"Жест, есть не движение тела, а движение души" - Ф.М.Шаляпин о трансформации образа
Прочитав книгу Федора Ивановича Шаляпина "Маска и душа", решила сделать подборку с цитатами из книги, фотографиями и, в некоторых случаях, даже музыкальными отрывками в его исполнении из опер.
Благодаря рекомендации Кати, которая подсказала, где взять в хорошем качестве записи некоторые музыкальные отрывки произведений Федора Ивановича Шаляпина.
Ф. Шаляпин в роли Ивана Сусанина
Ария Ивана Сусанина из оперы "Жизнь за царя"
«Есть в искусстве такие вещи, о которых словами сказать нельзя. Я думаю, что есть такое же вещи и в религии. Вот почему и об искусстве и о религии можно говорить много, но договорить до конца невозможно. Доходишь до какой-то черты, - я предпочитаю сказать: до какого-то забора, и хотя знаешь, что за этим забором лежат еще необъятные пространства, что есть на этих пространствах, объяснить нет возможности. Не хватает человеческих слов. Это переходит в область невыразимого чувства. Есть буквы в алфавите, и есть знаки в музыке. Все вы можете написать этими буквами, начертать этими знаками. Все слова, все ноты. Но … Есть интонация вздоха - как написать или начертить эту интонацию? Таких букв нет.
Как у актера возникает и формируется сценический образ, можно сказать только приблизительно. Это будет, вероятно, какая-нибудь половина сложного процесса - то, что лежит по ту сторону забора. Скажу, однако, что сознательная часть работы актера имеет чрезвычайно большое, может быть даже решающее значение - она возбуждает и питает интуицию, оплодотворяет ее.
Для того, чтобы полететь на аэроплане в неведомые высоты стратосферы, необходимо оттолкнуться от куска плотной земли, разумно для этой цели выбранного и известным образом приспособленного. Какие там осеняют актера вдохновения при дальнейшей разработке роли - это дело позднейшее. Этого он и знать не может и думать об этом не должен, - придет это как-то помимо его сознания; никаким усердием, никакой волей он этого предопределить не может. Но вот, от чего ему оттолкнуться в его творческом порыве, это он должен знать твердо. Именно, знать. То есть, сознательным усилием ума и воли он обязан выработать себе взгляд на то дело, за которое он берется.
…В этой стадии созидания сценического образа вступает в действие воображение - одно из самых главных орудий художественного творчества.
Вообразить, это значит - вдруг увидеть. Увидеть хорошо, ловко, правдиво. Внешний образ в целом, а затем в характерных деталях. Выражение лица, позу, жест. Для того же, чтобы правильно вообразить, надо хорошо, доподлинно знать натуру персонажа, его главные свойства. Если хорошо вообразить нутро человека, можно правильно угадать его внешний облик. При первом же появлении «героя» на сцене, зритель непременно почувствует его характер, если глубоко прочувствовал и правильно вообразил его сам актер. Воображение актера должно соприкоснуться с воображением автора и уловить существующую ноту пластического бытия персонажа. Сценический образ правдив и хорошо в той мере, в какой он убеждает публику. Следовательно, при создании внешней оболочки образа нужно подумать об его убедительности, - какое она произведет впечатление?
Ф.Шаляпин в роли Бориса Годунова
Борис Годунов. Есть монета с его портретом. На монете он без бороды. В одних усах. Волосы, кажется, стриженные. Это, вероятно, настоящая историческая правда, но подумав, я пришел к заключению, что эта протокольная истина никому не интересна. Ну, был Борис без бороды. Следует ли из этого, что я должен выйти на сцену бритым? Изобразил бы я Бориса блондином? Конечно, нет. Я этим ослабил бы впечатление от его личности. Он монгольского происхождения. От него ждут черной бороды. И я пожаловал Борису черную бороду. Те, которые меня видели в роли Бориса, могут судить, в какой степени эта внешняя деталь оказалась важной для силы и красоты образа.
Ф. Шаляпин в роли Дон Кихота
Дон Кихот. Я совсем не знаю, какой он из себя. Правда, внимательно прочитав Сервантеса, закрыв затем глаза и задумавшись, я могу получить общее впечатление от Дон Кихота, такое же приблизительное, какое десять художников, о которых я говорил выше, получили от Анны Карениной. Я, например, могу понять, что этот сосредоточенный в себе мечтатель должен быть медлительным в движениях, не быть суетливым. Я понимаю, что глаза у него должны быть не трезвые, не сухие. Я понимаю много различных и важных отдельных черт. Но, ведь, этого мало, - какой он в целом, - синтетически? Что нужно мне сделать для того, чтобы публика при первом взгляде на Дон Кихота доверчиво и с симпатией ему улыбнулась: да, это ты, старый знакомец наш и друг. Ясно, что в его внешности должна быть отражена и фантазия, и беспомощность, и замашки вояки, и слабость ребенка, и гордость кастильского рыцаря, и доброта святого. Нужна яркая смесь комического и трогательного. Исходя из нутра Дон Кихота, я увидел его внешность. Вообразил ее себе и, черта за чертою, упорно лепил его фигуру, издали эффектную, вблизи смешную и трогательную. Я дал ему остроконечную бородку, на лбу я взвихрил фантастический хохолок, удлинил его фигуру и поставил ее на слабые, тонкие, длинные ноги. И дал ему усы, - смешной положим, но явно претендующий украсить лицо именно испанского рыцаря… И шлему рыцарскому и латам противопоставил доброе, наивное, детское лицо, на котором и улыбка, и слезу, и судорога страдания выходят почему-то особенно трогательными.
Ф. Шаляпин в роли Дона Базилио
От нутра исходил я и при разработке внешней фигуры Дона Базилио в «Севильском цирюльнике». Этот персонаж говорит: «Вы только деньги дайте мне, а я уже сделаю все». В этой фразе весь Дон Базилио. Надо, чтобы зритель при первом взгляде на него почувствовал, что это за птица, на что этот человек способен. По одной его позе, прежде, чем он сказал слово. Воображение мне подсказало, что в Доне Базилио зритель поверит тем больше, чем менее он будет реалистичен, и исполняя эту роль, я от реализма резко уходил в сторону гротеска. Мой Дон Базилио, как будто, складной, если хотите - растяжимый, как его совесть. Когда он показывается в дверях, он мал, как карлик, и сейчас же на глазах у публики разматывается и вырастает жирафом. Из жирафа он опять сожмется в карлика, когда это нужно. Он все может, - вы ему только дайте денег. Вот отчего он сразу и смешон, и жуток. Зрителя уже ничто в нем не удивляет. Его дифирамбы полезной клевете - уже в его фигуре.»
Ария Дона Базилио из оперы "Севильский цирюльник" (слушать по ссылке)
Ф. Шаляпин в роли Мефистофеля
Сцена и куплеты Мефистофеля из оперы "Фауст"
Ф. Шаляпин в роли Мельника, опера "Русалка" А.С. Даргомыжского
Ария Мельника
«Слишком много деталей вредно. Они загромождают образ. Надо как можно проще, взять быка за рога. Идти к сердцу, к ядру вещи. Дать синтез. Иногда одна яркая деталь рисует целую фигуру. В тысячной толпе можно иногда узнать человека только по одному тому, как у него сидит на затылке шляпа, и как он стоит. Это - Иван Григорьевич! У вас нет никаких в этом сомнений. Одна деталь выделила его из тысячи людей…»
«Индивидуальность - вещь чрезвычайно ценная, но только в духе, а не в плоти. Я скажу больше, никакой грим не поможет актеру создать живой индивидуальный образ, если из души его не просачивается наружу этому лицу присущие духовные краски - грим психологический. Душевное движение с гримом не слито, живет вне зависимости от него. Грима может не быть, а соответствующее ему душевное движение все-таки будет при художественном, а не механическом исполнении роли…»
«Жест, конечно, самая душа сценического творчества. Настаивать на этом, значит ломиться в открытую дверь. Малейшее движение лица, бровей, глаз - это называют мимикой - есть, в сущности, жест….Жест, есть не движение тела, а движение души».
И, еще меня поразило как Федор Иванович Шаляпин преображался, исполняя песни и романсы.
Воспоминания современников Шаляпина об исполнении им "Песни о блохе"
"Песня волжских бурлаков"
"Лучинушка"
"Очи черные"
Благодаря рекомендации Кати, которая подсказала, где взять в хорошем качестве записи некоторые музыкальные отрывки произведений Федора Ивановича Шаляпина.
Ф. Шаляпин в роли Ивана Сусанина
Ария Ивана Сусанина из оперы "Жизнь за царя"
«Есть в искусстве такие вещи, о которых словами сказать нельзя. Я думаю, что есть такое же вещи и в религии. Вот почему и об искусстве и о религии можно говорить много, но договорить до конца невозможно. Доходишь до какой-то черты, - я предпочитаю сказать: до какого-то забора, и хотя знаешь, что за этим забором лежат еще необъятные пространства, что есть на этих пространствах, объяснить нет возможности. Не хватает человеческих слов. Это переходит в область невыразимого чувства. Есть буквы в алфавите, и есть знаки в музыке. Все вы можете написать этими буквами, начертать этими знаками. Все слова, все ноты. Но … Есть интонация вздоха - как написать или начертить эту интонацию? Таких букв нет.
Как у актера возникает и формируется сценический образ, можно сказать только приблизительно. Это будет, вероятно, какая-нибудь половина сложного процесса - то, что лежит по ту сторону забора. Скажу, однако, что сознательная часть работы актера имеет чрезвычайно большое, может быть даже решающее значение - она возбуждает и питает интуицию, оплодотворяет ее.
Для того, чтобы полететь на аэроплане в неведомые высоты стратосферы, необходимо оттолкнуться от куска плотной земли, разумно для этой цели выбранного и известным образом приспособленного. Какие там осеняют актера вдохновения при дальнейшей разработке роли - это дело позднейшее. Этого он и знать не может и думать об этом не должен, - придет это как-то помимо его сознания; никаким усердием, никакой волей он этого предопределить не может. Но вот, от чего ему оттолкнуться в его творческом порыве, это он должен знать твердо. Именно, знать. То есть, сознательным усилием ума и воли он обязан выработать себе взгляд на то дело, за которое он берется.
…В этой стадии созидания сценического образа вступает в действие воображение - одно из самых главных орудий художественного творчества.
Вообразить, это значит - вдруг увидеть. Увидеть хорошо, ловко, правдиво. Внешний образ в целом, а затем в характерных деталях. Выражение лица, позу, жест. Для того же, чтобы правильно вообразить, надо хорошо, доподлинно знать натуру персонажа, его главные свойства. Если хорошо вообразить нутро человека, можно правильно угадать его внешний облик. При первом же появлении «героя» на сцене, зритель непременно почувствует его характер, если глубоко прочувствовал и правильно вообразил его сам актер. Воображение актера должно соприкоснуться с воображением автора и уловить существующую ноту пластического бытия персонажа. Сценический образ правдив и хорошо в той мере, в какой он убеждает публику. Следовательно, при создании внешней оболочки образа нужно подумать об его убедительности, - какое она произведет впечатление?
Ф.Шаляпин в роли Бориса Годунова
Борис Годунов. Есть монета с его портретом. На монете он без бороды. В одних усах. Волосы, кажется, стриженные. Это, вероятно, настоящая историческая правда, но подумав, я пришел к заключению, что эта протокольная истина никому не интересна. Ну, был Борис без бороды. Следует ли из этого, что я должен выйти на сцену бритым? Изобразил бы я Бориса блондином? Конечно, нет. Я этим ослабил бы впечатление от его личности. Он монгольского происхождения. От него ждут черной бороды. И я пожаловал Борису черную бороду. Те, которые меня видели в роли Бориса, могут судить, в какой степени эта внешняя деталь оказалась важной для силы и красоты образа.
Ф. Шаляпин в роли Дон Кихота
Дон Кихот. Я совсем не знаю, какой он из себя. Правда, внимательно прочитав Сервантеса, закрыв затем глаза и задумавшись, я могу получить общее впечатление от Дон Кихота, такое же приблизительное, какое десять художников, о которых я говорил выше, получили от Анны Карениной. Я, например, могу понять, что этот сосредоточенный в себе мечтатель должен быть медлительным в движениях, не быть суетливым. Я понимаю, что глаза у него должны быть не трезвые, не сухие. Я понимаю много различных и важных отдельных черт. Но, ведь, этого мало, - какой он в целом, - синтетически? Что нужно мне сделать для того, чтобы публика при первом взгляде на Дон Кихота доверчиво и с симпатией ему улыбнулась: да, это ты, старый знакомец наш и друг. Ясно, что в его внешности должна быть отражена и фантазия, и беспомощность, и замашки вояки, и слабость ребенка, и гордость кастильского рыцаря, и доброта святого. Нужна яркая смесь комического и трогательного. Исходя из нутра Дон Кихота, я увидел его внешность. Вообразил ее себе и, черта за чертою, упорно лепил его фигуру, издали эффектную, вблизи смешную и трогательную. Я дал ему остроконечную бородку, на лбу я взвихрил фантастический хохолок, удлинил его фигуру и поставил ее на слабые, тонкие, длинные ноги. И дал ему усы, - смешной положим, но явно претендующий украсить лицо именно испанского рыцаря… И шлему рыцарскому и латам противопоставил доброе, наивное, детское лицо, на котором и улыбка, и слезу, и судорога страдания выходят почему-то особенно трогательными.
Ф. Шаляпин в роли Дона Базилио
От нутра исходил я и при разработке внешней фигуры Дона Базилио в «Севильском цирюльнике». Этот персонаж говорит: «Вы только деньги дайте мне, а я уже сделаю все». В этой фразе весь Дон Базилио. Надо, чтобы зритель при первом взгляде на него почувствовал, что это за птица, на что этот человек способен. По одной его позе, прежде, чем он сказал слово. Воображение мне подсказало, что в Доне Базилио зритель поверит тем больше, чем менее он будет реалистичен, и исполняя эту роль, я от реализма резко уходил в сторону гротеска. Мой Дон Базилио, как будто, складной, если хотите - растяжимый, как его совесть. Когда он показывается в дверях, он мал, как карлик, и сейчас же на глазах у публики разматывается и вырастает жирафом. Из жирафа он опять сожмется в карлика, когда это нужно. Он все может, - вы ему только дайте денег. Вот отчего он сразу и смешон, и жуток. Зрителя уже ничто в нем не удивляет. Его дифирамбы полезной клевете - уже в его фигуре.»
Ария Дона Базилио из оперы "Севильский цирюльник" (слушать по ссылке)
Ф. Шаляпин в роли Мефистофеля
Сцена и куплеты Мефистофеля из оперы "Фауст"
Ф. Шаляпин в роли Мельника, опера "Русалка" А.С. Даргомыжского
Ария Мельника
«Слишком много деталей вредно. Они загромождают образ. Надо как можно проще, взять быка за рога. Идти к сердцу, к ядру вещи. Дать синтез. Иногда одна яркая деталь рисует целую фигуру. В тысячной толпе можно иногда узнать человека только по одному тому, как у него сидит на затылке шляпа, и как он стоит. Это - Иван Григорьевич! У вас нет никаких в этом сомнений. Одна деталь выделила его из тысячи людей…»
«Индивидуальность - вещь чрезвычайно ценная, но только в духе, а не в плоти. Я скажу больше, никакой грим не поможет актеру создать живой индивидуальный образ, если из души его не просачивается наружу этому лицу присущие духовные краски - грим психологический. Душевное движение с гримом не слито, живет вне зависимости от него. Грима может не быть, а соответствующее ему душевное движение все-таки будет при художественном, а не механическом исполнении роли…»
«Жест, конечно, самая душа сценического творчества. Настаивать на этом, значит ломиться в открытую дверь. Малейшее движение лица, бровей, глаз - это называют мимикой - есть, в сущности, жест….Жест, есть не движение тела, а движение души».
И, еще меня поразило как Федор Иванович Шаляпин преображался, исполняя песни и романсы.
Воспоминания современников Шаляпина об исполнении им "Песни о блохе"
"Песня волжских бурлаков"
"Лучинушка"
"Очи черные"