нужно прекратить растранжиривание цветного металла.
Было решено, что заряжающий будет принимать (ловить) на предплечье вылетающую гильзу из казенной части пушки, после выстрела, конечно. Во время следующих учебных стрельб в районе мыса Белкина я принял вылетевшую гильзу на предплечье, боль сумасшедшая, глаза, что называется, на лоб. Но после удара гильзой по предплечью я получил перевод на кормовую 76мм пушку уже как горизонтальный наводчик, что тоже нелегкая работа удержать объект в прицеле при бортовой и килевой качке.
С приходом в американский порт Портленд пароход «Войков» был ошвартован к речному причалу вдоль реки Колумбия, где одновременно стояли под погрузкой много наших судов в том числе пароход «Степан Разин», пароход «Емельян Пугачев», пароход «Александр Суворов», также пароход «Михаил Кутузов». Такая сборная солянкой судовых названий из бандитов-разбойников и дворян-царедворцев, которые усмиряли бандитов-разбойников, очень удивляла американцев и рабочих докеров. «Удивительно, но факт, в вашей стране все они в почете! Почему? Не совсем понятно».
На другой стороне реки Колумбия расположился судостроительный завод. Вернее, целый комбинат из пятнадцати стапелей и достроечные причалы. На стапелях стояли суда типа «либерти» в разной степени готовности к спуску на воду. И, что удивительно, так это то, что каждый день в 19 часов раздавались длинные гудки и сирены и под этот аккомпанемент очередное судно «либерти» сходило со стапелей на воду.
***
...В этом же месяце 1947 года я получил направление четвертым офицером парохода «Бородино» под командованием капитана Мон Сергея Петровича. Через две недели был повышен в должности в связи с отзывом второго офицера в распоряжение ОК ДВГМП по случаю недокомплекта командного состава и дипломированного состава, еще имеющего хорошую профессиональную практику, особенно грузовых помощников (двух офицеров).
В общем, работа за двоих, а зарплата только одна. Сей пароход, хоть и на жидком топливе, но изза отсутствия последнего стоял на двух якорях и кормовых швартовых у причала №15. Во всем повинны политические взаимоотношения между СССР и США. Последние отказали грузить жидкое топливо на наши танкера, даже отказали снабдить бункерным топливом на обратный переход до Владивостока. Капитаны этих танкеров делились бункером между собой, чтобы дойти до Владивостока.
Имея минимальный запас бункера, мы пришли из Америки в балласте, т.е. пустыми. Система доставки топлива по железной дороге не была отлажена. Наши танкеры ушли на Черное море, но это тоже не ближний свет.
Благодаря мудрости капитана Сергея Петровича, пароход «Бородино», выполнив все задания, прибыл из Петропавловска-Камчатского аж 15 декабря 1947 года, и был ошвартован к пассажирскому причалу №1 для высадки пассажиров. Так же была получена зарплата за десять месяцев. Мне, как кассовому помощнику капитана, пришлось находиться на пароходе и выдавать заработанные ресурсы. Еще не объявлено правительством, а все уже говорили о девальвации деревянного рубля. Все городские магазины две недели закрыты, никакой официальной торговли в городе нет. Работают только рестораны да забегаловки по какимто заоблачным ценам.
Экипаж почти весь отбыл на берег для массовой траты десятимесячной зарплаты, дабы хоть какуюто пользу получить от этих деревянных денег. Обмен шел по курсу десять старых к одному новому рублю.
Вечером подошли портовые буксиры, и под командованием капитана судно было отшвартовано и отведено на рейд, в район острова Русский. Отдали якорь с девятью смычками каната, и все свободные от вахт покинули судно. Вероятно,тратить и менять заработанные деньги. Все, кроме меня. Мне пришлось заступить на почти бессрочную вахту, потому как с 20:00 до 00:00 вахта третьего офицера. А это значит, что никто не приедет на смену. В этом я не сомневался. Дай Бог, чтобы кто-либо из палубных офицеров прибыл на пароход к двенадцати часам следующих суток. К тому же рейдовые катера объявили перерыв до утра по случаю штормового прогноза.
По радио объявили, что прием и обмен денег будет производиться до 00:00 23 декабря 1947 года. После указанного времени старые деньги изымались из обращения и не подлежали обмену, в том числе и неполученные зарплаты за любой срок до 15 декабря 1947 года. Вот такова забота партии и правительства о трудовом народе. Привет, братишки! На моих руках осталась девятимесячная зарплата, вероятно, для того, чтобы обклеить ими переборки своей каюты вместо обоев. Такова судьба заработанных мной первых денег. Приехали!
***
1953-55...Закончив грузовые операции, продолжили рейс на бухту Преображение, что на острове Медный Командорского архипелага. Утром следующего дня на борт прибыл подполковник с двумя сопровождающими солдатами и рассказал очень горестную историю батальона офицеров и солдат с вооружением, которые занимались установкой оборудования или каким-то строительством для военных нужд на острове Медный и которые в то время жили в летних палатках. Дрова отсутствовали, леса или кустарника на острове не было, нет и не будет. В общем, им предстояла зимовка на Медном, а это значило, что ничего хорошего не произойдет.
По опыту островитян «Радищев» был последним пароходом, и со дня на день должны были начаться непогоды со снегопадами, которые не позволяли бы судам подойти к берегу, чтобы принять солдат на борт судна. Вот такая неприглядная картина была нарисована подполковником. Он чуть ли не слезно просил пройти на берег и посмотреть, в каких условиях находится его батальон. Директор зверосовхоза подтвердил рассказанное и добавил, что он как директор ничем не может помочь батальону. Вместе с директором з/с Преображения и подполковником выехали на берег.
Картина оказалась ужасной. Пришлось дать согласие на перевозку солдат до Петропавловска, а это всего 22-24 часа, и люди избавятся от всех своих невзгод. Выйти на связь с руководством не было возможности, так как отсутствовала закрытая связь на судне. Было решено с окончанием выгрузки принять на борт 480 человек вместе со снаряжением. Для всех отъезжающих была произведена помывка в поселковой бане (это своего рода ритуал прощания местных девиц). С окончанием выгрузки приготови
ли шелтердеки для приема нежданных пассажиров. В 12 часов на другой день начался снегопад, как и предсказывали синоптики Преображения.
В 14 часов дня все наши новые пассажиры со своим скарбом были на борту т/х «Александр Радищев», и мы снялись в рейс на Петропавловск. Юговосточный ветер, как по заказу, начал быстро усиливаться. Это было вдоль побережья острова Медный. Была дана РДО в адрес коменданта диспетчерской порта Петропавловск о том, что на борту имеется груз в количестве 12 тонн и 480 пассажиров, приход в 13:00.
В 12 часов следующего дня «Радищев» вошел в залив Авача, в 13:30 ошвартовались у пассажирского причала, и на борт первыми поднялись санитарные власти, которые потребовали предъявить пассажирское свидетельство. Вот и началась расплата за свою мягкотелость. Санвласти составили протокол и предъявили счет к оплате штрафа на сумму в 1 285 рублей. По тем временам это были огромные деньги. И никакие объяснения причин перевозки пассажиров не возымели действия на санитарных врачей порта Петропавловск. Для санитарной службы пусть эти люди и солдаты лучше бы погибли. Да, и военный комендант порта, зная причину перевозки, не предпринял возможной высадки солдат на танковозы еще на рейде порта. В общем, дело было сделано. Закон есть закон. Гони монету и не разговаривай.
Я обратился за помощью к секретарю обкома партии, председателю облисполкома Камчатки, начальнику порта Петропавловск. Все было бессмысленно, все отвечали: «Закон есть закон». Мол, они ничего не могли поделать. Я связался из конторы капитана порта по телефону с начальником ДВГМП А.М. Макаренко, который ответил, что ничего не может сделать, так что «выкручивайтесь сами, как сможете».
В расстроенных чувствах я пришел на свой «Радищев», вахтенный офицер доложил, что в капитанском кабинете ожидал меня генерал-лейтенант Нестеренко Алексей Иванович. Начальник АКБ «Байконур» ОНИС43 (НИИП5) (19го марта 1955 года начали оборудование полигона на Командорском архипелаге, в частности, на острове Медный, закончили оборудование полигона на Командорах в 1956 или 1957 годах).
В каюте меня встречал генерал со словами: «Капитан, нами допущена ошибка. Мы ее исправим. Мы должны были обеспечить высадку батальона на танковозы на рейде, вдали от глаз порта. Это упущение военного коменданта порта, получившего вашу РДО». Дал указание сопровождающему его майору написать приказ: «За выполнение особого важного задания командования Камчатского округа АКБ «Байконур» (ОНИС43) (НИИП5).
Приказываю: капитану Подшивалову Владимиру Феофиловичу т/х «Александр Радищев» объявить благодарность и наградить денежной премией в сумме две тысячи рублей». Штраф был оплачен, а квитанция санэпидстанции доставлена на борт т/х «Александр Радищев». Мир не без добрых людей. Выгрузив груз и высадив пассажиров, т/х «Александр Радищев», снялся в рейс на порт Владивосток, счастливый, что так легко отделался, жестоко расплатившись за свою инициативу. Правду говорят: «Любая инициатива строго наказуема». Пароходство же получило полную плату за попутную перевозку пассажиров и груза вместо балластного перехода до Владивостока
***
...в марте сего года во время погрузки калийной соли в порту Находка на порт Фусики два портовых грузчика, участвовавших в грузовых операциях, перед отходом судна в рейс зарылись в груз соли, имея при себе запас продуктов и пресной воды, и, вероятно, с помощью сочувствующих вышли незаконно в рейс за кордон. С приходом в порт Фусики, во время открытия трюмов для выгрузки, два беглеца вышли на свет божий. Их тут же препроводили в каюту капитана Н.Г. Ульянова для выяснения личности и причин появления на судне. О случившемся сообщили в наше посольство в Токио. Получили нужные указания.
Как рассказал старший механик Литвинцев Николай Флегонтович, беглецов отмыли, накормили и спокойно препроводили в подвесную пресноводную цистерну и предупредили, что если они поднимут шум, то эту цистерну заполнят водой. Они поняли, что с ними не шутят и сидели спокойно, получая воду и пищу регулярно. На другой день, как по заказу, пошел дождь. Конечно, выгрузку прекратили, трюмы закрыли.
Агента и властей предупредили, что необходимо выйти в море для оказания срочной помощи советскому судну «Колыма». Конечно, власти засомневались, но всетаки дали разрешение на выход в море лоцмана и буксиров. П/х «Магадан» вышел в море за пределы видимости острова Садо, передал двух неудачливых беглецов в соответствии указаниям консула и руководства ДВГМП. Вернувшись на рейд порта Фусики, встали на якорь до утра, дождь продолжал лить как из ведра. Утром поставили к причалу и с окончанием дождливой погоды продолжили выгрузку калийной соли как ни в чем не бывало. С приходом в порт Находка было разбирательство покрупному. История для этих двух портовых грузчиков Находки имела громкое продолжение.
Они объясняли этот случай желанием уехать в Корсаков, да случайно ошиблись. На общем собрании портовиков им поверили или сделали вид, что поверили. Объявили им строгий выговор по профсоюзной линии. Общее собрание взяло их на поруки по указанию краевых властей, то есть выдало гарантию перед властями и администрацией порта Находка. Так было принято в то время. Один из них уехал на свою родину на Украину. Другой же остался работать в порту Находка.
Вероятно, его не покинула идея поближе познакомиться с Японией. Вскоре представился такой случай. Т/х «Владимир Маяковский» под командованием капитана Семена Джавадовича Багдасарьяна производил погрузку генерального груза на порты Японии по линии «Находка Джапанлайн». Бригада реабилитированного эксбеглеца работала на теплоходе «Владимир Маяковский». Закончив грузовые операции, т/х «Владимир Маяковский» после оформления отхода таможенными и пограничными властями снялся в рейс на порт Кобе. С приходом в порт Кобе судно было ошвартовано к причалу центрального пирса для выгрузки.
Трюмы открыли. Как обычно начали выгрузку генерального груза. Через нескольких часов после начала выгрузки на борт прибыли агент фирмы «Ямасита Синнихон Кайюн» в сопровождении полицейского. Они заявили капитану, что один из членов экипажа т/х «Владимир Маяковский» находится в полицейском участке и просит убежище.
Однако полиция считала, что капитан должен был взять своего члена экипажа на борт судна, так как, согласно закону Японии, любой прибывший на территорию Японии незаконным путем, должен быть репатриирован в ту страну, откуда он прибыл. Тем более, что этот безбилетник не имел документов, подтверждающих его личность, и визу, которая должна быть выдана японским посольством в Москве. К тому же этот беглец нарушил санитарную границу Японии.
Пока шли переговоры с полицией, первый офицер (комиссар) проверил личный состав по судовой роли и доложил капитану в присутствии агента и полицейского, что увольнения на берег не было, весь экипаж находился на борту. Посчитали, что, вероятно, это провокация так было принято в то время. Агент и полицейский ушли ни с чем. Однако через некоторое время они вернулись и повторили свое требование о необходимости принятия на борт судна беглеца. Ответ администрации судна был отрицательным.
Полицейское управление города Кобе вызвало советского консула города Токио. Беседа консула с беглецом Румянцевым была безрезультатной. Румянцев категорически отказался вести переговоры с консулом. Однако Румянцев сказал, каким образом он оказался в японском городе Кобе.
До выхода в рейс из порта Находка он оборудовал себе место в трюме №4 и сделал запасы воды и продуктов питания. С приходом в порт Кобе, учитывая свой прошлый опыт, после открытия люка трюма он дождался ухода матросов с кормовой палубы. Выбрался из укрытия в трюме, переоделся в чистую одежду и вышел на берег мимо вахтенного матроса. Так исполнилась его мечта.
Но крепко ударил по экипажу т/х «В. Маяковский». Результат был ужасающий: капитан Багдасарьян Семен Давадович получил инфаркт и вскоре ушел в мир иной, командир погранотряда был уволен, лишен звания и выслуги лет. Рекомендовавшие взять Румянцева на поруки отделались только устным порицанием: они оговорились строгими мерами, придуманных ими же, к нарушителям. Вот такие дела проворачивали руководители Приморского края на ниве либеральной демократии поуказанию свыше. Своего ума-то не хватает. А что делать?
Это было давно и, возможно, не совсем так, как на самом деле. Вернемся к времени повествования. В 21:00 все до единого члена экипажа вернулись из увольнения без каких либо происшествий. Вернувшиеся из увольнения рассказывали свои впечатления взахлеб. «Как побежденные японцы прекрасно устраивают свою жизнь». И не только японцы. Не чета нам, победителям этой кровавой бойни человечества за независимость своей Отчизны. Поразительно, но это так!
****
П/х «Магадан» 1960-1964 гг. С приходом в Крутогорово начались обычные заморочки: то прибой мешал работе, то какието местные праздники на
ступали на пятки, мешая двигаться вперед, то засуха летняя обмелила речной затон, то катера с баржами в ремонте. Это обычное явление для этих мест. Приходилось терпеть. Куда денешься?
Основной причиной трехсуточного простоя была такая информация: «Накат мешает работать». Местные аборигены даже говорили, что в ответ на такую информацию из Министерства рыбной промышленности поступило указание: «Кто такой Накат? За постоянные срывы работы комбината сдайте его под суд!» Так или не так это было? Москве виднее! Как бы то ни бы ло, на четвертые сутки половину «ГСМ в бочках» выгрузили на плашкоуты для Крутогорово.
...было выгружено около 400 тонн угля. К тому же началось самовозгорание угля, температура на поверхности угля в трюмах достигла до 60°C. Все предпринимаемые меры результатов не дали. Из-за загазованности в трюмах работа становилась опасной для людей. Конечно, информация о возгорании груза была отправлена в ДВГМП еще 28 октября, но ответа не было. Бункер и пресная вода были на исходе. Снялись с якоря 31 октября и последовали в порт Петропавловск для пополнения запасов бункерного угля и пресной воды и возможной помощи для избавления от возгорания угля, о чем дали РДО в диспетчерскую ДВГМП с просьбой подтвердить. Одновременно была направлена полная информация в диспетчерскую порта Петропавловск-Камчатский с дополнительной просьбой поставить судно к причалу угольного терминала для
пополнения бункера и пресной воды.
С приходом судно было поставлено к причалу угольного терминала и начали погрузку бункера и прием пресной воды. Все отлично сработано, передали свою «большую благодарность» в диспетчерскую Петропавловска. Вручили заявку в Пожарную часть порта о возгорании угля в трюмах. Одновременно подали заявку на выгрузку горящего угля из трюмов судна. Через час прибыли инспекторы пожарной части порта, осмотрели трюмы и замерили на поверхности груза температуру, оказалось 60-65 градусов С. Получено предписание: «Горящий уголь подлежит немедленной выгрузке».
Пополудни было получено сообщение, что прибыл министр морского флота СССР тов. Г.Р. Бакаев и возможно, посетит наш пароход. В 14:00 на причал прибыл министр ММФ СССР Г.Р. Бакаев и сопровождающие его лица. Министр ММФ СССР тов. Г.Р. Бакаев и сопровождающие лица по парадному трапу поднялись на борт судна. Соблюдая Устав службы ММФ, я отрапортовал о причинах стоянки и возникших проблемах.
Далее пошли вопросы министра ММФ и ответы сопровождающих лиц относительно горящего угля в трюмах. Выслушав всех, министр ММФ сказал: «Горящий уголь необходимо выгрузить». На этом обсуждение вопроса было закончено. В 16 часов местного времени министр ММФ Г.Р. Бакаев и сопровождающие его лица покинули борт судна, пожелав капитану и его экипажу здоровья и лучшего плавания.
Сразу же было направлено письмо в диспетчерскую порта о необходимости срочно выгрузить горящий уголь в двух экземплярах. Диспетчер порта наложил резолюцию на втором экземпляре: «Выгружать не будем. Нет места». Поставлено время и дата получения письма. В 23:00 того же дня было отправлено письмо примерно того же содержания. Ответ был написан на копии письма: «Выгружать не будем. Не запланировано». В 03:30 следующих суток в ДПР порта было направлено еще одно письмозаявка на выгрузку горящего угля. Резолюция ДПР порта: «Выгружать не будем. Нет места. Нет в плане».
В 07:00, собрав все документы, включая предписание пожарной части порта, выехал к министру ММФ СССР Г.Р. Бакаеву в гостиницу «Восток». В гостинице «Восток» в 08:00 меня встретил помощник министра ММФ К.М. Евстигнеев. Он спросил, по какому я вопросу. Получив исчерпывающий ответ, К.М. Евстигнеев взял мои документы и отнес министру ММФ. Через 10 минут пригласил в кабинет, где меня встретил министр ММФ Г.Р Бакаев. После моего доклада о положении дел с выгрузкой горящего угля министр ММФ сказал: «Выгрузить немедленно».
Зная отношение наших чиновников к любым устным распоряжениям, я попросил министра ММФ написать свой приказ на бумаге, а то мне не поверят дорогие чиновники. Г.Р. Бакаев немного вспылил и сказал: «Вы с кем сейчас разговариваете?» Я ответил: «Да знаю, но вот чиновники!» Бакаев Г.Р. сказал:«Передайте, что министр ММФ СССР приказал немедленно выгрузить горящий уголь. Через 30 минут они должны сообщить мне об исполнении». Мной был дан ответ: «Ясно. Будет сделано».
Распрощавшись с министром ММФ СССР Г.Р Бакаевым, согласно Уставу службы, я вышел из кабинета. В вестибюле гостиницы встретил начальник морского порта Мирзабелли, который спросил меня: «Как настроение министра?» Я ответил, что тот очень зол за невыполнение его распоряжения. Мирзабелли тут же позвонил в порт. Выйдя из гостиницы, я пешком спустился по трассе, ведущей в порт. Подойдя к проходному порту, узрел картину: четыре портальных крана угольного терминала выгружают дымящийся уголь из трюмов п/х «Магадан».
После прихода в Порт Саид были ошвартованы кормой к причалу для пополнения запасов пресной воды. На борт прибыл агент и двое сопровождающих аборигенов. Решив все вопросы по снабжению судна с агентом и согласовав время выхода судна в рейс, представитель агентирующей фирмы приступил к решению вопросов личного характера. Ему и сопровождающим арабам было необходимо подарить немного личных вещей: свитеры, брюки, сандалии и аспирин. В чем им было отказано. Тогда агент заявил: «Хрущев дает много Насеру, значит, и вы должны немного давать нам». Не правда ли интересный вывод из дружественных отношений между Египтом и Советским Союзом?
Вся эта братия начала костерить американцев вдоль и поперек. Причем они просили подарить им швартовный манильский трос. Пришлось их твердо попросить покинуть судно в сопровождении вахтенных матросов.
Несколько минут спустя старший офицер Владимир Невзоров попросил посмотреть на палубу соседнего судна. Интересную картину наблюдали на соседнем американском судне. Двое сопровождающих нашего агента, уже на палубе судна под американским флагом, вероятно, вели переговоры со старшим офицером, жестикулируя, показывая на наш пароход. Возможно,понося нас на чем свет стоит и понуждая его хотя бы что то подарить или продать им. Старший офицер с вахтенным матросом в грубой форме выставили с судна США этих местных аборигенов. Те чуть ли не кубарем скатились по трапу на катер. Думаю,что с ними только так и нужно поступать. Только тогда тебя будут уважать.
Пополудни, получив снабжение и пресную воду, снялись в рейс на порт Туапсе. Конечно же, приготовились к проходу турецких проливов Дарданеллы и Босфор со всеми нюансами турецких властей. Безусловно, еще раз осмотрели в трюмах свой опасный груз, осевую сталь. Хорошие погодные условия закончились. Будем бороздить моря умеренных широт во время глубокого осеннезимнего сезона. Пока нас миновала кара за непродуманность погрузки металла на судно. Хотя нашего упущения в этом деле не было и в помине. К тому же, ни в учебниках, ни в огромных книгах по перевозке грузов морем , ни в приказах ММФ СССР и ДВГМП не сказано, как грузить, перевозить и что характерно, как крепить такой груз, как осевая сталь. Совершенно ничегошеньки. Все возлагается на капитана и его экипаж. Достаточно ли мудрости или настойчивости перед грузоотправителем и личного опыта? Как показала практика последующих лет, это не праздный вопрос!
В основном просматривается экономия финансовых средств, за что начальство может похвалить, а может и нет. В последнее время этим грешит Министерство внешней торговли. Допустим, Минморфлот нуждается в судах определенного типа и грузоподъемности, а Внешторг заказывает или приобретает только по тоннажу. А вы как хотите, так и эксплуатируйте, приспосабливайтесь к тому, что имеется в наличии!
Перед прохождением пролива Дарданеллы пришлось притормозить движение для оформления турецкими властями документов на получение разрешения для прохождения проливами. Процедура оформления такова: подходил катер с властями на борту, старший офицер В. Невзоров сходил на катер с двумя большими сумкамипакетами, набитыми продуктами, вином и водкой, красной и черной икрой, что очень даже желательно. Оформление документов происходило почти моментально, буквально за несколько минут. Подписи, печати поставлены, значит, получено «добро» на проход турецких проливов.
Лоцману было необходимо приготовить «бакшиш» и вручить сразу же по прибытии на ходовой мостик. На вопрос, чем это вызвано, лоцман ответил примерно так: «Вода в Черном море, которое принадлежит на три четверти вашему государству, выливается через проливы Босфор и Дарданеллы в Эгейское море. Однако за проход по этой воде ваших же пароходов ваше правительство выплачивает турецкому правительству очень большие деньги. Несмотря на это, служащие таможни и лоцманы ничего не получают с «большого бакшиша». Вот поэтому мы берем маленький «бакшиш». Вы же не будете возражать против «большого бакшиша» между правительствами. К тому же мы не требуем определенной суммы, а только по мере возможности. Хотя от этого зависит и качество, и безопасность». Вот такие правила в азиатских странах. В общем, куда ни кинь, всюду клин.
С приходом в Новороссийск были поставлены к причалу под выгрузку, причем оформление пограничными и таможенными властями производилось у причала, без какихлибо разговоров об оформлении на рейде. Нас очень удивило, что такое может быть в нашем советском порту. Вероятно, чтото изменилось за время нашего отсутствия в стране. Оказалось, что железнодорожники очень долго ожидали исполнения Внештрогом их заказа. Осевая сталь, погруженная в вагоны, сразу же отправлялась на обработку на заводы. Работники железной дороги рассказали, что они уже вывели из строя сотни вагонов из-за дефектов в осевых парах. Заканчивая выгрузку осевой стали, получили РДО: «Следуйте Туапсе погрузку груза железорудный концентрат до полной грузоподъемности на порт Эмден, Германия». Только и всегото! Одно не лучше другого.
С приходом на внешний рейд порта Туапсе были поставлены на якорную стоянку в ожидании освобождения причала. Утром следующего дня п/х «Магадан» ошвартован к причалу для погрузки железорудного концентрата, горы которого возвышались на причальной площади под проливным дождем. Люковые закрытия трюмов не открывались изза проливного дождя. Полтора суток ожидали улучшения погодных условий. Потребовали от порта сертификат на перевозку такого концентрата морем, где должна быть указана возможная влажность для перевозки морем и другие условия погрузки этого груза. Портовики заверили, что все необходимые документы имеются и будут предоставлены по первому требованию судовой администрации.
С прекращением дождя и установлением устойчивой сухой погоды начали погрузку железорудного концентрата во все трюмы судна согласно грузовому плану.
...После полудня вместе с замполитом Богомоловым решили посмотреть город Туапсе и заодно просто прогуляться по свежему воздуху. Город Туапсе очень даже хорошо озеленен. В городе сплошные аллеи на широких улицах. Уже к вечеру, возвращаясь после осмотра городских достопримечательностей и проходя мимо ресторана, услышали музыку про дальневосточных партизан: «По долинам и по взгорьям шла дивизия вперед». Все бы ничего, да вот только пока мы медленно проходили, оркестр дважды повторил этот музыкальный шедевр. Поэтому решили отдохнуть на скамейке, расположенной на аллее и посчитать, сколько раз оркестр будет исполнять эту музыку. Продрогнув на свежем воздухе, досчитались только до десяти повторений этой мелодии, мы ушли в порт на судно, где значительно теплее и уютней, чем на промозглом воздухе в конце ноября.
Утром спросили у команды: «Кто отдыхал в местном ресторане?» Оказалось, что отдыхали свободные от вахт и работ кочегары во главе со старшиной кочегаров. Выяснилось, что посидели, поужинали, все было нормально. «Но здесь вмешались одесские моряки своим заказом оркестру: «Три раза исполнить вальс из кинофильма «Белая акация». Вот нас это взволновало немножко, и мы заказали исполнить «По долинам и по взгорьям» двадцать семь раз в пику одесситам. Спокойно поужинали, повеселились и ушли на свое судно. Никаких проблем не было». На вопрос: «Почему двадцать семь раз надо было исполнять эту мелодию?» получили ответ: «Просто так, для понта, что ли». Шутники, однако!