По следам Мастера и Маргариты
Проект № 150 "День вишнёвых лепестков "
По следам Мастера и Маргариты
Как пышным облаком накрыло вишни.
Был терпко - сладкий аромат чуть слышен.
Ведь за окном вишнёвый сад,
Одетый в праздничный наряд.
Им любоваться можно бесконечно,
Но жаль, его цветенье скоротечно.
Вдруг лепесток привлёк мой взгляд.
Казалось - выполнял обряд.
Летящий лепесток кружился плавно,
Напоминая бальный танец давний.
В окошко лепесток впорхнул,
Его я с воздухом вдохнул.
И вдруг меня настигло вдохновенье -
Рекою потекло произведенье,
Но нет, не в прозе, а в стихах.
Не о любимой и друзьях -
О Мастере, любви и Маргарите
Писать стихи я начал на иврите.
В стихах Пилата описал,
И Берлиоза вспоминал.
Вдруг освещение везде погасло.
Включив, увидел, что разлито масло.
И на руках и на ногах -
Пролито масло впопыхах.
Пока стихи про Аннушку писались,
Голодными с семьёй чуть не остались -
На кухне борщ почти сгорел.
В роман попасть был мой удел.
Москва. Пред нами лунная дорога,
На небе звёзды - их сегодня много.
А я стою на мостовой,
Влекомый чьею-то игрой.
Трамвай, булыжник, рельсы пруд, аллея.
Пролито масло. Что за ахинея?
Оно пролилось там и тут,
Стихи возможно не поймут.
В редакцию я не пойду - опасно,
А это и козе известной ясно.
Недавно Мастер приходил,
Он был талантлив, брит и мил.
Но Мастера за психа посчитали.
«Какой Пилат?» - Они не понимали.
В редакции сотрудник строг,
В бараний быстро скрутит рог.
Светает… Ветерок повеял свежий.
Фонарный свет погас, рассвет забрезжил.
И озаряя день в лучах,
Сверкает златом в облаках.
Пока богач Пилат во сне кайфует,
Лаврович всё на свете критикует.
Латунский с ним, и Ариман -
Отвергли Мастера роман.
Грозя, что по пилатчине ударят,
Статью напишут. Их чуть не отравят.
Вот Рюхин - тамошний поэт,
Он ищет правильный ответ.
Бездомному поверив, был в упадке -
Не мог забыть обидные нападки.
Тяжелый след. Он очень зол.
Ему бы шпагу и камзол.
В сердцах он мне доверился как брату.
Скамейка, мы проходим по Арбату.
Кот ляпнул: «примус я чинил».
Я рядом сел - он мне налил.
Я быстро выпил, котик улыбнулся,
Затем ушёл, три раза оглянулся.
Поэт вдруг молвил: «что с тобой?
Тебя готовят на убой?»
Покрылось тело шерстью, стан раздулся.
Упав, как мокрый пёс я отряхнулся.
Вот Фрида бросила платок,
Надеясь - попадёт он в сток.
Задумчив взгляд, и на лице страданье.
Платок для Фриды - это наказанье.
Вот Маргарита, дремлет кот,
Зовут пройдоху Бегемот.
Для Фриды Маргарита словно фея.
Кота запрячь бы в колесницу Фрейи.
В той колеснице два кота.
(Из мифологии взята.)
Где мост? Мне посмотреться нужно в реку.
Проходим улицу, фонарь аптеку…
Увидел в речке на мосту -
Похож на зверя и расту.
Конечно, милый кот налил отраву.
История мне эта не по нраву.
Булгаков… Я попал к нему,
Как в злую сказку наяву.
За что? Жил мирно, и ни с кем не дрался,
Так почему в романе оказался?
Прозрел, когда летел платок -
Во всём виновен лепесток,
Который ночью в рот попал лукаво.
Свернул я в лес и угодил в канаву.
Нашёл там маленький росток,
Сорвал вишнёвый лепесток.
И съев его, я оказался дома,
Во рту остался нежный привкус рома.
Родимый дом, окошко в сад.
О, как я возвращенью рад!
По следам Мастера и Маргариты
Как пышным облаком накрыло вишни.
Был терпко - сладкий аромат чуть слышен.
Ведь за окном вишнёвый сад,
Одетый в праздничный наряд.
Им любоваться можно бесконечно,
Но жаль, его цветенье скоротечно.
Вдруг лепесток привлёк мой взгляд.
Казалось - выполнял обряд.
Летящий лепесток кружился плавно,
Напоминая бальный танец давний.
В окошко лепесток впорхнул,
Его я с воздухом вдохнул.
И вдруг меня настигло вдохновенье -
Рекою потекло произведенье,
Но нет, не в прозе, а в стихах.
Не о любимой и друзьях -
О Мастере, любви и Маргарите
Писать стихи я начал на иврите.
В стихах Пилата описал,
И Берлиоза вспоминал.
Вдруг освещение везде погасло.
Включив, увидел, что разлито масло.
И на руках и на ногах -
Пролито масло впопыхах.
Пока стихи про Аннушку писались,
Голодными с семьёй чуть не остались -
На кухне борщ почти сгорел.
В роман попасть был мой удел.
Москва. Пред нами лунная дорога,
На небе звёзды - их сегодня много.
А я стою на мостовой,
Влекомый чьею-то игрой.
Трамвай, булыжник, рельсы пруд, аллея.
Пролито масло. Что за ахинея?
Оно пролилось там и тут,
Стихи возможно не поймут.
В редакцию я не пойду - опасно,
А это и козе известной ясно.
Недавно Мастер приходил,
Он был талантлив, брит и мил.
Но Мастера за психа посчитали.
«Какой Пилат?» - Они не понимали.
В редакции сотрудник строг,
В бараний быстро скрутит рог.
Светает… Ветерок повеял свежий.
Фонарный свет погас, рассвет забрезжил.
И озаряя день в лучах,
Сверкает златом в облаках.
Пока богач Пилат во сне кайфует,
Лаврович всё на свете критикует.
Латунский с ним, и Ариман -
Отвергли Мастера роман.
Грозя, что по пилатчине ударят,
Статью напишут. Их чуть не отравят.
Вот Рюхин - тамошний поэт,
Он ищет правильный ответ.
Бездомному поверив, был в упадке -
Не мог забыть обидные нападки.
Тяжелый след. Он очень зол.
Ему бы шпагу и камзол.
В сердцах он мне доверился как брату.
Скамейка, мы проходим по Арбату.
Кот ляпнул: «примус я чинил».
Я рядом сел - он мне налил.
Я быстро выпил, котик улыбнулся,
Затем ушёл, три раза оглянулся.
Поэт вдруг молвил: «что с тобой?
Тебя готовят на убой?»
Покрылось тело шерстью, стан раздулся.
Упав, как мокрый пёс я отряхнулся.
Вот Фрида бросила платок,
Надеясь - попадёт он в сток.
Задумчив взгляд, и на лице страданье.
Платок для Фриды - это наказанье.
Вот Маргарита, дремлет кот,
Зовут пройдоху Бегемот.
Для Фриды Маргарита словно фея.
Кота запрячь бы в колесницу Фрейи.
В той колеснице два кота.
(Из мифологии взята.)
Где мост? Мне посмотреться нужно в реку.
Проходим улицу, фонарь аптеку…
Увидел в речке на мосту -
Похож на зверя и расту.
Конечно, милый кот налил отраву.
История мне эта не по нраву.
Булгаков… Я попал к нему,
Как в злую сказку наяву.
За что? Жил мирно, и ни с кем не дрался,
Так почему в романе оказался?
Прозрел, когда летел платок -
Во всём виновен лепесток,
Который ночью в рот попал лукаво.
Свернул я в лес и угодил в канаву.
Нашёл там маленький росток,
Сорвал вишнёвый лепесток.
И съев его, я оказался дома,
Во рту остался нежный привкус рома.
Родимый дом, окошко в сад.
О, как я возвращенью рад!