Вымороченная тень
Давно уже подмечено, что Питер,
с его семимесячной хмарью,
грязным и низким небом над головою
и ставшими нашей явью
ходульным двойничеством и водевильной достоевщиной,
само бытие большинства его обывателей
временами обращает
всё одно что в комикс,
с застывшими над одутловатыми личинами
одними только недоуменными вопрошаниями и междометиями.
Психические бОлести становятся заразными,
и в нашем маленьком городке,
как новая чума, они поражают,
прежде всего, почему-то самых деятельных и энергичных,
и где вроде как ещё вчерашний пострел и забияка
вдруг перевоплощается в одну только,
пусть и собственную,
но вымороченную тень.
Точно образ "героя нашего времени", лишнего человечка,
это вовсе даже и не литературщина из далёкого былого,
а тот самый "живой труп",
какой в российской небывальщине,
несмотря на разные времена и эпохи,
был всегда и остаётся поныне
единственной формой спасения
от вечно отечьих энтропии и развоплощения.
А сама русская обломовщина
среди всеобщего ныне скаканья в беличьих колесах
(и где перемена одного колеса на другое,
ещё большее и более быстрое,
с каких-то пор стала вдруг русским "карашо") -
не есть ли той самой формой лекарства
для лечения нового немчурно-морового поветрия?
Трудоголизм и уход с головой в работу,
подчёркиваемое желание и дальше
продолжать тянуть непосильную лямку
и сетование на вечную занятость
становятся порой бегством
и от самого себя, и от своих бОлестей,
но ненадолго,
совсем даже ненадолго,
скорбный друже мой и печальниче...
с его семимесячной хмарью,
грязным и низким небом над головою
и ставшими нашей явью
ходульным двойничеством и водевильной достоевщиной,
само бытие большинства его обывателей
временами обращает
всё одно что в комикс,
с застывшими над одутловатыми личинами
одними только недоуменными вопрошаниями и междометиями.
Психические бОлести становятся заразными,
и в нашем маленьком городке,
как новая чума, они поражают,
прежде всего, почему-то самых деятельных и энергичных,
и где вроде как ещё вчерашний пострел и забияка
вдруг перевоплощается в одну только,
пусть и собственную,
но вымороченную тень.
Точно образ "героя нашего времени", лишнего человечка,
это вовсе даже и не литературщина из далёкого былого,
а тот самый "живой труп",
какой в российской небывальщине,
несмотря на разные времена и эпохи,
был всегда и остаётся поныне
единственной формой спасения
от вечно отечьих энтропии и развоплощения.
А сама русская обломовщина
среди всеобщего ныне скаканья в беличьих колесах
(и где перемена одного колеса на другое,
ещё большее и более быстрое,
с каких-то пор стала вдруг русским "карашо") -
не есть ли той самой формой лекарства
для лечения нового немчурно-морового поветрия?
Трудоголизм и уход с головой в работу,
подчёркиваемое желание и дальше
продолжать тянуть непосильную лямку
и сетование на вечную занятость
становятся порой бегством
и от самого себя, и от своих бОлестей,
но ненадолго,
совсем даже ненадолго,
скорбный друже мой и печальниче...