В середине февраля
По-хорошему, надо бы продолжить.
Но мне пока не до того (и не до этого)
Аллочка с Ковалёвым работали в одном здании. По утрам они ездили порознь - трудовой день Ковалёва начинался на час позже. Он чертил что-то в «Гражданпроекте», Аллочка же секретарствовала в «Росгосстрахе». По вечерам - встречались на крыльце и вместе шли на остановку - под локоток, как приличным людям и положено.
Сегодня пахло весной - так пахло, что Аллочка готова была, как пёс, вытянуть шею и нестись вперёд, не разбирая дороги. Однако локоть Ковалёва под пальцами действовал отрезвляюще-направляюще. Поэтому Аллочка просто выпрямила спину, подняла голову - как в юности, по-балетному - и выцокивала каблучками по асфальту.
Автобус пришел, как обычно, полупустым: сидячие места уже заняты, но удобные стоячие вполне свободны. Аллочка с Ковалёвым устроились в середине салона - хотя кто додумался назвать салоном внутренность автобуса? - там, где пересекались горизонтальные и вертикальные поручни. Двухметроворостый Ковалёв по привычке держался за вертикальный, Аллочка вцепилась в горизонтальный. Перед глазами у неё, как обычно, оказалась Ковалёвская рука. Аллочка смотрела на зазор между рукавом и перчаткой и думала. Сначала - о том, что у Ковалёва неожиданно тонкое для такого детины запястье. Затем - о том, что манжеты у рубашек за день приходят в негодность. Потом Аллочка от Ковалёвского запястья перескочила мыслями к другому - дочкиному. Аська вторую неделю клянчила новые часы, «свотчевские», как она их называла. Теоретически Аллочка против часов ничего не имела, но фактически их цена не очень-то стыковалась с новыми, Аськиными же, сапожками. А с дочкиной поездкой в Бельгию на каникулах не стыковалась никак…
Так, в думах о том и о сём, Аллочка прожила сорок минут пути.
- Сейчас наша, - сказал Ковалёв.
- Вижу.
На улице ощутимо похолодало, ветер пробирал до костей, и вальяжно цокать каблуками уже не хотелось. Ковалёв позвякивал ключами в кармане всю дорогу от остановки до подъезда, Аллочка ёжилась.
Аська встретила их в коридоре.
- Ма-а-ам, па-а-ап… - протянула она выжидающе-настороженно.
Тощенькая, бледненькая, черноголовая, высокая - миниатюрную Аллочку она перегнала уже на полголовы - дочь походила на Пьеро. Сходство это еще усиливалось из-за майки-балахона.
- Привет, - отозвался Ковалёв.
- Привет, маленький. Что случилось?
Аська замялась.
- Не, ничего, - развернулась и шмыгнула в свою комнату.
Пока Аллочка раздевалась-разувалась, Ковалёв успел вымыть руки и теперь оживлённо гремел посудой на кухне - разогревал ужин. Как водится, он плохо закрыл кран, и вода убегала с тихим шипением. Аллочка поморщилась, тут же одумалась и взглянула в зеркало. В резком холодно-белом свете все ее тридцать шесть были видны, как в паспорте.
Аллочка вышла из ванной и постучалась в дочкину комнату.
- Ася, ужинать пойдём.
- Нет, - донеслось из-за двери.
- Почему?
- Не хочу.
«Диета! Анорексия! Истощение!» - вспыхнули сигнальные огни. Аллочка крикнула в сторону кухни: «Ковалёв, меня не жди!» - и решительно шагнула в комнату дочери.
Аська лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку, и тряслась плечиками - как поломанная механическая кукла. Внезапно Аллочку передернуло - от ужаса, жалости и странного чувства собственной беспомощности. Она села рядом и прислонилась щекой к Аськиной спине. Спина меленько подрагивала, но была тёплая, настоящая, в ней стучало и отчего-то поскрипывало.
- Ась…
Дочь молча заерзала, будто пытаясь Аллочкину голову сбросить.
- Ась…
- Ну, что?! - донеслось приглушенно.
- Ну, что - что? Рассказывай. Вдруг посоветую чего. Или просто легче станет.
- Мам, ну как ты посоветуешь? Ну, как?! - Аська стукнула кулачком в подлокотник.
- Как-нибудь. Давай-давай, рассказывай.
Аська шмыгнула носом.
- Меня Пашка не поздрави-и-ил…
- С чем?
- С днем Святого Валентина-а…
- Стой. Пашка - который из соседнего подъезда? Из вашего класса?
- Угу…
Аллочка растерялась, мучительно, как на первом свидании. Что ей сказать? Что?! Что нужно думать об учебе, а не о мальчишках?.. Что будет еще сто таких пашек?.. Что все проходит, и даже сто первый пашка рано или поздно станет… Ковалевым?..
Не поверит.
- Ась, а Пашка твой… Он кого-нибудь поздравил?
В ответ Аська помотала головой.
- Может, он и не знал, что поздравлять надо?
- Все знали! Все! У нас в школе на первом этаже ящик для валентинок повесили! И объявления расклеили! А он!..
- А он маленький еще. И не соображает. И занят своими пацанскими делами, в которые день Валентина не вписывается. Понимаешь, Асик?
Дочь снова шмыгнула носом - уже не отчаянно, а внимательно.
- А мы… мы давай в парикмахерскую сходим на выходных? И сделаем из тебя такую барышню, что все упадут.
- Упадут? - звякнуло надеждой.
- Упадут-упадут. Мы еще к стилисту сходим…
… Аська свернулась калачиком. Укрыв ее пледом, Аллочка тихонько, на негнущихся почему-то ногах, вышла из комнаты и прислонилась спиной к стене. Постояла так минуту и направилась в гостиную.
Ковалёв уже сидел в кресле, щёлкал пультом телевизора.
- Ко… - начала Аллочка и споткнулась. - Юр, посмотри розетку на кухне.
- Прямо сейчас?
- Сейчас. Мне же готовить…
- Ладно.
Когда он вышел, Аллочка подставила к шкафу банкетку и распахнула дверцу верхнего отделения. Поискала-поискала и вытащила небольшой пакетик. Закрыла дверцу, спустилась на пол и села в кресло. Из пакетика Аллочка достала аккуратно сложенные белую пеленку и розовую ленточку. Поднесла к лицу, рассмотрела внимательно и уронила на колени. Так и сидела.
На улице бесновалась позёмка, завывало и мело.
Но мне пока не до того (и не до этого)
Аллочка с Ковалёвым работали в одном здании. По утрам они ездили порознь - трудовой день Ковалёва начинался на час позже. Он чертил что-то в «Гражданпроекте», Аллочка же секретарствовала в «Росгосстрахе». По вечерам - встречались на крыльце и вместе шли на остановку - под локоток, как приличным людям и положено.
Сегодня пахло весной - так пахло, что Аллочка готова была, как пёс, вытянуть шею и нестись вперёд, не разбирая дороги. Однако локоть Ковалёва под пальцами действовал отрезвляюще-направляюще. Поэтому Аллочка просто выпрямила спину, подняла голову - как в юности, по-балетному - и выцокивала каблучками по асфальту.
Автобус пришел, как обычно, полупустым: сидячие места уже заняты, но удобные стоячие вполне свободны. Аллочка с Ковалёвым устроились в середине салона - хотя кто додумался назвать салоном внутренность автобуса? - там, где пересекались горизонтальные и вертикальные поручни. Двухметроворостый Ковалёв по привычке держался за вертикальный, Аллочка вцепилась в горизонтальный. Перед глазами у неё, как обычно, оказалась Ковалёвская рука. Аллочка смотрела на зазор между рукавом и перчаткой и думала. Сначала - о том, что у Ковалёва неожиданно тонкое для такого детины запястье. Затем - о том, что манжеты у рубашек за день приходят в негодность. Потом Аллочка от Ковалёвского запястья перескочила мыслями к другому - дочкиному. Аська вторую неделю клянчила новые часы, «свотчевские», как она их называла. Теоретически Аллочка против часов ничего не имела, но фактически их цена не очень-то стыковалась с новыми, Аськиными же, сапожками. А с дочкиной поездкой в Бельгию на каникулах не стыковалась никак…
Так, в думах о том и о сём, Аллочка прожила сорок минут пути.
- Сейчас наша, - сказал Ковалёв.
- Вижу.
На улице ощутимо похолодало, ветер пробирал до костей, и вальяжно цокать каблуками уже не хотелось. Ковалёв позвякивал ключами в кармане всю дорогу от остановки до подъезда, Аллочка ёжилась.
Аська встретила их в коридоре.
- Ма-а-ам, па-а-ап… - протянула она выжидающе-настороженно.
Тощенькая, бледненькая, черноголовая, высокая - миниатюрную Аллочку она перегнала уже на полголовы - дочь походила на Пьеро. Сходство это еще усиливалось из-за майки-балахона.
- Привет, - отозвался Ковалёв.
- Привет, маленький. Что случилось?
Аська замялась.
- Не, ничего, - развернулась и шмыгнула в свою комнату.
Пока Аллочка раздевалась-разувалась, Ковалёв успел вымыть руки и теперь оживлённо гремел посудой на кухне - разогревал ужин. Как водится, он плохо закрыл кран, и вода убегала с тихим шипением. Аллочка поморщилась, тут же одумалась и взглянула в зеркало. В резком холодно-белом свете все ее тридцать шесть были видны, как в паспорте.
Аллочка вышла из ванной и постучалась в дочкину комнату.
- Ася, ужинать пойдём.
- Нет, - донеслось из-за двери.
- Почему?
- Не хочу.
«Диета! Анорексия! Истощение!» - вспыхнули сигнальные огни. Аллочка крикнула в сторону кухни: «Ковалёв, меня не жди!» - и решительно шагнула в комнату дочери.
Аська лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку, и тряслась плечиками - как поломанная механическая кукла. Внезапно Аллочку передернуло - от ужаса, жалости и странного чувства собственной беспомощности. Она села рядом и прислонилась щекой к Аськиной спине. Спина меленько подрагивала, но была тёплая, настоящая, в ней стучало и отчего-то поскрипывало.
- Ась…
Дочь молча заерзала, будто пытаясь Аллочкину голову сбросить.
- Ась…
- Ну, что?! - донеслось приглушенно.
- Ну, что - что? Рассказывай. Вдруг посоветую чего. Или просто легче станет.
- Мам, ну как ты посоветуешь? Ну, как?! - Аська стукнула кулачком в подлокотник.
- Как-нибудь. Давай-давай, рассказывай.
Аська шмыгнула носом.
- Меня Пашка не поздрави-и-ил…
- С чем?
- С днем Святого Валентина-а…
- Стой. Пашка - который из соседнего подъезда? Из вашего класса?
- Угу…
Аллочка растерялась, мучительно, как на первом свидании. Что ей сказать? Что?! Что нужно думать об учебе, а не о мальчишках?.. Что будет еще сто таких пашек?.. Что все проходит, и даже сто первый пашка рано или поздно станет… Ковалевым?..
Не поверит.
- Ась, а Пашка твой… Он кого-нибудь поздравил?
В ответ Аська помотала головой.
- Может, он и не знал, что поздравлять надо?
- Все знали! Все! У нас в школе на первом этаже ящик для валентинок повесили! И объявления расклеили! А он!..
- А он маленький еще. И не соображает. И занят своими пацанскими делами, в которые день Валентина не вписывается. Понимаешь, Асик?
Дочь снова шмыгнула носом - уже не отчаянно, а внимательно.
- А мы… мы давай в парикмахерскую сходим на выходных? И сделаем из тебя такую барышню, что все упадут.
- Упадут? - звякнуло надеждой.
- Упадут-упадут. Мы еще к стилисту сходим…
… Аська свернулась калачиком. Укрыв ее пледом, Аллочка тихонько, на негнущихся почему-то ногах, вышла из комнаты и прислонилась спиной к стене. Постояла так минуту и направилась в гостиную.
Ковалёв уже сидел в кресле, щёлкал пультом телевизора.
- Ко… - начала Аллочка и споткнулась. - Юр, посмотри розетку на кухне.
- Прямо сейчас?
- Сейчас. Мне же готовить…
- Ладно.
Когда он вышел, Аллочка подставила к шкафу банкетку и распахнула дверцу верхнего отделения. Поискала-поискала и вытащила небольшой пакетик. Закрыла дверцу, спустилась на пол и села в кресло. Из пакетика Аллочка достала аккуратно сложенные белую пеленку и розовую ленточку. Поднесла к лицу, рассмотрела внимательно и уронила на колени. Так и сидела.
На улице бесновалась позёмка, завывало и мело.