Азбука для избирателей мирового парламента, Герман Оберт
Борис Викторович Раушенбах, из книги "Герман ОБЕРТ"
Во вступлении к своей книге "Азбука для избирателей мирового парламента" , изданной в 1983 году (т.е. когда автору было почти 90 лет) он отмечает, что если спросить любого думающего жителя Земли, как представляет он себе идеальное государство, то самым удивительным надо признать то обстоятельство, что все люди будут говорить в основном одно и то же, хотя в других вопросах их мнения могут сильно расходиться. Один и тот же ответ дадут и диалектические материалисты, и спириты, убежденный католик, протестант и мусульманин, представитель Запада и представитель антипарламентских государств, ученый и рабочий, гражданин красного Китая, индус или пакистанец, белый и цветной.
В идеальном государстве надо бы добиться того, чтобы дети обучались в школе без насилия над ними, чтобы учиться было интересно, чтобы их обучали тому, что должен обязательно знать современный человек, чтобы они уже в детстве получили представление о различных профессиях и могли бы сознательно выбирать то, к чему они наиболее склонны. Чтобы кроме родного языка они изучали бы и "мировой" язык, на котором должны уметь говорить все жители Земли.
В идеальном государстве состояние, общественное положение и другие аналогичные признаки не должны играть роли при заключении браков. Надо бы, чтобы в государстве царила полная справедливость, чтобы никто не страдал от произвола каких-либо властных лиц, чтобы можно было свободно выражать свое мнение по любым вопросам, но чтобы политики, стоящие во главе государства, не были зависимы от "стада" некомпетентных невежд.
В идеальном государстве не должно быть войн, преступлений, экономических кризисов и безработицы, надо, чтобы никто не боялся старости или болезни. Чтобы все достаточно зарабатывали и никто не был бы вынужден совершать подлости (точнее, совершал бы их по собственному желанию, а не вынужденный к этому обстоятельствами), чтобы каждый имел бы достаточно свободного времени, которое мог бы использовать по собственному разумению. Необходимо, чтобы было полностью исключено незаконное обогащение, исчезла бы спекуляция во всех своих разновидностях, подкуп чиновников, и вообще всякий заработок, не оправданный общественной необходимостью.
Поскольку, по мнению Оберта, цели у всех людей совпадают, то различие между группами людей сводятся к избираемым ими путям перехода , к этому идеальному государству. Одни говорят, что идеальное государство способно возникнуть лишь после того, как все люди станут ревностными католиками, другие, что это станет возможным лишь после полной победы коммунизма, третьи, что это мыслимо лишь в свободном обществе и т.д. То, что люди, имея единую цель, предлагают разные пути к ней, связано с тем, что они лишь частично знают правду. Чтобы знать правду, надо провести исследования, и предлагаемая читателю книга (у нас лишь глава) должна стать пособием для желающих освоить азы политических знаний, которые станут особенно нужными при объединении землян единым Парламентом.
Совокупность современных наук столь велика, что никто не в состоянии ее осилить. Еще 150 лет назад было подсчитано, что для этого человеку потребно 537 лет (без изучения иностранных языков), сегодня же соответствующие числа имели бы астрономический порядок. Поэтому неудивительно, что происходит специализация, каждый человек изучает лишь малую часть накопленных человечеством знаний. Однако существуют области знания, которые не поддаются специализации, а между ними такие, которые способны процветать лишь тогда, когда общественность за ними следит и относится к ним с пониманием. Одной из таких "интегрирующих деятельностей" является работа регента (так Оберт называет человека, стоящего во главе государства, им может быть и диктатор, и король, и президент и премьер-министр). Регент не должен быть специалистом в области экономики, пропаганды, создания парламентского большинства, геополитики и тому подобного. Его особенностью является то, что он, не будучи специалистом ни по одному вопросу, должен ориентироваться во всех этих областях в такой степени, чтобы предвидеть не только ближайшие, но и далекие последствия предпринимаемых мер. Чтобы постигнуть все это, у регента нет 537 лет, иногда он должен принять важное решение за 24 часа, причем решение, которое, если оно будет ошибочным, приведет к несчатью миллионы людей. Регент не должен быть твердолобым как Сталин или быть безвольным флюгером как Николай II. Он должен отличать своих истинных друзей от ложных, он должен быть отличным знатоком людей, ведь его советник может быть совершенно честным человеком, но фанатиком или дураком. Неудивительно, что хорошие правители встречаются столь редко.
В отличие от регента министры уже имеют право на некоторую специализацию. Но и они должны уметь видеть положение в целом, иначе каждый из них защищал бы лишь свои узкие интересы и в конце концов регенту пришлось бы разгадывать загадку: то ли его окружают сумасшедшие, то ли он сам сошел с ума. Все, что здесь сказано о регенте, касается не только Юлия Цезаря, Александра Македонского или Чингиз-Хана. Все это в ослабленном виде справедливо и для префектов, и для руководителей местных общин. Общим для них является то, что и они не должны быть узкими специалистами в какой-либо области.
В особенно тяжелом положении оказываются парламентарии, если, конечно, парламент не должен стать пустой говорильней. Строго говоря, парламентарии должны обладать теми же способностями, что и регент, и его министр и, кроме того, обладать способностью убеждения других. Что очень важно, они должны уметь отличать настоящих знатоков вопроса от болтунов, уметь, если не очень разбираешься в вопросе, смолчать самому и заставить замолчать некомпетентных. Конечно, такого человека может выжить из парламента болтун с широкой глоткой и куриными мозгами. Поэтому общественность должна быть политически достаточно зрелой.
Что касается избирателей, то они, казалось бы, тоже должны обладать свойствами хорошего регента, но это фактически невозможно. К счастью, ошибки избирателей обладают свойством рассеивания, как и при стрельбе. Отклонения от цели вправо компенсируются отклонениями влево. Кроме того, известную помощь избирателям может дать и современная наука и техника; вероятно было бы хорошо, если бы все политики в обязательном порядке проходили бы в будущем испытания на детекторе лжи. Конечно, это не должно приводить к запрету свободных дискуссий на политические темы. Вопрос о соотношении между свободой и приказом довольно сложен. Римляне, отличавшиеся в древности повышенным стремлением к демократии, во времена, опасные для Рима, выбирали диктатора, который принимал оперативные решения, не советуясь с тогдашним римским "парламентом". Следует напомнить, что такой диктатор избирался на срок не более шести месяцев. И это было хорошо... Между демократией и властью должно всегда существовать разумное равновесие, некий средний путь. При этом надо всегда помнить, что государство существует для народа, а не народ для государства. Злоупотребления свободой должны пресекаться, но не путем запрещения свободы. Позже римское государство стало империей, но это не потому, что так решили римляне (как в случае выбора диктатора), а потому, что римское государство стало столь огромным, что политические инстинкты римлян были к этому не готовы.
Очень важным вопросом является соотношение между мировоззрением и политикой. Действительно, если различные политики обладают одинаковой информацией и должны занять позицию по отношению к одним и тем же обстоятельствам, то они будут придерживаться разных точек зрения, в зависимости от того, каково их отношение к политике. Видят ли они в политике способ занять более высокий пост, хотят ли блеснуть перед публикой и удовлетворить свое честолюбие или стремятся улучшить жизнь людей. И даже в случае, когда два политика пытаются честно исполнить свой долг, их мнения могут быть совершенно разными, в зависимости от того, как они оценивают нашу земную жизнь: как подготовку к вечной жизни или атеистически. Лишь если мировоззрения двух политиков совпадают, им будет нетрудно выработать общее мнение. Если вдуматься в сказанное, учесть, что люди часто видят одно и то же по-разному, то цель настоящих политиков можно сформулировать следующим образом: так организовать нашу общественную жизнь и так направить свои усилия, чтобы дать как можно больше счастья как можно большему числу созданий (Оберт сознательно говорит не о людях, а о созданиях, поскольку приличные люди не должны допускать, чтобы мучили животных или вредили природе). При этом здесь, на Земле, ибо мы ничего путного о посмертном воздаянии не знаем. Естественно, однако, допустить, что хорошая, честная жизнь на Земле не будет служить поводом для наказания в загробной жизни.
Но что означает слово "счастье"? Об этом можно спорить, хотя интуитивно это понятно всякому. Оберт утверждает, что он не скажет ничего нового, если даст этому понятию такое определение: успех и довольство. У каждого человека понятие успеха и довольства может быть другим и это очень хорошо. Оберт, например, ни за что не хотел бы быть английским королем. Надо делать то, что тебе по сердцу, для чего ты создан.
Общество не может существовать без того, чтобы не меняться. Стремление к счастью, к более совершенной организации требует постоянных изменений. При этих изменениях возможны и ошибки, поэтому прежде чем осуществлять в законодательном порядке изменения в жизни всего общества, представляется целесообразным предварительное опробование запланированных нововведений в маленьких, по возможности изолированных общинах, в которых поселяются добровольцы. Результаты подобного социального эксперимента анализируются социологами и лишь в случае их положительного заключения нововведения предлагаются для всей страны. При этом надо учитывать как фактически устаревшие, но стойкие традиции, так и известный консерватизм людей и их способность воспринимать новое.
Если все сказанное выше в той или иной степени уже многократно обсуждалось в печати и в различных публичных выступлениях, то учение о какократии является вполне оригинальным. Оберт придавал этому столь большое значение, что еще в 1976 году, до опубликования обсуждаемой здесь книги, выпустил отдельную брошюру, в которой дал изложение одной из центральных глав своей будущей книги. Брошюра получила броское наименование "Какократия, всемирный враг № 1" [10].
Термин "какократия" происходит от греческого слова "какос", что означает "плохо". Значит, какократия - это "власть плохих" (или, если угодно, "власть плохого"). Чтобы понять основную идею возникновения какократии, Оберт рассматривает следующий пример. Предположим, что появилась вакансия для занятия некоторого государственного или муниципального поста. Человек, претендующий на этот пост, должен обладать нужными знаниями, известными талантами, опытом работы в нужной области и так далее. Предположим, что на эту вакансию нашлось два претендента, причем во всех указанных выше отношениях (знания, талант, опыт) они совершенно равноценны. Единственное различие между претендентами сводится к тому, что один из них предельно честен и благороден, в то время как другой является законченным подлецом. Нетрудно догадаться, кто займет вакантное место. Им, скорее всего, станет подлец, так как в борьбе за вакантный пост он будет совершенно спокойно применять недозволенные приемы: лгать, клеветать, обещать невозможное, т.е. делать все то, что порядочный человек себе никогда не позволит. Таким образом, шансы подлецов всегда выше, и в результате этой своеобразной фильтрации происходит закономерное насыщение властных структур негодяями. Поэтому некий средний этический уровень какой-либо общественной прослойки тем ниже, чем большею властью она обладает. Если бы это было иначе, Земля уже 5000 лет была бы раем. Гибель Древнего Рима связана, в частности, с тем, что огромные размеры Римской империи породили неограниченную власть какократии.
Размеры Римской империи были названы здесь не случайно. В небольшой общине, например, некоторого племени состоящего из пятидесяти человек, практически немыслимо, чтобы вождем племени стал наиболее законченный негодяй, по крайней мере, его подлость не должна быть направлена против членов племени. Это совершенно естественно, так как в маленьком племени еще с детства все отлично знают друг друга и обман здесь немыслим. Совсем другое дело в современном государстве. Большинство граждан хорошо знают только тех людей, с которыми сталкиваются ежедневно, в то время как о политических деятелях они знают лишь то, что им говорят. Здесь уже полностью исключено то инстинктивное знание о людях, которое все решает в маленьком племени и решает правильно. В современном обществе политический деятель выступает не как личность, а как носитель идеи, и люди, голосуя за него, поддерживают идею, которую какократ проповедует, однако они ничего не знают о том, что он на самом деле думает и каковы будут его действия после избрания. Если государство достаточно велико, то какократы чувствуют себя отлично, вне зависимости от того, является ли государство капиталистическим, социал-демократическим или тоталитарным.
Власть какократии усиливается и вследствие сложности и необозримости наших сегодняшних отношений.
Есть ли какая-либо управа на какократию? Сначала мысль приходит о религиях и их учениях о посмертном воздаянии за грехи. Однако надежды здесь неосновательны, так как религии не доказывают своих догм, и поэтому всегда находятся люди, готовые не считаться с религиозными учениями. Много успешнее противодействует расцвету какократии кантонная система организации государства, как это имеет место в Швейцарии. Здесь это связано с отсутствием мощной центральной власти и малыми размерами кантонов. Поэтому в Швейцарии в какой-то мере может проявиться столь нужное интуитивное знание о людях (полностью проявляющееся в еще более мелких организациях). Другим относительно успешным средством борьбы против какократии является аристократическая форма правления. Ее суть сводится к тому, что руководителями страны могут стать только те граждане, которые относятся к малочисленной группе аристократов (например, высшего дворянства). Так как круг людей, из которых следует выбирать руководителей мал, и так как избирают этих людей (необязательно путем голосования) тоже аристократы, то здесь вновь реализуется схема выбора из числа людей, хорошо знающих друг друга. Что касается народа, то остается надежда на то, что аристократ будет создавать ему сносные условия существования, поскольку народ его кормит и поит. Однако недостатки аристократической формы правления настолько хорошо известны, что говорить о ее возрождении не имеет смысла. Наконец, можно было бы думать, что против какократии следует бороться, издавая надлежащие законы. Против этого наивного предположения говорят пословицы разных народов. Здесь будет приведена лишь норвежская: "невод удерживает лишь крупные рыбы, невод законов лишь мелочь".
Разумный выход из положения, характеризуемого засильем какократии, является, по мнению Оберта, государственная организация, основанная на принципах "Фрейбунда". Это наименование взято им из романа Нинкампа, написанного еще до первой мировой войны, где оно связано с фамилией главного героя- Фрей - и означает примерно следующее "Союз Фрея". Основная идея Фрейбунда заключается в том, чтобы дать дорогу толковым и порядочным людям и тем самым закрыть дорогу тем, кого Оберт назвал какократами. Действовать этот союз должен следущим образом. Повсеместно создаются местные группы из приблизительно пятидесяти человек, которые постоянно общаются. После четырех лет непрерывного взаимного знакомства они выбирают в качестве своего председателя наиболее достойного, руководствуясь столь нужным здесь инстинктивным знанием друг друга. Десять председателей местных групп составляют руководство более высокого уровня. Они возглавляют уже общину в 500 человек. Через четыре года эти десятеро выбирают из своей среды наиболее достойного в руководство следующего уровня -района, которое составляется опять из десяти аналогично избранных людей. Этот процесс может быть продолжен. Так как на каждом этапе выбирается человек, которого избирающие хорошо знают по совместной жизни и работе, то вероятность избрания горлопана и подлеца практически исключается. Надо только учесть, что права административного управления следует давать лишь достаточно высоким уровням этой системы Фрейбунда. Попытка Нинкампа осуществить идеи Фрейбунда на практике не увенчались успехом. Он совершил слишком много тактических ошибок и был никудышным организатором. Сама же идея продолжает представляться разумной.
Другим средством борьбы с какократией Оберт считает детектор лжи (возможно, здесь сказывается его собственный опыт, ведь перед отъездом в Соединенные Штаты он подвергался обследованию с помощью детектора лжи). Конечно, современные детекторы лжи еще далеки от совершенства, но ведь и самолеты были в 1910 году весьма несовершенными. Опытный учитель может сразу определить, говорит ли ученик правду или нет, и это обнадеживает. Если бы все политические лидеры постоянно (это можно делать и добровольно для увеличения популярности) проходили через детектор лжи, то очень многие какократы потеряли бы всякую власть. Неудивительно, что они сегодня ополчаются на идею использования детекторов лжи. Так, в ФРГ судебным органам запрещено обращаться к помощи детектора лжи. Обоснование этого запрета достаточно пикантно: оказывается обследуемый может выболтать позорящие его факты, не относящиеся к существу дела, по которому он обследуется, а это противоречит принципам демократических свобод. Надо надеяться, что в свое время признание важности детектора лжи возьмет верх. К тому же какократы вовсе не принципиальные любители дурного. Просто сегодня быть подлецом выгоднее, чем быть порядочным человеком. Когда подлость станет невыгодной, они к ней прибегать перестанут.
В известном смысле приведенные выше идеи Оберта являются некоторым обобщенно-критическим взглядом на современное общество. Однако задуманная им "Азбука избирателя" должна была давать ответы на конкретные вопросы, всегда встающие перед избирателями. Цель своей книги Оберт видит не в том, чтобы дать некоторую готовую политическую программу, а в том, чтобы заставить читателя самого подумать о возникших обстоятельствах и самому решить, как надлежит поступать. Поэтому последующие главы книги почти не связаны друг с другом в том смысле, что в них не дается систематическое развитие некоторой идеи, а они представляют собою как бы справочные разделы по наиболее актуальным проблемам: бюрократия и милитаризм; национализм; право; деньги; банки и торговля; политика и искусство; проблемы воспитания и тому подобное. Конечно, даваемые в этих главах ответы увязаны общей точкой зрения Оберта на современную организацию государственной власти, и в этом смысле они связаны друг с другом. Ниже будут даны некоторые, представляющиеся интересными, иногда весьма спорные, соображения Оберта по затрагиваемым им проблемам.
Национализм. Человек отличается от животных речью, которая открывает ему множество возможностей. Отсюда следует, что другой человек, не знающий твоего языка, подсознательно воспринимается как неполноценный. С другой стороны, бывая на чужбине, с радостью встречаешь земляка, пытаешься ему всячески помочь и ожидаешь от него помощи тоже. При прочих равных условиях предпочитаешь дать работу земляку, а не местному жителю. Что касается нравов и обычаев, то всякий, не соблюдающий наших обычаев, представляется нам человеком плохо воспитанным. Свою роль играют и расовые особенности: быстро реагирующего итальянца злит и раздражает размеренность и педантичность немца, в то время как последнего - порывистость и кажущаяся ненадежность итальянца. Национализму способствует и внушение. Людей с детства учат, что своя нация самая хорошая, и они начинают этому верить, так как им мало что известно о других нациях.
Национализм имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Национализм сплачивает народ (который пока еще не понимает необходимости общечеловеческого объединения) для совершения общеполезных дел, он формирует ощущение национальной чести, люди стремятся своим поведением не опозорить нацию, к которой принадлежат, наконец, он способствует благородному соревнованию народов. Сегодня, однако, отрицательные черты национализма берут верх. Он приводит к войнам между странами, рядовые граждане которых друг другу ничего плохого не сделали и которые, по сути, хотят одного - чтобы их оставили в покое и дали бы мирно жить. Он делает граждан некоторой страны людьми второго сорта лишь потому, что их родной язык не совпадает с государственным, мешает им получать высшее образование и загоняет детей в школы, в которых их родной язык в преподавании не используется. Людям "чужой" национальности затруднительно получить влиятельные посты. Национализм затрудняет получение образования, так как мировая научная литература не может использовать языки всех наций. Он ведет к гигантским расходам на вооружения и мешает объединению человечества.
Искажение исторической правды людьми, стоящими во главе государств и общественных организаций, весьма опасны. Прежде всего опасна прямая ложь. Целенаправленная пропаганда (школа, церковь, театр, кино и так далее) нередко говорят о неизбежности войн, о том, что они такая же норма, как смена времен года, землетрясения или извержения вулканов. При этом всегда доказывается, что "мы" правы, безупречны, благородны, а "они" отличаются низостью и не правы. Перед началом войны обе стороны утверждают, что хотят мира, но враг готовится к нападению и надо быть готовым к обороне.
Другим видом искажения правды является не ложь, а замалчивание одних и подчеркивание других фактов. Это очень легко сделать, поскольку любая нация дает примеры и плохих, и хороших людей или поступков. Например, англичанами были врачи, решившие проблему желтой лихорадки, причем двое из них погибли при этих опасных экспериментах, ограждая человечество от большой беды, но англичанином был и Томас Кинг, который страховал суда на большие суммы, затем устанавливал в них адские машины, взрывавшиеся в заданное время, и наживался на гибели людей. В зависимости от того, какой из этих фактов опубликовывать и комментировать, а какой скрывать, можно создать диаметрально-противоположные представления об англичанах. Искажения исторической правды очень опасны, особенно если они поддерживаются националистами.
О законах. Законы постепенно рождались из обычаев первобытных племен и по мере усложнения стали в древности записываться. Первый всеобъемлющий свод законов был составлен в начале VI столетия по указанию византийского императора Юстиниана и при его участии. Свод законов был настолько совершенен, что и сейчас служит основой законов многих стран. Самые общие требования к законам можно свести к следующим положениям: закон должен быть известен гражданам, он должен ими соблюдаться и должен помогать людям становиться лучше.
Эти общие требования сталкиваются при их реализации с тем, что требования к законам содержат внутренние противоречия. К примеру: закон должен изменяться в зависимости от изменяющихся обстоятельств -закон не должен меняться. Закон должен быть простым и понятным -закон должен отражать многосторонность жизни. Закон не должен допускать возможность использования его разными жуликами - закон должен избегать жестокостей. Столь противоречивые требования могут удовлетворяться лишь на пути следования среднему пути, в этом и заключается искусство управления.
В большинстве стран различают гражданское и уголовное право. Последнее применяется по отношению к преступникам. При этом возникают сложные психологически-философские проблемы. К примеру: виновен ли преступник в том, что совершил преступление? Если досконально разбираться в этой проблеме, то сразу оказывается, что в совершении преступления виноваты родители преступника (плохое воспитание), внешние обстоятельства и так далее. В конце концов можно прийти к выводу, что он просто не виновен. Но все инстинктивно понимают, что это не так. Наказание преступника всегда (даже в доисторическое время) было защитной реакцией общества. Общество всегда заинтересовано в удалении из своей среды асоциальных элементов и предупреждении потенциальных преступников о последствиях асоциальных поступков. Поэтому наказание преступников вполне рационально.
При определении тяжести преступления надо учитывать ряд обстоятельств, в частности: насколько велика опасность его повторения, насколько просто его совершить и насколько велико искушение повторить преступление (например, вор проникающий в квартиры путем карабканья на большие высоты по фасадам высоких зданий должен наказываться мягче, чем взяточники и вымогатели, поскольку у первого - в отличие от второго - вряд ли будет много последователей). Надо учитывать и то, насколько трудно изобличить преступника. Брачные аферисты должны наказываться строже, поскольку их жертвы обычно стесняются обращаться в суд. Надо, наконец, учитывать и статистику: если данный вид преступлений идет на убыль, то наказание может быть ослаблено.
Еще один болезненный вопрос: как поступать с теми, кто не предстал перед судом, а был освобожден после предварительного заключения? Очень часто они не могут после этого поступить на работу, их сторонятся и тому подобное. Может быть, следовало бы создавать для них специальные колонии, где бы они жили на полной свободе, но в среде себе подобных и не испытывали бы настороженно-недоверчивого отношения "нормальных" граждан к себе. То же самое можно было бы сказать о колониях для наркоманов, алкоголиков и вообще людей, которых общество (обычно справедливо) отторгает. В таких колониях облегчалась бы и исправительная работа с ними.
Очень существенной представляется Оберту и проблема перенаселения Земли. Вследствие успехов медицины, прежде всего резкого уменьшения детской смертности, происходит катастрофически быстрый рост числа жителей Земли, Он, скорее всего, в дальнейшем ускорится, прежде всего за счет Азии, поскольку дальнейшие успехи медицины будут способствовать этому. К чему приводит перенаселение показывает опыт Пуэрто-Рико. Само это наименование означает "Богатая Гавань", что говорит о прошлом процветании острова. Сегодня это перенаселенный клочек земли, ставший символом предельной бедности. Люди живут там в самодельных хижинах, сооруженных из подручных материалов, в крайней тесноте, бедности, ужасной грязи и зловонии.
Выходом из угрожающего Земле положения может стать регулирование рождаемости. Для медицины это сегодня не проблема, это проблема для законодателей. К тому же надо учитывать, что в будущем наука, скорее всего, найдет пути для рождения детей с заранее запланированными талантами. Это будет еще одна ступень регулирования рождаемости. Однако здесь следует соблюдать осторожность, в частности, подавление ненужных сегодня способностей (и усиление на этом фоне нужных) может стать весьма опасным, если эти подавленные способности понадобятся в будущем. С другой стороны, Бог ожидает, что разум и мораль людей превратят Землю в рай для живущих на ней созданий и поэтому качество людей, составляющих население Земли, далеко не безралично государственным деятелям.
Важной представляется Оберту проблема перегрузки современных людей. Не только в побежденной Германии, но и в странах-победительницах растет перегрузка граждан и как следствие - нервные расстройства, бессонница, усталость, раздражительность, расстройства сердечнососудистой системы и другие аналогичные болезни. Сегодняшний человек не способен переносить те тяготы, которые были по плечу людям 100 лет назад. В результате, падает и работоспособность людей. Это становится особенно ясным, если учесть, что сегодня работа стала физически более легкой, но зато требующей повышенного нервного напряжения (достаточно сравнить работу ломового извозчика в прошлом с работой водителя скоростных грузовых автомобилей сегодня или работу кустаря с работой человека, стоящего у заводского конвейера), К тому же современные люди ведут крайне нездоровый образ жизни: утром они вскакивают от звонка будильника, быстро глотают какую-то пищу и бегут на работу, тяжело переживая опоздание трамвая или автобуса. Надо понять, что вся эта нервотрепка создается нами самими, что мы часто перегружаем себя сами и иногда совершаем и ненужную обществу работу. Этот вопрос может быть решен, но не так, как в соцстранах, когда государственный чиновник определял, какие работы нужны и какие нет.
Из приведенных в существенном сокращении примеров видна манера Оберта подвергать критическому анализу те или иные стороны современной жизни, который должен подготовить потенциального избирателя мирового парламента к самостоятельному принятию решений. Кроме приведенных выше тем, обсуждаются и такие, как бюрократия и милитаризм; образование клик; земельные законы; деньги, банки и торговля; религиозные объединения и церковная политика; политика и искусство; деятели культуры и их заработок; вопросы образования; позитивный гражданин; партия середины и третья сила, а также некоторые другие. Все это свидетельствует о том, что Оберт сделал попытку охватить все стороны современной жизни, создать своего рода всеобъемлющий справочник, действительно "азбуку" избирателя.
В конце своей книги он вновь обращается к проблемам более общего характера, в частности, он считает нужным предупредить избирателя будущего мирового парламента, что в политике существует целая система полуправд, в частности, полуправды о капитализме, коммунизме и национал-социализме. Капитализм прошел раннюю фазу своего развития в прошлом веке, когда он был беспредельно жесток и использовал варварские методы эксплуатации рабочих. Сейчас он имеет более цивилизованное лицо (это результат тяжелой борьбы рабочего класса), однако о справедливости и здесь не может быть и речи. Достаточно посмотреть как буквально "из ничего" возникают огромные состояния у спекулирующих земельными участками. Аналогично действуют иногда и банки, создавая скупкой искусственный дефицит, сопровождающийся, как и каждый дефицит, ростом цен, а потом продают по повышенным ценам то, что было куплено по нормальным. Можно привести и другие примеры того, как под маской благополучия, честности и справедливости происходит обман общества.
Аналогичное можно утверждать и о коммунизме. Он возник в результате деятельности Маркса и Энгельса как протест против жестокой эксплуатации пролетариев капиталистами. Однако и коммунизм - это полуправда. Его ошибки можно разбить на две группы - те, которые со временем исчезают (например, низкая компетентность новых руководителей промышленных предприятий после их национализации) и те, которые органически присущи системе. К последним следует отнести прежде всего то, что коммунисты считают возможным передать управление народным хозяйством чиновникам (в то время как на самом деле это могут делать лишь люди органически связанные с предприятиями народного хозяйства) к тому же чиновники-бюрократы чрезвычайно неповоротливы и экологически-безграмотны. Далее, чиновники, стоящие у власти, боятся свободного слова, но ведь подавление критики исключает успешное хозяйствование. Наконец, поскольку неспособность системы эффективно работать будет всегда проявляться то здесь, то там, а усилия бюрократов будут направлены не на слом системы, а на поиск "козлов отпущения", то из народного хозяйства будут систематически исключаться наиболее знающие и талантливые люди, всегда неудобные бюрократам.
Что касается национал-социализма, то он родился в 20-е годы в Германии как ответ на возникшие хозяйственные трудности и рост влияния коммунистов и социалистов. Гитлеру многое удалось, он за шесть лет сделал из послевоенной, слабой Германии одну из мощнейших держав мира. Однако внешний блеск и ореол непогрешимости был лишь полуправдой. В нацистской Германии нельзя было свободно высказывать свое мнение, все должно было исходить от фюрера. Это исключало существование оппозиции, столь нужной для оценки вводимых мероприятий и подавления коррупции. Гитлер был убежден, что анонимные решения парламентского большинства, да еще при тайном голосовании, ведут к безответственности, а следовательно, к нелепостям. Он противопоставлял им своих, готовых отвечать за свои поступки министров и чиновников. Однако на самом деле это означало служение этих людей не обществу, а своему начальнику. В результате, он отстранил от руководства страной опытных и знающих политиков, а например, Риббентропа назначил министром иностранных дел, хотя единственным качеством последнего было полное послушание Гитлеру. Гитлер был во многом неопытен и не представлял себе, что при разного рода демонстрациях достижений, ему нередко показывали "потемкинские деревни" и прислушивался к словам подхалимов и тех, кто вопреки правде восхвалял все немецкое и преуменьшал успехи других стран.
Что касается будущего политического устройства мира, то Оберт представляет себе его как демократию. Но он считает важным, чтобы демократические права имел бы политически образованный народ. В этом смысле он рассуждал об "избирательном праве идиота". Он считает неправильным, чтобы один голос имел и крупный политический деятель, и политически невежественный избиратель. Ему представляется разумным, чтобы активным избирательным правом обладал лишь тот, кто имеет некоторый минимум политических знаний, хотя бы в объеме его "Азбуки избирателя". Кроме того, следует разработать процедуры выбора руководителей и, что не менее важно, по возможности безболезненного способа отстранения их от работы, если выявилась их несостоятельность. Введение образовательного ценза для избирателей разумно лишь тогда, когда каждый при желании мог бы приобрести нужные знания вне зависимости от его социального положения или заработка. Чтобы избежать комплекса неполноценности у людей, не пользующихся избирательным правом, надо сделать так, чтобы такой человек сам и окружающие его люди считали, что он добровольно отказывается от участия в политической жизни и что он в любой момент может в нее включиться. И чтобы так это было на самом деле.
Источник
10. Obert Н. Kakokratie, der Weltfeind N 1. Feucht: Uni-Verlag, 1976
Во вступлении к своей книге "Азбука для избирателей мирового парламента" , изданной в 1983 году (т.е. когда автору было почти 90 лет) он отмечает, что если спросить любого думающего жителя Земли, как представляет он себе идеальное государство, то самым удивительным надо признать то обстоятельство, что все люди будут говорить в основном одно и то же, хотя в других вопросах их мнения могут сильно расходиться. Один и тот же ответ дадут и диалектические материалисты, и спириты, убежденный католик, протестант и мусульманин, представитель Запада и представитель антипарламентских государств, ученый и рабочий, гражданин красного Китая, индус или пакистанец, белый и цветной.
В идеальном государстве надо бы добиться того, чтобы дети обучались в школе без насилия над ними, чтобы учиться было интересно, чтобы их обучали тому, что должен обязательно знать современный человек, чтобы они уже в детстве получили представление о различных профессиях и могли бы сознательно выбирать то, к чему они наиболее склонны. Чтобы кроме родного языка они изучали бы и "мировой" язык, на котором должны уметь говорить все жители Земли.
В идеальном государстве состояние, общественное положение и другие аналогичные признаки не должны играть роли при заключении браков. Надо бы, чтобы в государстве царила полная справедливость, чтобы никто не страдал от произвола каких-либо властных лиц, чтобы можно было свободно выражать свое мнение по любым вопросам, но чтобы политики, стоящие во главе государства, не были зависимы от "стада" некомпетентных невежд.
В идеальном государстве не должно быть войн, преступлений, экономических кризисов и безработицы, надо, чтобы никто не боялся старости или болезни. Чтобы все достаточно зарабатывали и никто не был бы вынужден совершать подлости (точнее, совершал бы их по собственному желанию, а не вынужденный к этому обстоятельствами), чтобы каждый имел бы достаточно свободного времени, которое мог бы использовать по собственному разумению. Необходимо, чтобы было полностью исключено незаконное обогащение, исчезла бы спекуляция во всех своих разновидностях, подкуп чиновников, и вообще всякий заработок, не оправданный общественной необходимостью.
Поскольку, по мнению Оберта, цели у всех людей совпадают, то различие между группами людей сводятся к избираемым ими путям перехода , к этому идеальному государству. Одни говорят, что идеальное государство способно возникнуть лишь после того, как все люди станут ревностными католиками, другие, что это станет возможным лишь после полной победы коммунизма, третьи, что это мыслимо лишь в свободном обществе и т.д. То, что люди, имея единую цель, предлагают разные пути к ней, связано с тем, что они лишь частично знают правду. Чтобы знать правду, надо провести исследования, и предлагаемая читателю книга (у нас лишь глава) должна стать пособием для желающих освоить азы политических знаний, которые станут особенно нужными при объединении землян единым Парламентом.
Совокупность современных наук столь велика, что никто не в состоянии ее осилить. Еще 150 лет назад было подсчитано, что для этого человеку потребно 537 лет (без изучения иностранных языков), сегодня же соответствующие числа имели бы астрономический порядок. Поэтому неудивительно, что происходит специализация, каждый человек изучает лишь малую часть накопленных человечеством знаний. Однако существуют области знания, которые не поддаются специализации, а между ними такие, которые способны процветать лишь тогда, когда общественность за ними следит и относится к ним с пониманием. Одной из таких "интегрирующих деятельностей" является работа регента (так Оберт называет человека, стоящего во главе государства, им может быть и диктатор, и король, и президент и премьер-министр). Регент не должен быть специалистом в области экономики, пропаганды, создания парламентского большинства, геополитики и тому подобного. Его особенностью является то, что он, не будучи специалистом ни по одному вопросу, должен ориентироваться во всех этих областях в такой степени, чтобы предвидеть не только ближайшие, но и далекие последствия предпринимаемых мер. Чтобы постигнуть все это, у регента нет 537 лет, иногда он должен принять важное решение за 24 часа, причем решение, которое, если оно будет ошибочным, приведет к несчатью миллионы людей. Регент не должен быть твердолобым как Сталин или быть безвольным флюгером как Николай II. Он должен отличать своих истинных друзей от ложных, он должен быть отличным знатоком людей, ведь его советник может быть совершенно честным человеком, но фанатиком или дураком. Неудивительно, что хорошие правители встречаются столь редко.
В отличие от регента министры уже имеют право на некоторую специализацию. Но и они должны уметь видеть положение в целом, иначе каждый из них защищал бы лишь свои узкие интересы и в конце концов регенту пришлось бы разгадывать загадку: то ли его окружают сумасшедшие, то ли он сам сошел с ума. Все, что здесь сказано о регенте, касается не только Юлия Цезаря, Александра Македонского или Чингиз-Хана. Все это в ослабленном виде справедливо и для префектов, и для руководителей местных общин. Общим для них является то, что и они не должны быть узкими специалистами в какой-либо области.
В особенно тяжелом положении оказываются парламентарии, если, конечно, парламент не должен стать пустой говорильней. Строго говоря, парламентарии должны обладать теми же способностями, что и регент, и его министр и, кроме того, обладать способностью убеждения других. Что очень важно, они должны уметь отличать настоящих знатоков вопроса от болтунов, уметь, если не очень разбираешься в вопросе, смолчать самому и заставить замолчать некомпетентных. Конечно, такого человека может выжить из парламента болтун с широкой глоткой и куриными мозгами. Поэтому общественность должна быть политически достаточно зрелой.
Что касается избирателей, то они, казалось бы, тоже должны обладать свойствами хорошего регента, но это фактически невозможно. К счастью, ошибки избирателей обладают свойством рассеивания, как и при стрельбе. Отклонения от цели вправо компенсируются отклонениями влево. Кроме того, известную помощь избирателям может дать и современная наука и техника; вероятно было бы хорошо, если бы все политики в обязательном порядке проходили бы в будущем испытания на детекторе лжи. Конечно, это не должно приводить к запрету свободных дискуссий на политические темы. Вопрос о соотношении между свободой и приказом довольно сложен. Римляне, отличавшиеся в древности повышенным стремлением к демократии, во времена, опасные для Рима, выбирали диктатора, который принимал оперативные решения, не советуясь с тогдашним римским "парламентом". Следует напомнить, что такой диктатор избирался на срок не более шести месяцев. И это было хорошо... Между демократией и властью должно всегда существовать разумное равновесие, некий средний путь. При этом надо всегда помнить, что государство существует для народа, а не народ для государства. Злоупотребления свободой должны пресекаться, но не путем запрещения свободы. Позже римское государство стало империей, но это не потому, что так решили римляне (как в случае выбора диктатора), а потому, что римское государство стало столь огромным, что политические инстинкты римлян были к этому не готовы.
Очень важным вопросом является соотношение между мировоззрением и политикой. Действительно, если различные политики обладают одинаковой информацией и должны занять позицию по отношению к одним и тем же обстоятельствам, то они будут придерживаться разных точек зрения, в зависимости от того, каково их отношение к политике. Видят ли они в политике способ занять более высокий пост, хотят ли блеснуть перед публикой и удовлетворить свое честолюбие или стремятся улучшить жизнь людей. И даже в случае, когда два политика пытаются честно исполнить свой долг, их мнения могут быть совершенно разными, в зависимости от того, как они оценивают нашу земную жизнь: как подготовку к вечной жизни или атеистически. Лишь если мировоззрения двух политиков совпадают, им будет нетрудно выработать общее мнение. Если вдуматься в сказанное, учесть, что люди часто видят одно и то же по-разному, то цель настоящих политиков можно сформулировать следующим образом: так организовать нашу общественную жизнь и так направить свои усилия, чтобы дать как можно больше счастья как можно большему числу созданий (Оберт сознательно говорит не о людях, а о созданиях, поскольку приличные люди не должны допускать, чтобы мучили животных или вредили природе). При этом здесь, на Земле, ибо мы ничего путного о посмертном воздаянии не знаем. Естественно, однако, допустить, что хорошая, честная жизнь на Земле не будет служить поводом для наказания в загробной жизни.
Но что означает слово "счастье"? Об этом можно спорить, хотя интуитивно это понятно всякому. Оберт утверждает, что он не скажет ничего нового, если даст этому понятию такое определение: успех и довольство. У каждого человека понятие успеха и довольства может быть другим и это очень хорошо. Оберт, например, ни за что не хотел бы быть английским королем. Надо делать то, что тебе по сердцу, для чего ты создан.
Общество не может существовать без того, чтобы не меняться. Стремление к счастью, к более совершенной организации требует постоянных изменений. При этих изменениях возможны и ошибки, поэтому прежде чем осуществлять в законодательном порядке изменения в жизни всего общества, представляется целесообразным предварительное опробование запланированных нововведений в маленьких, по возможности изолированных общинах, в которых поселяются добровольцы. Результаты подобного социального эксперимента анализируются социологами и лишь в случае их положительного заключения нововведения предлагаются для всей страны. При этом надо учитывать как фактически устаревшие, но стойкие традиции, так и известный консерватизм людей и их способность воспринимать новое.
Если все сказанное выше в той или иной степени уже многократно обсуждалось в печати и в различных публичных выступлениях, то учение о какократии является вполне оригинальным. Оберт придавал этому столь большое значение, что еще в 1976 году, до опубликования обсуждаемой здесь книги, выпустил отдельную брошюру, в которой дал изложение одной из центральных глав своей будущей книги. Брошюра получила броское наименование "Какократия, всемирный враг № 1" [10].
Термин "какократия" происходит от греческого слова "какос", что означает "плохо". Значит, какократия - это "власть плохих" (или, если угодно, "власть плохого"). Чтобы понять основную идею возникновения какократии, Оберт рассматривает следующий пример. Предположим, что появилась вакансия для занятия некоторого государственного или муниципального поста. Человек, претендующий на этот пост, должен обладать нужными знаниями, известными талантами, опытом работы в нужной области и так далее. Предположим, что на эту вакансию нашлось два претендента, причем во всех указанных выше отношениях (знания, талант, опыт) они совершенно равноценны. Единственное различие между претендентами сводится к тому, что один из них предельно честен и благороден, в то время как другой является законченным подлецом. Нетрудно догадаться, кто займет вакантное место. Им, скорее всего, станет подлец, так как в борьбе за вакантный пост он будет совершенно спокойно применять недозволенные приемы: лгать, клеветать, обещать невозможное, т.е. делать все то, что порядочный человек себе никогда не позволит. Таким образом, шансы подлецов всегда выше, и в результате этой своеобразной фильтрации происходит закономерное насыщение властных структур негодяями. Поэтому некий средний этический уровень какой-либо общественной прослойки тем ниже, чем большею властью она обладает. Если бы это было иначе, Земля уже 5000 лет была бы раем. Гибель Древнего Рима связана, в частности, с тем, что огромные размеры Римской империи породили неограниченную власть какократии.
Размеры Римской империи были названы здесь не случайно. В небольшой общине, например, некоторого племени состоящего из пятидесяти человек, практически немыслимо, чтобы вождем племени стал наиболее законченный негодяй, по крайней мере, его подлость не должна быть направлена против членов племени. Это совершенно естественно, так как в маленьком племени еще с детства все отлично знают друг друга и обман здесь немыслим. Совсем другое дело в современном государстве. Большинство граждан хорошо знают только тех людей, с которыми сталкиваются ежедневно, в то время как о политических деятелях они знают лишь то, что им говорят. Здесь уже полностью исключено то инстинктивное знание о людях, которое все решает в маленьком племени и решает правильно. В современном обществе политический деятель выступает не как личность, а как носитель идеи, и люди, голосуя за него, поддерживают идею, которую какократ проповедует, однако они ничего не знают о том, что он на самом деле думает и каковы будут его действия после избрания. Если государство достаточно велико, то какократы чувствуют себя отлично, вне зависимости от того, является ли государство капиталистическим, социал-демократическим или тоталитарным.
Власть какократии усиливается и вследствие сложности и необозримости наших сегодняшних отношений.
Есть ли какая-либо управа на какократию? Сначала мысль приходит о религиях и их учениях о посмертном воздаянии за грехи. Однако надежды здесь неосновательны, так как религии не доказывают своих догм, и поэтому всегда находятся люди, готовые не считаться с религиозными учениями. Много успешнее противодействует расцвету какократии кантонная система организации государства, как это имеет место в Швейцарии. Здесь это связано с отсутствием мощной центральной власти и малыми размерами кантонов. Поэтому в Швейцарии в какой-то мере может проявиться столь нужное интуитивное знание о людях (полностью проявляющееся в еще более мелких организациях). Другим относительно успешным средством борьбы против какократии является аристократическая форма правления. Ее суть сводится к тому, что руководителями страны могут стать только те граждане, которые относятся к малочисленной группе аристократов (например, высшего дворянства). Так как круг людей, из которых следует выбирать руководителей мал, и так как избирают этих людей (необязательно путем голосования) тоже аристократы, то здесь вновь реализуется схема выбора из числа людей, хорошо знающих друг друга. Что касается народа, то остается надежда на то, что аристократ будет создавать ему сносные условия существования, поскольку народ его кормит и поит. Однако недостатки аристократической формы правления настолько хорошо известны, что говорить о ее возрождении не имеет смысла. Наконец, можно было бы думать, что против какократии следует бороться, издавая надлежащие законы. Против этого наивного предположения говорят пословицы разных народов. Здесь будет приведена лишь норвежская: "невод удерживает лишь крупные рыбы, невод законов лишь мелочь".
Разумный выход из положения, характеризуемого засильем какократии, является, по мнению Оберта, государственная организация, основанная на принципах "Фрейбунда". Это наименование взято им из романа Нинкампа, написанного еще до первой мировой войны, где оно связано с фамилией главного героя- Фрей - и означает примерно следующее "Союз Фрея". Основная идея Фрейбунда заключается в том, чтобы дать дорогу толковым и порядочным людям и тем самым закрыть дорогу тем, кого Оберт назвал какократами. Действовать этот союз должен следущим образом. Повсеместно создаются местные группы из приблизительно пятидесяти человек, которые постоянно общаются. После четырех лет непрерывного взаимного знакомства они выбирают в качестве своего председателя наиболее достойного, руководствуясь столь нужным здесь инстинктивным знанием друг друга. Десять председателей местных групп составляют руководство более высокого уровня. Они возглавляют уже общину в 500 человек. Через четыре года эти десятеро выбирают из своей среды наиболее достойного в руководство следующего уровня -района, которое составляется опять из десяти аналогично избранных людей. Этот процесс может быть продолжен. Так как на каждом этапе выбирается человек, которого избирающие хорошо знают по совместной жизни и работе, то вероятность избрания горлопана и подлеца практически исключается. Надо только учесть, что права административного управления следует давать лишь достаточно высоким уровням этой системы Фрейбунда. Попытка Нинкампа осуществить идеи Фрейбунда на практике не увенчались успехом. Он совершил слишком много тактических ошибок и был никудышным организатором. Сама же идея продолжает представляться разумной.
Другим средством борьбы с какократией Оберт считает детектор лжи (возможно, здесь сказывается его собственный опыт, ведь перед отъездом в Соединенные Штаты он подвергался обследованию с помощью детектора лжи). Конечно, современные детекторы лжи еще далеки от совершенства, но ведь и самолеты были в 1910 году весьма несовершенными. Опытный учитель может сразу определить, говорит ли ученик правду или нет, и это обнадеживает. Если бы все политические лидеры постоянно (это можно делать и добровольно для увеличения популярности) проходили через детектор лжи, то очень многие какократы потеряли бы всякую власть. Неудивительно, что они сегодня ополчаются на идею использования детекторов лжи. Так, в ФРГ судебным органам запрещено обращаться к помощи детектора лжи. Обоснование этого запрета достаточно пикантно: оказывается обследуемый может выболтать позорящие его факты, не относящиеся к существу дела, по которому он обследуется, а это противоречит принципам демократических свобод. Надо надеяться, что в свое время признание важности детектора лжи возьмет верх. К тому же какократы вовсе не принципиальные любители дурного. Просто сегодня быть подлецом выгоднее, чем быть порядочным человеком. Когда подлость станет невыгодной, они к ней прибегать перестанут.
В известном смысле приведенные выше идеи Оберта являются некоторым обобщенно-критическим взглядом на современное общество. Однако задуманная им "Азбука избирателя" должна была давать ответы на конкретные вопросы, всегда встающие перед избирателями. Цель своей книги Оберт видит не в том, чтобы дать некоторую готовую политическую программу, а в том, чтобы заставить читателя самого подумать о возникших обстоятельствах и самому решить, как надлежит поступать. Поэтому последующие главы книги почти не связаны друг с другом в том смысле, что в них не дается систематическое развитие некоторой идеи, а они представляют собою как бы справочные разделы по наиболее актуальным проблемам: бюрократия и милитаризм; национализм; право; деньги; банки и торговля; политика и искусство; проблемы воспитания и тому подобное. Конечно, даваемые в этих главах ответы увязаны общей точкой зрения Оберта на современную организацию государственной власти, и в этом смысле они связаны друг с другом. Ниже будут даны некоторые, представляющиеся интересными, иногда весьма спорные, соображения Оберта по затрагиваемым им проблемам.
Национализм. Человек отличается от животных речью, которая открывает ему множество возможностей. Отсюда следует, что другой человек, не знающий твоего языка, подсознательно воспринимается как неполноценный. С другой стороны, бывая на чужбине, с радостью встречаешь земляка, пытаешься ему всячески помочь и ожидаешь от него помощи тоже. При прочих равных условиях предпочитаешь дать работу земляку, а не местному жителю. Что касается нравов и обычаев, то всякий, не соблюдающий наших обычаев, представляется нам человеком плохо воспитанным. Свою роль играют и расовые особенности: быстро реагирующего итальянца злит и раздражает размеренность и педантичность немца, в то время как последнего - порывистость и кажущаяся ненадежность итальянца. Национализму способствует и внушение. Людей с детства учат, что своя нация самая хорошая, и они начинают этому верить, так как им мало что известно о других нациях.
Национализм имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Национализм сплачивает народ (который пока еще не понимает необходимости общечеловеческого объединения) для совершения общеполезных дел, он формирует ощущение национальной чести, люди стремятся своим поведением не опозорить нацию, к которой принадлежат, наконец, он способствует благородному соревнованию народов. Сегодня, однако, отрицательные черты национализма берут верх. Он приводит к войнам между странами, рядовые граждане которых друг другу ничего плохого не сделали и которые, по сути, хотят одного - чтобы их оставили в покое и дали бы мирно жить. Он делает граждан некоторой страны людьми второго сорта лишь потому, что их родной язык не совпадает с государственным, мешает им получать высшее образование и загоняет детей в школы, в которых их родной язык в преподавании не используется. Людям "чужой" национальности затруднительно получить влиятельные посты. Национализм затрудняет получение образования, так как мировая научная литература не может использовать языки всех наций. Он ведет к гигантским расходам на вооружения и мешает объединению человечества.
Искажение исторической правды людьми, стоящими во главе государств и общественных организаций, весьма опасны. Прежде всего опасна прямая ложь. Целенаправленная пропаганда (школа, церковь, театр, кино и так далее) нередко говорят о неизбежности войн, о том, что они такая же норма, как смена времен года, землетрясения или извержения вулканов. При этом всегда доказывается, что "мы" правы, безупречны, благородны, а "они" отличаются низостью и не правы. Перед началом войны обе стороны утверждают, что хотят мира, но враг готовится к нападению и надо быть готовым к обороне.
Другим видом искажения правды является не ложь, а замалчивание одних и подчеркивание других фактов. Это очень легко сделать, поскольку любая нация дает примеры и плохих, и хороших людей или поступков. Например, англичанами были врачи, решившие проблему желтой лихорадки, причем двое из них погибли при этих опасных экспериментах, ограждая человечество от большой беды, но англичанином был и Томас Кинг, который страховал суда на большие суммы, затем устанавливал в них адские машины, взрывавшиеся в заданное время, и наживался на гибели людей. В зависимости от того, какой из этих фактов опубликовывать и комментировать, а какой скрывать, можно создать диаметрально-противоположные представления об англичанах. Искажения исторической правды очень опасны, особенно если они поддерживаются националистами.
О законах. Законы постепенно рождались из обычаев первобытных племен и по мере усложнения стали в древности записываться. Первый всеобъемлющий свод законов был составлен в начале VI столетия по указанию византийского императора Юстиниана и при его участии. Свод законов был настолько совершенен, что и сейчас служит основой законов многих стран. Самые общие требования к законам можно свести к следующим положениям: закон должен быть известен гражданам, он должен ими соблюдаться и должен помогать людям становиться лучше.
Эти общие требования сталкиваются при их реализации с тем, что требования к законам содержат внутренние противоречия. К примеру: закон должен изменяться в зависимости от изменяющихся обстоятельств -закон не должен меняться. Закон должен быть простым и понятным -закон должен отражать многосторонность жизни. Закон не должен допускать возможность использования его разными жуликами - закон должен избегать жестокостей. Столь противоречивые требования могут удовлетворяться лишь на пути следования среднему пути, в этом и заключается искусство управления.
В большинстве стран различают гражданское и уголовное право. Последнее применяется по отношению к преступникам. При этом возникают сложные психологически-философские проблемы. К примеру: виновен ли преступник в том, что совершил преступление? Если досконально разбираться в этой проблеме, то сразу оказывается, что в совершении преступления виноваты родители преступника (плохое воспитание), внешние обстоятельства и так далее. В конце концов можно прийти к выводу, что он просто не виновен. Но все инстинктивно понимают, что это не так. Наказание преступника всегда (даже в доисторическое время) было защитной реакцией общества. Общество всегда заинтересовано в удалении из своей среды асоциальных элементов и предупреждении потенциальных преступников о последствиях асоциальных поступков. Поэтому наказание преступников вполне рационально.
При определении тяжести преступления надо учитывать ряд обстоятельств, в частности: насколько велика опасность его повторения, насколько просто его совершить и насколько велико искушение повторить преступление (например, вор проникающий в квартиры путем карабканья на большие высоты по фасадам высоких зданий должен наказываться мягче, чем взяточники и вымогатели, поскольку у первого - в отличие от второго - вряд ли будет много последователей). Надо учитывать и то, насколько трудно изобличить преступника. Брачные аферисты должны наказываться строже, поскольку их жертвы обычно стесняются обращаться в суд. Надо, наконец, учитывать и статистику: если данный вид преступлений идет на убыль, то наказание может быть ослаблено.
Еще один болезненный вопрос: как поступать с теми, кто не предстал перед судом, а был освобожден после предварительного заключения? Очень часто они не могут после этого поступить на работу, их сторонятся и тому подобное. Может быть, следовало бы создавать для них специальные колонии, где бы они жили на полной свободе, но в среде себе подобных и не испытывали бы настороженно-недоверчивого отношения "нормальных" граждан к себе. То же самое можно было бы сказать о колониях для наркоманов, алкоголиков и вообще людей, которых общество (обычно справедливо) отторгает. В таких колониях облегчалась бы и исправительная работа с ними.
Очень существенной представляется Оберту и проблема перенаселения Земли. Вследствие успехов медицины, прежде всего резкого уменьшения детской смертности, происходит катастрофически быстрый рост числа жителей Земли, Он, скорее всего, в дальнейшем ускорится, прежде всего за счет Азии, поскольку дальнейшие успехи медицины будут способствовать этому. К чему приводит перенаселение показывает опыт Пуэрто-Рико. Само это наименование означает "Богатая Гавань", что говорит о прошлом процветании острова. Сегодня это перенаселенный клочек земли, ставший символом предельной бедности. Люди живут там в самодельных хижинах, сооруженных из подручных материалов, в крайней тесноте, бедности, ужасной грязи и зловонии.
Выходом из угрожающего Земле положения может стать регулирование рождаемости. Для медицины это сегодня не проблема, это проблема для законодателей. К тому же надо учитывать, что в будущем наука, скорее всего, найдет пути для рождения детей с заранее запланированными талантами. Это будет еще одна ступень регулирования рождаемости. Однако здесь следует соблюдать осторожность, в частности, подавление ненужных сегодня способностей (и усиление на этом фоне нужных) может стать весьма опасным, если эти подавленные способности понадобятся в будущем. С другой стороны, Бог ожидает, что разум и мораль людей превратят Землю в рай для живущих на ней созданий и поэтому качество людей, составляющих население Земли, далеко не безралично государственным деятелям.
Важной представляется Оберту проблема перегрузки современных людей. Не только в побежденной Германии, но и в странах-победительницах растет перегрузка граждан и как следствие - нервные расстройства, бессонница, усталость, раздражительность, расстройства сердечнососудистой системы и другие аналогичные болезни. Сегодняшний человек не способен переносить те тяготы, которые были по плечу людям 100 лет назад. В результате, падает и работоспособность людей. Это становится особенно ясным, если учесть, что сегодня работа стала физически более легкой, но зато требующей повышенного нервного напряжения (достаточно сравнить работу ломового извозчика в прошлом с работой водителя скоростных грузовых автомобилей сегодня или работу кустаря с работой человека, стоящего у заводского конвейера), К тому же современные люди ведут крайне нездоровый образ жизни: утром они вскакивают от звонка будильника, быстро глотают какую-то пищу и бегут на работу, тяжело переживая опоздание трамвая или автобуса. Надо понять, что вся эта нервотрепка создается нами самими, что мы часто перегружаем себя сами и иногда совершаем и ненужную обществу работу. Этот вопрос может быть решен, но не так, как в соцстранах, когда государственный чиновник определял, какие работы нужны и какие нет.
Из приведенных в существенном сокращении примеров видна манера Оберта подвергать критическому анализу те или иные стороны современной жизни, который должен подготовить потенциального избирателя мирового парламента к самостоятельному принятию решений. Кроме приведенных выше тем, обсуждаются и такие, как бюрократия и милитаризм; образование клик; земельные законы; деньги, банки и торговля; религиозные объединения и церковная политика; политика и искусство; деятели культуры и их заработок; вопросы образования; позитивный гражданин; партия середины и третья сила, а также некоторые другие. Все это свидетельствует о том, что Оберт сделал попытку охватить все стороны современной жизни, создать своего рода всеобъемлющий справочник, действительно "азбуку" избирателя.
В конце своей книги он вновь обращается к проблемам более общего характера, в частности, он считает нужным предупредить избирателя будущего мирового парламента, что в политике существует целая система полуправд, в частности, полуправды о капитализме, коммунизме и национал-социализме. Капитализм прошел раннюю фазу своего развития в прошлом веке, когда он был беспредельно жесток и использовал варварские методы эксплуатации рабочих. Сейчас он имеет более цивилизованное лицо (это результат тяжелой борьбы рабочего класса), однако о справедливости и здесь не может быть и речи. Достаточно посмотреть как буквально "из ничего" возникают огромные состояния у спекулирующих земельными участками. Аналогично действуют иногда и банки, создавая скупкой искусственный дефицит, сопровождающийся, как и каждый дефицит, ростом цен, а потом продают по повышенным ценам то, что было куплено по нормальным. Можно привести и другие примеры того, как под маской благополучия, честности и справедливости происходит обман общества.
Аналогичное можно утверждать и о коммунизме. Он возник в результате деятельности Маркса и Энгельса как протест против жестокой эксплуатации пролетариев капиталистами. Однако и коммунизм - это полуправда. Его ошибки можно разбить на две группы - те, которые со временем исчезают (например, низкая компетентность новых руководителей промышленных предприятий после их национализации) и те, которые органически присущи системе. К последним следует отнести прежде всего то, что коммунисты считают возможным передать управление народным хозяйством чиновникам (в то время как на самом деле это могут делать лишь люди органически связанные с предприятиями народного хозяйства) к тому же чиновники-бюрократы чрезвычайно неповоротливы и экологически-безграмотны. Далее, чиновники, стоящие у власти, боятся свободного слова, но ведь подавление критики исключает успешное хозяйствование. Наконец, поскольку неспособность системы эффективно работать будет всегда проявляться то здесь, то там, а усилия бюрократов будут направлены не на слом системы, а на поиск "козлов отпущения", то из народного хозяйства будут систематически исключаться наиболее знающие и талантливые люди, всегда неудобные бюрократам.
Что касается национал-социализма, то он родился в 20-е годы в Германии как ответ на возникшие хозяйственные трудности и рост влияния коммунистов и социалистов. Гитлеру многое удалось, он за шесть лет сделал из послевоенной, слабой Германии одну из мощнейших держав мира. Однако внешний блеск и ореол непогрешимости был лишь полуправдой. В нацистской Германии нельзя было свободно высказывать свое мнение, все должно было исходить от фюрера. Это исключало существование оппозиции, столь нужной для оценки вводимых мероприятий и подавления коррупции. Гитлер был убежден, что анонимные решения парламентского большинства, да еще при тайном голосовании, ведут к безответственности, а следовательно, к нелепостям. Он противопоставлял им своих, готовых отвечать за свои поступки министров и чиновников. Однако на самом деле это означало служение этих людей не обществу, а своему начальнику. В результате, он отстранил от руководства страной опытных и знающих политиков, а например, Риббентропа назначил министром иностранных дел, хотя единственным качеством последнего было полное послушание Гитлеру. Гитлер был во многом неопытен и не представлял себе, что при разного рода демонстрациях достижений, ему нередко показывали "потемкинские деревни" и прислушивался к словам подхалимов и тех, кто вопреки правде восхвалял все немецкое и преуменьшал успехи других стран.
Что касается будущего политического устройства мира, то Оберт представляет себе его как демократию. Но он считает важным, чтобы демократические права имел бы политически образованный народ. В этом смысле он рассуждал об "избирательном праве идиота". Он считает неправильным, чтобы один голос имел и крупный политический деятель, и политически невежественный избиратель. Ему представляется разумным, чтобы активным избирательным правом обладал лишь тот, кто имеет некоторый минимум политических знаний, хотя бы в объеме его "Азбуки избирателя". Кроме того, следует разработать процедуры выбора руководителей и, что не менее важно, по возможности безболезненного способа отстранения их от работы, если выявилась их несостоятельность. Введение образовательного ценза для избирателей разумно лишь тогда, когда каждый при желании мог бы приобрести нужные знания вне зависимости от его социального положения или заработка. Чтобы избежать комплекса неполноценности у людей, не пользующихся избирательным правом, надо сделать так, чтобы такой человек сам и окружающие его люди считали, что он добровольно отказывается от участия в политической жизни и что он в любой момент может в нее включиться. И чтобы так это было на самом деле.
Источник
10. Obert Н. Kakokratie, der Weltfeind N 1. Feucht: Uni-Verlag, 1976