Походная зарисовка
Приполярный Урал. Кажется, стоянка под Манарагой. Утро. Свинская палатка.
Солнце уже вылезло и осветило стоянку. В палатке тепло и уютно. Все
проснулись, валяются и получают свои утренние удовольствия, когда вроде бы уже и пора вставать, но на самом деле можно ещё минут 10 поваляться. Боря пытается дрессировать очередную девочку. Буквально вчера он не смог научить её говорить "Да, мой господин", и теперь решил зайти с другой стороны.
Он говорит ей:
- Ты должна принести мне кофе в постель.
Девочка ещё молоденькая, поэтому сопротивляется (дурочка):
- Ничего я не должна.
- Ну хотя бы миску с кашкой.
- Ну вот ещё. Сам сходишь, не развалишься.
Дальше начинается дипломатия:
- Ну ты же пойдёшь за своей кашкой? Ты же ведь всё равно пойдёшь за своей
кашкой? Ну так захвати и мою.
- Я пойду и буду есть на улице.
- На улице холодно и сыро. А в палатке завтракать гораздо приятнее.
Это правда. Солнце, хоть и вылезло, но ничего ещё не согрело. На траве
густая роса и от земли поднимается какая-то сырость.
Девочка сопротивляется:
- Всё равно я буду есть на улице. Там гигиеничнее.
Приходится придумывать всякие хитрости:
- А вот если бы я принёс миски, ты бы тоже пошла завтракать на улицу?
Девочка пытается отступать, но с достоинством:
- Ну если б ты попросил меня остаться в палатке...
Дальнейшие реплики не то что предугадываются, они очевидны. Зрители начинают скучать и решают поменять сценарий. Выступает Илюха:
- Ну что ты с ним споришь? Ты на него поругайся.
Девочка притворяется невинной и неопытной. Она делает большие глаза:
- Ой! А как это?
АГА! Найдена новая тема!
- Как это?! Это очень просто! Сейчас мы тебя научим!
Итак, Урок первый. Тема: "Ругательства простые, но эффективные". План урока, методические материалы, педагогические приёмы - всё рождается прямо в ходе дискуссии. Первая дискуссия - общетеоретическая. Сколько слов должно быть в ругательстве простом, но эффективном. Одно - мало. Это детсадовский уровень. Два - вроде бы нормально. Три - как-то уже вычурно. Итак, в нашем первом ругательстве должно быть 2 слова! Запиши, запомни, повтори. МОлодец!
- А какие это будут слова?
- Правильный вопрос!
Педагогам очевидно, что это должна быть пара "существительное +
прилагательное". Но мы ж строим теорию. Мы на веру мы ничего не принимаем. Этот тезис, разумеется, подвергается всесторонней оценке. Доказываем от противного: Пара существительных слишком тяжела. Для оскорбления действием (всяких глаголов и иже с ними) двух слов явно мало. Местоимения сообщат реплике фривольность, уместную скорее в подворотне, чем в приличном обществе.
- Итак, записываем: Это будут существительное и прилагательное. Всё
понятно?
- Да. А какие конкретно слова надо говорить?
Молодые студенческие мозги, попав в любимую стезю, помчались вскачь...
Илюха не задумывался ни секунды:
- В качестве прилагательного пусть будет отглагольное прилагательное
"сраный". Оно короткое, ёмкое и отлично сочетается с любым существительным.
Поражённые как величием мысли, так и словом "отглагольное", мы молчали.
Недолго, разумеется. Нужно же было ещё придумать существительное.
Односложные и двусложные отбраковали сразу - что мы, в школе, что ли?
Небольшая пауза лишь подчёркивала работу мыслей. Трёхсложное или
четырёхсложное? (Наверное, подошло бы и пятисложное. Оно было бы и весомо, и солидно. Но, по-видимому, для первого занятия это было бы слишком.) Небольшая пауза закончилась восторженным криком:
- О! Слушайте!
- НУ...
- Ну давай же!
Небольшая торжественная пауза. И:
- Де-ге-не-рат!
- Отлично!
- Как звучит!
- Так. Ученица! Вам всё понятно? Повторите всё вместе.
Не помню, хватило ей наглости повторить, или, потупив глазки, она смутилась.
Как бы то ни было, искомое было найдено. Оно было коротким, чётким, ёмким.
Оно было благозвучным. Оно должно было обладать убийственным действием. Оно было самодостаточным. Оно было обоюдоостырым и сияло, и сверкало, как клинок. Единственное, что нас смущало - суха теория. Лишь древо жизни вечно зеленеет. Что такое теория без практики? Ведь все мы учились в техническом ВУЗе; у всех были и лекции, и практические работы; и все мы в общем понимали, что порой даже самая красивая и правдоподобная теория не выдерживает проверки жизнью. Итак, нужна проверка!
В нашей тесной палатке размахивать таким клинком как-то неловко. Не ровен
час, сам порежешься. Да и эксперимент получается не чистым. Ну скажем мы ЭТО друг другу раз или два, ну и что? Нет! Нам нужен человек, который ничего не знал бы о нашем занятии, о долгой и кропотливой работе мысли. Нам нужен сторонний наблюдатель. Только он оценит результат.
Нас должен услышать независимый эксперт. Пусть он услышит только эту
чеканную формулу и ахнет. Пусть он восхитится: "Как же вам в голову-то могло прийти такое?!" Или: "Как же я сам не догадался?!" В крайнем случае: "Ну вы, блин, даёте!" И лавры нам! На неделю! Ну или хотя бы на день. Да, впрочем, можно и на полчаса. Приятно всё-таки слышать про себя: "они та-акое придумали!" Ладно! К чёрту теорию! Несём нашу теорию в жизнь, и немедленно! Решаем, что нужно высунуться из палатки, увидеть первого попавшегося, окликнуть его и сказать: "Дегенерат сраный!" Практически двойной слепой метод. Кто будет делать это, как-то даже не обсуждалось. Не мог же Боря! Он как бы и не был на нашем занятии. Да и не любил он ругаться. Мила? Ей, как ученице, не пристало. Илюха, как всегда в таких случаях, как-то растворился на секундочку в пространстве. Как будто бы его и не было. Остался Веник. Ну, Веник, так Веник. Бодро расстёгиваю молнию. Высовываю голову. Передо мной поляна, освещённая
солнцем. На траве серебрится и играет роса. Невдалеке спинами к нам возятся дежурные. Я увидел двоих - поближе Лёва, и подальше Нина Мироновна. Значит, жизнь выбрала независимым экспертом Лёву.
Мыслей в моей голове не было, был только план. Я сказал:
- Лёва!
Он начал поворачиваться, ворча что-то про кашку, что она, дескать, уже
готова, а мы всё не вылазим... И вот он повернулся и наши взгляды
встретились.
- Ты - дегенерат сраный!
Кажется, он промолчал и продолжил заниматься своими делами. Возможно, у него открылся рот. Может быть, он удивился. Никто из нас не вёл дневник и не смог зафиксировать это тут же, на месте. Тем не менее, какой-то эффект от реплики был. Я вернулся в палатку и удовлетворённо констатировал:
- Работает!
Мы поздравили Милу с окончанием первого урока, задали домашнее задание и
пообещали продолжение курса. Наступило время вылезать и завтракать.
Во время завтрака настало время переоценить наше оружие. Клинок оказался
намного острее, чем мы думали. Лёва отказался от пищи. Лёва жрал всё и всегда. Не было бы случая, чтобы он не взял добавки. Он мог съесть одну порцию, другую, третью, и всё равно взять добавку. Сказать, "он жрал, как лошадь" означало бы сказать только половину правды. Он не был
травоядным. Он, разумеется, с удовольствием уплетал подножный корм, но мог съесть и рыбное, и мясное, и консервное, и молочное. Никогда он не
отказывался от еды. Никогда! И вот на тебе. Я, помню, даже немножечко смутился. Ну надо же, какой эффект! Я, впрочем, не придал этому такого уж особенного значения. Подумаешь, обиделся! На обиженных стул кладут.
И наш маленький коллектив бодро зашагал дальше. За обедом, однако, стало понятно, что мы изобрели не просто клинок, а какой-то дамоклов меч. Родили какой-то минотавра, пожирающего всё на своём пути. Что эта штука будет посильнее фаллоса Гёте. Лёва отказался от обеда.
Я смутился. Мне пришлось отвести его в сторонку и там, смущаясь, конфузясь и бледнея, выдавливать из себя что-то про глупую шутку, про то, что я сам - лично я - уважаю его не просто, а чрезмерно, и ничего плохого именно ему сказать не собирался. Что я, впрочем, никому не хотел сказать ничего плохого, а всего лишь хотел поделиться с обществом нашей маленькой радостью. И конечно же, я никак не хотел вызвать такое в нём таких чувств обиды и разочарования, и, если бы я мог хотя бы предположить, что мои слова окажутся даже не настолько, а просто обидными, то я бы, ни за что в жизни, никогда бы, и, клянусь, никогда больше....
Звучало всё это как-то униженно и вяло, но, скорей всего, всё-таки дало
эффект. По крайней мере, от ужина Лёва не отказывался. Я вздохнул с
облегчением.
Хотя потом злые языки говорили, что эксперимент я провалил. Что мы так и не
узнали НАСТОЯЩУЮ силу слова.
- Вот - говорили они - если б он не жрал ещё 3 дня, мы могли бы вывести
единицы измерения, производные от них, дольные и кратные: Типа, он меня
обидел на 50 миллиДегСра. А я его - на 80!
Я, однако, от таких человеконенавистнических опытов отакзался.
(написано примерно 22 сентября 2006 г., 14:18:15 )">
Солнце уже вылезло и осветило стоянку. В палатке тепло и уютно. Все
проснулись, валяются и получают свои утренние удовольствия, когда вроде бы уже и пора вставать, но на самом деле можно ещё минут 10 поваляться. Боря пытается дрессировать очередную девочку. Буквально вчера он не смог научить её говорить "Да, мой господин", и теперь решил зайти с другой стороны.
Он говорит ей:
- Ты должна принести мне кофе в постель.
Девочка ещё молоденькая, поэтому сопротивляется (дурочка):
- Ничего я не должна.
- Ну хотя бы миску с кашкой.
- Ну вот ещё. Сам сходишь, не развалишься.
Дальше начинается дипломатия:
- Ну ты же пойдёшь за своей кашкой? Ты же ведь всё равно пойдёшь за своей
кашкой? Ну так захвати и мою.
- Я пойду и буду есть на улице.
- На улице холодно и сыро. А в палатке завтракать гораздо приятнее.
Это правда. Солнце, хоть и вылезло, но ничего ещё не согрело. На траве
густая роса и от земли поднимается какая-то сырость.
Девочка сопротивляется:
- Всё равно я буду есть на улице. Там гигиеничнее.
Приходится придумывать всякие хитрости:
- А вот если бы я принёс миски, ты бы тоже пошла завтракать на улицу?
Девочка пытается отступать, но с достоинством:
- Ну если б ты попросил меня остаться в палатке...
Дальнейшие реплики не то что предугадываются, они очевидны. Зрители начинают скучать и решают поменять сценарий. Выступает Илюха:
- Ну что ты с ним споришь? Ты на него поругайся.
Девочка притворяется невинной и неопытной. Она делает большие глаза:
- Ой! А как это?
АГА! Найдена новая тема!
- Как это?! Это очень просто! Сейчас мы тебя научим!
Итак, Урок первый. Тема: "Ругательства простые, но эффективные". План урока, методические материалы, педагогические приёмы - всё рождается прямо в ходе дискуссии. Первая дискуссия - общетеоретическая. Сколько слов должно быть в ругательстве простом, но эффективном. Одно - мало. Это детсадовский уровень. Два - вроде бы нормально. Три - как-то уже вычурно. Итак, в нашем первом ругательстве должно быть 2 слова! Запиши, запомни, повтори. МОлодец!
- А какие это будут слова?
- Правильный вопрос!
Педагогам очевидно, что это должна быть пара "существительное +
прилагательное". Но мы ж строим теорию. Мы на веру мы ничего не принимаем. Этот тезис, разумеется, подвергается всесторонней оценке. Доказываем от противного: Пара существительных слишком тяжела. Для оскорбления действием (всяких глаголов и иже с ними) двух слов явно мало. Местоимения сообщат реплике фривольность, уместную скорее в подворотне, чем в приличном обществе.
- Итак, записываем: Это будут существительное и прилагательное. Всё
понятно?
- Да. А какие конкретно слова надо говорить?
Молодые студенческие мозги, попав в любимую стезю, помчались вскачь...
Илюха не задумывался ни секунды:
- В качестве прилагательного пусть будет отглагольное прилагательное
"сраный". Оно короткое, ёмкое и отлично сочетается с любым существительным.
Поражённые как величием мысли, так и словом "отглагольное", мы молчали.
Недолго, разумеется. Нужно же было ещё придумать существительное.
Односложные и двусложные отбраковали сразу - что мы, в школе, что ли?
Небольшая пауза лишь подчёркивала работу мыслей. Трёхсложное или
четырёхсложное? (Наверное, подошло бы и пятисложное. Оно было бы и весомо, и солидно. Но, по-видимому, для первого занятия это было бы слишком.) Небольшая пауза закончилась восторженным криком:
- О! Слушайте!
- НУ...
- Ну давай же!
Небольшая торжественная пауза. И:
- Де-ге-не-рат!
- Отлично!
- Как звучит!
- Так. Ученица! Вам всё понятно? Повторите всё вместе.
Не помню, хватило ей наглости повторить, или, потупив глазки, она смутилась.
Как бы то ни было, искомое было найдено. Оно было коротким, чётким, ёмким.
Оно было благозвучным. Оно должно было обладать убийственным действием. Оно было самодостаточным. Оно было обоюдоостырым и сияло, и сверкало, как клинок. Единственное, что нас смущало - суха теория. Лишь древо жизни вечно зеленеет. Что такое теория без практики? Ведь все мы учились в техническом ВУЗе; у всех были и лекции, и практические работы; и все мы в общем понимали, что порой даже самая красивая и правдоподобная теория не выдерживает проверки жизнью. Итак, нужна проверка!
В нашей тесной палатке размахивать таким клинком как-то неловко. Не ровен
час, сам порежешься. Да и эксперимент получается не чистым. Ну скажем мы ЭТО друг другу раз или два, ну и что? Нет! Нам нужен человек, который ничего не знал бы о нашем занятии, о долгой и кропотливой работе мысли. Нам нужен сторонний наблюдатель. Только он оценит результат.
Нас должен услышать независимый эксперт. Пусть он услышит только эту
чеканную формулу и ахнет. Пусть он восхитится: "Как же вам в голову-то могло прийти такое?!" Или: "Как же я сам не догадался?!" В крайнем случае: "Ну вы, блин, даёте!" И лавры нам! На неделю! Ну или хотя бы на день. Да, впрочем, можно и на полчаса. Приятно всё-таки слышать про себя: "они та-акое придумали!" Ладно! К чёрту теорию! Несём нашу теорию в жизнь, и немедленно! Решаем, что нужно высунуться из палатки, увидеть первого попавшегося, окликнуть его и сказать: "Дегенерат сраный!" Практически двойной слепой метод. Кто будет делать это, как-то даже не обсуждалось. Не мог же Боря! Он как бы и не был на нашем занятии. Да и не любил он ругаться. Мила? Ей, как ученице, не пристало. Илюха, как всегда в таких случаях, как-то растворился на секундочку в пространстве. Как будто бы его и не было. Остался Веник. Ну, Веник, так Веник. Бодро расстёгиваю молнию. Высовываю голову. Передо мной поляна, освещённая
солнцем. На траве серебрится и играет роса. Невдалеке спинами к нам возятся дежурные. Я увидел двоих - поближе Лёва, и подальше Нина Мироновна. Значит, жизнь выбрала независимым экспертом Лёву.
Мыслей в моей голове не было, был только план. Я сказал:
- Лёва!
Он начал поворачиваться, ворча что-то про кашку, что она, дескать, уже
готова, а мы всё не вылазим... И вот он повернулся и наши взгляды
встретились.
- Ты - дегенерат сраный!
Кажется, он промолчал и продолжил заниматься своими делами. Возможно, у него открылся рот. Может быть, он удивился. Никто из нас не вёл дневник и не смог зафиксировать это тут же, на месте. Тем не менее, какой-то эффект от реплики был. Я вернулся в палатку и удовлетворённо констатировал:
- Работает!
Мы поздравили Милу с окончанием первого урока, задали домашнее задание и
пообещали продолжение курса. Наступило время вылезать и завтракать.
Во время завтрака настало время переоценить наше оружие. Клинок оказался
намного острее, чем мы думали. Лёва отказался от пищи. Лёва жрал всё и всегда. Не было бы случая, чтобы он не взял добавки. Он мог съесть одну порцию, другую, третью, и всё равно взять добавку. Сказать, "он жрал, как лошадь" означало бы сказать только половину правды. Он не был
травоядным. Он, разумеется, с удовольствием уплетал подножный корм, но мог съесть и рыбное, и мясное, и консервное, и молочное. Никогда он не
отказывался от еды. Никогда! И вот на тебе. Я, помню, даже немножечко смутился. Ну надо же, какой эффект! Я, впрочем, не придал этому такого уж особенного значения. Подумаешь, обиделся! На обиженных стул кладут.
И наш маленький коллектив бодро зашагал дальше. За обедом, однако, стало понятно, что мы изобрели не просто клинок, а какой-то дамоклов меч. Родили какой-то минотавра, пожирающего всё на своём пути. Что эта штука будет посильнее фаллоса Гёте. Лёва отказался от обеда.
Я смутился. Мне пришлось отвести его в сторонку и там, смущаясь, конфузясь и бледнея, выдавливать из себя что-то про глупую шутку, про то, что я сам - лично я - уважаю его не просто, а чрезмерно, и ничего плохого именно ему сказать не собирался. Что я, впрочем, никому не хотел сказать ничего плохого, а всего лишь хотел поделиться с обществом нашей маленькой радостью. И конечно же, я никак не хотел вызвать такое в нём таких чувств обиды и разочарования, и, если бы я мог хотя бы предположить, что мои слова окажутся даже не настолько, а просто обидными, то я бы, ни за что в жизни, никогда бы, и, клянусь, никогда больше....
Звучало всё это как-то униженно и вяло, но, скорей всего, всё-таки дало
эффект. По крайней мере, от ужина Лёва не отказывался. Я вздохнул с
облегчением.
Хотя потом злые языки говорили, что эксперимент я провалил. Что мы так и не
узнали НАСТОЯЩУЮ силу слова.
- Вот - говорили они - если б он не жрал ещё 3 дня, мы могли бы вывести
единицы измерения, производные от них, дольные и кратные: Типа, он меня
обидел на 50 миллиДегСра. А я его - на 80!
Я, однако, от таких человеконенавистнических опытов отакзался.
(написано примерно 22 сентября 2006 г., 14:18:15 )">