Литературная премьера
Сегодня познакомилась с литературным опытом молодого автора, Филинковой Александры, с согласия которой и публикую историю.
Была уже поздняя ночь. Ветер разносил в стороны и кружил крупные хлопья снега так, что казалось, они танцуют. Я не мог уснуть, терзая себя разными мыслями и догадками.
Дело в том, что сегодня утром я получил письмо от своего старшего брата Винсента. В этом письме он сообщил, что хочет повидать меня и уже даже купил билеты на поезд, который прибудет в мой город через неделю.
Немного расскажу о нас. Раньше мы жили вдвоем в этом доме. Переехали, когда я был еще ребенком. Мой брат - военный, поэтому воспитывал меня всегда строго, мы почти не понимали друг друга. Я мягкий, чувствительный, но отходчивый человек, всю жизнь занимался творчеством. Винсу, конечно, это не нравилось, он пытался воспитать генерала. В общении он всегда был прямолинейный, твердый и немногословный. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, он оставил меня с няней и слугой, а сам был призван на службу. С тех пор прошло более двадцати лет. За это время он не приезжал, а только иногда писал письма.
Так вот, а на этот раз он написал, что скучает и как жалеет, что так мало внимания мне уделял. Сказал так же, что хотел бы много обсудить, побывать в доме, где вырос. На него это не похоже, поэтому я удивился.
Наша усадьба стоит на холме, за городом, возле леса. Дорога к ней всего одна, такая же древняя, как и дом. Вымощена камнем и кое-где в прощелинах поросла травой. Сюда никто не ходит, кроме почты, потому что местные жители считают заколдованным, а кто-то даже и проклятым лес и мой дом. Говорят, тут происходят мистические вещи: пропадают люди, ходят призраки, слышатся странные звуки. Я и сам иногда чувствую присутствие чего-то потустороннего тут, хотя уже привык и мне это никак не мешает, а порой даже наоборот - вдохновляет. Да, люди тут действительно пропадали, но ведь это не удивительно, рядом густой лес, в котором обитают дикие животные. Конечно, в нем легко можно заблудиться или стать жертвой волка или медведя и никто не услышит крики о помощи, а если и услышат, то вряд ли придут, ведь все боятся этого места.
Как я уже сказал - я не мог уснуть, поэтому спустился в погреб, взял вина и пошел в каминный зал. Это было мое излюбленное место в доме. В холодные зимы, особенно ночью тут царила особенная, теплая атмосфера. Бордовые стены, стеллажи со старыми книгами, огромный круглый стол, кресла, обитые красным бархатом, вся мебель и дверь из красного дерева, пестрые ковры на полу и, конечно, в центре комнаты массивный резной камин, над которым висело большое зеркало в золотой рамке, а перед ним небольшая софа , на которую я и присел, как всегда. Но эта таинственность и умиротворенность сохранялась в комнате только до рассвета. Так я и просидел, не смыкая глаз, глядя на пламя всю ночь.
И еще пять долгих дней я провел в размышлениях, ни с кем не общаясь. Придумывал, чем мы будем заниматься с Винсом, вспоминал, что он любит, а что его раздражает. Я то боялся встречи с ним, то безумно ждал. Но к выходным успокоился и даже съездил в город к своему товарищу, чтобы немного развеяться. Заодно купил несколько новых книг, чтобы читать по вечерам вслух брату.
Вот настал долгожданный день приезда Винсента. Я проснулся очень рано, но еще долго не мог оторвать голову от подушки, чувствуя сонливость. Когда я всё же встал и открыл шторы, то понял, почему у меня такое состояние. В небе над усадьбой висели темные, густые тучи, сквозь которые не мог пробиться солнечный свет. Я сразу пошел в каминный зал, уселся на софу, попросил принести мне кофе и принялся разглядывать почту. Не успев дочитать статью, я услышал скрип старой калитки, это был вход через сад, ведущий к озеру узкой тропинкой и потом к маленькой двери, которой чаще пользуются слуги, работая в саду, но, так как зима, им там нечего было делать, поэтому я понял, что приехал брат. Но почему он не зашел через парадную дверь? В детстве он любил меня напугать, подкравшись незаметно сзади, особенно, если я рисую, погруженный в себя и в картину. Этим он хотел показать, что нужно всегда быть начеку. Я остался неподвижным, решив ему подыграть , хотя уже не читал, а прислушивался к шагам. Он медленно подошел сзади и мягко положил руку мне на плечо, сказав при этом: «А дома всё так же , как раньше и даже ты на своем любимом месте» , - и тяжело вздохнул. Я встал и повернулся к нему.
Журнал, который был у меня в руках, выскользнул на пол, я остолбенел от ужаса и удивления, сердце колотилось в каждой частичке моего тела и пульсировало в висках, на мгновение даже показалось, что земля ускользает из-под ног. Моему взору предстал совершенно другой Винсент. Глаза его были стеклянными, кожа, как и губы, была сухая и мертвенно бледная, щеки впали, из-за этого казалось, нос стал еще острее. Волос на голове почти не осталось, а те, что остались, поседели как январский снег, что блестел за окном.
Глядя на него, создавалось впечатление, что даже стоять ему трудно. Тогда я крепко обнял его. Но, прикоснувшись, понял, что он сильно замерз, пока шел по саду, кожа была как лед.
Я велел слуге принести глинтвейна, а брата усадил перед камином и подкинул дров.
Когда мы выпили, он разговорился и рассказал мне много историй из своей жизни, как был на войне, путешествовал за океаном, о своей жене, о свадьбе, о рождении детей. Мне показалось странным, что он все это говорит, ведь я это знал из его писем, но обо всем он рассказывал подробней и эмоциональней, поэтому я не перебивал. Потом спросил про мою жизнь и я, почему-то, тоже перебирал темы из писем.
Но уже ближе к вечеру он рассказал о болезни, которая его терзает. Врачи не знают, как ее лечить. Она очень странно проявляется: постоянные признаки эпилепсии, порой даже заканчивающиеся литаргическим сном, отсутствие аппетита, резкое старение. Он сказал, что изменился так сильно внешне всего за два месяца, что понимает, что скоро умрет, поэтому принял решение ехать так поспешно.
Когда мы закончили, было уже поздно. Винс попросил проводить его до спальни, мы дошли до двери в его комнату и я удалился. Уставший от тяжелого разговора и вина, я сразу уснул.
Утром все повторилось, как и вчера. Я спустился, попросил кофе и принялся за почту. Но каково было мое удивление, когда среди газет и журналов я обнаружил письмо от Винса. Почта была свежая, ее привезли сегодня и местом отправления был его дом в другой стране. Я открыл и прочитал. Не поверив своим глазам, еще раз перечитал и даже сравнил почерк со старым письмом. Все верно, написал это он. Там было сказано, что он болен и болезнь прогрессирует слишком быстро, поэтому врачи не опускают его в такой далекий путь, так как если при чужих людях он впадет в литаргический сон, то его могут заживо похоронить. Письмо было очень длинным, там он прощался со мной, просил прощения.
Я ничего не понял, как тогда он все же приехал вчера? Поднялся в спальню, куда провожал его вечером, но там никого не было. Кровать была заправлена, вещей не стояло. Тут я вспомнил, что и вчера вещей его не видел, и не видел, чтобы слуга их заносил. Тогда я позвал слугу и попросил объяснить, что происходит и где Винсент. В ответ я услышал, что никто не приезжал вчера. Тогда я подумал, что Винс решил меня разыграть, но это было уже не смешно. Я повысил голос и велел рассказать, чем тогда вчера весь день занимался и кому вчера слуга приносил глинтвейн. На что он сказал, что я весь день вчера просидел один и вино тоже выпил сам, но при этом разговаривал сам с собой.
Тогда я прогнал его прочь и уставился в окно, в надежде понять, что произошло. Из окна было видно то самое озеро, мимо которого проходил брат вчера, на берегу стояло старое, засохшее ветвистое дерево. Я смотрел на него, как вдруг из - за ствола появился Винс. На секунду я почувствовал облегчение, что не сошел с ума, но, присмотревшись, нигде не увидел следов. Как он дошел туда? На снегу долго видны следы, ведь под ним земля. Но тут вдруг, в момент, поднялась вьюга, ветер вскружил снег вокруг Винсента, а он стоял, приподняв руку, как бы прощаясь, и смотрел мне в глаза, пока снег совсем не скрыл его от меня. Потом ветер стих буквально за четверть минуты. Но никого не было и следов тоже.
Через еще четыре дня выяснилось, что, написав мне последнее письмо, им овладел очередной приступ, после которого он не выжил.
Была уже поздняя ночь. Ветер разносил в стороны и кружил крупные хлопья снега так, что казалось, они танцуют. Я не мог уснуть, терзая себя разными мыслями и догадками.
Дело в том, что сегодня утром я получил письмо от своего старшего брата Винсента. В этом письме он сообщил, что хочет повидать меня и уже даже купил билеты на поезд, который прибудет в мой город через неделю.
Немного расскажу о нас. Раньше мы жили вдвоем в этом доме. Переехали, когда я был еще ребенком. Мой брат - военный, поэтому воспитывал меня всегда строго, мы почти не понимали друг друга. Я мягкий, чувствительный, но отходчивый человек, всю жизнь занимался творчеством. Винсу, конечно, это не нравилось, он пытался воспитать генерала. В общении он всегда был прямолинейный, твердый и немногословный. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, он оставил меня с няней и слугой, а сам был призван на службу. С тех пор прошло более двадцати лет. За это время он не приезжал, а только иногда писал письма.
Так вот, а на этот раз он написал, что скучает и как жалеет, что так мало внимания мне уделял. Сказал так же, что хотел бы много обсудить, побывать в доме, где вырос. На него это не похоже, поэтому я удивился.
Наша усадьба стоит на холме, за городом, возле леса. Дорога к ней всего одна, такая же древняя, как и дом. Вымощена камнем и кое-где в прощелинах поросла травой. Сюда никто не ходит, кроме почты, потому что местные жители считают заколдованным, а кто-то даже и проклятым лес и мой дом. Говорят, тут происходят мистические вещи: пропадают люди, ходят призраки, слышатся странные звуки. Я и сам иногда чувствую присутствие чего-то потустороннего тут, хотя уже привык и мне это никак не мешает, а порой даже наоборот - вдохновляет. Да, люди тут действительно пропадали, но ведь это не удивительно, рядом густой лес, в котором обитают дикие животные. Конечно, в нем легко можно заблудиться или стать жертвой волка или медведя и никто не услышит крики о помощи, а если и услышат, то вряд ли придут, ведь все боятся этого места.
Как я уже сказал - я не мог уснуть, поэтому спустился в погреб, взял вина и пошел в каминный зал. Это было мое излюбленное место в доме. В холодные зимы, особенно ночью тут царила особенная, теплая атмосфера. Бордовые стены, стеллажи со старыми книгами, огромный круглый стол, кресла, обитые красным бархатом, вся мебель и дверь из красного дерева, пестрые ковры на полу и, конечно, в центре комнаты массивный резной камин, над которым висело большое зеркало в золотой рамке, а перед ним небольшая софа , на которую я и присел, как всегда. Но эта таинственность и умиротворенность сохранялась в комнате только до рассвета. Так я и просидел, не смыкая глаз, глядя на пламя всю ночь.
И еще пять долгих дней я провел в размышлениях, ни с кем не общаясь. Придумывал, чем мы будем заниматься с Винсом, вспоминал, что он любит, а что его раздражает. Я то боялся встречи с ним, то безумно ждал. Но к выходным успокоился и даже съездил в город к своему товарищу, чтобы немного развеяться. Заодно купил несколько новых книг, чтобы читать по вечерам вслух брату.
Вот настал долгожданный день приезда Винсента. Я проснулся очень рано, но еще долго не мог оторвать голову от подушки, чувствуя сонливость. Когда я всё же встал и открыл шторы, то понял, почему у меня такое состояние. В небе над усадьбой висели темные, густые тучи, сквозь которые не мог пробиться солнечный свет. Я сразу пошел в каминный зал, уселся на софу, попросил принести мне кофе и принялся разглядывать почту. Не успев дочитать статью, я услышал скрип старой калитки, это был вход через сад, ведущий к озеру узкой тропинкой и потом к маленькой двери, которой чаще пользуются слуги, работая в саду, но, так как зима, им там нечего было делать, поэтому я понял, что приехал брат. Но почему он не зашел через парадную дверь? В детстве он любил меня напугать, подкравшись незаметно сзади, особенно, если я рисую, погруженный в себя и в картину. Этим он хотел показать, что нужно всегда быть начеку. Я остался неподвижным, решив ему подыграть , хотя уже не читал, а прислушивался к шагам. Он медленно подошел сзади и мягко положил руку мне на плечо, сказав при этом: «А дома всё так же , как раньше и даже ты на своем любимом месте» , - и тяжело вздохнул. Я встал и повернулся к нему.
Журнал, который был у меня в руках, выскользнул на пол, я остолбенел от ужаса и удивления, сердце колотилось в каждой частичке моего тела и пульсировало в висках, на мгновение даже показалось, что земля ускользает из-под ног. Моему взору предстал совершенно другой Винсент. Глаза его были стеклянными, кожа, как и губы, была сухая и мертвенно бледная, щеки впали, из-за этого казалось, нос стал еще острее. Волос на голове почти не осталось, а те, что остались, поседели как январский снег, что блестел за окном.
Глядя на него, создавалось впечатление, что даже стоять ему трудно. Тогда я крепко обнял его. Но, прикоснувшись, понял, что он сильно замерз, пока шел по саду, кожа была как лед.
Я велел слуге принести глинтвейна, а брата усадил перед камином и подкинул дров.
Когда мы выпили, он разговорился и рассказал мне много историй из своей жизни, как был на войне, путешествовал за океаном, о своей жене, о свадьбе, о рождении детей. Мне показалось странным, что он все это говорит, ведь я это знал из его писем, но обо всем он рассказывал подробней и эмоциональней, поэтому я не перебивал. Потом спросил про мою жизнь и я, почему-то, тоже перебирал темы из писем.
Но уже ближе к вечеру он рассказал о болезни, которая его терзает. Врачи не знают, как ее лечить. Она очень странно проявляется: постоянные признаки эпилепсии, порой даже заканчивающиеся литаргическим сном, отсутствие аппетита, резкое старение. Он сказал, что изменился так сильно внешне всего за два месяца, что понимает, что скоро умрет, поэтому принял решение ехать так поспешно.
Когда мы закончили, было уже поздно. Винс попросил проводить его до спальни, мы дошли до двери в его комнату и я удалился. Уставший от тяжелого разговора и вина, я сразу уснул.
Утром все повторилось, как и вчера. Я спустился, попросил кофе и принялся за почту. Но каково было мое удивление, когда среди газет и журналов я обнаружил письмо от Винса. Почта была свежая, ее привезли сегодня и местом отправления был его дом в другой стране. Я открыл и прочитал. Не поверив своим глазам, еще раз перечитал и даже сравнил почерк со старым письмом. Все верно, написал это он. Там было сказано, что он болен и болезнь прогрессирует слишком быстро, поэтому врачи не опускают его в такой далекий путь, так как если при чужих людях он впадет в литаргический сон, то его могут заживо похоронить. Письмо было очень длинным, там он прощался со мной, просил прощения.
Я ничего не понял, как тогда он все же приехал вчера? Поднялся в спальню, куда провожал его вечером, но там никого не было. Кровать была заправлена, вещей не стояло. Тут я вспомнил, что и вчера вещей его не видел, и не видел, чтобы слуга их заносил. Тогда я позвал слугу и попросил объяснить, что происходит и где Винсент. В ответ я услышал, что никто не приезжал вчера. Тогда я подумал, что Винс решил меня разыграть, но это было уже не смешно. Я повысил голос и велел рассказать, чем тогда вчера весь день занимался и кому вчера слуга приносил глинтвейн. На что он сказал, что я весь день вчера просидел один и вино тоже выпил сам, но при этом разговаривал сам с собой.
Тогда я прогнал его прочь и уставился в окно, в надежде понять, что произошло. Из окна было видно то самое озеро, мимо которого проходил брат вчера, на берегу стояло старое, засохшее ветвистое дерево. Я смотрел на него, как вдруг из - за ствола появился Винс. На секунду я почувствовал облегчение, что не сошел с ума, но, присмотревшись, нигде не увидел следов. Как он дошел туда? На снегу долго видны следы, ведь под ним земля. Но тут вдруг, в момент, поднялась вьюга, ветер вскружил снег вокруг Винсента, а он стоял, приподняв руку, как бы прощаясь, и смотрел мне в глаза, пока снег совсем не скрыл его от меня. Потом ветер стих буквально за четверть минуты. Но никого не было и следов тоже.
Через еще четыре дня выяснилось, что, написав мне последнее письмо, им овладел очередной приступ, после которого он не выжил.