Наездник, ч.4
Карлик почти исчез, волос на нем не осталось, а голова стала сплошным комком морщин с двумя потухшими бусинками-глазами. Он держался за горло, с ужасом смотря в коридор.
-Отсюда есть выход? Как отсюда выбраться? - она осторожно подняла его голову, чтобы он смотрел ей в лицо. Шум и треск рушащейся квартиры заглушал голоса, и ей пришлось кричать. Карлик еле шевелил губами, Олеся склонилась над ним, чтобы лучше слышать.
-Уходи в свою комнату…В СВОЮ комнату…
-Но как?
Титов закрыл глаза и перестал дышать. Розетка в комнате впустила сноп искр и выгорела. Зазвенела хрустальная люстра, крюк лопнул, и она упала, окатив всю комнату волной острых осколков. Олеся закрыла лицо руками, но хрустальная пыль обожгла её кожу. Звук разрываемого дерева и царапанья ногтей по лаку донесся из коридора. Комната ходила ходуном, Олеся ползала по ней на коленках, её метало из стороны в сторону.
Она отползла в угол, сжавшись в угол и уперевшись руками в стены. Часы в голове уже отсчитывали последние минуты, а из прихожей потянуло серой и чем-то протухшим. Олеся закрыла глаза и прикрыла уши руками. Она попыталась собраться с мыслями, но ужас не давал ей опомниться. Встав, Олеся начала срывать и так почти отвалившиеся занавески: два окна оказались также заложены кирпичом. Сорвав занавеску на последнем окне и уперевшись в кирпичную стену, она разревелась. В коридоре под ударами с треском и грохотом развалился шкаф.
В последнем рывке отчаяния она ударила по стене деревяшкой от почти, что превратившегося в пыль дивана, пошатнув один из кирпичей. Олеся схватилась за него и, ломая ногти и царапая до крови руки, начала вытаскивать. Кирпич вышел на удивление легко, комнату залил яркий белый свет из дыры. Она, задыхаясь кирпичной пылью, посмотрела внутрь и увидела знакомые плакаты и блеск хрустальных фигурок. Олеся перестала слышать удары, в коридоре воцарилась тишина. «Господи, он уже здесь». - Она прикусила губу, чтобы не кричать, и, не обращая внимания на боль и в руках, куски ногтей и капли крови на стене, начала разбирать стену, отбрасывая кирпичи назад.
Когда дыра была широка настолько, что она могла пролезть, она почувствовала, что на неё смотрят. Обернувшись, Олеся отшатнулась - оно стояло в проходе и смотрело на неё. Она резким прыжком подскочила к стене, забралась в проем. Тело обожгло холодом, она вытянула руки, чтобы ухватиться за стол, но в ноги что-то впилось. Вскрикнув от боли, Олеся сделала еще один рывок в пустоте, кожа и мышцы на ноге разодрались, но она Олеся смогла дотянуться.
Она ушиблась об пол, материализовавшийся под ней. Олеся поднялась, наступив на ногу, которую оно схватило перед прыжком, скривилась от боли, упала на колено. Джинсы были разорваны в лохмотья, по ноге начиная от лодыжки, шел глубокий, до мяса, а то и глубже, кровоточащий порез. На полу уже начала ширится бордовая лужа. Олеся надеясь, что видение подробно до мелочей, открыла шкаф и с облегчением удостоверилась, что вещи её тоже на месте. Перевязав ногу попавшимся под руку свитером, она подняла голову и заметила, как хрусталь на полке начал подпрыгивать от вибрации.
Она резко обернулась к окну: там происходило что-то очень странное. Олесе казалось, что она видит одновременно две стены - одну свою, привычную, с выходящим во двор окном, и одну полуразрушенную кирпичную, из которой она сюда попала. Ей сразу бросилось в глаза: второе видение становилось четче, а первое исчезало. «Он идет за мной» - более с грустью, чем со страхом мысль образовалась в голове у Олеси. Придерживаясь за все, что можно облокотиться она захромала в гостиную.
В этот раз здесь было тихо и не было свечения в воздухе. Тем более, раньше она была здесь днем, а теперь вечер - часы показывают семь, а в окнах темнота и блеск снега. Оставляя за собой красные пятна следа, она дошла до входной двери, но не смогла открыть. Замок щелкал, но дверь не поддавалась. Олеся осмотрела и её: дверь по краю была прибита к косяку гвоздями, так, что открыть её не было возможности. Вернувшись в комнату, Олеся попробовала открыть раму окна, но оно тоже было забито гвоздями. Она взяла с подоконника вазу, отошла и кинула её в окно. Ваза разбилась, но на стекле не осталось ни одной царапины. Схватив стул, Олеся ударила им настолько, что стул перекосило, но так и не выбила стекло из рамы.
Мельком глянув в свою комнату и увидев, что каменный проем уже почти сформировался, она бросила попытки выбраться и, поддавшись панике, отодвинула стол, отбросила ковер и с облегчением выдохнула: люк в подпол не был заколочен. Она откинула его, из подпола тянуло сыростью и холодом. Осторожно ступая по скользким ступенькам, она спустилась вниз.
В подполе не был проведен свет и Олеся на ощупь, тыкась в мешки и, чувствуя, как песок налипает коркой на ноге, заползла в угол и затихла, прислонившись спиной к чему-то прохладному. Она потеряла счет времени, когда всё изменилось. Олеся стала чувствовать все острее, появились звуки: какие-то голоса, машины, шаги. Закашлявшись, она поняла, что и подвальная пыль стала тяжелее и плотнее.
Прямо за ухом, её голову обожгло горячее дыхание:
-Теперь тебе не уйти.
Олеся вскрикнула, метнулась вперед, развернулась и упала на спину. Никого не было, но даже сквозь темноту она рассмотрела два газовых баллона. Красные, покрытые паутиной, они стояли рядом с внешним выходом в подпол, через который их сюда затаскивали. Скрежет болью врезался Олесе в голову, она увидела, как на одном из баллонов появилась царапина. Еще секунда и едкий запах газа начал жечь её ноздри.
В комнате, сверху, она услышала, как открылась входная дверь. До боли знакомые голоса и шаги донеслись сквозь пол - родители пришли домой. Олеся уперлась в потолок, начала кричать и бить кулаками, но, казалось, что её не слышали. Она слышала их разговор, они говорили о ней, о техникуме, о том, что она пошла сейчас гулять в темень, и, мол, ты её отпустил, я бы никогда её не пустила так поздно, иди лучше готовь ужин, и так далее. Стук шагов перешел на кухню. Олеся, задыхаясь от волнения, поползла обратно к выходу, продолжая кричать.
Люк не поддавался, она уперлась спиной в него, руками в лестницу и постаралась открыть. Он совсем немного приоткрылся, мешали ковер и стол, сами по себе вернувшиеся обратно на свое место, но она уперлась еще сильнее и, опрокинув стол, Олеся смогла выбраться наверх, в гостиную. Как будто кто-то включил кнопку проигрывателя и мир ожил. Запах газа продолжал её преследовать, её стало дурно от него.
Поднявшись, Олеся увидела мельтешение теней на кухне и, превозмогая боль в ноге, побежала туда. Схватившись за ручку, она сорвала её, но дверь не открылась. Олеся закричала, начала бить по ней, но за двери не замечали её. Казалось, что Олеси не существовало, как будто она была призраком, не способным ничего сделать. Она заплакала и, прислонившись спиной к двери, сползла на пол. Газ резал ей легкие, голова кружилась, её тошнило. Собравшись из последних сил, Олеся встала, но тело перестало слушаться ее, и она упала на спину, чувствуя, как едкий газ выжигает легкие.
Вначале ей показалось, что в горло ей залили расплавленный свинец, Олеся очнулась и, оттолкнув медсестру, начала сильно кашлять. Медсестра, новенькая, пришедшая на место Марины, с испугом в глазах смотрела на неё, держа в трясущихся руках бутылочку с нашатырным спиртом. Когда Олеся смогла прокашляться и жжение в гортани и легких немного прошло, она покосилась на спокойно лежащего на кушетке Титова, отобрала у новенькой нашатырь:
-Надо на ватку наливать! - по инерции огрызнулась она. - Так ведь всю носоглотку сжечь можно!
-Просто я испугалась. - Неуверенно оправдываясь, отступила сестра. - Вас прям трясло, вы руки себе разодрали о кафель и ногой сильно ударились о край кушетки…Я как увидела это испугалась очень, не сообразила… Не ругайтесь…
До слез отозвалась боль в ноге. Олеся сморщилась, а руки сводило, но она смогла подняться с пола и сесть на кушетку. Она осмотрелось - половина ногтей было сломано или сорвано, от любого движения пальцы начинали болеть. Пол в палате был залит кровью, даже на форму новенькой медсестры попало несколько капель.
-Позови кого-нибудь. Я одна не смогу жгут завязать. - Сестра выслушала, кивнула и выбежала из палаты.
* * *
Даже Федор Валентинович пришел её осмотреть, после того, как тётя Лена продезинфицировала раны. Он вошел тогда, когда она накладывала шов на ноге.
-Как ты так умудрилась то? - покачав головой, спросил доктор.
-Вон, Катюшка говорит, что он об острый край кушетки ударилась. - Баба Лена обратилась к Олесе. - Может тебе чего-нибудь посильнее дать, в смысле обезболивающего?
-Не надо, спасибо.
-В припадке? - Федор Валентинович кивнул на Олесины руки.
-Ну да, если Катенька правду говорит. Она, глупая, с нашатырем прибежала, прям без ватки ей сунула.
Доктор кивнул, погладил Олесю по плечу и пошел к выходу, но задержался на пороге.
-А что с Титовым?
Тётя Лена всплеснула руками:
-Да что с ним будет, тут вон как Лесю, а ты все об этом!
-Тогда я сам проверю. - Как будто пропустив все мимо ушей, произнес Федор Валентинович и пошел в конец коридора. Тётя Лена покачала головой и продолжила перевязывать ногу.
-Сейчас ты отлежишься, кость ты не повредила, гипс не будем накладывать, а через месяц опять бегать будешь. - Приговаривала она, наматывая бинт. - Ну вот и все, давай еще руки тебе перевяжу…Что с тобой?
Олесю снова затошнило, голова кружилась, тело начало терять чувствительность. Она сжала ладонь в кулак и со всей силы ударила о стол, стараясь попасть по сорванным ногтям. Руку свело от боли, Олеся застонала, но морок сошел с рассудка.
-Ты чего, сдурела совсем? - Тётя Лена схватила её за руку и осмотрела пальцы. - Что такое?
-Ничего, я просто устала. - Улыбнувшись краешком губ, прошептала Олеся.
Быстрым шагом, почти бегом в сестринскую вернулся Федор Валентинович.
-Лен, ты Олесю перевязала?
Взглянув на кровоточащие пальцы, она показала их доктору, показав выражением лица, что он совсем не к месту.
-Не строй тут рожи. Титов, похоже, в коме, пойдем, поможешь мне. Олесь, ты сама справишься?
Олеся кивнула. Доктор развернулся и, не оборачиваясь, выбежал. Тётя Лена, недовольно бормоча, заторопилась вслед ему, напоследок глянув на Олесю и сказав что-то неразборчиво, про дезинфекцию ран.
Откинувшись, Олеся закрыла глаза и задремала. Теперь демон в большей степени в ней, чем в Титове. И спасти её может только чудо. Олеся перелезла на диван, легла и уснула. Она очень устала.
* * *
Телефон зазвенел в прихожей, Коля, читавший какую-то жвачку в мягкой обложке и почти задремавший, проснулся и снял очки.
-Дядя, я подойду! - крикнула из соседней комнаты племянница.
-Сиди, тебе ходить много нельзя. - Коля встал и, зевая и потягиваясь, пошел к телефону. Снял трубку.
-Да?
-Здравствуй, Коль. Это Федя тебя беспокоит.
Коля хмыкнул, взял табуретку, специально стоящую тут для долгих разговоров и присел.
-Привет, Федь, что-то случилось?
В трубке некоторое время звучало только приглушенное дыхание.
-Да. Я думаю, случилось кое-что плохое.
-Рассказывай.
Опять пауза.
-По первым признакам у Олеси шизофрения.
Теперь Коля замолчал, обдумывая слова Федора. Взяв телефон под мышку, зажав трубку плечом, сел на край дивана в комнате.
-Слушай, Федь, ты там, что ли заработался совсем? Ну, какие признаки, я бы увидел если что.
-Ты не психиатр, и по определению хуже меня разбираешься в психиатрии.
-Но все равно, никаких же характерных признаков…
На другом конце перебил Федор.
-Не спорь со мной. Её припадки мотивированы, происходят при определенных условиях, не связанных с физическим состоянием. Это не припадки, это помутнения сознания. Ты присутствовал лично хоть при одном её припадке?
Коля выглянул в коридор, убедился, что Олеся в своей комнате и прикрыл дверь.
-Нет, я думал, ты видел, ты же мне тогда звонил…
-Хорошо, Олеся уже со мной говорила, месяц где-то назад, рассказывала, что у неё во время припадков случаются галлюцинации. Я тогда все на тормозах спустил, но сейчас, если мы не возьмемся серьезно за это, в итоге шизофрения может развиться.
Коля провел рукой по волосам.
-Думаешь, она не понимает, что с ней происходит?
-Думаю, да. И ещё: мне одна медсестра сказала, что Олеся при ней специально сделала себе больно. Причем утверждает, что Олеся при ней осознанно, не рефлекторно попыталась разбить себе пальцы.
-И что теперь делать?
-Приводи её как можно скорее ко мне. Можешь даже завтра, я с ней поговорю. Поставим её на учет. Ты сам, главное приди, ты как никак родственник.
-Хорошо. Часа к двум завтра нормально будет?
-Да, вполне. Как там Вера?
-Нормально. Ладно, давай, до завтра.
-Пока.
* * *
-Дядя, ты точно не хочешь мне ничего сказать? - Олеся шла с тростью, оставшейся у дяди после старого перелома. Они уже вышли из метро, прошли небольшой парк и подходили к больнице.
-Нет. - Коля сказал племяннице, что их пригласил к себе Федя, правда, причину не обьяснил. - Сейчас все узнаем.
Ему не хотелось говорить ей о вчерашнем звонке, да и сам он еще не до конца верил Феде. Всю дорогу Коля присматривался к Олесе, пытаясь, заметит признаки шизофрении. Замкнутость в себе, апатия, низкая способной к социальной адаптации - это могла быть шизофрения, но, черт побери, сейчас каждый пятый молодой человек такой, и то в большинстве случаев это просто попытки привлечь внимание.
Все упирается в припадки. По правде говоря, Коля не верил изначально, что в эпилептическом припадке можно нанести себе такие травмы. Коля в сердцах плюнул на землю и выругался, Олеся посмотрела на него с беспокойством. Он покачал головой, взял её под руку и помог подняться на ступеньки больницы.
Почему все свалилось на него? Брат погиб, тут еще проблемы с Олесей. Если ещё диагноз подтвердится…Опять с Верой скандалы будут, совсем выживет Олесю.
-Здравствуйте! - Олеся улыбнулась и помахала рукой пожилой сестре, сидевший за столом. Отложив книгу, она улыбнулась Олесе в ответ.
-Здравствуй, Леся, здравствуй. Ты чего пришла, тебе отлеживаться надо. - Медсестра обратила внимание на Колю. - А вы к кому, молодой человек?
-Это мой дядя, мы с ним к Федору Валентиновичу.
Коля кивнул сестре, поздоровавшись.
-А, ну идите-идите.
Олеся захромала дальше, к лестнице, Коля задержался, осмотрев коридор, и пошел вслед ей. Они поднялись наверх, Олеся остановилась перед дверью со старой, видимо еще советского образца, табличкой «Главный врач». Она постучалась, Федор почти сразу ответил, приглашая войти.
-Привет, Коля! - Федор Валентинович подошел к ним, пожал руку Коле и кивнул Олесе. - Садитесь, сейчас я второй стул принесу.
-Да ладно, я тут на подоконник присяду. - Коля помог сесть Олесе и отошел к окну, ближе к форточке - в кабинете было очень жарко. Федор сел к себе за стол, переключил вентилятор на большую мощность и сложил бумаги на углу стола, освободив обзор перед столом.
-Ладно. Олеся, я вас сюда позвал, потому что нам о тебе надо поговорить.
-Что-то случилось? - в голосе у нее проскочили нотки тревоги, но она не подала виду.
-Ты себя хорошо чувствуешь? - Федор переглянулся с Колей.
-Да, все хорошо, руки почти зажили.
-Нет, не в этом смысле. Тебя галлюцинации не мучают? - Заметив, что Олеся опешила, он смягчил тон. - Простой пойми, если ты скрываешь это от нас - в итоге будет только хуже.
-У меня нет галлюцинаций. - Коля заметил, как дернулась её рука, и пристальнее начал наблюдать за Олесей.
-Ты уверена? Потому что твои приступы, не эпилептические. У тебя нет эпилепсии. Возможно, это были психозы на почве шизофрении.
-Федор Валентинович, вы же тогда сказали, что это не шизофрения! - Олеся выглядела сбитой с толку и даже обиженной. По мнению Коли, ТАК люди не должны реагировать на подобные новости.
-Извини, но тогда было тогда. А теперь, скажи мне, пожалуйста, были ли у тебя галлюцинации, голоса в голове…
-Нет! - Олеся ударила ладонью по столу, скривилась от боли. - Зачем вы так говорите? Со мной все в порядке, честно!
Коля подошел к ней и положил руку на плечо:
-Ты уверена?
-К-конечно! - Воскликнула она, заикаясь.
Федор Валентинович поднялся и подошел к ней с другой стороны.
-Олеся, отрицанием ты себе не поможешь. Шизофрения серьезная болезнь, без лечения ты не сможешь ей сопротивляться.
-Но у меня все хорошо! - Олеся отодвинула стул и встала. Она повернулась к Коле. - Это вы все это устроили? Почему вы со мной не поговорили?
-А ты пошла бы сюда, если бы я с тобой поговорил?
Олеся отступила назад, посмотрев на дядю и доктора загнанным взглядом. Федор Валентинович, сделал шаг в сторону, встав между Олесей и дверью.
-Давай спокойной поговорим…
-Не разговаривайте со мной как с больной! - Олеся уткнулось спиной в стену и начала заламывать себе руки.
-Мы не желаем тебе зла, не волнуйся. - Федор, немного растерявшийся от такой бурной реакции Олеси, хотел подойти к ней, но Коля остановил его.
-Не надо, пусть идет.
Олеся сорвалась с места и, насколько могла, выбежала из кабинета.
-Пусть переварит. - Коля закрыл за ней дверь. - Её паспорт у меня. Какие еще документы нужны для постановления на учет?
* * *
Баба Лена проводила медсестер с кухни, помогла им погрузить бидоны из-под обеда обратно в «бобик», помахала рукой вслед и вернулась в отделение. Больные в основном сидели по палатам, пару-тройку курящих шли со стороны главного входа. Среди них отделился Кононов и шустро подбежал к бабе Лене.
-Л-ленок, т-там у…у лест-т-тницы, О-олеся пла…плачет. - Говорил он с трудом, рука дергалась в тике, поэтому он старался постоянно прижимать её к телу.
-Леся плачет? - Тётя Лена посмотрела за Кононова, чтобы увидеть лестницу. - Так, давай быстро в палату!
-К-какие мы г-грозные! М-может еще га…галоперидолу вколешь? - усмехнувшись, ответил он. Лена шутя, толкнула его к палате, а сама пошла к лестнице. Олеся сидела внизу, на ступеньках, уходящих в подвал и плакала, прислонившись к стене.
-Леся! - Олеся не обернулась, баба Лена спустилась к ней и села рядом. - Что случилось, кто тебя обидел?
-Ничего, все в порядке. - Вытирая слезы, зло ответила Олеся.
-Не глупи, что такое?
Олеся всхлипнула, сморщилась, стараясь не смотреть на тётю Лену, и расплакалась, еще сильнее.
-Мне сказали, что у меня шизофрения!
-Кто сказал?
-Федор Валентинович! - Она уронила голову на руки.
Баба Лена приобняла Олесю и начала гладить по голове.
-Не волнуйся, милая, он наверно ошибся…
-Они сейчас с дядей меня на учет ставят наверно… - Олеся успокоилась, лицо её опухло и покраснело, бинт на пальцах размок от слез и почти развалился. Лена нахмурилась.
-Все равно не волнуйся. У тебя же нет галлюцинаций, в голове никто не разговаривает ведь?
-Не разговаривает. - Отстраненно шепнула Олеся.
-Ну вот, значит у тебя не так все серьезно. В больнице тебя не запрут. Просто тебе Федор выпишет таблетки, будешь их пить, я думаю, ты даже работать тут продолжишь, значит, всегда будешь под присмотром.
-Да не в этом дело… - с горечью в голосе Олеся посмотрела на зарубцевавшиеся раны на пальцах.
-Боишься, что дальше хуже будет? Тебе наверно нарассказывали всяких страстей про галоперидол и электрические шапочки. Федор только таблетками лечит, мы даже инсулиновую кому редко когда делаем.
-Кому? - по инерции переспросила Олеся. Она сейчас не хотели ни с кем разговаривать.
-Такое лечение, вводится больному большие дозы инсулина, он впадает в кому, мы его выводим из нее. Обычно надо с десяток раз проделать, но бывало, что и с первого раза легче становится. - Лена поймала взгляд Олеси. - Но ты не волнуйся, это очень редко делают, слишком рискованно.
-Эта инсулиновая кома действительно так хорошо лечит? - Олеся достала платок и начала вытирать слезы.
-Ну да, но ты меня не слушай. Ты не переживай, все будет отлично!
-Я не переживаю, все хорошо. - Олеся поднялась со ступенек, помогла встать тёте Лене и отряхнула джинсы.
-Точно? - Лена взяла Олесю за руку, стараясь не жать пальцы.
-Да-да. Точно. - Олеся выдернула руку. - Я пойду к дяде, ладно?
-Иди, иди. Если что, подходи, я с тобой поговорить всегда время найду, ты знаешь.
-Хорошо! - уходя вверх по лестнице, ответила Олеся.