Владимир Рыбин. Воспоминания инженера - геофизика
Наша партия была всегда на хорошем счету в экспедиции и почти всегда занимала первые места в ежеквартальном социалистическом соревновании. Правда, критерии для определения успеха почти ничего не имели общего с творческими результатами работ. В то время основным показателем успешной работы было пресловутое выполнение плана в физическом и денежном выражении. Обычно, "первоокрывательство" месторождений приписывалось не поисковикам, открывшим месторождение, а разведчикам, которые осваивали при горно-буровых работах несравненно большие денежные средства.
В этом отношении начальник партии Д.П. Винниченко был мастером бухгалтерии и гроссмейстером планирования. Это был суровый немногословный человек, прошедший тяжёлую жизненную школу, метеоролог по специальности, но неплохой, как тогда говорили, "практик" в геологии. Он прекрасно ориентировался в правилах игры с выполнением плана. Тактика его была проста и смела одновременно. Он обычно проваливал план одного квартала (как правило, наиболее трудного - третьего) и выполнял с небольшим превышением остальные три. Для маневрирования он создавал "заначку" из сэкономленных ранее физических точек наблюдений, металлометрических проб и кубометров горных выработок. При контроле заначку всегда можно было оправдать необходимостью проверки, повторения измерений или отбора проб. А в "провальном" квартале он уходил в отпуск, возлагая проблему выполнения плана на меня, как технического руководителя. Вознаграждением такой тактики были почти регулярно получаемые коллективом партии за выполнение плана денежные премии, весьма приличные по тем временам.
Мне казалось, что такой "затратный" способ планирования и отчётности никак не применим к геологическим работам. Уже позднее, в самый разгар хрущёвской оттепели по этому поводу у меня был неожиданный разговор с куратором ЦК КПСС по геологии. Как я попал к нему на беседу - это отдельная история. С 1956 по 1961 год я ни разу не был в отпуске. И вот, В феврале 1962 года местком Западного геофизического Треста, где я тогда работал, выделил мне путёвку в санаторий в Алуште. Делать в такое время там было совершенно нечего. Размышляя о недавнем своём производственном опыте, я себя "завёл" на тему бессмысленности затратной экономики в геологии. Было время перемен. Ведь надо же и в геологии менять систему планирования!
На обратном пути после отпуска останавливаюсь в Москве иду в редакцию газеты "Известия". Беседую с известным корреспондентом (кажется, его фамилии была Куракин). Излагаю наболевшее, интереса не проявляет. Раздосадованный выхожу из редакции, недалеко Ильинская площадь. Вывеска "Приёмная комитета Народного контроля при ЦК КПСС". Захожу и неожиданно легко попадаю на приём к нужному сотруднику. Опять меня "понесло". Он выслушал меня внимательно, потом поднимает трубку и спрашивает: "Кто у нас в ЦК по геологии? Тут у меня сидит один геолог, рассказывает. Старыми порядками попахивает. Прими его". Так я попал на приём к куратору по геологии при ЦК КПСС Михаилу Михайловичу Михайлову. В отличие от предыдущих собеседников, тот явно разбирался в геологических делах. Я спросил его, работал ли он в геологии. Оказывается 25 лет служил в Министерстве Геологии.
В беседе со мной он терпеливо объяснял мне, что затратный механизм планирования был принят Госпланом как единый для всех отраслей народного хозяйства, включая геологию. Он был частью централизованной плановой социалистической экономики. Осведомившись несколько раз у меня, не нужно ли мне что-то лично, куратор с облегчением "отфутболил" меня в "Экономическую газету".
Мне стало окончательно ясно, что "затратное" планирование удобно и выгодно партийной номенклатуре и чиновничеству, которое сидело в органах Госплана и в Министерствах, в том числе, как впоследствии мне пришлось убедиться, и в Министерстве Обороны, а мой юношеский максимализм просто наивен и смешон.
В Узбекистане в 130 километрах от Бухары в пустыне Кызыл-Кум, в местности, которое носит название Урта-Булак, разведывалось очень крупное месторождения природного газа. В результате халатности буровиков взорвалась одна из разведочных скважин на этом месторождении, и возникший газовый фонтан воспламенился. Газ поступал с глубины более 3 километров под давлением в 400 атмосфер из газоносных пластов, экранированных соляным куполом. В день выгорал объем газа, достаточный для снабжения всего Урала. Попытки заглушить пожар обычными способами у устья скважины приводили к тому, что газ диффундировал через перекрывающие соляной купол рыхлые отложения и загазовывал близлежащие населённые пункты, достигая даже Бухары. Необходимо было перекрыть ствол горящей скважины в плотных пластах соляного купола. Вначале буровики пытались решить проблему собственными силами. Они пробурили несколько вспомогательных скважин в попытке найти ствол аварийной скважины на глубине. Но в связи с тем, что аварийная скважина не имела данных инклинометрии (замеров искривления), это им сделать не удалось. В результате газовый фонтан горел почти 3 года, пока кто-то не пожаловался в ЦК партии на такую бесхозяйственность. И вот тогда-то была спущен сверху масштабный план ликвидации аварии на основе подземного ядерного взрыва и дана команда создать ликвидационную группу из специалистов Министерства Геологии, АН СССР и Министерства среднего машиностроения (атомной промышленности).
Предполагалось, что определением точки перекрытия скважины займётся Министерство Геологии, необходимыми исследовательскими работами - АН СССР, а за перекрытие ствола скважины ядерным взрывом должно отвечать Министерство среднего машиностроения. Министерство Геологии представляли геологи - буровики местного Геологического управления, отраслевые институты и наше ОКБ. АН СССР отвечала за проведение сейсмических исследований геологического разреза и аэросъёмку местности до и после взрыва. Как сразу выяснилось, вся надежда на определение места перекрытия скважины была возложена на геофизиков. Было создано несколько геофизических бригад для работ по методам скважинных исследований: магнитному, акустическому и электромагнитному. Как оказалось в дальнейшем, самым эффективным оказался последний. Электромагнитным методом занимались московский институт ЦНИГРИ (лаборатория В.И. Векслера) и ленинградское ОКБ. Подготовить необходимую аппаратуру было поручено мне и инженеру Е.Ксендзову. В основу её была положена серийно выпускавшаяся скважинная амплитудно-фазовая аппаратура САФИ-3А, скважинный снаряд которой должен выдерживать давление более 400 атмосфер, а электронную начинку нужно было модернизировать в транзисторном исполнении для работы в условиях температур до 120 градусов. Такая температура ожидалась в скважине на глубине 3 километров. На случай возможных аварий в скважине нами было подготовлено несколько комплектов аппаратуры.
Вместе с москвичами ранней весной 1966 года мы прибыли к горящему фонтану. Местность, в которой мы должны были работать - это типичная песчаная пустыня с редким колючим кустарником, большим количеством ящериц, змей и прочей пустынной живности. Горящий факел представлял собою фантастическое зрелище, особенно ночью. Из песков с рёвом, как из огромной форсунки, вырывался под огромным давлением столб пламени, достигая высоты 70 метров. К факелу можно было подползти, прикрывая лицо, не ближе чем на 100 метров, так как одежда начинала сильно нагреваться и парить. Ночью птицы слетались на свет, и было иногда видно, как их горячим воздушным потоком затягивало в пучину огня. Местность покрылась копотью и огромное множество змей сползались для охлаждения в небольшое окрестное озеро.
Нас разместили в передвижном вагончике на расстоянии примерно полукилометра от горящей скважины. Вагончик дрожал от непрерывного грохота, и при открытой двери мы почти не слышали друг друга.
Принцип действия метода, который нами использовался, основан на заряде ствола аварийной скважины переменным электрическим током. В недалеко расположенной вспомогательной скважине измерялись пространственные составляющие электромагнитного поля от этого тока. По результатам измерений определялось направление и кратчайшее расстояние до ствола горящей скважины. Эти данные мы ежедневно передавали в штабной вагончик для корректировки направления дальнейшего бурения вспомогательной скважины. Таким образом, удалось близко подойти к стволу горящей скважины на глубине примерно 2 километров. И как говорили буровики, можно было осуществить перекрытие обычным тротиловым зарядом. Но машина этого грандиозного плана была запущена, затраты были предусмотрены.
К этой точке были пробурена скважина большого диаметра для помещения там ядерного заряда мощностью порядка 30 килотонн тротилового эквивалента. На завершающем этапе этими работами руководил один из ведущих учёных - атомщиков страны академик Ю. Б. Харитон. Взрыв ядерного устройства привёл к боковому смещению плотных пластов соли, и через несколько минут фонтан потух. Применение ядерного заряда с такой целью было осуществлёно впервые в мире.
Об этих работах тогда в советской прессе сообщено не было, но шведской сейсмической службой тогда было зарегистрировано в этом районе шестибальное землетрясение.
Для меня эта эпопея, длительностью примерно в полгода, окончилась тем, что однажды меня с Е.Ксендзовым пригласили в Первый отдел и под подписку ознакомили с приказом министра о поощрении нас денежной премией по 60 рублей каждому (видимо, в каком-то соответствии с истраченным на нас фондом зарплаты).
В дальнейшем разработанная методика и аппаратура использовались для выполнения подобных работ в Афганистане.
Особое Конструкторское Бюро (продолжение)
Остановлюсь на некоторых особенностях тогдашних работ по Постановлениям ЦК КПСС и Правительства. Этими работами занимались все промышленные министерства, изделия которых носили оборонный характер. А их было большинство. Работы по Постановлениям были наиболее приоритетными и материально обеспечивались лучше других. Они подготавливались на основе предложений "заказывающих" Министерств (а это были министерство Обороны и примыкающие к нему министерства оборонного профиля: общего и среднего машиностроения, авиационной промышленности, судостроения и др.). В Постановлении закладывались план-график выполнения всех этапов работ, головное министерство и головная организация, состав соисполнителей и, наконец, меры материального и морального поощрения. Последние предусматривались в виде премий различного уровня, включая Ленинские, и в виде большого количества выделенных правительственных наград, включая звания Героя Советского Союза - лётчикам-испытателям и Героя Социалистического Труда, - обычно, главным конструкторам.
На таких предприятиях, как КБ Туполева, своеобразно решался вопрос присвоения учёных степеней и званий. Сам А.Н. Туполев, как руководитель, решением Полютбюро был определён в действительные академики АН СССР, а его главные конструктора все поголовно имели докторские степени, которые ВАК утверждал списком с подачи А.Н. Надо сказать, что новоиспечённые доктора не кичились этими степенями и обращались к таким как я, на совещаниях, не иначе, как "Ну ка, Наука, скажи…".
С объёмом финансирования этих работ больших проблем не было. Всегда наблюдалась тенденция со стороны заказывающих управлений и их представительств на местах увеличить финансирование оборонных заказов, так как от этого зависел их удельный вес и значимость в общем объёме работ организации - исполнителя. Здесь ограничительным фактором со стороны военного заказчика служила отчётность при освоении затрат. Но и исполнитель, даже при большом желании, обычно был не в состоянии освоить предлагаемое финансирование, для него всегда существовали такие ограничители, как фонд зарплаты и численность работающих.
Познакомившись позже с механизмом принятия решения и финансирования в военно-промышленной сфере, я ещё раз убедился в том, что "затратная" экономика не является исключением только для геологической отрасли. Наоборот, это был один из основополагающих принципов социалистической экономики, который после исчерпания всех ресурсов и привёл страну к краху.
Но тогда работы по Постановлениям были хорошо организованы, материально обеспечены и почти всегда обречены на выполнение. При этом гарантами успеха выступали сами генеральные конструкторы (в нашем случае, А.Н.Туполев), имеющие огромное влияние на первых людей государства. Они своим авторитетом обеспечивали выполнение работы и, в случае необходимости, легко оформляли перенесение сроков. Это, конечно, касалось, прежде всего, только головной организации. А она, как "паровоз", вытягивала соисполнителей.
... Из числа молодых инженеров - разработчиков нашего отдела были подготовлены несколько инженеров - операторов для работы на борту самолёта. Для получения допуска к полётам им пришлось прыгать с парашютом. Один из них, мой старый товарищ, А.Реймерс, впоследствии стал известен тем, что во время военных сборов, впервые летая на самолёте ИЛ-38 с нашим магнитометром, обнаружил иностранную подводную лодку.
Полётам предшествовали наземные проверки эффективности доработок самолёта, примерно так же, как и на самолёте - аналоге. Полёты проводились в акватории Чёрного моря над советскими подводными лодками. Первые лётные испытания аэромагнитометра прошли вполне удовлетворительно и дальнейшие этапы разработки, вплоть до государственных испытаний и передачи аппаратуры на серийное производство, прошли без особых проблем или, точнее, с обычными рутинными неурядицами.
По завершении опытно - конструкторских работ меня вызвали в Москву на согласование вопросов, связанных с вознаграждением, заложенным в Постановлении за эту работу. Здесь я ещё раз смог убедиться в том, как "затратный" механизм работает при принятии подобных решений. Предусмотренные Постановлением правительственные награды ("знаки", как их несколько цинично называли) распределялось по организациям - участникам работы в соответствии … с их затратами на зарплату за время работы. Также определялось и сумма материального вознаграждения. Несмотря на то, что огромное ОКБ Туполева взяло наше ОКБ НПО "Рудгеофизика" в свою компанию на получение Премии Совета Министров первой степени, мы получили только небольшую её часть. Награждение "знаками" определялось, прежде всего, инструкциями наградных отделов Министерств (были и такие), в которых регламентировались правила и последовательность представления к наградам и квоты, выделяемые на рабочих, коммунистов, комсомольцев, женщин и т.д. Поэтому появилось множество награждённых, практически не участвующих в работе, в том числе, чиновников министерств. Несколько запланированных званий Героев получили также лётчики - испытатели.
В то время передача изделия на серийный выпуск было весьма трудным и болезненным мероприятием. Она часто длилась долгие годы. У нас этот этап прошел относительно гладко. Первая партия аппаратуры, выпущенная заводом, насчитывала более 100 штук. Это было интересная пора. Мы старательно опекали каждого покупателя аппаратуры, при необходимости демонстрировали аппаратуру в действии, с увлечением занимались совершенствованием аппаратурных и методических возможностей. Тогда, во время послеперестроечного упадка геологической отрасли, неожиданно аппаратура "ЭРА" стала пользоваться большим спросом для целей, не имеющих прямого отношения к геологии: поискам и определением состояния различных трубопроводов.
"Потерянные" трубопроводы были очень частым явлением в промышленном строительстве. Причина этому была в том, что при строительстве допускались многочисленные отклонения от проектной документации, которую затем забывали корректировать.
Нами были разработаны несколько специальных методик магнитного и электрического заряда и выпущена специализированная для таких работ аппаратура. Об аппаратуре "ЭРА" узнали за рубежом, и несколько комплектов, изготовленных нами, были проданы в другие страны. В дальнейшем, опуская второстепенные перипетии и подробности, Л. Дукаревичем, который показал себя как талантливый разработчик и отличный организатор, было создано малое предприятие, а затем и частное, куда я перешёл работать в 1992 году после выхода на пенсию. Вспоминаю об этом времени с чувством большого удовлетворения от выполнения этой интересной и полезной работы.
Прощальная речь в защиту магнитного поляВ 90 - годах, в солидных газетах, таких, как "Известия", возможно, в погоне за тиражом, читателей периодически стали запугивать прогнозами магнитных бурь и влиянием их на здоровье человека. А после гибели подводной лодки "Курск", сразу же стали выдвигаться самые экзотические версии о причинах аварии, в том числе, о влиянии геомагнитной бури, выведшей из строя магнитную навигационную систему подводной лодки. По совету моего старшего сына Андрея, в сентябре 2000 года я написал письмо в газету "Известия" следующего содержания:
"Вот уже более 10 лет в головы легковерных россиян усиленно внедряются разные предсказания, учения и запугивания, суть которых сводятся к обвинениям магнитного поля Земли в ухудшении здоровья жителей нашей планеты и в других бедах, вплоть до гибели подводной лодки "Курск".
Действительно, причиной магнитных бурь, а точнее, как говорят магнитологи, вариаций геомагнитного поля Земли является солнечная активность. Она сложным и непредсказуемым образом искажает геомагнитное поле и может приводить к его изменениям в данной точке земного шара. Но геомагнитное поле - вектор, то есть его воздействие на человека зависит от местоположения и ориентации его, как объёкта наблюдения, в пространстве. Изменения магнитного поля Земли от магнитных бурь по данным обсерваторских наблюдений, не превышает 2-4 процентов от значения полного вектора напряжённости магнитного поля. А изменения магнитного поля Земли по какой-либо составляющей при изменении положения человека в пространстве может достигать десятков и сотен (!) процентов. Кроме того, в местах сосредоточения промышленных и энергетических комплексов часто возникают магнитные поля, по своим частотным характеристикам не отличающиеся от магнитных вариаций, а по интенсивности значительно превышающие их. Причиной появления этих полей может быть работа промышленных агрегатов, движение электричек, поездов метро и других источников и потребителей постоянного, а точнее медленно меняющихся токов. И никакого влияния на здоровье населения при этом никогда замечено не было. (Я не имею, конечно, в виду случаи прямого жёсткого излучающего воздействия от радиолокационных или рентгеновских источников).
Другое дело - метеозависимость людей. Никто не собирается отрицать факты увеличения риска сердечно-сосудистых осложнений в неспокойные в магнитном (а, следовательно, в метеорологическом) отношении периоды или просто при резком изменении погоды. Не оспаривается никем зависимость самочувствия многих людей от внешнего атмосферного давления, влажности, концентрации озона или углекислого газа, от того, что в просторечье называют "погодой". Но изменение погоды зависит от вариаций магнитного поля, как явления планетарного характера, косвенно и неоднозначно, часто с большой задержкой во времени и непредсказуемо для данной местности. Поэтому предсказания погоды делаются только по данным метеонаблюдений, а не магнитных. А факт появления магнитной бури может приниматься во внимание только как предвестник возможной глобальной перестройки верхних слоёв атмосферы и нарушения радиосвязи в ближайшие несколько дней. Сами же магнитные бури никак не влияют на состояние здоровья человека".
Письмо было опубликовано под заголовком "Зелёный урожай с магнитного поля", имея в виду доходы прорицателей. Это была моя последняя "печатная" работа по специальности. К моему удивлению, она имела положительный отклик со стороны председателя комиссии по "лженауке" при Российской Академии Наук академика Е.Александрова, известного физика, специалиста по исследованию магнитных полей, который сетовал, что мнение этой авторитетной комиссии по этому вопросу не принимается во внимание средствами массовой информации.
источник http://www.gff-lgi.spb.ru/bibl-rybin-2.htm
В этом отношении начальник партии Д.П. Винниченко был мастером бухгалтерии и гроссмейстером планирования. Это был суровый немногословный человек, прошедший тяжёлую жизненную школу, метеоролог по специальности, но неплохой, как тогда говорили, "практик" в геологии. Он прекрасно ориентировался в правилах игры с выполнением плана. Тактика его была проста и смела одновременно. Он обычно проваливал план одного квартала (как правило, наиболее трудного - третьего) и выполнял с небольшим превышением остальные три. Для маневрирования он создавал "заначку" из сэкономленных ранее физических точек наблюдений, металлометрических проб и кубометров горных выработок. При контроле заначку всегда можно было оправдать необходимостью проверки, повторения измерений или отбора проб. А в "провальном" квартале он уходил в отпуск, возлагая проблему выполнения плана на меня, как технического руководителя. Вознаграждением такой тактики были почти регулярно получаемые коллективом партии за выполнение плана денежные премии, весьма приличные по тем временам.
Мне казалось, что такой "затратный" способ планирования и отчётности никак не применим к геологическим работам. Уже позднее, в самый разгар хрущёвской оттепели по этому поводу у меня был неожиданный разговор с куратором ЦК КПСС по геологии. Как я попал к нему на беседу - это отдельная история. С 1956 по 1961 год я ни разу не был в отпуске. И вот, В феврале 1962 года местком Западного геофизического Треста, где я тогда работал, выделил мне путёвку в санаторий в Алуште. Делать в такое время там было совершенно нечего. Размышляя о недавнем своём производственном опыте, я себя "завёл" на тему бессмысленности затратной экономики в геологии. Было время перемен. Ведь надо же и в геологии менять систему планирования!
На обратном пути после отпуска останавливаюсь в Москве иду в редакцию газеты "Известия". Беседую с известным корреспондентом (кажется, его фамилии была Куракин). Излагаю наболевшее, интереса не проявляет. Раздосадованный выхожу из редакции, недалеко Ильинская площадь. Вывеска "Приёмная комитета Народного контроля при ЦК КПСС". Захожу и неожиданно легко попадаю на приём к нужному сотруднику. Опять меня "понесло". Он выслушал меня внимательно, потом поднимает трубку и спрашивает: "Кто у нас в ЦК по геологии? Тут у меня сидит один геолог, рассказывает. Старыми порядками попахивает. Прими его". Так я попал на приём к куратору по геологии при ЦК КПСС Михаилу Михайловичу Михайлову. В отличие от предыдущих собеседников, тот явно разбирался в геологических делах. Я спросил его, работал ли он в геологии. Оказывается 25 лет служил в Министерстве Геологии.
В беседе со мной он терпеливо объяснял мне, что затратный механизм планирования был принят Госпланом как единый для всех отраслей народного хозяйства, включая геологию. Он был частью централизованной плановой социалистической экономики. Осведомившись несколько раз у меня, не нужно ли мне что-то лично, куратор с облегчением "отфутболил" меня в "Экономическую газету".
Мне стало окончательно ясно, что "затратное" планирование удобно и выгодно партийной номенклатуре и чиновничеству, которое сидело в органах Госплана и в Министерствах, в том числе, как впоследствии мне пришлось убедиться, и в Министерстве Обороны, а мой юношеский максимализм просто наивен и смешон.
В Узбекистане в 130 километрах от Бухары в пустыне Кызыл-Кум, в местности, которое носит название Урта-Булак, разведывалось очень крупное месторождения природного газа. В результате халатности буровиков взорвалась одна из разведочных скважин на этом месторождении, и возникший газовый фонтан воспламенился. Газ поступал с глубины более 3 километров под давлением в 400 атмосфер из газоносных пластов, экранированных соляным куполом. В день выгорал объем газа, достаточный для снабжения всего Урала. Попытки заглушить пожар обычными способами у устья скважины приводили к тому, что газ диффундировал через перекрывающие соляной купол рыхлые отложения и загазовывал близлежащие населённые пункты, достигая даже Бухары. Необходимо было перекрыть ствол горящей скважины в плотных пластах соляного купола. Вначале буровики пытались решить проблему собственными силами. Они пробурили несколько вспомогательных скважин в попытке найти ствол аварийной скважины на глубине. Но в связи с тем, что аварийная скважина не имела данных инклинометрии (замеров искривления), это им сделать не удалось. В результате газовый фонтан горел почти 3 года, пока кто-то не пожаловался в ЦК партии на такую бесхозяйственность. И вот тогда-то была спущен сверху масштабный план ликвидации аварии на основе подземного ядерного взрыва и дана команда создать ликвидационную группу из специалистов Министерства Геологии, АН СССР и Министерства среднего машиностроения (атомной промышленности).
Предполагалось, что определением точки перекрытия скважины займётся Министерство Геологии, необходимыми исследовательскими работами - АН СССР, а за перекрытие ствола скважины ядерным взрывом должно отвечать Министерство среднего машиностроения. Министерство Геологии представляли геологи - буровики местного Геологического управления, отраслевые институты и наше ОКБ. АН СССР отвечала за проведение сейсмических исследований геологического разреза и аэросъёмку местности до и после взрыва. Как сразу выяснилось, вся надежда на определение места перекрытия скважины была возложена на геофизиков. Было создано несколько геофизических бригад для работ по методам скважинных исследований: магнитному, акустическому и электромагнитному. Как оказалось в дальнейшем, самым эффективным оказался последний. Электромагнитным методом занимались московский институт ЦНИГРИ (лаборатория В.И. Векслера) и ленинградское ОКБ. Подготовить необходимую аппаратуру было поручено мне и инженеру Е.Ксендзову. В основу её была положена серийно выпускавшаяся скважинная амплитудно-фазовая аппаратура САФИ-3А, скважинный снаряд которой должен выдерживать давление более 400 атмосфер, а электронную начинку нужно было модернизировать в транзисторном исполнении для работы в условиях температур до 120 градусов. Такая температура ожидалась в скважине на глубине 3 километров. На случай возможных аварий в скважине нами было подготовлено несколько комплектов аппаратуры.
Вместе с москвичами ранней весной 1966 года мы прибыли к горящему фонтану. Местность, в которой мы должны были работать - это типичная песчаная пустыня с редким колючим кустарником, большим количеством ящериц, змей и прочей пустынной живности. Горящий факел представлял собою фантастическое зрелище, особенно ночью. Из песков с рёвом, как из огромной форсунки, вырывался под огромным давлением столб пламени, достигая высоты 70 метров. К факелу можно было подползти, прикрывая лицо, не ближе чем на 100 метров, так как одежда начинала сильно нагреваться и парить. Ночью птицы слетались на свет, и было иногда видно, как их горячим воздушным потоком затягивало в пучину огня. Местность покрылась копотью и огромное множество змей сползались для охлаждения в небольшое окрестное озеро.
Нас разместили в передвижном вагончике на расстоянии примерно полукилометра от горящей скважины. Вагончик дрожал от непрерывного грохота, и при открытой двери мы почти не слышали друг друга.
Принцип действия метода, который нами использовался, основан на заряде ствола аварийной скважины переменным электрическим током. В недалеко расположенной вспомогательной скважине измерялись пространственные составляющие электромагнитного поля от этого тока. По результатам измерений определялось направление и кратчайшее расстояние до ствола горящей скважины. Эти данные мы ежедневно передавали в штабной вагончик для корректировки направления дальнейшего бурения вспомогательной скважины. Таким образом, удалось близко подойти к стволу горящей скважины на глубине примерно 2 километров. И как говорили буровики, можно было осуществить перекрытие обычным тротиловым зарядом. Но машина этого грандиозного плана была запущена, затраты были предусмотрены.
К этой точке были пробурена скважина большого диаметра для помещения там ядерного заряда мощностью порядка 30 килотонн тротилового эквивалента. На завершающем этапе этими работами руководил один из ведущих учёных - атомщиков страны академик Ю. Б. Харитон. Взрыв ядерного устройства привёл к боковому смещению плотных пластов соли, и через несколько минут фонтан потух. Применение ядерного заряда с такой целью было осуществлёно впервые в мире.
Об этих работах тогда в советской прессе сообщено не было, но шведской сейсмической службой тогда было зарегистрировано в этом районе шестибальное землетрясение.
Для меня эта эпопея, длительностью примерно в полгода, окончилась тем, что однажды меня с Е.Ксендзовым пригласили в Первый отдел и под подписку ознакомили с приказом министра о поощрении нас денежной премией по 60 рублей каждому (видимо, в каком-то соответствии с истраченным на нас фондом зарплаты).
В дальнейшем разработанная методика и аппаратура использовались для выполнения подобных работ в Афганистане.
Особое Конструкторское Бюро (продолжение)
Остановлюсь на некоторых особенностях тогдашних работ по Постановлениям ЦК КПСС и Правительства. Этими работами занимались все промышленные министерства, изделия которых носили оборонный характер. А их было большинство. Работы по Постановлениям были наиболее приоритетными и материально обеспечивались лучше других. Они подготавливались на основе предложений "заказывающих" Министерств (а это были министерство Обороны и примыкающие к нему министерства оборонного профиля: общего и среднего машиностроения, авиационной промышленности, судостроения и др.). В Постановлении закладывались план-график выполнения всех этапов работ, головное министерство и головная организация, состав соисполнителей и, наконец, меры материального и морального поощрения. Последние предусматривались в виде премий различного уровня, включая Ленинские, и в виде большого количества выделенных правительственных наград, включая звания Героя Советского Союза - лётчикам-испытателям и Героя Социалистического Труда, - обычно, главным конструкторам.
На таких предприятиях, как КБ Туполева, своеобразно решался вопрос присвоения учёных степеней и званий. Сам А.Н. Туполев, как руководитель, решением Полютбюро был определён в действительные академики АН СССР, а его главные конструктора все поголовно имели докторские степени, которые ВАК утверждал списком с подачи А.Н. Надо сказать, что новоиспечённые доктора не кичились этими степенями и обращались к таким как я, на совещаниях, не иначе, как "Ну ка, Наука, скажи…".
С объёмом финансирования этих работ больших проблем не было. Всегда наблюдалась тенденция со стороны заказывающих управлений и их представительств на местах увеличить финансирование оборонных заказов, так как от этого зависел их удельный вес и значимость в общем объёме работ организации - исполнителя. Здесь ограничительным фактором со стороны военного заказчика служила отчётность при освоении затрат. Но и исполнитель, даже при большом желании, обычно был не в состоянии освоить предлагаемое финансирование, для него всегда существовали такие ограничители, как фонд зарплаты и численность работающих.
Познакомившись позже с механизмом принятия решения и финансирования в военно-промышленной сфере, я ещё раз убедился в том, что "затратная" экономика не является исключением только для геологической отрасли. Наоборот, это был один из основополагающих принципов социалистической экономики, который после исчерпания всех ресурсов и привёл страну к краху.
Но тогда работы по Постановлениям были хорошо организованы, материально обеспечены и почти всегда обречены на выполнение. При этом гарантами успеха выступали сами генеральные конструкторы (в нашем случае, А.Н.Туполев), имеющие огромное влияние на первых людей государства. Они своим авторитетом обеспечивали выполнение работы и, в случае необходимости, легко оформляли перенесение сроков. Это, конечно, касалось, прежде всего, только головной организации. А она, как "паровоз", вытягивала соисполнителей.
... Из числа молодых инженеров - разработчиков нашего отдела были подготовлены несколько инженеров - операторов для работы на борту самолёта. Для получения допуска к полётам им пришлось прыгать с парашютом. Один из них, мой старый товарищ, А.Реймерс, впоследствии стал известен тем, что во время военных сборов, впервые летая на самолёте ИЛ-38 с нашим магнитометром, обнаружил иностранную подводную лодку.
Полётам предшествовали наземные проверки эффективности доработок самолёта, примерно так же, как и на самолёте - аналоге. Полёты проводились в акватории Чёрного моря над советскими подводными лодками. Первые лётные испытания аэромагнитометра прошли вполне удовлетворительно и дальнейшие этапы разработки, вплоть до государственных испытаний и передачи аппаратуры на серийное производство, прошли без особых проблем или, точнее, с обычными рутинными неурядицами.
По завершении опытно - конструкторских работ меня вызвали в Москву на согласование вопросов, связанных с вознаграждением, заложенным в Постановлении за эту работу. Здесь я ещё раз смог убедиться в том, как "затратный" механизм работает при принятии подобных решений. Предусмотренные Постановлением правительственные награды ("знаки", как их несколько цинично называли) распределялось по организациям - участникам работы в соответствии … с их затратами на зарплату за время работы. Также определялось и сумма материального вознаграждения. Несмотря на то, что огромное ОКБ Туполева взяло наше ОКБ НПО "Рудгеофизика" в свою компанию на получение Премии Совета Министров первой степени, мы получили только небольшую её часть. Награждение "знаками" определялось, прежде всего, инструкциями наградных отделов Министерств (были и такие), в которых регламентировались правила и последовательность представления к наградам и квоты, выделяемые на рабочих, коммунистов, комсомольцев, женщин и т.д. Поэтому появилось множество награждённых, практически не участвующих в работе, в том числе, чиновников министерств. Несколько запланированных званий Героев получили также лётчики - испытатели.
В то время передача изделия на серийный выпуск было весьма трудным и болезненным мероприятием. Она часто длилась долгие годы. У нас этот этап прошел относительно гладко. Первая партия аппаратуры, выпущенная заводом, насчитывала более 100 штук. Это было интересная пора. Мы старательно опекали каждого покупателя аппаратуры, при необходимости демонстрировали аппаратуру в действии, с увлечением занимались совершенствованием аппаратурных и методических возможностей. Тогда, во время послеперестроечного упадка геологической отрасли, неожиданно аппаратура "ЭРА" стала пользоваться большим спросом для целей, не имеющих прямого отношения к геологии: поискам и определением состояния различных трубопроводов.
"Потерянные" трубопроводы были очень частым явлением в промышленном строительстве. Причина этому была в том, что при строительстве допускались многочисленные отклонения от проектной документации, которую затем забывали корректировать.
Нами были разработаны несколько специальных методик магнитного и электрического заряда и выпущена специализированная для таких работ аппаратура. Об аппаратуре "ЭРА" узнали за рубежом, и несколько комплектов, изготовленных нами, были проданы в другие страны. В дальнейшем, опуская второстепенные перипетии и подробности, Л. Дукаревичем, который показал себя как талантливый разработчик и отличный организатор, было создано малое предприятие, а затем и частное, куда я перешёл работать в 1992 году после выхода на пенсию. Вспоминаю об этом времени с чувством большого удовлетворения от выполнения этой интересной и полезной работы.
Прощальная речь в защиту магнитного поляВ 90 - годах, в солидных газетах, таких, как "Известия", возможно, в погоне за тиражом, читателей периодически стали запугивать прогнозами магнитных бурь и влиянием их на здоровье человека. А после гибели подводной лодки "Курск", сразу же стали выдвигаться самые экзотические версии о причинах аварии, в том числе, о влиянии геомагнитной бури, выведшей из строя магнитную навигационную систему подводной лодки. По совету моего старшего сына Андрея, в сентябре 2000 года я написал письмо в газету "Известия" следующего содержания:
"Вот уже более 10 лет в головы легковерных россиян усиленно внедряются разные предсказания, учения и запугивания, суть которых сводятся к обвинениям магнитного поля Земли в ухудшении здоровья жителей нашей планеты и в других бедах, вплоть до гибели подводной лодки "Курск".
Действительно, причиной магнитных бурь, а точнее, как говорят магнитологи, вариаций геомагнитного поля Земли является солнечная активность. Она сложным и непредсказуемым образом искажает геомагнитное поле и может приводить к его изменениям в данной точке земного шара. Но геомагнитное поле - вектор, то есть его воздействие на человека зависит от местоположения и ориентации его, как объёкта наблюдения, в пространстве. Изменения магнитного поля Земли от магнитных бурь по данным обсерваторских наблюдений, не превышает 2-4 процентов от значения полного вектора напряжённости магнитного поля. А изменения магнитного поля Земли по какой-либо составляющей при изменении положения человека в пространстве может достигать десятков и сотен (!) процентов. Кроме того, в местах сосредоточения промышленных и энергетических комплексов часто возникают магнитные поля, по своим частотным характеристикам не отличающиеся от магнитных вариаций, а по интенсивности значительно превышающие их. Причиной появления этих полей может быть работа промышленных агрегатов, движение электричек, поездов метро и других источников и потребителей постоянного, а точнее медленно меняющихся токов. И никакого влияния на здоровье населения при этом никогда замечено не было. (Я не имею, конечно, в виду случаи прямого жёсткого излучающего воздействия от радиолокационных или рентгеновских источников).
Другое дело - метеозависимость людей. Никто не собирается отрицать факты увеличения риска сердечно-сосудистых осложнений в неспокойные в магнитном (а, следовательно, в метеорологическом) отношении периоды или просто при резком изменении погоды. Не оспаривается никем зависимость самочувствия многих людей от внешнего атмосферного давления, влажности, концентрации озона или углекислого газа, от того, что в просторечье называют "погодой". Но изменение погоды зависит от вариаций магнитного поля, как явления планетарного характера, косвенно и неоднозначно, часто с большой задержкой во времени и непредсказуемо для данной местности. Поэтому предсказания погоды делаются только по данным метеонаблюдений, а не магнитных. А факт появления магнитной бури может приниматься во внимание только как предвестник возможной глобальной перестройки верхних слоёв атмосферы и нарушения радиосвязи в ближайшие несколько дней. Сами же магнитные бури никак не влияют на состояние здоровья человека".
Письмо было опубликовано под заголовком "Зелёный урожай с магнитного поля", имея в виду доходы прорицателей. Это была моя последняя "печатная" работа по специальности. К моему удивлению, она имела положительный отклик со стороны председателя комиссии по "лженауке" при Российской Академии Наук академика Е.Александрова, известного физика, специалиста по исследованию магнитных полей, который сетовал, что мнение этой авторитетной комиссии по этому вопросу не принимается во внимание средствами массовой информации.
источник http://www.gff-lgi.spb.ru/bibl-rybin-2.htm